В старинной усадьбе на Элвик-роуд

– Просто невероятно… Но как преступник смог добавить яд в пирожные?

– На самом деле это совсем не сложно сделать. Между двумя слоями бисквита находится крем из взбитых сливок с ванилью и клубничным джемом. Если осторожно отделить верхний слой, то будет легко подсыпать в крем предварительно измельчённые таблетки дигиталиса. Скажите, кто-нибудь в вашем доме принимает это лекарство?

– Насколько я знаю, нет. Ни у кого из нашей прислуги никогда не было проблем с сердцем.

– Позавчера вы с супругой отмечали двадцать пятую годовщину свадьбы. Назовите, пожалуйста, тех, кто присутствовал на вашем семейном торжестве.

Прикрыв глаза, Грегори слегка закинул вверх голову и сделал глубокий вдох.

– На годовщину свадьбы было приглашено шесть человек: брат Клэр Руперт Стрэнд с женой Мэгги; кузина супруги Лорна Хоуп с мужем Брэндоном; мой племянник Энгус Бэйли и подруга Клэр Филлис Кроуди.

Инспектор записал в блокнот перечисленные имена.

– А сколько в тот вечер было в доме прислуги?

– Мы держим четырёх слуг: экономку Джейн Тронтон, кухарку Пэрис Бичем и двух горничных: Айлин Уоттс и Эмму Сондерс. Все они с самого утра занимались подготовкой к праздничному ужину.

– Что ж, я уже побеседовал с Айлин Уоттс, но мне обязательно нужно поговорить и с остальной прислугой. Кстати, миссис Уоттс упомянула, что для обслуживания гостей был приглашён персонал из ресторана «Белый лебедь».

– Да, Клэр действительно обратилась… – мужчина внезапно замолчал и прикрыл глаза. Через секунду, тяжело глотнув, он продолжил: – Клэр обратилась к хозяйке ресторана, и она прислала к нам повара и двух официантов. Конечно, наша прислуга сама вполне бы справилась с работой, но жена хотела, чтобы всё было на высшем уровне. Сначала она вообще задумала отметить годовщину в каком-нибудь лондонском ресторане, но для некоторых наших гостей это было бы не совсем удобно. Поэтому мы решили провести торжество в «родовом гнезде» Клэр – в этой самой усадьбе.

– Скажите, кроме упомянутых вами лиц, больше никто не навещал вас вчера?

Меллоуз на секунду задумался.

– Ах да, простите, совсем забыл… Приезжал друг нашей дочери Глории, молодой человек по имени Эшли Лоддер. К сожалению, Глория не смогла присутствовать на праздничном ужине, поэтому молодой человек заскочил буквально на несколько минут, чтобы поздравить нас и передать их общий подарок. Мы просили его остаться, но он извинился и уехал. Впрочем, его отказ был вполне понятен: думаю, без Глории он чувствовал бы себя среди наших родственников и друзей несколько неловко.

– Я полагаю, у вашей дочери была серьёзная причина пропустить семейный праздник?

– Разумеется. Ещё два месяца тому назад Глория выиграла поездку в Грецию, однако о точной дате отправления стало известно лишь совсем недавно. Она должна была с группой отправиться в Афины за три дня до намеченного торжества. Глория хотела отменить путешествие, но мы знали, как она его ждала, и не захотели лишать её этого удовольствия. Поэтому мы убедили дочь не менять своих планов. Она позвонила нам из Афин и поздравила с годовщиной свадьбы. Сказала, что Эшли специально приедет в Эшфорд, чтобы вручить нам подарок.

– Насколько я понял, этот Лоддер не просто друг вашей дочери?

– Да, ваше предположение близко к истине.

– Насколько я знаю, торжество было назначено на восемь часов вечера. В какое время начали собираться гости?

– Первым приехал из Лондона мой племянник Энгус Бэйли. Это было около полудня. Затем… примерно за три часа до праздничного ужина подошла Филлис Кроуди. Клэр попросила её прийти пораньше – помочь определиться с выбором украшений и обсудить прочие женские тонкости. Остальные стали собираться примерно за час до ужина.

– Мистер Меллоуз, постарайтесь вспомнить, видели ли вы вчера в доме коробку с пирожными, которую Айлин взяла со стола возле кухни? Может, до того, как все заняли места за праздничным столом, она была у кого-то в руках?

– Нет, эта коробка мне на глаза не попадалась. А, может, я просто её не заметил, – развёл руками Грегори. – Вчера здесь с самого утра царила невероятная суматоха. Прислуга выполняла различные поручения Клэр, официанты из «Белого лебедя» занимались праздничным столом и без конца сновали между кухней и обеденным залом.

– Понимаю, – произнёс Райли.

О коробке с пирожными он спрашивал лишь формально, и ничуть не рассчитывал получить хоть какую-либо информацию на этот счёт. Инспектор хорошо понимал, что преступник действовал предельно осторожно и вряд ли рискнул появиться с уликой на глазах у стольких людей.

– Тогда позвольте мне перейти к весьма деликатному, но чрезвычайно важному в деле расследования вопросу. Полагаю, вы знаете, что корыстный мотив убийства является одним из самых часто встречающихся в криминальной практике. Именно поэтому меня интересует, оставила ли миссис Меллоуз распоряжения на случай смерти, и если да, то кто в её документе упомянут.

– Всё в порядке, инспектор, я знал, что вы непременно спросите меня об этом. Своё первое завещание Клэр составила вскоре после того, как мы поженились. Собственно, мы оба в один день составили завещания – на этом настоял наш семейный адвокат. Их содержание было простым: всё, чем владел я, переходило к жене, а её имущество, соответственно, наследовал я. В прошлом году, когда нашей дочери Глории исполнился двадцать один год, Клэр решила изменить своё завещание. Согласно новому документу, её состояние делилось поровну между мною и Глорией. Также супруга упомянула в завещании свою давнюю подругу Филлис Кроуди – ей она оставила триста фунтов. Кстати, тогда же и я внёс некоторые изменения в своё завещание. В обновлённый документ я включил Энгуса Бэйли, своего племянника: в случае моей смерти к нему должны отойти десять процентов от моего состояния. Я не упоминал его раньше, потому что во время составления предыдущего завещания Энгус был совсем маленьким, да и его родители были ещё живы.

– Позвольте вернуться к последнему завещанию вашей жены. Глория знала о его содержании?

– Да. Мы от дочери ничего не скрывали, – тихо проговорил мужчина. – К тому же, мы не видели никакого смысла скрывать от родной дочери подобную информацию.

– А она, в свою очередь, ничего не скрывала от Эшли Лоддера. Если это так, то тогда, вероятнее всего, он тоже был в курсе дела.

– Думаю, что да, но утверждать не могу. Месяц тому назад Клэр решила исключить Глорию из завещания и назвать единственным наследником меня. Однако она не успела этого сделать.

– Мистер Меллоуз, мне хотелось бы знать причину, по которой ваша жена хотела исключить из завещания Глорию. Согласитесь, это весьма странное решение, ведь речь идёт о собственном ребёнке.

– Что ж, постараюсь объяснить, хотя сомневаюсь, удастся ли мне это. Примерно полгода тому назад Глория познакомилась с Эшли Лоддером. Я о нём уже упоминал. Дочь определённо дала нам понять, что любит его и собирается связать с ним свою дальнейшую жизнь. Она познакомила нас с Эшли. Не могу сказать, что я нашёл его достойной для дочери партией, но мне он показался неплохим парнем. Он ершистый, горячий, критически относится к существующим в нашем обществе порядкам, но я думаю, это у него не от желания произвести впечатление. Многие молодые люди, не имеющие достаточной материальной поддержки, вдохновляются идеями о более справедливом переустройстве мира. Скорее, это одно из проявлений юношеского максимализма. Однако Клэр с самого начала восприняла Лоддера настороженно. Она решила, что он типичный охотник за деньгами, прикрывающийся громкими словами, и именно это привело её к решению исключить дочь из завещания. Клэр по-своему хотела оградить Глорию от тех, кого в ней привлекают только родительские деньги. Я пытался переубедить жену, но она считала, что материнское сердце её не обманывает. Тогда я подумал, если ей так будет спокойнее, то почему бы не переписать завещание? Ведь оно делало нашу дочь зависимой от нас только на бумаге. Глория никогда ни в чём не нуждалась, и мы в любом случае обеспечили бы её должным образом. – Грегори глубоко вздохнул: – Не знаю, достаточно ли ясно я описал вам ситуацию с завещанием жены.

– Не беспокойтесь, в общих чертах мне всё понятно. Скажите, вашей дочери было известно о намерении матери переписать завещание?

– Да, она об этом знала, – не совсем охотно ответил Меллоуз. – Дело в том, что две недели назад Глория приехала к нам на выходные. У неё всегда были доверительные отношения с матерью, но на этот раз Клэр довольно резко прошлась по Лоддеру. Она изо всех сил пыталась убедить дочь в своей правоте, но Глория лишь твердила, что любит Эшли и что он тоже любит её. Клэр не сдержалась и заявила, что собирается вычеркнуть её из завещания и тем самым лишить возможности пользоваться нашими деньгами. Помню, она торжествующе произнесла: «Поверь мне, ты увидишь, что твоего жениха и след простынет. Только непременно скажи ему об этом!»

– И как Глория отреагировала на слова матери?

– Она расплакалась и ответила, что расстроена не из-за наших денег, а из-за того, что Клэр оскорбляет Эшли, совсем не зная его. Правда, они скоро примирились. Клэр не могла долго сердиться и всегда глубоко переживала даже из-за самых мелких ссор. Она почти сразу же извинилась за свой тон, обняла дочь и сказала, что Глория – самое дорогое, что у нас есть, а завещание – это так, бумага, чтобы отпугнуть любителей лёгких денег.

– А как насчёт Филлис Кроуди? Знала ли она о том, что фигурирует в последнем волеизъявлении вашей супруги?

– Жена никогда об этом не упоминала, но, вполне возможно, что знала, ведь они с Филлис были близкими подругами. Кстати, незадолго до нашей годовщины Клэр пришла в голову замечательная идея – преподнести Филлис отписанные ей триста фунтов в качестве подарка к ближайшему дню рождения. Она посчитала – и вполне справедливо, – что упоминание подруги в завещании скорее похоже на издёвку, чем на заботу о ней. Жена сказала, что будет гораздо разумнее вручить эти деньги подруге не в каком-то далёком, неведомом будущем, а прямо сейчас, пока она ещё может попользоваться ими в своё удовольствие. А о том, знала ли Филлис об этой задумке жены, вы можете спросить у неё самой.

– Я обязательно с ней встречусь. А сейчас мне хотелось бы уточнить одну деталь относительно вашего завещания. Вы сказали, что упомянули в нём своего племянника Энгуса Бэйли. Он знает об этом?

– Затрудняюсь ответить. Что касается меня, то я не посвящал его в такие детали, но вот Клэр… Думаю, она могла сказать об этом Энгусу, чтобы поднять его дух.

– Скажите, у вашей жены были враги или недоброжелатели?

Меллоуз посмотрел на детектива так, как если бы он спросил у него, была ли Клэр на Марсе.

– Нет, уверяю вас, что нет, – без малейших раздумий ответил он. – Враги?! Да что вы, это просто невозможно! Если бы вы знали, какой доброй и отзывчивой была моя жена… Она так много помогала людям, принимала участие в работе нашего городского благотворительного фонда. Она отличалась широтой души, её уважали и считали щедрым человеком. Клэр постоянно заботилась о своей тёте Элеонор, тогда как другие родственники отговаривались занятостью и другими причинами. Она не раз оказывала помощь и моему племяннику. Видите ли, Энгус художник, но, к сожалению, весьма посредственный. Он одержим любовью к живописи, но до сих пор не смог добиться признания на этом поприще. И, чтобы дать ему возможность заработать, Клэр несколько раз устраивала выставки-распродажи его картин. Да и своей подруге супруга не раз помогала. Когда её муж остался без работы, она попросила меня что-нибудь предпринять, и я устроил его в одну из своих фирм. Да и вообще, Клэр была очень мягкой по натуре, с людьми всегда ладила. Так что я не знаю никого, кто мог бы желать ей зла и уж, тем более, смерти.

– Вы упомянули тётю вашей жены, Элеонор. Она не присутствовала на вашем празднике?

– Нет. Дело в том, что миссис Аттвуд серьёзно больна. До последнего она скрывала это, но совсем недавно открыто заявила о своём диагнозе. Однако накануне торжества мы с Клэр навестили её. Она заранее нас поздравила и извинилась за то, что не сможет быть гостьей на нашем торжестве.

– Полагаю, миссис Аттвуд заблаговременно позаботилась о своём завещании?

– Конечно. Она весьма благоразумная леди.

– Вы знакомы с содержанием этого документа?

– Да. Всё состояние миссис Аттвуд будет поделено между её племянниками. Тётушка не делала из этого секрета. Возможно, потому, что все её наследники получат примерно одинаковые доли. Немного больше других – сорок процентов – было завещано Клэр. Её родному брату, Руперту Стрэнду, и кузине Лорне Хоуп отписано по тридцать процентов.

– Скажите, Элеонор Аттвуд богата?

– Да, после смерти муж оставил ей приличное состояние.

– Вы сказали, племянники миссис Аттвуд наследуют почти равные доли. И всё же ваша жена получила бы на десять процентов больше. Это имеет какое-то объяснение?

– Думаю, у тёти Элеонор были для этого основания. Она уже много лет живёт одна, и Клэр была единственной из всех родственников, кто интересовался её здоровьем и часто навещал её. Супруга всегда была готова выполнить любое поручение тёти. Впрочем, думаю, она сама обо всём вам расскажет.

– Что ж, благодарю за уделённое мне время. Надеюсь, что я не очень утомил вас своими вопросами. А теперь мне хотелось бы ещё раз взглянуть на вашу кухню и побеседовать с прислугой. Это возможно?

– Разумеется. В интересах дела вы можете осмотреть любое помещение в доме.

– Благодарю вас.

– А что касается прислуги, как раз сейчас она вся на месте. Я думаю, вам будет удобнее расположиться в библиотеке. Кстати, сегодня вечером должны приехать Лорна и Брэндон Хоупы.

– Но, насколько я знаю, похороны состоятся только через два дня.

– Когда Лорне сообщили о смерти жены, она сказала, что они с Брэндоном приедут раньше, чтобы поддержать меня. Так что с ними вы тоже сможете встретиться. Кстати, Руперт и Мэгги Стрэнд ещё не покинули Эшфорд. Они остановились в загородном отеле «Иствелл-Мэнор», – тихо произнёс Грегори. – Если у вас ко мне все вопросы, то прошу вас, пройдёмте в дом.

Глава 4

Экономка Джейн Тронтон оказалась немолодой сухощавой женщиной с аккуратной гладкой причёской, несколько длинноватым носом и неподвижными глазами неопределённого цвета. Её гордо поднятая голова и плотно поджатые тонкие губы говорили о том, что она не из тех, кто склонен долго разглагольствовать с посторонними, особенно с полицией.

– Миссис Тронтон, посмотрите внимательно на эту коробку, – произнёс Райли и извлёк из бумажного пакета названный предмет. – Приходилось ли вам вчера видеть её?

Женщина скосила глаза в сторону коробки и с холодной учтивостью ответила:

– Затрудняюсь ответить. Может, и приходилось, но это не запечатлелось в моей памяти.

Райли решил зайти немного с другой стороны:

– Не запомнили ли вы, что находилось вчера вечером на столе, который стоит в коридоре возле кухни? Возможно, ваза, посуда или что-нибудь другое. Меня интересует время с половины восьмого до восьми часов.

– Точно сказать не могу, но мне кажется, там ничего не было. Однако я этого не утверждаю.

– То есть вы допускаете, что на столе что-то могло находиться, в том числе и эта коробка с пирожными?

Экономка пожала плечами и невозмутимым тоном ответила:

– Да, допускаю, но я не уверена. Порой бывает, что человека не замечаешь, а вы о коробке говорите.

– Тогда скажите, не попадался ли вам кто-нибудь на глаза в коридоре, ведущем на кухню?

– Трудно держать в голове такие мелочи, когда в доме идёт подготовка к торжеству. Кто там только не околачивался с самого утра!

– А с половины восьмого до восьми часов вечера?

Миссис Тронтон прикрыла глаза, словно пытаясь воспроизвести в памяти события обозначенного инспектором временного отрезка.

– Мне трудно быть точной, потому что я не смотрела на часы. Кажется, около шести в сад вышел племянник мистера Меллоуза Энгус Бэйли. Он художник и делал там зарисовки. Он занимается этим всякий раз, когда навещает дядю. Примерно через полчаса я прошла в сад, чтобы забрать ножницы для срезания цветов, которые я оставила утром в беседке. Там уже была Филлис Кроуди. Она сидела на стуле и позировала Энгусу. Чуть позже миссис Меллоуз спустилась вниз и поинтересовалась, не видела ли я её подругу. Я ответила, что она в саду позирует мистеру Бэйли. Хозяйка попросила меня пригласить её в библиотеку и распорядилась подать туда чай на двоих.

Женщина замолчала и с непроницаемым видом продолжала смотреть на инспектора.

– Если я правильно понял, всё это происходило примерно за полтора часа до праздничного ужина. А ближе к восьми часам?

– Незадолго до того, как гости начали собираться в обеденном зале, миссис Меллоуз попросила меня принести свечи из кладовой, которая находится на противоположной от кухни стороне. Я вошла туда, но дверь не закрыла, и поэтому мне было хорошо видно, как Эшли Лоддер, друг Глории, шёл по коридору.

– К кухне?

– Может, к кухне, а, может, в сад, – исполненным достоинства голосом ответила экономка.

– У Лоддера было что-нибудь в руках?

– Да, чёрный саквояж.

– Небольшой, как у доктора, или дорожный, вместительный?

– Думаю, дорожный.

– Больше вы там никого не заметили?

– Когда я нашла свечи, то отнесла их наверх миссис Меллоуз. Потом через какое-то время стала спускаться вниз и с лестницы увидела в холле Лорну Хоуп, стоящую у гардероба. Затем я по поручению хозяйки узнала у шеф-повара, всё ли готово к ужину, и когда направилась в обеденный зал, навстречу в сторону кухни прошла миссис Кроуди с коробкой конфет в руках.

– Скажите, у Клэр Меллоуз были враги или недоброжелатели? – спросил Райли, и этот вопрос несколько поколебал невозмутимость миссис Тронтон.

– Я не имею привычки подслушивать и подглядывать за хозяевами, – с обидой в голосе ответила женщина.

– Чтобы знать о врагах и недоброжелателях, совсем не обязательно подслушивать и подглядывать. Вы работаете в доме, и информация такого рода может дойти до вас и из других источников.

– Мне действительно ничего не известно о врагах и недоброжелателях миссис Меллоуз.

Высоко подняв голову, экономка дала понять инспектору, что беседа окончена. Однако Райли имел обыкновение заканчивать разговор тогда, когда считал нужным.

– Ваша хозяйка ссорилась с кем-то из родственников?

– Пусть об этом вам расскажут другие, – сухо произнесла экономка. – Я не возьму на себя ответственность причислить каждого, с кем у миссис Меллоуз возникали разногласия, к её врагам или недоброжелателям.

– Что ж, на этом все мои вопросы исчерпаны, – объявил Райли, – вы можете быть свободны.

Следующей для беседы была приглашена кухарка Пэрис Бичем, невысокого роста толстушка лет сорока пяти, с пухлыми ручками и щеками, напоминающими румяные яблочки. В её круглых тёмных глазах сверкали живые огоньки, и это указывало на то, что, в отличие от миссис Тронтон, она была не прочь поговорить с полицией.

Инспектор задал ей вопрос, с которого обычно начинал беседу со всеми, кто имел хоть какое-нибудь отношение к убийству:

– Миссис Бичем, не видели ли вы вчера эту упаковку в доме ваших хозяев?

Пэрис с каким-то детским любопытством осмотрела коробку и даже дёрнула за алый бант, венчающий её.

– Нет, не видела, – разочарованно выдохнула она.

Весь вид женщины говорил о том, что ей очень хотелось быть свидетелем чего-то чрезвычайно важного для расследования. Тогда полицейские ловили бы каждое её слово и тут же записывали в свои блокноты! Однако никакими ценными сведениями миссис Бичем не располагала, и была этим слегка огорчена.

– Возможно, в тот день вечером вы столкнулись с кем-то в коридоре возле кухни?

– Нет. Увы, в воскресенье я почти не отходила от плиты, – снова произнесла женщина с явным сожалением в голосе. – В тот день у меня было столько работы, что трудно и описать.

Вдруг кухарка заметно оживилась, всплеснула руками и всем корпусом подалась к детективу:

– А-а, кое-что вспомнила! Вечером я выскочила в сад, чтобы снять полотенца с верёвки. И тут ко мне привязался Энгус Бэйли, племянник хозяина. Он начал упрашивать меня: «Пэрис, попозируйте мне, пожалуйста! Ну хотя бы четверть часа. Вы такая колоритная особа!» Я отмахнулась от него: ещё чего выдумал – четверть часа! Да у меня и минуты свободной не было! Мистер Бенсон, шеф-повар из «Белого лебедя», то и дело подавал мне команды: это нужно размешать, это – обжарить, а это – посолить. О, он настоящий мастер своего дела! Знали бы вы, как ловко он орудует ножом. Мясо и овощи нарезает просто виртуозно, руки у него словно крылья!

Райли перебил восторженную тираду Пэрис:

– Значит, позировать Бэйли вы отказались?

– Да я просто не могла себе это позволить! Но всё разрешилось удачно: не успела я отделаться от Энгуса, как в саду появилась миссис Кроуди, и он тут же переключился на неё.

– И больше ничего заслуживающего внимания не произошло?

– Нет, сэр, – вздохнула кухарка, сожалея о том, что её триумф оказался недолгим. Рассказ о том, что она видела и слышала, уложился всего в несколько минут, и инспектору даже стало жаль бедняжку. «Если бы все свидетели испытывали такое желание сотрудничать с полицией, нам бы работалось намного проще», – подумал он.

Горничная Эмма Сондерс, вошедшая следом за Пэрис, не дала инспектору задать свой первый вопрос. Она начала скороговоркой рассказывать ему, чем занималась накануне. Райли сразу же понял, что Эмма сильно волновалась и поэтому заранее подготовила для полиции свою речь. Он не стал перебивать женщину, и она поведала ему, что в первой половине дня помогала миссис Меллоуз принять ванну и гладила её праздничное платье. Затем она мыла и протирала посуду для торжественного приёма. Вечером экономка миссис Тронтон попросила подать чай для хозяйки и её подруги в библиотеку.

– Вы не видели вчера у кого-нибудь в руках эту коробку? – спросил инспектор, когда Эмма замолчала.

– Не помню точно, – с сомнением ответила горничная.

– Возможно, она стояла на том столе, что находится возле кухни?

– Кажется, да, хотя я… я могу и ошибаться.

– Давайте предположим, что вы не ошибаетесь. В какое время, как вам кажется, вы видели эту коробку?

– Думаю, после семи или семи с половиной вечера.

Однако во взгляде миссис Сондерс сквозила неуверенность.

– Извините, но я затрудняюсь сказать, – почти умоляюще проговорила она.

– Успокойтесь, не надо так волноваться. Лучше постарайтесь вспомнить, видели ли вы в коридоре от половины восьмого до восьми вечера кого-нибудь из вчерашних гостей?

От волнения Эмма тяжело сглотнула.

– Незадолго до того, как приглашённые сели за праздничный стол, один из официантов попросил меня принести в обеденный зал соус. Я отправилась на кухню и увидела в коридоре Эшли Лоддера.

– И что он там делал?

– Да ничего не делал. Просто шёл и возле кухни остановился.

– А потом?

– Потом я обогнала его и зашла на кухню за соусом.

– Когда вы вышли, Лоддера уже не было?

– Не знаю, но я его не видела.

– Больше вы никого не встретили?

– Кажется, с лестницы спускалась миссис Тронтон. А ещё в холле была Филлис Кроуди: она шла в сторону коридора и держала в руках коробку конфет.

– Благодарю вас, миссис Сондерс. Вы можете возвращаться к своим делам.

Закончив опрос прислуги, Райли покинул библиотеку. По хорошо освещённому холлу он прошёл на вторую половину дома и возле лестницы свернул в коридор. Кинув взгляд на пресловутый стол у двери, он вошёл в кухню и окинул взглядом шкафы для посуды, буфет, полки, плиту, холодильник. «Да, здесь достаточно укромных мест, где можно было спрятать коробку с пирожными, – отметил про себя детектив. – Однако вряд ли преступник стал бы рисковать, извлекая её из тайника на глазах у стольких людей».

Его внимание привлекла аптечка, прикреплённая к стене у самого выхода из кухни. «А вот это уже совсем другое дело, – подумал он. – Отсюда очень удобно в нужный момент достать коробку и, всего лишь протянув руку из двери, поставить на стол в коридоре. Просто идеальное место».

Осмотрев кухню, инспектор направился к кладовой, о которой упоминала экономка Тронтон. «Что ж, это помещение расположено почти напротив, – заметил он. – Преступнику понадобилось бы всего несколько секунд, чтобы вынести отсюда коробку с пирожными и поставить на стол».

… Покинув усадьбу на Элвик-роуд, Райли нанёс визит Элеонор Аттвуд. Достопочтенная леди проживала в большом георгианском доме из красного кирпича, и, пройдя по усыпанной шуршащим гравием дорожке, инспектор оказался перед внушительной парадной дверью. Ему открыла средних лет горничная. Она провела гостя в просторную гостиную, обставленную дорогой мебелью. Миссис Аттвуд сидела возле камина в массивном кресле с высокой спинкой. Несмотря на то, что в комнате было довольно темно, Райли не мог не заметить болезненной худобы пожилой леди. Она выглядела уставшей, однако в горделивой посадке её головы было нечто властное.