Атланты небо уронят

Которой сойдут все земные грехи.

Ты одна на тонущей льдине,

И вся твоя жизнь в двух строчках сухих.

Потерянные

Мы встретились под игом неоновой лампы,

В полумраке огней ярко-голубых.

Мы те, кому пришел отказ эскулапа,

Особый вид новых душевнобольных.

Ты не веришь себе, не веришь в Бога и Чёрта,

Я готова верить сразу да всем богам,

Стукнув по плахам столов потёртых,

Мы решили, что рано пока по домам.

Твоя супруга к моему мужу:

Такой сумасшедший и пьяный сюр,

В голове гул басов, мой голос простужен,

Люди не люди, а куча скульптур.

Мы решили, не будем ждать до рассвета

И вышли вместе в безлунную ночь.

Шум машин, огни, свист ветра и лето,

Я знаю, у нас родится сын или дочь.

Мы потеряны вместе, уже четверть века,

Как мы ищем лекарство от боли в душе.

Я чувствую рядом плечо человека,

Наша жизнь это ролик на монтаже:

Разрезы, эффекты, переходы, потери

И склейка неловких шагов новичка,

Яркий свет от неона, открытые двери,

Соединившая судьбы рука.

А вы мне про добродетели…

А вы мне про добродетели,

Кого отправили, кого встретили,

Я киваю глазами полными,

Что плещутся ниже волнами.

Я накручена, напружинена,

Жизнь счастливо мы прожили бы,

Если бы не это, главное,

Чтобы молчание было – явное.

А я закричу в три голоса,

На голове встали дыбом волосы!

Это я молчала как рыба?

Что вы, забудем все эти всхлипы!

Я уже новая, лучше чем ранее,

Я из железа, жизни стараниями,

Я из металла – наковальня сломится,

Крепче молота, в огонь бы, в полымя!

Разошлись дороги длинные:

Вы – налево, я – где поле минное,

Раз захотите, солжете, слукавите,

Но меня молчать не заставите.

Что ты мне говоришь про знаки…

Что ты мне говоришь про знаки?

Ты не умеешь их читать.

Что ты расскажешь мне про драки?

Ты не умеешь защищать.

Из нас двоих я щит и пламень,

И я опять держу удар,

Я поднимаю белый знамень,

Чтоб избежать полсотни свар.

Я лезу без ножа в бутылку,

Сместились стрелки на часах,

Ты лжешь, я чувствую затылком

Яд горький на моих губах.

Тебя, заплакав, поцелую,

Ты не вернешься – это ложь,

Узнав нашу судьбу – ликую,

Ты с губ моих свой яд возьмешь.

Новое поколение

Заплутав в серых буднях, стынем мы,

В старых записях голоса-роя.

Я поэма без точного имени,

Подвиг новый, но без героя.

Человек новейшего времени:

Маски, платья, на нитках бусины.

Я несу тяжесть общего бремени,

Эпохи техники и безвкусицы.

Заплутали в трех соснах шарики,

Три воздушных, опять на ниточке,

И над нами гаснут фонарики,

Темнотой вдруг испачкав кисточку.

Мы застыли, ходить не научены,

Что мы можем без ингалятора?

Каждый вдох – это проблеск излучины,

Нас выкидывали из изолятора.

Из понятного, идеального

Сразу в мир, черно-грязный и белый.

Научившись тому, нереальному,

Мы кричим: "Подходи, если смелый".

Поднимаем шерсть над загривками,

Будто больше – это значительней,

Только страх оказаться фальшивками

Шепчет на ухо "Будешь бдителен!"

Мы пожертвуем эфемерностью

Ради прочного, что под ступнями,

И, конечно, закономерностью

Будет крепость вокруг неприступная.

Мы – религия нового времени,

Таймер, скорость, высотками важными.

Мы – под тяжестью нашего бремени

Как бы не оказаться… бумажными.

И я осталась, ты ушел…

И я осталась, ты ушел,

Как будто свет к нам снизошел,

Тот свет дороги нам развел -

Как будто в море корабли…

Ты стер меня с лица земли.

И в храме, что мы возвели,

Всю ночь служения идут,

Возможно, обо мне поют,

Возможно, счастье принесут

Наши идеи в мир людей.

Покинь, прошу, наш храм скорей!

Ты божество лихих морей,

А я обычный человек,

Я вытираю слезы с век,

И время ускоряет бег:

Я поднимаюсь к алтарю,

Себя как свет всем раздарю,

Тебя запомню, не корю.

Мы просто разные огни:

Ты так глубок, что хоть тони,

Попробуй и приди, рискни,

Пусть звезды мне тебя вернут.

Мы защитили наш редут,

А службы в храме все идут

Во имя неземной любви.

О, Боже, нас благослови,

Ведь мы поклялись на крови…

Земные трудности нас ждут.

И было б лучше, чтобы ты меня оставил

Я исключение из всех возможных правил,

И было б лучше, чтобы ты меня оставил,

Но ты такой же, как и я, упрямый.

Не дашь мне потеряться за дешевой драмой.

Я уже сама не знаю, что мне делать,

Я стала взрослой, я так этого хотела,

Но мир сложнее, чем могу представить,

И есть желание всё так оставить.

Забиться в угол, сюжет ладони-уши,

За стенкой гром гремит, и снова только хуже,

Ты включишь свет и музыку Нирваны,

А я себя узнаю в зеркале над ванной.

Бутон

У меня в животе был бутон,

Говорила я всем лишь о нем,

Он хотел быть живым и расти,

А его не успели спасти.

Развели рукавом стоя в ряд,

Я готова проклинать всех подряд,

Тех, кто может спасать матерей,

Но не в силах лечить их детей.

Я давно уж его прокляла,

Он сказал им, чтоб я дальше жила,

А его было им не спасти,

Хоть живой был и жаждал расти…

И я снова его прокляну,

И я снова готовлюсь ко сну,

А мне снится опять голосок,

Мой несбывшийся милый росток.

Девочка, шепчи докторам:

"Я его ни за что не отдам".

Не знает твой муж ничего.

"Вы спасайте уж лучше его"…

Пусть живет твой милый росток,

Ты услышишь его голосок,

Ты погладишь по волосам,

А ребенок улыбнется небесам.

Снежное вино

Я и просила, и проклинала:

Все на одно,

Ведь это жизнь для нас настояла

Из снега вино.

Мы словно вечность ковали из стали

Наши штыки.

Знали бы в штабе, как мы устали

Рвать на клочки.

Вскинули головы, подняли флаги:

И до конца.

Хмельное вино утекает из фляги,

Не видно гонца.

Видно мы навсегда здесь застряли.

Снег – вот и все.

Мы тогда еще просто не знали,

Где вороньё.

Противник нашел нас по первому снегу,

Помощи нет.

Наша присяга – отказ от побега,

Конечный билет.

Мы одни в окружении леса,

Никто не придет,

Значит, будет кровавая месса -

Бери пулемет.

Свисты снарядов и близкие взрывы,

Мы же – вдвоем.

Если всё будет и вправду паршиво,

То мы умрем.

Пушки затихли, небо искрится,

Нам повезет?

Снег тихо-мирно на землю ложится.

Прямо на гроб.

С корабля давно сбежали все крысы…

С корабля давно сбежали все крысы,

Мы качаемся на новой волне,

Пожалуйста, будь моим смыслом,

Когда с тобой вдвоём наедине.

На корабле давно уже бреши,

И мы идём как камни ко дну.

Наверно, наши сны были вещими,

Зачем иначе я снова тону?

Мы капитаны тонущей будки:

Задраим люки, лица в пески,

Где-то там цветут незабудки

И к нам тянут сухие листки.

Далёкий свет посылает нам берег,

Будто где-то есть старый маяк,

Будто кто-то в нас ещё верит,

И теперь подаёт скрытый знак.

Встаем на курс ради этого "кто-то",

Ломаем бурю и дёргаем штиль,

В избытке опять кислорода,

Остались сзади тысячи миль.

Мы ушли вперёд, не узнали,

Чем был этот ведущий маяк.

Это лунные стекла сверкали,

Просто битые стекла из драк.

Наше поколение

Мы дети, привыкшие нести потери.

И никто не спросит, наверно, как там у нас дела.

Мы поколение, выросшее на Томе и Джерри,

Привыкшее мышеловки ставить из-за угла.

Нам ворчат, что это антипедагогично,

Крутить такой мультик на канале детей,

А мы считаем, что это даже логично:

О жизни рассказывать детям как можно скорей.

Мы поколение, выросшее в разводе,

Кто-то рос с мамой, а кто-то, может, с отцом,

Мы те, что вместо "да" отвечают "вроде",

И не верят в сказки со счастливым концом.

Где-то в душе остался наш остров сокровищ,

Где-то ждут нас принцесса и добрый принц,

Только реальность рождает для нас чудовищ,

И на обглоданных ветках стаи голодных птиц.

Мы бы верили в замок, в грозу, в полёты,

Но нас с раннего детства учат взрослеть.

И, отложив от песенок детских ноты,

Мы глубже давим зарубки в мягкую медь.

Я работаю сутки за трое…

Я работаю сутки за трое,

Я себя постоянно виню,

Кто-то спросит, что это такое?

Как я им все объясню?

Я боюсь оказаться ненужной,

Этот страх мне мешает спать.

Разбивая осколками лужи,

Я падаю на кровать.

И пока я хоть что-то помню,

Пока в душе моей штиль,

Грохочет в каменоломне:

Меня не сдадут в утиль.

А там тётка, с седыми буклями…

А там тётка с седыми буклями

Сидит, глушит чай, говорит.

И наш страх, бывший серыми углями,

Снова пожаром горит.

Увы, не знает та тётка из телека,

Как жить – страшно-смешно,

Врач это называет истерикой,

А нам уже всё равно.

Мы сидим на кухне в пижамах,

Смеемся, стираем тушь,

Главное, не брякнуть при мамах

О беспокойстве душ.

Про то, что дурацкий экзамен

На деле – реалити-шоу.

Любой с заявкой в кармане

Через компьютер зашел.

Какая разница, что пишут дети?

Кто захочет вдруг наблюдать?

Есть люди такие на свете,

Зачем это им нужно знать?

Бунт

Стала ведьмой его королева,

А он опьянел от любви,

Повинуясь словам её гнева,

Королевство утонуло в крови.

Судьба в насмешку кинет монетку,

Где обе равны стороны:

Он просто марионетка,

И речи суфлера слышны.

Хоть рви на груди рубаху,

Затонули давно корабли.

Нас всех отправят на плаху

Влюблённые короли.

Давно полны подземелья,

И опустела казна,

Варит в котле свои зелья,

Захватившая трон жена.

Опять нас тянет на подвиги -

В таверне я не одна,

Мы сожжем песен исходники

И выпьем бокалы до дна.

А утром чуть звякнут шпоры,

Гуляет в крови волшебство -

Свои из титана запоры

На любое есть колдовство.

Суженый-ряженый

Жди, дождёшься милого,

Жди, прискачет суженый,

Принесёт постылого

Нелёгкая к вам ужинать.

Плотно закрой ставенки,

Погаси огарочки,

Лишь пойдут проталинки -

Понесёт подарочки.

Суженый твой ряженый -

Гость, хуже незваного!

В рубахе он в княжьей

Да с полными карманами.

Ты не гуляй по лесу,

Ты не ходи к пропасти,

Ты носи три пояса

Да не слушай новости.

Как наступят затемки,

Мухи будут белые,

Ты захлопни ставенки

Да иди за змеями.

В светлых подземелиях

Жить будешь царицею,

Убегай со змеями

Хитрою ужицею.

Белая Гвардия

Так закрой же глаза:

Слышишь, пушки гремят?

Разразилась гроза,

Обещая нам ад.

Рёв метели и вой -

Это волки в дали.

Мы остались с тобой,

Громче Бога моли.

Обрати взгляд наверх:

Неба нет, но есть дно.

Мы погибнем за тех,

Кто сейчас пьёт вино.

Мы боролись за них,

Они бросили нас.

Вот и ветер утих,

Снег нас спрячет смеясь.

Вниз по улице полк:

То ли их, то ли наш,

Чтобы вдруг вышел толк,

Ты полжизни отдашь.

Сожми руку в кулак -

Опять пушки гремят.

Кровь цветёт словно мак:

Нет, ни шагу назад.

Царица зеркальных плясок

У меня несколько тел

И десятки различных масок.

А чего ты ещё хотел?

Я царица зеркальных плясок.

Отблеск в бокале вина -

Это тоже часть моей тени.

Безумная ночь длинна,

Разделяю сто отражений.

Ночь на кромке ножа,

Ты просишь меня остаться,

Прохлада утра свежа…

Я не буду на сердце клясться.

Мой многоликий князь

Твоё поле пшеничное – кудри.

Голубые озера глаз.

Я краснею за слоем пудры,

Прибавляя конфорке газ.

Заметались беглые звезды,

Прикипев к картону небес.

Этот мир для нас двоих создан,

Рассыпая росы мелкий бес.

Замираю цветком бездыханным

В твоих объятьях томясь

Здравствуй, мой родной и желанный,

Здравствуй, мой многоликий князь.

Как дожил ты до этого года?

Как нашёл меня в этой толпе?

Наше прошлое – тёмные воды,

Наша общая тяга к волшбе.

Дави на тормоз, а не на газ

Дави на тормоз, а не на газ,

Все будет, но не сейчас.

Река есть, найдётся брод,

Кто ищет, тот и найдёт.

Сад умер – одни стволы,

Арест в награду, да кандалы…

Под солнцем сад расцветёт,

Но арестант наш не доживёт.

Вот так вот, одна шкала:

Ошибся – твои дела,

Чья правда, тот виноват,

Ведь у судьи – сын адвокат.

Перья любые – есть свой топор,

Дверь хлопнет – и на запор,

Погасим окна, сглотнем ключи,

А ты что можешь, то и кричи.

Закрывая глаза, только падаю вниз…

Закрывая глаза, только падаю вниз,

Там, где сабли травы и железный карниз,

Там, где всполохи звёзд и насмешки грозы,

Там, где ели шумят и туман от росы.

Дождя дробный стук заставляет дрожать,

Словно тысячи стрел мне летят помешать,

Словно эхо стучит, а не сердце моё,

Словно нет волчьих стай, не хрипит воронье.

Словно я не одна, а есть сотня друзей,

Словно ночь не желает вновь смерти моей,

Словно я не боюсь выходить из игры,

Доски дома скрипят даже через ковры.

И назавтра я буду снова молчать,

И визиты в тот дом от близких скрывать,

А потом опять ночь, свист грозы и игра,

Мне бы снова дожить до рассвета утра.

Я не ставлю запятые…

Я не ставлю запятые,

Я не верю в зодиак -

Это просто откупные

Для предательства и драк.

Я до глупости безбожна

И до крайности верна,

Я, наверно, осторожна,

К тем, с кем жизнь меня свела

Я не знаю, что мне делать -

Впереди туман пути.

Мне до боли надоело

Выбирать куда идти.

"С этим справишься похуже,

В чем-то у тебя талант".

Я случайно безоружна

И пью антидепрессант.

Если сможешь, то отыщешь,

Если хочешь, то поймешь,

Если где-то будешь лишний,

То домой один уйдёшь.

Русалочка

Ну как ты могла, Ариэль,

Променять волшебный свой голос?

Променять просторы морей

На ступни, что так кололись?

На принца как могла променять

Свое детство, юность, свободу?

Как на право холод вдыхать

Променять могла тёплую воду?

Принц совсем не стоил тебя

Только в сказке вы поженились.

Ганс Христиан рассказал, жизнь губя,

Что счастье тебе лишь приснилось.

Воплощение детской мечты

Ты спасла и увидела в принце.

С душой святой простоты

Ты в него поспешила влюбиться.

Ты распалась пеной морской

И предательство въелось под кожу,

Конец у сказки любой

На жизнь совсем непохожий.

Перетерпевая жизнь

Нас закрутит хороводом -

В тусклом свете миражи,

Мы проводим год за годом,

Перетерпевая жизнь.

Слышен хохот из-за маски:

Нас хватают и ведут,

В быстром темпе дикой пляски

С рельс сойти нам не дадут.

И мы, видимо, из стали,

Раз ломаться не хотим.

Повторять мы не устанем:

Год пройдёт, мы полетим.

Солнце светит насмехаясь,

То вдруг полная луна,

Мы живём, в грехах не каясь,

Чашу черпая сполна.

По традиции, в итоге,

Проживаем день за днём,

Повторяя по дороге:

На том свете отдохнем.

Невзаимно

И уже ничего не изменишь…

Да и нужно ли что-то менять?

Никуда свои мысли не денешь,

Из себя не уйдёшь погулять.

Открываю серое утро

Над безмолвным простором тайги:

Как мне мыслить чувствами мудро?

Как избавиться мне от тоски?

Этот город – знаком через руку…

Как мне мысли крамольные скрыть?

Что мне делать? Меня звали другом,

Мне же выпала доля любить.

Давай-ка на су-е-фа

Давай-ка на су-е-фа:

Кто из нас сегодня панк?

Кеды, цепи, рукава -

Мы с тобой пойдём ва-банк.

"На нас пялятся, походу" -

Покажу ему язык,

Мы одни в толпе народа,

Но народ уже привык.

Не цепляются с проверкой,

Нас не тормозят ГАИ,

Если общество отвергло,

Сразу примут дикари.

Ревун

Меня зовёт из пучины маяк.

Я спала много лет, меня разбудили -

На дне, между старых коряг,

Останется след, темнеющий в иле.

Маяк зовёт меня вновь,

И я вторю ему, меня заставляют,

Вскипает застывшая кровь:

На меня эти звуки странно влияют.

Я будто очнувшийся монстр,

Дитя сталактитов и древних морей.

Я дрейфующий к берегу остров,

О который разбилось сто кораблей.

Миллионы писем на дне.

Ни одно из них не достигло той цели,

Никто не вернулся ко мне,

Хотя голос мой перекрыл рёв метели.

Я уснула очень давно,

А теперь я скитаюсь в неупокое

И слышу зов всё равно -

Мне кричит в пустоту существо неживое.

А второй позволяет любить

Кто-то ждёт только взгляда,

Кому-то опять всё равно,

Кто-то корчится в муках от яда,

Кто-то пьёт его, как вино.

Один ждёт нечаянной встречи,

Второй, столкнувшись, молчит.

Кто-то пишет заранее речи,

Кто-то в шутку всё говорит.

Нас чувства однажды погубят,

Но их тяжело запретить.

Из двоих один всегда любит,

А второй позволяет любить.

Я вижу в отражении того, кем я всегда боялась стать…

Я вижу в отражении того, кем я всегда боялась стать.

И проповеди поздно над моими непоступками читать.

А скоро будет лето, и опять я рада, это всё прошло.

На выбор мне дадут клыки… или белый саван и крыло.

Если будешь только добрым, то тебя не будут уважать,

Если станешь злым, то за плечами будут обсуждать.

Я балансирую на грани, цепляюсь за разбитые очки,

И пробивается чернильное сквозь розовые милые значки.

Я пропускаю темноту теорией про маленькое зло,

И белый цвет одежд мне сохранить, увы, не повезло,

А отражение моё смеётся над той бывшей чистотой:

Что было, то прошло, и зло в меня скребется на постой.

Я морщусь, не мигая, и опять смотрю в разбитое стекло.

"Три ночи" прорезает потускневшее от времени табло.

Уже не помню, почему я раньше так хотела быть другой,

Возможно, потому, что точка называлась болевой?

Возможно, потому, что раньше я не поднимала глаз,

Смеюсь над собственными глупыми проблемами сейчас.

И вижу отражение того, кем я тогда боялась стать,

Но от себя не скрыться и от себя, увы, не убежать.

Она все верно поняла…

Она все верно поняла,

Всю непростительную низость,

И взгляд свой молча подняла:

В глазах горел как пламень вызов.

К такому он был не готов:

Переменился, стушевался…

Острее ледяных штыков -

Тот взгляд до сердца достучался.

Все изменилось в один миг,

За ней победа, он повержен:

Он культ из внешности воздвиг,

А у нее внутри есть стержень.

Сантиметрами лицо

Мы вымеряем сантиметрами лицо,

Чтобы все было точно "по канону",

Мы обожать готовы подлецов,

Если они подходят к "эталону".

Мы некрасивым закричим "стыдись",

Хотя над внешностью смеяться – гадко.

Не мы лицо придумываем – жизнь,

А человечество на красоту так падко.

Что толку, если он – живой портрет?

Что толку в вызывающем наряде?

Ведь сердца у него как будто нет…

И смысл в нем, в бездушном экспонате?

А у нее в глазах живет сирень,

А у нее под сердцем бабочки роятся!

Только вот людям присмотреться лень,

И красоты ее они… боятся?

Им нечего поставить на весы:

Её перо – намного тяжелее.

И всех страшит душа, светлей росы,

А может, просто надо стать добрее?

Иудушка

Пригодились тебе хоть те денежки?

По ночам спалось спокойно? Не мучилась?

Я сама, конечно, та ещё грешница,

Но тебя назвать можно Иудушкой.

Как они тебе, тридцать сребреников?

Карман не жмут? Грузом тяжким не плавятся?

Пора бы мне написать десять реквиемов

В награду тем, кто за монету удавится.

Синий витраж

Синий витраж жжёт мне глаза,

И на ресницы налипла роса,

Взгляд в никуда, равновесия нет,

Я иду по дороге, потерявшая след.

Лампа горит, от огня горячо,

Кто-то хватает меня за плечо,

Кто-то кричит и громко поёт…

У меня синий камень, у меня внутри лед.

В глазах уже синие пляшут огни:

– «Мне кажется, рано, повремени!»

Мне кажется, больше нечего ждать.

Я не хочу ничего выбирать.

Моими стихами

Моими стихами не остудишь в жару,

Их жар вас, увы, не согреет.

Вам кажется, я в них бессовестно вру,

В них нет тепла батареи.

Наверно, сгореть им всем суждено,

Растопить огонь для камина.

Пока вы их жжете, прочтите одно,

Может быть, вас отпустит трясина?

Быть может, спасением стать суждено

Словам, что так рвутся наружу?

Пока вы их жжете, прочтите одно:

Пусть оно сохранит вашу душу…

Сердце мое бедово…

Сердце мое бедово.

Я не слушала старших, а зря.

Думала, это будет заря,

Теперь слышу всё через слово.

Они опять ни живы ни мертвы,

Мечутся глупо внутри головы

Мысли мои бестолково…

Он так долго не приходил,

Он солнце мое вдруг погасил…

Чтобы зажечь его снова!

Взглядом одним своим и огнем

Он запитал его, значит, живем,

Значит, я снова здорова.

Моя любовь тебя… Смяла

Любовь, она, наверно, для сильных – прости.

Ты оказался слабым.

Мы расходимся в стороны – не по пути.

Моя любовь тебя… Смяла.

Ты к такому, конечно, был не готов,

Чтобы как в воду с обрыва.

Ты готов не до боли, не до сноса мозгов,

Не до выстрела, не до взрыва.

Ты готов по частям – букеты, цветы,

А не бездумно в омут.

Ты скажешь мне что-то для красоты,

Сердцу из крови литому.

Учащается пульс, бьется дико в виски -

Ты такого не ждал.

Для тебя эти чувства –  как огня языки,

Совершенно ненужный накал.

Второстепенный

Я обычный второстепенный.

Пытаюсь пойти в направлении верном,

Меня тянет за главным героем:

Как бы мне развязаться с тобою?

Для тебя все эти награды,

Храмы святых или, вот, колоннады,

А я в муках ищу наш сюжет:

Ведь без меня это всё скатится в бред.

Я стою теперь перед входом.

Где-то там внутри поет звон хороводов,

А я манжеты пальцами мну

И хочу поцеловать уже чужую жену.

Синдром отличницы

Проснувшись утром, хочу стать механической -

Это такой тупой синдром отличницы.

Я не верю, что может что-то сломаться,

Хотя могла бы просто в себе разобраться.

Я рифмую чувствами на глаголы:

Сухо и грубо, даже горло дерет от колы…