скачать книгу бесплатно
Во-вторых, в этом учреждении неплохо платили и можно было подработать за дополнительные деньги или за отгул.
В-третьих, сам коллектив оказался живой, интересный и богатый на приятные знакомства. Уникальные личности попадались как среди сотрудников, так и среди клиентов.
И много притягательных в-четвёртых, в-пятых, и двадцатых!
Главное – чувствовала себя независимой. Без унизительного родительского диктата. Жить, как нравится лично ей. Сообразно собственным интересам и современным ритмам. Одеваться по своему вкусу. Самостоятельно подбирать друзей. Не спрашивая разрешения, ходить куда хочется, с кем хочется и сколько хочется. И не отчитываться, трясясь от страха перед очередным скандалом, за каждый шаг.
Первое время любила просто гулять по-весеннему возбуждённым улицам Москвы.
Наслаждаться свободой передвижения и наблюдать за активной жизнью мегаполиса.
Выбирала одну из дорог, запутанным веером разбегающихся от Красной площади, и неторопливо шла по ней. Разглядывала высоченные столичные дома. Восторженно читала названия улиц, бульваров, гостиниц, ресторанов. С особым интересом останавливалась возле легендарных памятников, знаменитых мест.
С собой брала книгу, присаживалась на скамейку в каком-нибудь тихом сквере, открывала её. Но не всегда читала. Чаще незаметно разглядывала спешащих людей, проезжающие машины. Слушала ненадоедливые звуки огромного человеческого муравейника и пропитывалась жизнью главного города страны.
С особым любопытством отмечала отличающиеся от отечественных, зарубежные автомобили – в родной провинции таких не было. Выделялись из толпы и иностранцы – одеждой, разговором, выражением лиц.
* Площадь Дзерзинского – в настоящее время Лубянская площадь или Лубянка.
Глава 2. Альгис
Прошло несколько насыщенных и пёстрых недель с начала самостоятельной жизни.
На празднование Пасхи к тёте Кате собрались многочисленные гости – взрослые родственники, племянники, соседи, друзья. Некоторых Лера видела впервые, с другими была давно знакома.
Напротив, за столом оказался высокий светлоглазый парень. С короткой армейской стрижкой, приятными чертами лица, вежливыми манерами. В говоре чувствовался мягкий прибалтийский акцент.
– Знакомьтесь, кто ещё не познакомился, – после первых тостов предложила тётушка, – это Альгис. Сын моей литовской подруги. Второй год проходит срочную службу в Москве. Дослуживает последние месяцы и скоро вернётся на родину. А пока – прошу любить и жаловать.
Молодой человек мило улыбался, слегка краснел и заметно смущался. С интересом наблюдал за Лерой, беспечно болтающей и хохочущей с двоюродными братьями.
Доброжелательно общался со всеми, галантно ухаживал за соседками по столу, но каждый раз задерживался на ней взглядом.
Это приятно щекотало самолюбие, ускоряло биение сердца, заставляло розоветь щёки и ответно кокетливо поглядывать на юношу.
– Молодёжь, не устали от застолья? Может, пройдёмся по городу? – утомившись от наскучивших хмельных разговоров старшего поколения и нескончаемых воспоминаний, предложила двоюродная сестра.
Молодая часть гостей радостно оживилась. Громко задвигали стульями, выбираясь из-за праздничного стола и шумной компанией вывалились на свежий воздух.
Побродили по оттаявшим старым Мытищам. Свернули в приобретающую зеленоватый оттенок лесополосу. Девушки потерялись меж деревьев, собирая последние подснежники, парни устроили соревнование в подтягиваниях на турнике.
Заглянули в небольшой парк с аттракционами.
Альгис и Лера застенчиво переглядывались, отыскивали друг друга смеющимися глазами и как-то незаметно к концу прогулки оказались рядом. Немного приотстали от общей группы.
С неуклюжестью, осторожничая и забавно расшаркиваясь, преодолели неловкость, подыскав тему для разговора. Приободрились. Начали шутить смелее, дурачиться.
А потом и вовсе успокоились, расхрабрились и зашагали, взявшись за руки.
Уселись в неудобную кабинку на старой, опасно поскрипывающей цепочной карусели.
Сооружение вздрогнуло, качнулось. Нехотя ожило, сомневаясь в правильности и неотвратимости действий. Наконец, плавно и обречённо понесло жёсткие сидения по кругу.
Центробежная сила, которой с удовольствием подчинились оба, прижимала друг к другу и волновала тесным соприкосновением тел. Страх щекочущими толчками взлетал к горлу. Лерка восторженно попискивала, болтала в воздухе ногами и хохотала. Парень крепко обхватил за плечи и надёжно удерживал в грозно трясущейся от вращения беседке. Сосредоточенно хмурил брови, плотно сжимал губы, стараясь выглядеть мужественным. Время от времени тоже взрывался смехом и забавно таращил показушно испуганные глаза.
Возвращаться в душную квартиру, где бурно отмечали праздник взрослые родственники, не хотелось. И горластая компания свернула в ресторан, где шальной кучей умудрились разместиться за общим столом. Веселье продолжилось.
Во время танца Альгис несмело прижал кокетничающую Лерку и шепнул в ухо:
– Кажется, я влюбился…
– Кажется? – изогнув брови, хитро уточнила она.
– Нет, не кажется. Я влюбился, – неестественно серьёзным голосом произнёс молодой человек, испытующе заглядывая в лукавое лицо.
Вертихвостка фыркнула и не ответила. Проказливо стрельнув глазками, продолжила с удвоенным воодушевлением накручиваться в танце, по-цыгански размахивать широким подолом юбки, выстукивать каблуками, трясти плечами и поддразнивать парня, когда заиграла новомодная песня:
«Ежедневно меняется мода,
но покуда стоит белый свет
у цыганки со старой колодой
хоть один да найдётся клиент…»
Молодёжь отплясывала до закрытия заведения. В темноте по звёздным улицам медленно и громогласно возвращались домой.
На полпути вдоволь наскакавшаяся Лерка по-детски закапризничала:
– Не могу больше идти! Устала. Ноги запинаются и гудят от каблуков!
Шутливо предупредила, через пять минут свалится и останется до утра лежать на холодном тротуаре.
Рослый Альгис тут же воспользовался случаем и продемонстрировал силу: подхватил на руки и понёс повизгивающую от восторга девушку до самого дома.
В этот вечер они расстались в состоянии близком к влюблённости.
Началась череда майских праздников и длинных выходных.
Эти дни запечатлелись в Леркиной памяти щенячьим восторгом, открытием новых горизонтов и чумным осознанием полной независимости. Наслаждалась и шалела от непривычного чувства свободы и бесконтрольности. Как вырвавшаяся на долгожданную волю узница торопилась попробовать всё.
На выходные уезжала с двоюродной сестрой, её мужем и Альгисом к братьям, живущим в соседней области. Они выбирали весёлое местечко на берегу реки, разжигали костёр, включали магнитофон, пели под гитару, танцевали.
Ночевала у них же. А потом, пошатываясь от недосыпа, вставала в половине четвёртого, и по предрассветным переулкам мчалась на первую электричку в Москву. Усевшись к прохладному после сумерек окну, умиротворённо наблюдала, как оживают и розовеют на востоке тонкие, голубоватые сверху облака. Всё выше поднимается солнце. Вагон наполнялся людьми, теплел, колёса убаюкивающе постукивали. Лера зевала, клевала носом и засыпала.
Всё было в новинку.
Наконец-то познакомилась с изумительным вкусом настоящего, приготовленного на углях шашлыка.
Впервые ощутила и дико испугалась собственного чудно?го состояния алкогольного опьянения. Нет худа без добра – зато в безопасности, среди близких людей узнала допустимую для принятия норму.
Втридорога купила первые фирменные джинсы, о которых мечтала несколько лет и выпрашивала у прижимистых родителей разрешение на их приобретение.
Без раздумий тратила последние деньги на сумасшедше дорогие французские духи и косметику. Безбожно экономила на обедах, перекусывая чахлыми бутербродиками и шоколадками.
Пустой желудок гулко и обиженно урчал от голода. Зато Лера трепетно, бесценными прозрачными капельками наносила на кожу иноземные ароматы, насквозь пропитывалась ими и целый день вдыхала завораживающие запахи.
В общем – жадно навёрстывала всё, что полтора месяца назад было запретным и преступным удовольствием.
Близился срок окончания службы Альгиса. Этот неприятный факт тревожил обоих. Их взаимно растущая симпатия была очевидна. Молодой человек постоянно ходил в увольнительные и зачастил в гости к тёте Кате.
Отчего-то всё неизменно складывались таким образом, что наедине с Лерой они не оставались ни разу. Не специально. Проказливые обстоятельства изворачивались и при визитах всегда присутствовал кто-то ещё: старшие члены семьи, или двоюродная сестра с мужем.
Даже если выдавалась возможность побыть вдвоём, бойкая с виду девушка терялась и всячески избегала этого. Под надуманным предлогом выскальзывала из помещения и с облегчением присоединялась к родственникам.
У неё никогда не было романтических отношений и она катастрофически стеснялась оставаться один на один с юношей.
Благодаря абсурдной придирчивости и деспотизму родителей, не встречалась с парнями, ни разу не целовалась. И не имела представления, как вести себя, о чём разговаривать, если они вдруг окажутся наедине. Хотя за пять минут до того вовсю острила и хохотала в компании.
День расставания приближался.
Альгис выглядел всё более грустным и задумчивым. Несчастными глазами умоляюще смотрел на невозмутимую Лерку, которая упрямо притворялась, что не понимает причину печали.
Тяжело вздыхал и несколько раз пробовал пообщаться без посторонних или вызвать на прогулку. Но у неё всегда находились убедительные причины и отговорки.
В один из воскресных обедов в присутствии всей семьи тётушка поинтересовалась у понуро уткнувшегося в тарелку парня:
– Ну что, дорогой Альгис, скоро домой? Соскучился? Наверное, не дни, а часы считаешь до возвращения?
Молодой человек встрепенулся, вышел из глубокой задумчивости и неопределённо покачал головой. Уныло посмотрел на Леру, которая, обиженно выпятив губки, скорчила огорчённую гримасу.
Помолчал немного. Нахмурился и ухнул в признание:
– Не знаю, что сказать. Мне предлагают остаться в Москве. Обещают дать комнату. Размышляю. Не могу решиться.
– Ух ты! – Все обрадовались и наперебой заговорили: – Не раздумывай, соглашайся! Это же здорово! Такие перспективы!
Девушка просияла. Захлопала в ладоши и вместе с остальными восторженно попросила:
– Оставайся, Альгис!
Он обвёл взглядом галдящих родственников и остановился на ней. Лера подбадривая, кивала и держала просяще сложенные ладони у груди.
Альгис неловко поднялся, судорожно вцепился в спинку стула и, краснея до пота, выдавил:
– Если Лера выйдет за меня замуж, то подпишу контракт и продолжу службу здесь.
За столом воцарилась неестественная тишина.
Стало слышно, как тикают настенные часы, тягуче капает вода из кухонного крана и дребезжит холодильник.
Все ошеломлённо повернулись к пунцовой Лере.
Она уронила руки на колени, растерянно переводила круглые глаза то на одного члена семейства, то на другого. На возвышающегося рядом Альгиса посмотреть боялась.
Это что – предложение? Но такое странное.
Обращено, будто бы не к ней, а к публике. В третьем лице, словно она отсутствует.
Мог бы сначала поговорить наедине. Зачем подставлять и себя, и её?
Лера неистово запаниковала и не знала, что ответить. Согласиться? Отказать?
Влюблена ли она? Совсем в этом не уверена.
Они знакомы полтора месяца. Если бы было больше времени, тогда, возможно…
Вот так – с бухты-барахты замуж не хотелось.
«Нет-нет-нет… К такому я точно не готова. Он не настолько дорог, чтобы связать жизнь с ним. Зачем так торопиться?» – крутилось в её голове.
Только вырвалась из-под бдительного ока родителей, вкусила прелести свободы. Ещё ничего не видела, не распробовала. И обратно в новые оковы? К тому же Альгис – человек другой национальности, иного менталитета.
Да, он был ей симпатичен. Очень.
Сердце трепыхалось и ускоряло ритм, когда он приходил. Становилось радостно, хотелось подойти ближе, поймать улыбку, услышать приветствие. Сказать в ответ что-нибудь очень приятное и бодрящее. Нравилось общаться, слегка поддразнивать, сладко осознавая – парень влюбился в неё.
Но Лерка почти такие же чувства испытывала, когда собиралась компания двоюродных братьев и сестёр. При виде любого из них тоже поднималось настроение, становилось весело, интересно. Она скучала по коммуникабельным родственникам и ждала новых встреч, чтобы вместе провести время.
Значит то, что вызывал Альгис не любовь. И это неправильно. Для брака надо испытывать настоящее чувство. Так, чтобы душа пела, не хотелось ничего, кроме как находиться рядом с любимым. Всё равно где и как жить. Лишь бы вдвоём и главным стало общее счастье. Испытывать праздник уже оттого, что заботишься, ждёшь, жертвуешь, а в ответ получать внимание, защиту, нежность.
Не найдя смелости и нужных слов, объяснить сумбурные мысли, Лера потерянно опустила голову. В смятении теребила край скатерти, прислушиваясь к бурно колотящемуся сердцу. Упорно не отрывала глаза от тарелки, плотно сжала губы, насупилась и молчала.
Хотелось исчезнуть.
Очень надеялась на поддержку окружающих и подсказку, как выйти из затянувшейся неловкой паузы, не обидев друга. Молилась, чтобы кто-нибудь помог, разрядил обстановку, сказав: не надо прямо сейчас принимать решение.
Но никто не произносил ни слова. Безмолвствовала и она.
Альгис возвышался над столом, сжигая её понурую макушку отчаянным взглядом. Ему было плохо и стыдно.
Понял, ответа не дождётся. Сел.
Присутствующие тихонечко переглянулись, притворились, что ничего не произошло. Заторопились, зашумели, забрякали вилками. Начали громко говорить о посторонних вещах, пытаясь замять возникшую неловкость.
Лера же старалась вести себя естественно. Обходила бочком, не смотрела на расстроенного парня.
Он постепенно успокоился, иногда бросал в её сторону насквозь обиженный взгляд. Тем не менее непринуждённо болтал с мужем двоюродной сестры.
