У любви семь жизней

скачать книгу бесплатно


В конце концов, какое дело до того, женат он был или нет? Это её не касалось. Они только друзья. Поэтому семейное положение мужчины её не волновало и не имело никакого значения.

Иллюзий насчёт неравного во всех отношениях брака не испытывала и выйти за него замуж не мечтала.

Даже если не учитывать разделяющую их разницу в возрасте, нежизнеспособность подобного союза очевидна.

Девушка прекрасно представляла, насколько травмирующей бывает жизнь с махровыми бабниками. Такие не способны на верность и глубокое чувство.

Лично она не сможет жить, ежесекундно терзаясь, или вовсе сойдёт с ума, подозревая, что делит любимого человека с другой женщиной.

А главное несовпадение – они выросли и жили в разных вселенных.

Лера – дочь обычных советских трудяг, незамысловатая культурная жизнь которых довольствовалась семейными вылазками в кинотеатр и старенький вонючий зоопарк, скучными экскурсиями в областной краеведческий музей, где центральное место занимал огромный скелет мамонта, картинную галерею с деревянными статуями древних сердитых богов.

Завершались бесхитростные культпоходы катанием детей на увеселительных аттракционах в центральном городском парке. Покупкой горячих пирожков с лотка и вкусного холоднючего мороженого.

И самым ярким событием было возвращение домой. Когда, распираемые ликованием, стояли с братом на верхней палубе скоростного речного трамвайчика, вцепившись до побеления пальцев в скользкие перила. Под освежающий фонтан брызг, гудки теплоходов и крики чаек. И полоскавшиеся на ветру волосы.

Давид, по его словам, потомок родовитых особ. Близкие родственники занимали важные посты, а отец всю жизнь работал главным редактором в крупном издательстве.

Куда уж ей «со свиным рылом да в калашный ряд».

Любовницей, если Марков примитивно рассчитывал на это, не станет ни за что.

При необходимости боевая девушка постоит за себя и даст достойный отпор, который отобьёт охоту повторить попытку. Пусть не мечтает, что затащит её в постель.

О чём при очередной встрече и порциях обоюдных откровений, с ребячливой честностью предупредила мужчину, вызвав у того неукротимый приступ идиотского смеха:

– Как же, помню-помню. Ты хорошо боксируешь!

Как ни старалась быть невозмутимой, но всё таки попала под гипнотическое воздействие его хохота. Сосредоточенно пофыркала, неимоверным усилием сдерживая синхронное хихиканье.

– Нечего смеяться, я говорю совершенно серьёзно, – немного разозлившись, демонстративно обиделась она.

Несколько раз, сдвигая брови, зыркнула на него. Если не устраивали озвученные условия, значит – до свидания.

– Мы можем быть только друзьями, – важно твердила Лера. – Друзьями! А если вы рассчитываете на нечто большее, то лучше не морочить друг другу голову. Откланяемся и пойдём в разные стороны. Не будем время тратить.

Тот внимал словам, усмехался, искоса поглядывая на неё. Иронично поднимал брови и загадочно качал головой.

Выслушав горячую тираду, развернул Леру к себе. Держа за плечи, рассмотрел упрямое, дерзко вздёрнутое лицо и вызывающий взгляд.

– Охо-хо… И правда, какой же ты ребёнок, Лерочка! – твёрдо заявил он, вздохнув. – Не обещаю дружбу. Жизнь покажет. Трудно быть только другом, если женщина нравится. Но без твоего согласия ничего не случится.

– А я вам нравлюсь? – игриво, с невольным кокетством зацепилась за понравившиеся слова Лерка.

– Конечно, – уверенно подтвердил Давид. – Больше, чем я бы хотел. И пора говорить мне «ты».

– Я не смогу… На «ты». При всём желании не смогу. Извините.

Полюбопытствовал:

– В твоей семье к родителям принято обращаться на «Вы»?

– Нет… На «ты». Только к посторонним взрослым на «Вы».

– Угу… К пос-то-рон-ним, – лукаво протянул он с многозначительным видом. И уверенно заключил: – Значит, сможешь. Постепенно научишься говорить мне «ты».

Глава 14. Стыд

Несмотря на уклончивый ответ Давида на Леркин ультиматум и понимание – она сильно лукавила перед собой. Её заигрывания со взрослым человеком могли завести в опасные дебри, но остановить химию было невозможно.

Они начали встречаться.

Первое время всё так же бродили по улицам. Иногда ходили в кино на дневные сеансы. Грелись, перекусывали в небольших кафе.

Постепенно встречи увеличивались во времени и затягивались до темноты. Всё чаще захаживали к его многочисленным друзьям, засиживаясь допоздна.

Давид с гордостью демонстрировал её своему кругу, что сильно озадачивало Лерку. За короткий период постарался представить, похоже, всем знакомым.

После того как впервые появлялись у очередных друзей, наблюдал за реакцией приятелей и её поведением. Будто постоянно анализировал и присматривался.

Заметив непонимающие взгляды, предвосхищая вопросы, хитро хохотнув, изрекал:

– Не смотрите на меня так! Лерочка давно не школьница. Она совершеннолетняя!

Посмеивался и удивлённо пожимал плечами, дескать: сам верю с трудом и каждый раз заново поражаюсь этому факту.

Мужчины критическим оком сканировали смущённую Светлову. Хмыкали, лукаво поглядывая на Давида, одобрительно кивали.

Польщённый Марков таял, гордо выпячивал грудь. С довольным видом обнимал Леру, целуя куда-то в висок.

Это выглядело умилительно забавным и по-детски кичливым. Будто счастливый малыш принёс в детский сад новую игрушку и хвастался перед товарищами.

Лера косилась на сияющего Давида и тихо улыбалась. Ну и кто из них ребёнок?

К себе никогда не приглашал.

Причина была понятна без слов. Это лишний раз подтверждало: жил не один.

Как бы ни врал, что бы ни выдумывал. Необязательно быть гением дедукции, сопоставить факты и сообразить – он семейный человек. Не свободен: с женой и, наверное, детьми.

Для себя, несмотря на романтические грёзы, сделала выводы с самого начала. Придерживалась обозначенной границы отношений.

И тоже никогда не звала его. Хотя Давид не единожды напирал, подлизывался, напрашиваясь в гости. Уж очень ему хотелось взглянуть и проконтролировать, где и с кем она обитает.

Но куда его пригласить? В вонючую коммуналку, где живёт в одной комнате с дядей?

«О-о! Сие зрелище не для него! – саркастически усмехалась Лера. – Он был бы шокирован».

У крайне неприхотливого дядюшки царил тихий ужас. Бедлам. Воистину мужская берлога, а не жильё: удочки, снасти, рюкзаки, палатки, рыбацкие костюмы, сапоги, отвратительные жестяные коробочки с шевелящимся бордовым мотылём для рыбалки.

В углу пылился, как бесполезный предмет мебели, древний чёрно-белый неработающий телевизор. Связки газет, журналов, книги.

Холодильник отсутствовал. Продукты хранились в комнате в закрученных пакетах, сумках со сломанными молниями и потрескавшимися ручками. Красовались в стеклянных банках на столе и старом буфете.

Скоропортящуюся еду с наступлением холодов выносили на лоджию и складывали в двадцатилитровый металлический бак.

В комнатушке между столом и продавленным диваном, на котором спал родственник, едва-едва умещалась кривенькая раскладушка для Лерки.

Роль согревающего матраса выполнял огромный мужской тулуп из овчины. Его толстые складки и грубые бугры жутко мешали спать. Неровности впивались в тело, оставляя красные следы на коже. На нём плохо держалась простыня: скручивалась, сползала. Но зато было тепло.

Между этим добром лавировать, лавировать и не вылавировать.

У Давида, наверное, глаза б на лоб вылезли, если бы увидел условия, в которых Лера жила, дожидаясь обещанного общежития.

Ему не понять.

Для неё главное – свобода. А самое страшное – вернуться в комфортную тюрьму под благозвучным названием «отчий дом».

Ко всему прочему, прагматичный родственник и наблюдательные соседи по квартире не поверят в невинную дружбу со взрослым гостем.

Ещё и грозным родителям нажалуются о том, с кем юная беглянка проводила время, злоупотребляя самостоятельностью.

Лера встречалась с Марковым и страдала от угрызений совести.

Да, она была юной и неопытной. Но не была дурочкой. Прекрасно понимала: как бы ни врала себе, как бы ни именовала собственное состояние – оно не являлось дружбой. Ни одной минуты.