Неспортивное убийство

– Хм… Да, случился скандал в тренажерном зале. Ярослав давно словесно задирал тренера Асю Манукян, не знаю почему. То ли потому что она армянка, а у него предрассудки против кавказцев, то ли потому что она чуть ли не каждый месяц становилась лучшим тренером зала, – сказав это, Дубов выдохнул с видимым облегчением.

– А вы, как начальник, предпринимали что-то для снижения накала неприязни?

– Разговаривал с обоими, успокаивал. Надеялся, что этот детский сад закончится. А оно вон как вышло.

– Предполагаете, что Ася могла отправить обидчика на тот свет?

– Не могу ответить однозначно. В целом она положительный человек. Хотя все слышали, как в день крупной ссоры пообещала убить или заказать Ярослава, если еще раз прицепится. Может, и могла выполнить обещание в эмоциональном порыве. Она же упрямая и принципиальная.

– Ясно. Значит, после Альберта вызовите эту Манукян. А потом распишитесь в протоколе. Марченко как раз его подготовит.

Дубов вышел из тренерской, чтобы пригласить Альберта и Асю на разговор со следователем. Вернувшись, он доложил, что подчиненные будут в ближайшее время. После подписания протокола Раимов отпустил его на рабочее место.

Массажист явился довольно быстро. Ворвался энергично, словно намекая, что рассиживаться за разговорами времени нет. «Ага, это у нас Альберт. Шустрый тип. Гибкий, судя по кошачьей манере передвигаться. Самолюбив. Возможно, трусоват: лицо неспокойное, взгляд бегающий. Руки сильные, ладони широкие. Симпатичный: тонкие черты, смуглый, яркие карие глаза, полные губы, по-детски курносый нос. Но этот, скорее всего, не пользуется популярностью. Потому что скользкий, суетливый, внешность выдает слабохарактерность», – Раимов внимательно осмотрел вошедшего, специально задержавшись с вопросами, и наконец, отбарабанив по столу пальцами, произнес:

– Назовите для протокола ваше полное имя.

– Салимов Альберт Ренатович, – слегка дрогнувшим голосом ответил массажист.

– Я следователь по особо важным делам Раимов Эльгиз Маратович. Протокол готовит стажер следственного комитета Егор Марченко. Также тут присутствует участковый – старший лейтенант Хайбуллин. Мы вас пригласили, чтобы вы рассказали о том, как обнаружили тело Весняцкого. Начнем со времени происшествия: во сколько это произошло?

– В четвертом часу примерно, у меня закончился сеанс в три дня. Пошел в тренерскую раздевалку, думал, что найду там Ярослава.

– Почему просто не позвонили по телефону?

– Он не ответил на звонок, поэтому отправился искать. Решил начать поиск с раздевалки: не хотелось подниматься в тренажерку. Без надобности лучше туда не ходить, знаете ли, начальство не одобряет, когда я покидаю рабочее место в массажном кабинете.

– А что хотели от Весняцкого?

– Ничего особенного. – Альберт стал покачивать головой, словно стремился усилить правдивость слов. – До обеда он заглядывал ко мне на массаж воротниковой зоны. После сеанса у него закружилась голова, хотел удостовериться, что самочувствие нормализовалось.

– Во сколько он был у вас?

– В полпервого. В час у него планировался клиент в зале. Размял его за двадцать минут. Оставшиеся десять поговорили, как обычно, о личном и о работе.

– Он сообщил что-то подозрительное о себе, жене, знакомых, коллегах?

– Вспомнил историю ругачки с Асей. Вы знаете про нее? – Альберт посмотрел на Раимова и увидел утвердительный кивок. – Посмеялись, что теперь нужно оглядываться, вдруг кто-то попытается его убрать. Ну еще на жену жаловался. Сказал, что надоело с тещей жить, а Камилла не хочет давить на мать, чтобы та разменяла квартиру. Аргументирует она это тем, что дочку удобно оставлять с бабушкой, пока сама на работу убегает.

– Получается, Ярослав скандалил с женой? Могла бы она его устранить, как думаете?

– В любой семье бывают разборки. Могла ли Камилла убрать мужа? Не знаю. Женщины непостоянны и способны выкинуть что угодно. А есть подозрение, что Ярослава убили? – Альберт обвел глазами присутствующих в тренерской.

– Пока не ясно. Разбираемся. А что явилось причиной неприязни Ярослава к Асе, знаете?

– Да не то чтобы неприязнь была. Она сама ненормальная. Чуть что, сразу в истерику, мол, обижают из-за национальности. Кому она сдалась? Строит из себя принцессу баскетбола. А недавно бутылку Ярослава, которая стояла на стойке администратора тренажерного зала, спрятала куда-то. Якобы выполняла распоряжение начальства. Ну они после этого и сцепились языками. Сама нарвалась, а потом еще угрожала, что закажет его кому-то.

– Вы присутствовали при этом происшествии?

– Нет, мне Ярик рассказал в тот же вечер.

– А не замечали, что ваш друг употребляет какие-то вещества, изменяющие сознание, или ведет себя неадекватно?

– Намекаете на зависимость от наркотиков? Нет, он не мог, в фитнес-центре работает, сами понимаете.

– А что вы сделали после того, как нашли тело?

– Зашел в раздевалку, осмотрел помещение, но ничего подозрительного не нашел. Оставаться у трупа смысла не было, и я вернулся в свой кабинет.

– Ясно. Больше вопросов к вам нет. Можете идти работать, только подпишите протокол у Марченко.

После ухода массажиста стажер был отправлен за флешкой с видеозаписями с камер наблюдения. Хайбуллин, наслушавшись, осмелел и обратился к Раимову:

– Получается, никто в фитнес-центре ничего не видел и не знает, каким образом был убит Весняцкий?

– Ну почему же, что-то известно. Судебно-медицинские эксперты установили, что в его организм попал нейролептик, который, возможно, привел к смерти.

– Каким образом он туда попал?

– Как раз это нам и нужно выяснить. Парень мог принять лекарство сам, а мог и с чьей-то подачи. Иными словами, вероятность того, что здесь произошло убийство, нельзя скидывать со счетов.

– Тяжелая задачка, – почесал затылок участковый.

– Я вот что думаю. На самоубийство смерть Весняцкого не очень похожа. Если Ярослав употреблял какие-то вещества для удовольствия, то почему не выбрал более распространенные варианты? Чутье подсказывает, нам придется обосновать, что тут есть состав преступления. Боюсь только, что если в день смерти улики и были, то теперь уже утеряны. Мусор убрали, полы вымыли. Позавчера никто не предполагал, что придется копаться в этой истории. Поэтому я запросил видеоматериалы.

– Массажист мне не понравился, что-то в его речи насторожило, особенно когда про жену погибшего рассказывал, – поморщившись, произнес участковый

– Согласен. Неприятный тип.

В тренерскую вошел Марченко с незнакомой Эльгизу девушкой.

– Капитан Раимов, прибыла Камилла Калимуллина.

– Проходите, пожалуйста. Егор, принесите воды. Найдите кулер, стаканчики – в фитнес-центре должны быть. Камилла, простите, что вызвал вас сюда, но дело безотлагательное. Нужно разобраться, умер ли ваш муж из-за собственной ошибки или его убрали. Готовы ответить на несколько вопросов?

– Спрашивайте, – тихим голосом отозвалась девушка.

«Симпатичная, лицо сердечком, глаза большие, зеленые, манящие. Даже без макияжа достаточно привлекательная. Одета как подросток – в короткие шорты и яркую футболку. И не дашь ей тридцать лет, максимум двадцать. Наверное, спорт помогает сохранять точеную фигуру. Две ночи не спала – это видно. Мешки под глазами, лицо распухло. Ревела. Значит, переживала. Волосы сегодня вряд ли расчесывала. Приехала, не уклонилась от разговора, сославшись на горе, – это тоже ей в плюс. Плюс к невиновности», – Эльгиз вмиг составил впечатление о Камилле. К гордости за проведенный антропологическо-психологический анализ добавилось редкое для него чувство смущения: девушка только потеряла мужа, а он изучал ее внешность не только профессиональным, но и мужским взглядом. Помолчав, приступил к вопросам:

– Со скольки и до скольки вы были на работе в день смерти мужа?

– С утра, в восемь начала, закончила в час, сразу уехала домой.

– В момент смерти мужа вас не было в фитнес-центре?

– Нет. Мне позвонили, когда его уже нашли. Вернулась на работу и… – Камилла достала из сумочки бумажные салфетки и промокнула воспаленные глаза.

– Скажите, вы жили счастливо? Не было каких-то серьезных проблем или вечно возникающих горячих тем между вами?

– Мы женаты три года. Особо не ругались. Трения бывали, конечно, но до непримиримости дело не доходило. В последнее время Ярик хотел, чтобы мама разменяла квартиру и мы разъехались. Говорил, что ему нужна самостоятельность. Что неудобно жить в доме тещи. Хотя с мамой у них ровные отношения. Были… Не близкие люди, но и не враждовали.

– Почему тогда он хотел жить без тещи?

– Объяснял, что мужчина должен быть главным в доме. А так получалось, что мама главнее. Но я не могла просить ее о доле в нашей квартире. И оставлять в одиночестве тоже не хотела. Она к внучке привязана, с удовольствием с ней нянчится. В последнее время Ярик по поводу размена часто раздражался.

– Ваша мама знала о его стремлениях?

– Мне кажется, она как-то услышала наш спор. Стала задумчивой и грустной. Но ко мне за объяснениями не обращалась. Мне же неудобно было требовать продать жилье. У мамы налаженный быт, цветочки на подоконниках, чистота и порядок. Не хотела и не могла нарушать уклад ее жизни.

– Почему не рассматривали ипотеку, чтобы обойтись без размена родительской площади?

– Пришлось бы ждать, пока накопим на первоначальный взнос. Не получалось у нас с этим. Полгода пробовали – безрезультатно. Ярослав стал вскипать по поводу любой покупки сверх лимита, который сам установил. А откуда вы узнали о наших разногласиях, если я никому не рассказывала?

– Ваш муж не скрывал своих желаний, делился с коллегами.

– Вон как. Наверное, с Альбертом, – сказала вдова, уставившись куда-то сквозь Раимова.

– Камилла, поведайте о вашем знакомстве с Весняцким. Каким он был до свадьбы?

– Ярик устроился в фитнес-центр три с половиной года назад, когда я уже тут работала детским тренером в бассейне. Присматривались друг к другу около месяца. Встречались в компании молодых коллег – Альберта Салимова, Даниила Мельникова, Анвара Габитова. Тогда не только Ярик, но и Альберт пытался за мной ухаживать. Но бабочки в моем животе от него не летали, – углубилась в воспоминания Камилла. – Как только у нас с Ярославом начались отношения, Альберт не стал больше добиваться моего внимания. Видимо, не очень-то и хотел. На новогоднем корпоративе мы с Яриком много танцевали и окончательно сблизились. Он был обходителен, руки не распускал. Оказался серьезным, через четыре месяца сделал предложение, еще через два мы поженились. Жить стали с моей мамой в двухкомнатной квартире. Сразу родилась дочка. Ей сейчас два года. Ярик – приезжий. Окончил институт культуры в соседнем регионе. В Казани прошел переквалификацию и получил сертификат инструктора тренажерного зала. Наработал пару лет опыта в небольшом спортклубе, после чего устроился сюда.

– За время, что вы женаты, его характер изменился? Замечали что-то подозрительное в его поведении?

– Думаете, он что-то употреблял? Мне Дубов сказал, что в крови мужа нашли какое-то вещество.

– Началось чесание языком во все стороны, – Раимов раздраженно хмыкнул. – Марченко, вы предупреждали опрошенных, что на время следствия нужно хранить молчание о деле?

– Забыл! – Егор вскочил, чтобы ринуться к двери, но споткнулся о ножку стула и чуть не упал.

– Да стойте уже! – рявкнул капитан. – Садитесь на место. Скоро закончим и сделаем перерыв. Найдете каждого, кто здесь побывал, и разъясните ценность молчания. Соберитесь, Егор, еще много предстоит сегодня сделать, – вздохнул следователь и перевел глаза на девушку перед собой. – Продолжайте, пожалуйста.

– Ну да, сначала муж был добрее и более спокойным, что ли, – Камилла решилась на откровенное повествование. Раимов мысленно зафиксировал, что она перестала теребить ручку женской сумочки, и сделал вывод, что напряжение девушки уменьшилось. – А в последние полгода стал срываться и устраивать истерики. Дочку не трогал. В основном ругался со мной, а еще с Асей Манукян, у них постоянно случались стычки.

– Чем-то объяснял странное отношение к коллеге?

– Не понимал, за что ей так везет: повышение получила, от клиентов отбоя нет. Ему приходилось ловить каждого новенького посетителя и уговаривать заниматься с ним. Наверное, переживал, что не может повысить доход и набрать сумму для первоначального взноса по ипотеке. Когда месяц назад Ася переехала в собственную квартиру, ему совсем крышу снесло: наорал на меня и потребовал, чтобы мы с мамой срочно разменяли жилье. Я потом с ним неделю не разговаривала. Тогда же Ярик и на работе устроил скандал на пустом месте: когда Ася проявила любовь к порядку и убрала бутылки с водой за стойку дежурного, а он отреагировал на это вспышкой гнева.

– Почему он так невзлюбил эту девушку?

– Ася – хороший тренер. Внешность, правда, специфическая, но что в ней так цепляло мужа, не знаю. Думаю, что он просто завидовал. Может, рассчитывал, что на женщинах легче вымещать свою несостоятельность. В последний раз у него даже чесались руки меня ударить, хорошо, дочка подошла и разрядила обстановку. В тот день я поняла, что мне страшно оставаться с разъяренным мужем.

– Значит, вы не связываете вспыльчивость Ярослава с употреблением каких-то запрещенных веществ?

– Ничего подозрительного он не делал, внезапно не исчезал, не прятал от меня свои вещи.

– А пароль от его смартфона знали?

– Не просила никогда. Мы работаем… работали в одной организации. Повода к ревности он не давал.

– Благодарю за уделенное время. Простите, что пришлось вызывать вас в фитнес-центр. Соболезную утрате. Если у следствия будут дополнительные вопросы, придется вас снова потревожить, – мягко закончил разговор Раимов.

– Спасибо. – Камилла медленно поднялась с места. В глазах сверкнули слезы, готовые сорваться в бездну горя. Девушка покачнулась. Раимов быстро вышел из-за стола, подхватил ее за локоть и усадил рядом с Марченко. Дал стакан с водой и уже без протокола произнес:

– Камилла, вам тяжело, понимаю. Но нам нужно было взглянуть на изнанку жизни погибшего. Есть подозрения, что Ярославу помогли уйти. Согласитесь, будет справедливо наказать убийцу вашего мужа?

– Конечно. Только на душе гадко, будто предала его.

– Вы не сделали ничего плохого. Наоборот, предоставили нам нужную информацию.

– Когда отдадут тело мужа?

– Как только закончатся необходимые следственные действия.

– Спасибо. Мне надо домой. – Камилла глубоко вздохнула, как будто хотела избавиться от свалившегося горя, встала и направилась к выходу.

– Возьмите такси.

– Да, возьму. Пешком не доберусь. До свидания.

– Егор, дуйте на поиски Дубова, Салимова, Батькова. И чтоб больше никаких утечек следственной информации, – приказал Раимов. Стажер подчинился, хотя было видно, что он уже порядком подустал. Да и у Эльгиза сведения, слова, цифры и лица участников событий кружились в голове в беспорядочном вальсе, наступая друг другу на ноги, а ему – на извилины.

– Что думаете, старший лейтенант Хайбуллин, – обратился Раимов к участковому, который сидел в углу и меланхолично вслушивался в разговор с приглашенными. – Могла жена убрать мужа из-за нежелания разменивать квартиру или страха быть избитой?

– Мой опыт подсказывает, что возможно все. Слезы не всегда льются из-за горя. Иногда они появляются из-за страха быть уличенным в чем-то. У меня на участке таких спектаклей – каждый месяц по несколько штук. С маргиналами в главных ролях чаще всего. Но и с виду приличные люди не гнушаются ради деньжат или недвижимого наследства пойти на обман и преступление.

– Моя практика говорит о том же, – согласился капитан. – Сейчас в Камилле борются два чувства – обида и любовь. Несмотря на ее невинную внешность, что-то неуловимое остается за кадром. Не могу поверить, что все в итоге скатилось к истории про мужа-тирана. Слишком это однозначно.

– Тогда убить мог кто угодно, – заключил Хайбуллин.

– Мог любой, кому выгодно. Но нам пора прерваться. Обед уже давно прошел. Тут же на втором этаже есть кафе, наверно, готовят полезную еду для фитнес-посетителей. Пойдете со мной?

– С удовольствием. Хотя мне неполезная тоже бы подошла, – повеселел участковый, предвкушая свободу от работы и что-то съестное.

– Смотрю, вы больше гурман, чем спортсмен, – рассмеялся Раимов и внутри себя приосанился: «Отлично. Ни я один не переношу весь этот спорт и ЗОЖ напоказ».

Эпизод 3. Раимов: от мальчишки до капитана

Капитан Раимов не любил тех, кто за счет спорта, косметологии и пластической хирургии пытался создать видимость мнимой успешности и не соответствующей реальным физическим данным привлекательности. Не выносил напускное, фальшивое, скрытое под маской прекрасного. Считал лишний вес следствием влияния факторов, которые можно контролировать: невоздержанности в еде и отсутствия характера. Фитнес-тренеров, спортивных консультантов, диетологов, нутрициологов, эстетических хирургов воспринимал как шарлатанов, манипулирующих наивными людьми.

А к спортсменам Эльгиз относился с уважением. Их состязательный дух, целеустремленность и напряжение воли ему даже импонировали. Физкультуру в школе и юридическом институте не любил, но и к слабакам не относился. Потому что в детстве каждое утро отец заставлял пробегать два километра по школьному стадиону, зашлифовывая тренировку зарядкой на турнике. А зимой юного Эльгиза ждала лыжная трасса.

– В красивом теле – здоровый дух, а физическая нагрузка помогает выносить сложности жизни, – таким был неизменный отцовский девиз.

Монотонное наматывание кругов в течение десяти лет навсегда связало тренировки с бессмысленностью потраченного времени. А проводить его хотелось иначе: погонять мяч с друзьями, почитать комиксы, лишний час поспать.

За полдня в фитнес-центре Раимов утвердился во мнении, что тренеры при всей своей подтянутости являются обычными людьми с не всегда приятными историями, житейскими сложностями, а иногда и уродствами души. Эльгиз решил про себя, что придется вскрывать каждого из подозреваемых, искать мотивы убийства, подтверждение вины, и ничто не поможет им уйти от ответственности за содеянное.

Представление о частом несовпадении внешнего и внутреннего срослось с личностью Раимова давно, когда он тщетно искал ответы на жизненные вопросы о сбежавшей матери и свалившейся на голову мачехе. Но вместо внятного объяснения случившихся событий ему приходилось рано вставать и плестись за отцом на школьный стадион. Эльгиз порой обращался к родителю:

– Зачем нужно заниматься спортом?

– Чтобы окружающие видели твою силу, восхищались. Чтобы здоровье прибавилось, характер закалился, – чеканил папа, а потом, устав отвечать, отправлял сына заниматься одного.

Еще Эльгиз интересовался, почему только он должен быть физически крепким, бегая в любую погоду и подолгу вращаясь на перекладине турника, когда сын новой матери может спокойно спать по утрам.

– А чего Эдик не ходит с нами на стадион? – спрашивал он отца.

– Брат младше тебя, болеет часто, да и мама его не отпускает, – пытался тот найти аргументы для ответа.

– Вот и прибавилось бы здоровье от физкультуры, сам же так говоришь, – недоумевал маленький Эльгиз.

– Ты на других не смотри. Собой учись управлять. Увеличивай постепенно нагрузку. Следи за своими результатами, – сурово взглянув на сына, Марат Раимов закрывал тему.

Не любил он долго говорить, тем более на неудобные и сложные темы. Будучи милиционером советской закалки, в любом деле уважал беспрекословное выполнение приказов. Внешняя непробиваемость и уверенность служили на благо профессионального роста. А скрываемые под ними скованность, ранимость и эмоциональная несостоятельность делали невозможными теплые отношения с близкими. Позже, уже после окончания юридического института, Эльгиз отыскал мать и узнал причину ее внезапного отъезда на Кавказ.

– Бесполезно было ждать страсти от Марата. Чурбан и бесчувственная машина, от которого слова доброго не дождешься, – охарактеризовала бывшего мужа Нина. – Моя горская кровь не смогла вынести такого. Любой женщине нужно тепло, тогда она будет отдавать вдвое больше семье.

– Про отца понятно. А зачем ты меня оставила? Да еще и с ним, с таким холодным и строгим?

– Осенью девяносто первого я приехала в любимый Тбилиси. Думала, без мужа и сына отец не пустит меня на порог. Но он лежал при смерти, и ему уже было не до соблюдения правил. Через три месяца папы не стало, как и СССР. Это меня подкосило. Страшно было снова ощутить дефицит душевного тепла и, самое главное, – состояние нелюбви. А тут грело солнце, радовало взгляд голубое небо, кружили голову ароматы специй, яркие вкусы местной еды. Мать уговаривала поехать обратно, забрать тебя. Но как-то закрутилась жизнь, разошлись после развала Союза Россия и Грузия, а с ними и наши судьбы. И мы с твоим отцом тоже, – вздохнула Нина.

Некогда мать была красивой, статной и гордой – такою Эльгиз запомнил ее по черно-белому портрету. А при встрече увидел сгорбленную старушку с поникшей поседевшей головой. По испещренным мелкими морщинами щекам катились слезы, которые она вытирала рукавом черной рубашки.

– Ты вырос, совсем взрослый. Наверно, учишься в институте? – губы Нины искривила дрожащая улыбка.

– Уже окончил. С отличием. Устраиваюсь на службу, – выдавил ответ Эльгиз.

– Молодец, сынок. Пошел по стопам отца. Только не будь таким же черствым и скупым на любовь. – Нина похлопала его по плечу и приблизилась, чтобы обнять, но Эльгиз отстранился.

– Горько на душе, что мы провели много лет в разлуке. Понимаю, ты имеешь право ненавидеть меня. Только ведь и я счастья не нажила.

– По собственной воле оставила меня без матери, отказалась от семьи, а теперь жалеешь? – выпалил Эльгиз, ощущая в горле комок, мешающий произносить слова. – Ты хоть любила меня? Или только себя? Знаешь, каково это – оказаться в одиночестве, когда никто не обнимет, если тебе плохо? Когда по ночам душат кошмары, но никто не придет на помощь и не спасет. Когда нет ответа на вопрос, вернется ли мать. Когда на ее место приходит другая – вместе со своим ребенком – и забирает остатки семьи, методично выталкивая тебя на обочину жизни, как ненужный элемент. И этих «когда» у меня были тысячи. А тебе всего лишь «жаль»? Еще и даешь великодушное право ненавидеть тебя? – Подавляемые с раннего детства слезы полились, омывая бесконечно болевшие раны брошенного мальчика.

– Сынок, ну не могу я исправить прошлое! Но могу просить о прощении и молиться о том, чтобы душа твоя смягчилась, – выкрикнула мать и взяла лицо Эльгиза в сухие морщинистые ладони. – Прости. Прости. Прости. Моя вина огромна, но за нее я отвечу сама, в этом мире или в ином.

Никогда, и прежде, и после, он не переживал такого эмоционального шторма, не испытывал настолько полного бессилия. Мать так и не сказала ни слова о любви, только смотрела скорбными глазами, гладила его по голове, держала за руки.

На обратном пути, сидя у иллюминатора и разглядывая через дымку облаков Кавказские горы, Эльгиз мысленно разрывал связь с той, что дала жизнь, но не подарила любви. Что ж, теперь и он будет добывать любовь и признание, без сожаления оставляя разбитые сердца. Зачем привязываться к кому-то, если, в конце концов, тебя все равно бросят. Увлеченность нужно оставить только для профессии. Она, профессия, отныне станет той единственной, ради которой необходимо стараться. Она не предаст, не махнет хвостом, не окатит ледяной водой равнодушия. Ради нее он станет непререкаемым авторитетом, железным стражем закона. Но не для женщин. Им не осталось веры в сердце.

Прав был отец, заставляя вырабатывать силу характера и тренировать волю. Они ему пригодятся и в покорении карьерных вершин, и в борьбе с преступниками, и даже в личных отношениях. Любая красивая свободная девушка, а Эльгиз связывался только со свободными, так как не хотел опускаться до разборок с рогатыми соперниками, теперь будет временным пристанищем. А как только подруга захочет большего, он оставит ее со словами «мы разные», или «у меня нет морального права продолжать наши отношения», или «ты – просто сокровище и должна найти такое же». Вариантов красиво отшить надоедливые экземпляры много.

Та давняя и единственная беседа с матерью закрыла часть души на прочный замок, ключ от которого Эльгиз выкинул с высоты десять тысяч метров, пролетая между Тбилиси и Казанью. После этого настоящее заиграло иными красками и заискрило возможностями. А вот с будущим Раимов решил поступать рационально: ставить цель, обходить препятствия и наслаждаться результатом. Отныне – никаких поисков причин и копаний в собственной неполноценности. Он достоин признания, наград и восхищений. Прошлое осталось позади, возвращения к нему не будет. Дело закрыто и сдано в архив без права на пересмотр. Простил ли он мать? Нет. Но запретил думать о ней. Она смогла жить без сына, сможет и он обойтись без размышлений о матери-кукушке. Когда добирался до Грузии, мечтал услышать «скучала, любила, ждала», а получил лишь роль в третьесортной пьесе. После этого и решил, что любовь, близость душ и глубокое прорастание друг в друга – не для него.