Атланты небо уронят

Чтобы их мир стоял и не шатался.

Как в крепость пусть войдут к себе домой,

Чтобы никто до слез не ошибался.

Пусть будут не такие же, как мы,

Пусть не боятся ночью подворотен,

Пусть не бегут быстрей от темноты,

Где крик о помощи напрасен и бесплотен.

Они должны быть лучше и смелей,

Достраивать все выше небоскрёбы;

Мы положили первый слой камней,

Чтоб им не мокнуть в тающих сугробах.

Пусть наши жизни крутит карусель,

А им останется спокойствие и сила.

Их время означать будет капель,

Что нас весной с ума совсем сводила.

Руками их от страха заслоним,

Чтобы не знали слез они и горя.

И все же – все же – мы расскажем им,

Какими тихими быть могут наши зори.

Избави, Боже, их от зла и тьмы:

Пусть стороной обходит их всё это!

Но, всё-таки, расскажем лучше мы,

Что самый темный час – перед рассветом.

Пускай все это будут лишь слова!

Ни разу в жизни пусть урок не пригодится!

Беда пройдёт, исчезнет, миновав,

И выберет потомков счастья птица!

Для подростков

Я напишу вам просто нытьё

Для сопливых подростков на лавочке.

Но зато в нём все будет моё:

Мысли, чувства, под рёбрами – бабочки.

Мне в спину грохочет толпа:

«Вы никто, просто так, однодневки.

На вас – шутовской колпак,

На потоке – сочетания меткие»

Закрою уши – мне всё равно.

Кто оценит или нет, не знаю,

Пусть кричат, шепчу всем назло,

Но даже шёпот мой – оглушает.

В первый класс их дети пойдут -

Мои стихи станут флагом подростков.

В школьный список, увы, не войдут,

Но прочтут их со сцены подмостков

Белый стих

Хлопнула створка,

Ветер утих,

А я напишу

Белый стих.

Рубленый надвое,

Колотый льдом

Я создам

Свой собственный дом.

Я убегу

В таинственный сад,

Где вековые

Дубы стоят.

Звон колокольный

Там будет громок,

Будто есть счастье,

А я – ребенок,

Будто бы чудо,

А я – принцесса,

Которую в театре

Сыграла в пьесе.

Хлопнула дверь.

Громко – испуг.

Сад исчезает -

Замкнутый круг.

Игра

За плечами целый мир,

Я теряю ориентир,

Руки-ноги в пустоту,

Я цепляюсь за мечту.

Ты попал, герой.

Тени прямо за тобой.

Ты попал в игру -

В порошок тебя сотру.

Я пытаюсь тихо встать -

Снова голова-кровать.

Мысли-фразы целый круг,

Я опять попал в игру.

Выход где-то там,

Пляшут тени по углам.

Губы тихо шепчут в такт:

Пропадешь за просто так.

Кто откроет этот дом,

Тот забудет обо всём.

Убегай, пока есть свет:

Ночью потеряешь след.

Впереди есть дверь,

И я выхожу теперь.

Лишь вперед смотреть:

Разрываю эту цепь.

Посмотри: ты победил,

Пусть и выбился из сил.

Ты покинул лабиринт,

И в тебе твой дар горит

Ты вернешься к нам,

Ты в капкан залезешь сам,

А пока мы подождем

И опять отсчет начнем.

Напиши мне письмо

Прошу, напиши мне письмо.

Не онлайн, а простое, живое.

Напиши на конверте: «домой».

И внутри положи ветку хвои.

Напиши мне его от руки:

Пусть скачет по линии почерк,

Пусть чернила оставят круги

Вместо жестких компьютерных точек.

Я хочу видеть мысли твои,

А не строгие метки пунктира!

Желтый листик клетки таит,

И на сгибе – от скрепочек дыры.

Рано утром спускаюсь в подъезд

И стою, затаившись в пролёте.

Стукнет ящика синяя жесть -

Почтальон придет в серой кофте.

Частой дробью стучат каблуки,

По ступеням слетаю как птица.

И трясутся пальцы руки,

На меня консьерж наш косится.

Надорву по краю конверт:

Сложен вчетверо лист, открываю…

За окном розовеет рассвет,

Я всю ночь твои письма читаю.

А потом заполняю ответ

И бегу после школы на почту,

Покупаю желтый конверт:

Индекс, адрес – за линией строчка.

Ты со смехом будешь читать

Корявый почерк на серой бумаге

И предложишь пойти погулять:

Друг от друга живем в одном шаге.

Разделяет нас – полотно.

Живем напротив, через дорогу.

Помашу ладошкой в окно:

Жду письма! Ждать осталось немного!

И атланты небо уронят

И Атланты небо уронят,

Если я тебя не увижу.

Циферблат вперед время гонит,

Я бегу на чердак и на крышу.

Небо смотрит, роняя алмазы,

Трава светится изумрудом,

А закат был рубиново-красный -

Мне его подарил добрый Гудвин.

Я принцесса из дикой дубравы,

Никогда не видела света,

И сегодня, ради забавы,

Мне кто-то вручил цвета лета.

Там желтый, как на картинке,

И яркие отблески солнца.

Мое сердце как мяч на резинке:

Вдруг выпрыгнет и не вернется?

Тогда отыщи его в поле,

Где рожь под луной колосится,

А я не чувствую боли,

Когда оно взлетает как птица.

Ярко-алая валентинка

На парту парашютом ложится,

Тихо лопнула в сердце резинка,

А оно вот-вот загорится.

Станет желтым кирпич на бульваре,

В изумрудный город упрется

Дорога, увы, не прямая,

И небо над нами смеется.

Мы просто обычные дети,

Впервые встретились взглядом.

Луна нам как лампочка светит,

Весна по жилам стелется ядом.

История длиной в бесконечность:

Цветы в ладошке зажала,

Первые чувства дарят беспечность,

Я от счастья словно летала.

Двойное дно

Воздух по капле, мягкое дно,

Волны сомкнулись, сверху темно,

Руки как гири, в ушах замер крик,

Я молода, отраженье – старик.

Я видела свет, прорывающий тьму,

Но до сих пор себя не пойму.

В переплетении месяцев, лет

Пытаюсь найти обратный билет.

Может, упал, за кроватью лежит?

И время снова куда-то спешит…

Проходит дальше, всё мимо меня,

Мне ли бояться святого огня?

Мне ли бояться кар за грехи?

Мне на ухо дьявол шепчет стихи.

Я замолкаю, дышу, тишина,

Наверное, в этом доме одна.

Как давно заступила черту?

Как долго живу в этом бреду?

Я на поверхности, мысли как ком,

Завтра подумаю, только о ком?

Размытые лица, не помню людей,

Мечусь в коридоре закрытых дверей,

Дверь в настоящее давно заперта,

Прошлого нет, будущее – мечта,

Я на клочке между явью и сном,

Снова иду на свидание с дном.

Завтра выплывет вовсе не я,

Как хорошо, что не видят друзья.

Слушаю шепот: "Ненадолго пусти,

Я сама найду для Нас все пути!

Я это ты, а ты – это я,

Пусти меня! Правда будет твоя!"

Я так устала, еще отдохну.

И в своем подсознаньи тону.

Он все исправит, тогда я вернусь,

Передаю полномочия и тихо смеюсь.

Добрая спит, сильнейший решает,

Одна все испортит, другой исправляет,

В мутной воде потонули концы.

И знак зодиака мой – близнецы.

Синий с оранжевым

А наш закат синий с оранжевым,

Стены красим серым, меланжевым,

И снова до утра пока сумерки:

Мы от холода совсем обезумели.

Ищем хоть камин, хоть спичечку,

Копим всё тепло по кирпичику.

Мы за добрые слова бьемся до смерти

И теряем то, что звали гордостью.

Сталкиваясь лбами, расшибаемся,

И больше мы не верим – закаляемся.

Серая толпа, смотришь – вороны,

Но внутри каждый будто фарфоровый.

Он хотел быть царем

Как родился – не знал,

Ровно шел и упал,

Смуту сеял вокруг,

Пожинал что дал плуг,

Ничего не жалел,

Все нашел, что хотел.

Прилетела стрела

На лихого орла,

Темное олово -

Выстрелы в голову,

В кости свинец -

Это конец.

В венах мышьяк

За просто так,

Горевали о нем,

Он хотел быть царем.

Плакали недолго,

Нашли холм у Волги,

В землю сложили

И позабыли.

Выросла рожь,

Да не пожнешь -

Больно горька

Получалась мука.

Вырос ковыль,

Конь поднял пыль,

Плакал бурьян

Над тем, кто был рьян.

Прекрасное далёко

Я считаю дни по случаю, когда просто могла бы выспаться,

Прилетели белые мухи, и снег из прорехи посыпался.

Согреваем ладони выдохом, встали рано, уснули поздно,

Просыпаемся и засыпаем, когда на небе светятся звезды.

Они холодные и равнодушные, мы истерику душим руками,

Застыли, как статуи в мраморе, нас скоро накроет цунами.

Пистолет у виска не выход, кричат мне вслед без надежды,

Вот бы из детства вырасти, как из старой одежды.

Обстоятельства вынуждают, нам снова ставят подножки,

И мы опять спотыкаемся, как о слишком высокий порожек.

В будущем лучше, казалось, в голове кто-то щелкает пультом,

И мимо летят снаряды, слова выпущены из катапульты.

А день ослепительно белый, идем, как слепые, наощупь.

Далёко прекрасно-сомнительно, когда-нибудь будет попроще,

Когда-нибудь, только не с нами, а мы, видимо, прокляты,

События прямо над нами мечом нависли дамокловым.

Заткнуть уши, крик замер, теплится, тишина опять ненадолго,

Дорога удивительно серая, прохожие смотрят как волки.

Твое счастье в том, чтобы вырасти, незаметно и потихоньку,

Ребенка проще обидеть, не спасет на шее иконка.

А сегодня ты тоже взрослая, идешь на соседей не глядя,

Ты для других миллионная, как клеточка в старой тетради.

И если ты не заметила, тебя не видели тоже,

А значит так безопасно, мы все друг на друга похожи.

Не видеть, не слышать, не чувствовать? Легче или сложнее?

Отмолчаться или же высказать? Что для тебя нужнее?

Снаружи каменно-вежливо, внутри бури смятенье:

Сгореть парафиновой свечкой, или остаться тенью?

В никогда

Я пишу тебе из ниоткуда.

Молоком пишу, а не чернилами,

И письмо мое – одна причуда,

Жизнь написана по рекам вилами.

Я пишу без имени, без адреса,

Посылаю речи в никуда,

Меня ломает и корежит матрица,

Стылые дома и города.

Я никто, и я пишу таким же.

Незнакомцу, ставшему родным,

К краю с каждой строчкой, словом ближе…

Остаюсь внутри совсем пустым.

Ты лишь тень, тебя нигде не сыщешь,

Потому что не существовал.

Я пишу под звездами, на крыше,

Всё вокруг – игра кривых зеркал.

Завтра будет лучше. Ложь, придумка,

Завтра будет хуже, чем вчера.

Мне бы лишь не потерять рассудка,

В никуда строча по вечерам.

По краю

Я не думая шагал по краю,

Справа чьи-то крики, слева – ад.

Я не знал, что просто умираю…

Я не знаю, как вернуть назад.

Все те дни, что жил, не замечая,

Свет, который бросил позади,

И в себе все мысли убивая,

Шел и шел к той тьме, что впереди.

Он герой

Он герой.

Возможно, есть ордена и медали,

Но мы его дома так ждали,

Чтобы пришел живой.

Говорил,

Что скоро совсем вернется,

И нам будет вечное солнце,

А его кто-то убил.

"Скоро" – твердил,

Мы не знаем, где он похоронен,

И Российский флаг на шевроне

В одной из сотни могил.

Так нечестно.

Небо стало намного ниже,

И голоса как будто все тише,

А впереди неизвестность.

Чей-то папа

Сидит на кухне и пьет вино,

А моему уже все равно.

Это выстрел или граната.

Идут дожди.

Я смотрю на двери с надеждой.

Весной ли, зимою ли снежной

Я жду, и ты подожди.

Inmortal

Amor es solo un cuento

Para los que viven un momento.

Y si queres a alguien amar

Puedes una parte inmortal le dar.

Зачем людям нервные срывы, панические атаки?

Зачем людям нервные срывы, панические атаки?

А кто-то просто придумал, что оценки не только знаки,

Что твой ответ на уроке, когда откровенно плохо,

Может решить судьбу: успешным быть или лохом,

Когда говорят: успокойся, как будто это так просто,

Когда ты не знаешь, ЧТО ты? А впереди перекресток.

И никому не расскажешь – всем бы твои проблемы -

Что страх, сидящий внутри, наружу выводит вены.

Когда себя ненавидишь – комок из сбившихся нервов -

Когда, не смотря на все силы, прийти не получится первой,

Пытаешься не заплакать: это по-детски слишком.

Просто забьешься в угол, в обнимку с плюшевым мишкой.

За что нас так ненавидят: кому нужна эта ломка?

Что они видят в шестнадцать? Машину или ребенка?

Сомнения в том, что ты можешь, черные мысли и фразы,

От себя ты не убежишь, внутри, не снаружи "зараза".

Это болезнь головного мозга, повышенная тревожность.

"Так говорить вообще можно?" В каждой мысли нужна осторожность.

Умный вроде, но слабые нервы, это решает многое.

И ты, спотыкаясь, падаешь, нос разбив посреди дороги,

В себе начинаешь копаться: я сильная? Слабая вроде…

Надеюсь, у меня получилось рассказать вам, что происходит.

Не влюбляйтесь, девочки

Она его полюбила.

Зачем, теперь сама не поймет.

И вечером долго звонила,

Не зная о том, что он отчаянно врёт.

Накатило всё как волна,

Он наркотик её, её марихуана,

А ему оказалась нужна

Лишь идол-картинка с телеэкрана.

Она отказалась от пищи,

Ее ломает любовью, корежит.

Он тратит на выпивку 'тыщи',

И ничто его не потревожит.

Калеча своими словами,

Выстрелом в сердце ее поразит.

Не влюбляйтесь, девочки, сами,

Пусть влюбляются лучше они.

Из любви или работы…

Из любви или работы

Я "конечно" выберу чувства.

Говоря это, вру без заботы,

Ведь это будет безумством.

Главное в жизни, наверно,

Стойкость трепещущих линий.

Звучит фальшиво и чрезмерно,

Но без них ты фантик корзине.

Я справлюсь одна с нагрузкой,

Мне больше никто не нужен.

Как пройти по дороге узкой?

Один лишь вариант обнаружен.

Будет карьера с работой,

Когда мне будет за тридцать.

И даже кино по субботам,

А любовь во сне мне приснится.

Говорят, всего мне хватает,

А я ночами в подушку

Почему-то тихо рыдаю

И пью молоко большой кружкой.

Я завтра планы намечу,

Но мне снова снится, как дочка

Бежит дома навстречу,

В глазах целый черных точек.

Победа в гонке проектов,

Аплодирует комиссия звонко,

Но, вместо стройки объектов,

Мечтаю во сне о ребенке.

Капает дождь…

Капает дождь,

И никто почему-то не спит.

За стеной

У соседей чайник кипит.

Слышно все

В этом доме из каменных стен,

Будто бы

Вместо них лишь полиэтилен.

Посмотрите, оглянитесь вокруг,

Этот мир для нас замкнутый круг,

Снова и снова мы бежим в никуда,

В водопроводах застыла вода.

Это все

Раздражает до сорванных фраз,

Я бегу

Возвращаясь уже сотый раз.

И в углу

Мрачно курит чья-то темная тень,

Этот дым

Не рассеется даже за день.

Посмотрите, оглянитесь вокруг,

Этот мир для нас замкнутый круг,

Снова и снова мы бежим в никуда,

В водопроводах застыла вода.

Сумасшедший дом

Представьте, что вы -

Это вовсе не вы, а кто-то другой.

Немного безумный, немного чужой

И все же, наверно, бесконечно родной.

Будто бы брат или, может, сестра,

С которой можно болтать до утра.

Ваш дом – как у Бильбо большая нора,

И вы в ней вдвоем,

Вы с ней ни о чем:

"Мы чай просто пьем

Говорим обо всем".

Как Алиса упала на самое дно,

Так и с тем, кто внутри вы знакомы давно.

Вы запутались вместе и просто сплелись

И, может быть, чаем давно уж спились…

Это может быть сон,

И в ушах дикий звон,

Это просто болезнь, говорят доктора,

Ты блюдца достанешь, чай пить пора.

Часы не спешат, они не идут,

Время давно изменило маршрут,

Скоро таблетки запить вам дадут.

Доктора только врут,

И ты знаешь сама,

Мир безголосый – та же тюрьма.

Оттенки не те, засвет кинопленки,

Смотришь большими глазами ребенка,

Смеешься случайно, смеешься так громко,

Без того, кто внутри, начинается ломка,

Пусть вы знакомы недавно, едва,

Ты знаешь, что ты, безусловно, права,

В том, что ты пока не мертва,

Заслуга того, чья твоя голова.

Внутри разгорается целый пожар,

Твоя голова шумит как базар,

Ты уже наизусть знаешь репертуар,

Таблетки в руку сует санитар…

Мы срослись хребтами

Мы с тобой срослись хребтами,

У меня – две головы,

Давно нет кожи между нами,

Ходят слухи и молвы.

Мы тот монстр четырёхрукий,

Что пугает всех детей.

Жертва о любви науки

Под насмешками людей.

Вместо легких только жабры

Друг для друга – кислород.

Сквозь поток абракадабры

Каждый яд в себе несет.

Для других, увы, опасны,

Друг без друга никуда.

На лбу светится: код-красный,

И плотину рвет вода.

Стеариновая свечка

А на улице был вечер,

Стеариновая свечка

Догорела и погасла навсегда.

Ты узнал, что ты не вечен,

Путь земной любой конечен,

Время мимо пальцев как вода.

А ты с любимой не гулял,

И встречи с ней еще не ждал,

Так много впереди еще успеть…

Снаряд крик долгий оборвал,

Ты шел вперед и вдруг упал,

Чтобы вскоре молча умереть.

И кто-то в мире так решил,

Чтоб кто-то дальше долго жил,

А кто-то потерял билет домой.

И даже выбившись из сил,

Сплетя канат из тонких жил,

Ты не обманешь то, что названо судьбой.

Ярким, красным, маковым

Разрезай листы помятые

Ярким, красным, маковым,

Выбивая ритм жестянками,

Лупи консервными банками,

Греми в трубу как в колокол,

Искали медь – найди золото,

Если правду спрятали:

Ну-ка, шашки – наголо.

Ярко-жарко, как пламенем,

Размахивай своим знаменем,

Жизнь – штука быстрая,

Спеши, распадаясь искрами.

Беги, заливая волнами,

Синими, белыми, желтыми,

Люди пусть в тебе тонут,

Будь пожар, пламя да омут.

Снайпер

Опустив автомат, ты застыл, не дыша,

Ты смотрел на открытые плечи,

Не заметив, увы, как чужая душа

Обнажается пуле навстречу.

А она подустала тоскливо и зло

Смотреть, как ты снова напился,

Ты в нее не попал, выжить ей повезло,

А она снова рвется убиться.

Под прицелом она, ни жива ни мертва,

Словно бабочка бьется на шпильке,

Ты не смотришь в глаза, она шепчет едва,

Превращая свою крепость в опилки.

Улыбнулась душа, изменился расклад,

Ты не снайпер с лицом очерствелым.

Ход диктует она, у нее автомат,

И теперь уже ты под прицелом.

И смотря тебе в след, не стала стрелять,

Благородно поднимает забрало.

Хотя был так велик шанс в цель попадать,

Она от войны той устала.

Златоусты

Что хочешь скажи,

Мы утопли во лжи,

В этом смысле мы все златоусты.

Ты бы знал, как мне жаль,

Я иду на медаль

За неумение показывать чувства.

Кто-то любит и ждет,

Кто-то ищет – найдет,

Голубь сверху подкинул нам хлеба.

Люди просто пошли,

Мы с тобой возвели

Из картона стены до неба.

Картон как бетон,

Я здесь, а там он,

Не разрушить свои же преграды.

Зачем, мне скажи,

Вокруг миражи?

И фальшивые двери-награды?

Это просто как шаг.

Он не друг и не враг,

Да мы, в общем-то, люди чужие.

Но он хочет помочь,

Я гоню себя прочь,

Куда грешить, мы и так не святые.

Но я не буду одна,

Мы вдвоем – сатана,

Да, нам море уже по колено.

И уже не сбежать,

Остается дышать,

И все страхи покажутся тленом.

Кто научил бы

Я отдаю себе отчет, что родилась я некрасивой.

Меня учили держать ответ,

Меня учили говорить слова,

Меня учили твердому "нет",

Меня учили молчать на "да".

Но кто бы научил меня быть счастливой!

Друзья твердят: все будет "ок"

Друзья твердят: все будет "ок".

Играя смех, я лицемерю,

Что мне за дело до их слов?

Раз я сама в себя не верю.

Если с обрыва – камнем вниз,

Лежу без сна посреди ночи.

Стучит гроза мне об карниз,

Как будто внутрь дома хочет.

Мне говорят: все хорошо,

И я гоню дурные мысли,

Так часто мню себя большой,

Теряя тридесятый смысл.

Теряя путь, иду в тупик,

Кирпич уперся под лопатки,

Забыла в ливень дождевик…

Здесь упаду – и взятки гладки.

Не надо ничего решать,

Лишь вид на небо звездопада.

Проблемы можно избежать:

Есть лишь тупик, гроза, прохлада

Мезальянс

Отец – министр, а парень – солдат.

Мезальянс, с какой стороны не посмотришь!

Подобной судьбе для дочки не рад,

Ей родитель кричал: "Ты семью опозоришь!

У него – ничего, погоны да честь…

Совесть и пусто совсем в кармане,

Посмотри на других, своя фирма и сеть,

Не обо мне подумай, о маме!"

Только мама давно у неё умерла,

Нечестный был ход, он давил на больное.

Дочь тихо сказала: мама бы поняла…

Отец закурил, нахмуривши брови.

У других машины, дела не плохи,

Положение, выгода, дом и дача,

Но только тот парень читал стихи,

Её защищая мог дать другим сдачи.

Он дарил ей не розы, другие цветы,

Которые пахли зноем и летом.

С ним отступала боязнь темноты,

А еще он оказался добрым поэтом.

Семейный обед, отец парня позвал,

Тот пришел в форме, высок и серьёзен,

А когда прошёл первой встречи накал,

Отец позвал покурить и был очень грозен.

Отец её неразговорчив и хмур,

Надел-снял очки, откашлялся, начал:

"Послушай меня, ты же умный, Тимур,

Так не делай из дочки моей неудачу,

Ведь у нее вся жизнь впереди…"

У нее впереди, у него будто сзади.

Горели огнем его сапоги,

Топча крыльцо, нагретое за день.

Что ему рассказать? Что въелась под кожу?

Что без неё он будто не жив?

И что отец зря настолько тревожен,

Что любит её без жажды нажив?

Ничего не успел, дверь скрипнула тихо,

Его счастье вышло вдруг на крыльцо:

"Не будил бы ты, папа, семейное лихо,

Ты тоже женился после ссоры с отцом…"

Отец поразился: откуда узнала?

Когда-то он сам полюбил её мать.

Родня вся неделю ещё причитала…

Одна фраза повернула прошедшее вспять.

"Если ты против, благословит нас дедуля!

Он мне всё про тебя рассказал!"

Опустила глаза и негромко вздохнула,

Какое-то время отец молча стоял.

Дочка ушла, а парень остался:

– Я люблю её сильно, больше жизни люблю!

– А может, и к лучшему, что ты ей достался…

Смотри, береги теперь дочку мою!

Нелепая Элли

Я врываюсь в отточеный кадр:

Моя улыбка нелепа, а жесты смешны.

Я будто неловкий кентавр,

Я гигантская Элли в мире, где Жевуны.

И я чувствую себя героем

Из рекламки, брошенной на серый асфальт:

По мне люди обезумевшим роем,

Но моя улыбка как прочный базальт.

Возможно, дожди не помеха:

Прочная бумага, восхитительный глянец,

Но, знаете, уже не до смеха,

Когда тебя в пучину затянет.

Недоверчиво и осторожно,

Не похоже на девушек в великом кино,

Кому скажешь, что так тоже можно?

Голоса осуждения сольются в одно.

Ведь ты, увы, не героиня,