Твое величество. Истинный облик

Не смогут?

Значит, не судьба. Живите себе, как хотите, Бог вам не нянька, за ручку водить, и сопли вытирать.

А что кулоны?

Они утрачены, и кто знает, во что теперь вставлены алые камни?

Святилища оставлены служителями, и очень редко там проводятся церемонии. Многоликий ждет и наблюдает. Но кто сможет преодолеть не запрет, не Божий гнев, а просто – человеческую подлость, косность и зашоренность? Таких найти очень сложно…

И что потом ждет смельчаков? Вряд ли кто-то по доброй воле уступит власть даже Многоликому.

Сказка закончилась.

Мария смотрела в огонь, видя там не людей – драконов, волков, птиц и насекомых, преданных одним подлецом.

– Говорят, – тихо произнесла она, – что в душе каждого человека в смертельной схватке сцепились черный и белый волк. Черный волк – олицетворение всего самого худшего в человеке, подлость, ложь, предательство, белый волк – самое лучшее, что в нас есть, доброта, любовь, сострадание. И рано или поздно один из волков побеждает[13].

– Кто же из волков побеждает, ваше величество?

– Побеждает тот волк, которого ты кормишь, исс.

На миг над костром повисла тишина. И в нее сверлом бормашины ворвался голос эрры Розабеллы.

– Ой, ваше величество, зачем говорить о волках к ночи! Умоляю, попросите сказителя поведать нам что-то веселое?

Вот ведь… дура!

Глава 3

– Димас, ты понимаешь, что тебя приговорят?

– Марк, ты преувеличиваешь. Его величество нуждается во мне.

Марк Стоун только головой покачал. Они с Димасом были достаточно близки, их матери – двоюродные сестры, примерно одного возраста, подружились в детстве и продолжили общаться, когда вышли замуж. Марк с Димасом были погодками, Димас старше, Марк младше.

Оба отправились искать удачи в столице, только Димас оказался умнее и стал делать карьеру, а Марк старался держаться подальше от дворца. Сначала он попал в гвардию, но быстро понял, что всю жизнь греметь клинком не для него. Можно, конечно, да только вот… приключения – они в семнадцать лет хороши. Когда тебе словно острый перец под хвост засунули, вот ты и носишься наперегонки с ветром. А как разум-то о себе заявит, так и чего хорошего захочется. Свой дом, слуг, стабильный доход, мало ли что в жизни случится, семью, которую, кстати, тоже содержать надо, и не на жалованье гвардейца… и нет! Выгодно жениться – не предлагать. Он тут гвардеец – или придворная проститутка? Кто-то может и совмещать, а Марк не согласен. Ему неинтересно собой торговать, ему интересно самому сделать, добиться, вырвать у судьбы свою удачу!

Провернул он пару интриг, сколотил небольшой начальный капитал, купил корабль, потом еще один, торговать у него получалось плохо, не умел он этого, а вот охранять корабли купцов – это пожалуйста. Поди, не каждому своя-то охрана по карману, а вот если несколько мелких купцов соберутся, да и наймут Марка, чтобы тот их провел по опасным водам, он и возьмется. И сам он с удовольствием уходил в плавания, дрался с пиратами, и ранен бывал, и на берегу отлеживался… и не скажешь, что больше двадцати лет уж пролетело с той поры, как двое парней решили выбираться из нищеты и отправились в столицу.

Сейчас у Марка шесть кораблей, легких, парусных, опасных, словно барракуды. Так он свою флотилию и назвал. И купцы с охотой нанимают его для охраны, точно зная, что Марк Стоун скорее сам трупом ляжет, но их отстоит.

А Димас Бустон стал канцлером. Невероятная карьера для безземельного эрра. Хотя сейчас уже вполне себе состоятельного.

Нет-нет, к роскоши Димас не тянулся, и семья его жила хоть и достойно, но не слишком богато. Дочери вышли замуж, сына Димас воспитывал как мог и держал при себе, на должности секретаря, жена Димаса гостила по очереди у каждой из дочек и всласть возилась с внуками… Чего еще надо?

Димас был доволен и счастлив. И не понимал, что королевская благосклонность – штука такая, сложная…

Марк понимал и пытался предостеречь кузена, но Димас только отмахивался. Он верил своему королю, знал, что ни в чем не виноват, а если так… завистники есть всегда. Судьба у них такая. И у него тоже. Если человек делает настолько прекрасную карьеру, враги и ненавистники у него появляются автоматически.

Сам Марк не оказался так счастлив в семейной жизни и вот уже лет восемь носил развесистые рога. Тоже понять можно.

Женился-то он по любви, на милой эрре, и первые шесть лет делал ей по ребенку в год. Два выкидыша, четыре ребенка, из них выжили сын и дочь. Сыну уже двенадцать, и Марк собирался взять его с собой. Пусть попробует ходить юнгой на корабле, узнает, каково это.

Дочери уже исполнилось четырнадцать, и именно о ней Марк и хотел поговорить с Димасом.

Девочку надо было уже знакомить с мужчинами, выводить в свет, а доверять ее матери-шлюхе? Увольте!

Ладно, Марк не ругался на жену, понимая, что сам тоже виноват. Да и смысл? Ее лупить? Бить женщину недостойно и гадко. Приезжать и убивать ее любовников?

Столица обезлюдеет.

Оставалось только открыто поговорить с супругой, но сначала Марк хотел заручиться помощью кузена. Вернулся из плавания, а тут такое…

– Димас, Иоанн, что бы ты ни говорил, та еще дрянь. Он король, безусловно, и правит неплохо, но к людям он относится, как к вещам. Надо? Носим. Не надо – сожжем в камине. И ты сгоришь, как только утратишь свою полезность. Вспомни, с чего ты начал свою карьеру?

– С королевской свадьбы.

– Вот. А сейчас король хочет развода. И он своего добьется, так или иначе, а тебя при этом закопают. Так, побочно.

– Я полезен Иоанну. Он не станет от меня избавляться. Возможно, позднее, но не сейчас…

Марк тихо застонал.

– Димас, как мне до тебя докричаться?

– Марк, давай лучше выпьем. Ты о чем хотел со мной поговорить?

– Вот именно об этом.

– Считай, что поговорил. Попробуй вино, мне его привезли с шагренских виноградников. Оно не такое сладкое, как делают у нас, но что-то в нем есть… интересное.

Марк молча взял бокал.

– Имеющий уши, да услышит…

– Марк, не морочь мне голову!

Стоит ли говорить, что за этот вечер кузены еще несколько раз возвращались к сложной теме. Но Марк, увы, ничего не достиг. Димас был непрошибаемо глух и слеп.

Этого не может быть, потому что я в это не верю.

Точка.

И что ты с ним будешь делать? Только напиться и осталось.

* * *

Поздно ночью, когда все, кроме караульных, уснули, а Мария с Анной уже лежали в карете, на удобных разложенных сиденьях, девочка подкатилась к матери.

– Мам, а вот бы здорово было найти эти рубины!

Мария погладила Анну по светлым волосам.

– Зачем, детка?

– Тогда я бы могла надеть кулон, обрести вторую ипостась и стать королевой. И тебя никто бы не посмел обидеть!

Маша прикусила щеку изнутри. Господи, да что ж такое! Как мало надо этой малышке, чтобы потянуться к человеку! Обычное тепло, то, что она отдавала в свое время детям и внукам… Не считала Маша себя такой уж ласковой и доброй, не было у нее на это и сил, и времени. Обыкновенная, как все.

А для Анны это уже чудо, она от Марии не отходит. И впитывает самые ничтожные крохи тепла от матери. От родной матери!

По голове ее погладили, улыбнулись, сказали, что она умничка, одеялом укрыли, вот, как сейчас, к маме под бочок подгребли… Мария, твою налево в загробном мире! Чтоб тебя там налоговым кодексом разразило сорок раз! Ты вообще ребенку внимания не уделяла?! Никакого?

Мужа пасла и на церемониях красовалась?! А малышня на няньках? На чужих людях, которым на детей по большому счету наплевать?

Зараза ты, твое величество![14]

– Анечка, зайка моя маленькая, а что тебе даст эта вторая ипостась?

– Ну…

– Вот полетишь ты комариком, а тебя раз – и ладошкой шлеп? Вот так!

Мария ловко прибила мимолетного комара.

– А если я буду драконом?

– А тогда есть копьеметы, – разочаровала дочку Мария. – В мире есть один самый страшный зверь, зайка. Он сильнее дракона, коварнее змеи, ядовитее скорпиона, злее бешеного волка… не догадываешься, о ком я говорю?

– Химера?

– Нет, Анечка. Просто – человек.

– Ну, мам…

– Честное слово. Учись, развивайся и без второй ипостаси кого угодно скушаешь на завтрак.

Дочка уснула достаточно быстро, а Мария лежала и смотрела на звезды.

Второй облик.

Да, ей бы он сейчас оказался кстати. И в то же время… а на кой он нужен? Вот что такого может животное, чего не может человек? Куда-то проползти? Подслушать, подсмотреть?

Ну-ну.

Любой добавочный облик ей ничем не поможет, разве что помешает, потому что неизвестно, что к нему прилагается. Какие проблемы и трудности.

А они точно есть, халявы ни в одном из миров не предусмотрено. Рубль получишь, восемь отдашь. По этому принципу и банки работают, и наша веселая жизнь. Что бы ты ни получил, отработать придется втрое. Так что Мария даже думать о глупостях не собиралась.

Идите вы все, граждане мира. Строем, но в… мир.

А у нее задачи попроще. Выжить. Удрать. И в идеале – утащить с собой дочь. Не бросит же она здесь Анну, которая только-только начала оттаивать и доверять людям? На произвол судьбы, на папашу-кобеля и невесть какую мачеху?

Конечно, нет!

И между нами говоря, плевать ей на судьбы стран. Ей этот мир не родной, даже если Картен или Фардания сожрут Эрланд, ей будет глубоко наплевать.

Приятного аппетита, граждане, абы меня не трогали.

Позиция «премудрого пескаря»?[15]

Отнюдь. Пескарь вообще ничего и ни для кого не делал. А Маша в стороне от жизни оставаться не намерена, она уже и за Анну готова побороться. И не надо путать нору, в которой скорчился дрожащий от каждого проплывающего мимо рыб, с уютной и комфортной жизнью для себя и своих родных.

Просто Мария понимает, что пескарь не сожрет щуку. Удрать может, хвост унести может, удобно устроиться подальше от хищницы – это со всем нашим удовольствием. А ситуации, при которой пескарь бы щуку слопал, в нашей природе не предусмотрено. Вот из этого и будем исходить.

Для начала – монастырь.

Там она поживет несколько недель, осмотрится, почитает умные книги – ох, хорошо хоть, что читать-писать она может, и моторика сохранилась. Подпись ее величества Маша воспроизводит легко и радостно, стоит только закрыть глаза и расслабиться. А потом будет решать, что делать и куда идти.

* * *

Сказителя на следующий день в лагере уже не оказалось. Ушел поутру.

Капитан стражи предлагал ему поехать вместе, хотя бы еще пару дней, но исс Деон отказался. Сказал, ему в монастыре делать нечего, и рядом тоже нечего. Матушка-настоятельница, по слухам, строга к бродячему народу, приют не дает, а если и случится такое чудо, так отработать вшестеро придется. А у него уж возраст не тот, чтобы камни ворочать или бревна таскать.

Мария только вздохнула.

А ведь сама себе на голову эту заразу накликала. Но… во дворце оставаться было хуже. Память ее величества не проснулась, так что Марию мигом разоблачили бы. А так… она выигрывает время.

Немного, но это уже немаловажно. Она хоть осмотрится в этом мире.

А построить мать-настоятельницу?

Посмотрим, что будет лучше. Может, построим, а может, научим вести правильно бухгалтерию. Глядишь, еще и подружимся.

С тем Мария и ехала дальше.

Разговаривала с Анной, девочка рассказывала ей о мироустройстве, Мария отвечала сказками, которых знала много, как и всякая бабушка. Те же русские народные сказки. Там сюжетов Шахерезаде на три года хватило бы, и еще осталось.

Так и ехали потихоньку себе, а на седьмой день уперлись в ворота монастыря.

* * *

– Бекки, нам надо серьезно поговорить.

Эрра Ребекка Стоун тоскливо посмотрела на мужа.

Нет-нет, жаловаться ей было не на что. Марк был практически идеальным мужем, как она себе это представляла.

Когда около двадцати лет назад юная Бекки выходила замуж, она была по уши влюблена в своего супруга. Ах, как это романтично!

Капитан корабля!

Высокий, черноволосый, сероглазый, эрр… денег, правда, маловато, но и Бекки кроме знатности рода ничем похвалиться не могла. Чуть ли не лебеду ели в тяжелые годы. Так что за Марка ее отдали с огромным удовольствием, еще и без приданого, от которого юный эрр отказался, заявив, что жену прокормит. И это тоже было романтично.

В постели с мужем Бекки тоже нравилось. Правда, последние десять лет Марк ее постель не навещал, сразу же, как узнал об изменах, но это уж дело такое. Ей и без супруга было весело.

Ну, что поделать?

Дети, роды, а мужа все нет и нет рядом, и становится так тоскливо… даже понимая, что Марк зарабатывает деньги для семьи, Бекки не могла с собой справиться. Росла обида, копилось непонимание, и однажды нарыв прорвался. И эрра Стоун обнаружила себя в постели с другим мужчиной. А потом пошло-поехало.

И снова Марк оказался на высоте.

Он не стал ее избивать или запирать, лишать денег или отбирать детей. Он просто позвал Бекки к себе в кабинет и честно высказался, что они виноваты оба. Вот так получилось, что поделаешь. Чужие люди… ему очень жаль, но измену он простить не сможет. Да и Бекки есть на что обижаться наверняка?

Бекки была с этим полностью согласна.

Да, есть! И она обижается, и сильно…

Ну а если так… с него деньги, с нее дом, а в остальном они договорятся? Свобода в рамках брака, только без скандалов?

Бекки предложение оценила и слово свое честно держала. Хотя иногда ей и жалко было, что Марк покинул ее кровать. Вон он… какой!

Подруги от одного взгляда дрожат и ахают, пищат и падают… Марк действительно хорош собой. Годы придали ему определенного шарма, он не располнел, но стал более основательным, мускулистым, солидным. Черные волосы, пронизанные седыми нитями, стянуты в хвост, загорелое лицо гладко выбрито, на щеке небольшой шрам, ближе к виску, противник целил в глаз, Марк увернулся, только щеку распахало. И в постели он был хорош… десять лет назад.

– Марк?

– Пойдем в кабинет, Ребекка.

Женщина вздохнула и направилась вслед за мужем. Вот что ему надо? Что?!

В кабинете Марк уселся в кресло, налил себе вина и кивнул жене.

– Если хочешь, налей себе. Разговор у нас будет долгий и тяжелый.

– О чем, Марк? – невольно испугалась супруга.

Скандалов-то у нее не было, но когда у тебя не просто рыло в пуху, у тебя пух уже на хвост налип, как-то это… неприятно. Уязвимой себя чувствовать начинаешь.

– О будущем, Бекки. Оно у нас… смутное.

– Марк?!

Он что – хочет развода?! Или… монастырь?!

Бекки отлично понимала, что любой другой супруг за ее выходки ей бы шею свернул. А Марк – и ничего? Или – до поры?

По спине колонной побежали мурашки. Сердце рухнуло куда-то в живот, а пальцы на ногах сами собой поджались. Страшно…

Монастырь! Ох, какое же это жуткое место! Считай – похоронена заживо…

– Бекки, я должен попросить у тебя прощения.

ЧТО(!

Много чего ожидала эрра, но такого?

– З-за что?!

Собственный голос показался Бекки чужим и незнакомым, так он осип за эти несколько минут. Марк вздохнул, сделал пару глотков вина, поглядел на жену… что на его лице?

Чувство вины? Он… да что такое случилось?!

– Ты… полюбил другую?!

– Что за чушь приходит в твою голову? – фыркнул Марк.

– Так объясни!!! – вышла из себя Ребекка. – Хватит ходить вокруг да около!

– Бекки, ты знаешь, что у меня есть свои люди, которые кое-что мне сообщают, – спокойно сказал Марк. – Без этого нормально не поторгуешь, не поплаваешь, надо знать, с кем ты связываешься и что у человека за душой.

Бекки согласно тряхнула головой. Ну да, о ее измене Марк узнал сразу же.

– Да. И что?

– Тебе придется на какое-то время покинуть столицу. Взять сына, дочь и отправиться в наше имение, благо я вкладывал туда деньги, и там отлично можно жить. Я буду приплывать как можно чаще.

– Почему?

– Потому что мы – ближайшая родня канцлера Бустона.

Вот чего только не ожидала Бекки, но не этого спокойного заявления.

– При чем тут это?

Быть родственницей Димаса Бустона ей нравилось. Именно поэтому она была принята при дворе, и общество закрывало глаза на ее грешки. Раз уж супруга все устраивает, почему нет?

Кто-то должен и такие услуги эррам оказывать.

– Кем увлекся король последнее время?

– Дианой Эрсон. Но при чем тут это? Король и Марго увлекался, и Иреной, и с Дианой будет то же самое. Может, год или два он с ней побалуется…

– Бекки! Это ТЫ находишься при дворе – и до сих пор не знаешь, что Диана не легла в постель с королем?

– Она набивает себе цену, это естественно.

– Нет, Бекки. Она ее уже поставила. Самую высокую, какая только есть. Пока на ее пальце не будет обручального кольца, а на голове короны, Иоанн не залезет к ней под юбку.

– Фу, как грубо…

– Не строй из себя девственницу. Я прав?

Ребекка задумалась.

– Не знаю… он все-таки король.

– Король. У которого нет наследника. А королева Мария вряд ли ему уже родит, нет?

– Король регулярно посещал ее опочивальню, – уж такие-то вещи Бекки знала. Кто из придворных их не знал бы? – И не просто посещал, но… да, она не беременела.

– Уже лет десять, даже больше.

– Да.

– Наследника она королю не подарит. А его высочество Иоанн мертв.

– И…

– Бекки, ты ведь не дура, – укоризненно поглядел на жену Марк.

– Ты хочешь сказать, что его величество избавится от жены и посадит рядом с собой на трон вот эту рыжую шлюху?

Марк прикусил язык.

Если бы он сказал: «не завидуй», Бекки его бы точно прибила кочергой. Хотя от перестановки слов смысл не поменялся бы.

Бекки, конечно, и сейчас невероятно хороша собой. Белая кожа, большие голубые глаза, гладкие черные волосы – красотка! Даже в ее возрасте она выглядит великолепно, и маленькая Клара похожа на мать. Это, кстати, и хорошо. Тоже красоткой будет.

Но и Диана Эрсон красавица, каких поискать, и короля можно понять. Не той головой он сейчас думает, на которой берет носят. Ой, не той.

Бекки тем временем стремительно размышляла, дурой-то она и правда не была.

– Если король что-то сделает с королевой, это будет означать ссору с Картеном. И даже если она сама с лестницы упадет – тоже.

– Правильно. А Димас у нас за мирные связи и торговлю с Картеном…

– И если что-то… он пострадает. А мы… ты…

– А ты в это время должна быть подальше от двора. Я надеюсь, ненадолго.

– Но… неужели Димас этого не понимает?

– Я вчера был у него. Хотел с ним поговорить, но кузен ничего не желает ни видеть, ни слышать. Вообще ничего. Твердит, что нужен королю…

– Болван!

Марк развел руками.

– Ты – понимаешь. А Димас верит до сих пор.

– А что же делать?

– Все то же самое, что я и предложил. Ты едешь в имение и сидишь там. Сама понимаешь, из провинции тебя доставать могут и полениться, а вот когда ты при дворе мелькаешь на виду у короля – это совсем другой вопрос.

– Ох, Марк…

– Заодно займешься Кларой. Познакомишься с соседями, может, жениха для дочки присмотришь. Гулять можешь и там, но осторожно, сама понимаешь, все друг друга знают. Если найдешь кого-то, чтобы отправился вместе с тобой, там, охранником или лакеем, я против не буду. Даже оплачу.

– МАРК!?

– Бекки, довольно. Давай будем честны друг с другом. Ты моя жена, мой друг, мать моих детей. Я спасаю тебя от лишних проблем, но и ты постарайся не доставлять мне новых. Сама понимаешь, пока твои проделки касаются только меня, я терплю. Сам не девственник. Но если твои похождения поставят под удар будущее наших детей – не обессудь.

– А…

– Это столица. Думаешь, для меня новость, что при дворе есть еще десятка три эрр, которые ведут себя не лучше?

Ребекка зло зашипела.

– Если бы ты…

– Не сомневаюсь, в нищете, но с мужем, сидящим у твоих ног, тебе жилось бы намного легче. И приятнее.

Бекки сверкнула глазами, но тему развивать не стала. Дурой она не была, да и нельзя иначе при дворе. Держишь нос по ветру, а хвост предупредительно поднятым, тогда и цела будешь.

Нет?

Ну и… покойся с миром, дура. Много тут таких, как ты, перебывало.

– Ладно, – не стала спорить она. – Сколько у меня есть времени?

– Чем скорее, тем лучше. Я не знаю, когда у его величества лопнет терпение.

Бекки вспомнила взгляды, которые его величество кидал на сиськи этой стервы Эрсон (у нее скромнее, и во всем виновата Диана!), на ответные улыбочки Дианы, прикинула ситуацию…

– Скоро. Может, месяц или полтора, а потом Иоанн что-то придумает. Если все так, как ты говоришь…

– А как оно выглядит со стороны? Если подумать? Спорить готов, те, кто поумнее, уже прощупывают почву?

И с этим Бекки была согласна.

– Хорошо. Но… Марк, дай мне слово, что, если будет возможно, я вернусь в столицу.

– О, это пожалуйста, – кивнул Марк. – Не обольщайся, Бекки, я верну тебя с радостью, потому что понимаю, долго ты не выдержишь, а позора перед соседями мне не хочется.

– Скот!

– И советую придерживать язык. Другой бы тебя в монастырь отправил еще пять лет назад. Доказательств твоей измены у меня столько, что стены монастыря обклеить можно.

Ребекка еще раз прикусила язык.

Пожевала его немного, а потом с усилием произнесла:

– Хорошо. Мы поедем по суше?

– Да. Морем я вас отправлять не рискну, слишком многим я оттоптал хвосты. Могут и рискнуть.

Ребекка опять кивнула.

– Я завтра с утра начну собираться.

– Вот и отлично, дорогая супруга. Вот и прекрасно.

Ребекка уже стремительно прикидывала, что ей делать. Раздать мелкие карточные и хозяйственные долги – недолго, благо в деньгах ее Марк особо не ограничивал, выдавал определенную сумму на хозяйство, отдельно на детей и на булавки. Ей хватало на все, еще и сэкономить получалось. Азартной Ребекка не была никогда, свой адреналин она добирала по чужим постелям, а не за карточным столом, потому играла редко и чаще выигрывала, чем проигрывала. Деньги у нее водились.

Написать знакомым… что?

Какую причину придумать, чтобы ее озвучил и Марк? Так, чтобы не стать посмешищем среди своего круга, чтобы потом спокойно вернуться?

– О чем ты думаешь?

– Какой слух пустить. Нельзя же сказать правду?

Марк одобрительно кивнул.

Может, еще и потому он не спровадил Бекки в монастырь, когда женщине было нужно, она становилась и умна, и изворотлива, жаль только, что случалось это крайне редко.

– О, это несложно. Скажи, что я решил налаживать торговые связи с Шагреном, а там, понимаешь ли, культ семьи. Общины, семьи… бездетному и подходить к ним не стоит. Надо, наоборот, продемонстрировать партнерам, что в твоей семье все крепко и хорошо.

Бекки задумчиво кивнула.

– Это может сработать. Скажем, мы уезжаем ненадолго и скоро вернемся.

– А торговые дела… сама понимаешь, могут и быстро завершиться, и затянуться.

Муж и жена обменялись понимающими взглядами.

Какой бы стервой ни была Бекки, она понимала, что лучше мужа ей не найти. И Марку в его доме всегда было хорошо, уютно и комфортно. За столько лет она стала ему не женой, а скорее единомышленницей. У них общий дом, общие дети, и они стоят плечом к плечу. Поддерживают друг друга, как могут… Бекки могла ложиться в постель с кем угодно, но Марка никогда ни в один скандал не втянула. И это мужчина тоже ценил.

– Нужны будут подарки и что-то из Шагрена.

– Это я тебе обеспечу, у меня есть знакомые, – отмахнулся Марк. – Слово даю.

– Отлично. Тогда я начинаю улаживать все дела, – согласилась Бекки.

Любовникам она тоже правды не скажет. Ни одному!

Мало ли с кем она плоть тешит? И болтает, да и сплетни разносит, это все есть! Но есть и разница. Сплетни о той же Диане Эрсон? Да пожалуйста, хоть с утра до вечера. Это не ее семья! Это посторонний и чужой ей человек. Да и врать она не станет, что есть, то и скажет. Не нравится? А ты на чужих мужей не вешайся и не пакостничай. Поди, про Ребекку тоже много чего говорят! Ну так и пусть! Поговорят, да и новую тему найдут!

А вот сплетни о ее семье?

Никогда!

Что бы ни было у нее дома, Бекки будет об этом молчать. Так что…

Бекки кивнула мужу, хозяйственно пригребла со стола кошель с золотом на сборы и улетучилась из кабинета. Муж проводил ее задумчивым взглядом. Кое о чем Марк умолчал.

Такие знания Ребекке ни к чему, она без них целее будет.

Но если король решит что-то сделать с Димасом… да спасать надо будет идиота! И сына его тоже! И жену, и дочерей… спасать, вывозить в тот же Картен или вообще Шагрен, потому и корабли ему нужны будут под рукой, и команды их тоже, и рисковать Марк будет. Это его кузен, а Марк своих на растерзание никакому королю не отдаст! Вот еще не хватало!

Пусть Иоанн валяет кого захочет, вот только семью Марка трогать не надо. А то он и ответить может. Больно.