В старинной усадьбе на Элвик-роуд

Татьяна Галахова

В старинной усадьбе на Элвик-роуд

Глава 1

Клэр Меллоуз удобно расположилась в кресле и, сбросив туфли, пошевелила пальцами ног. Приглушённый свет настенных ламп наполнял уютным полумраком небольшую, но изысканно обставленную гостиную. Женщина прикрыла глаза и произнесла голосом, в котором звучали нотки облегчения и довольства собой:

– О, Джеральд, даже не верится, что празднование нашей годовщины уже позади! Мне кажется, что с моих плеч гора свалилась!

Грегори Меллоуз, импозантный статный мужчина с благородными чертами лица и едва заметной проседью в волосах, с нежной улыбкой отозвался на слова жены:

– Я тебя хорошо понимаю, дорогая, ведь ты взяла всю подготовку к празднику на себя. Неудивительно, что предстоящий торжественный ужин не выходил у тебя из головы весь последний месяц. Но я говорил тебе, что ты совершенно зря беспокоишься: как видишь, всё прошло наилучшим образом!

– О, Грегори, конечно, ты прав, и всё же я не могла не волноваться, когда было приглашено столько гостей! Согласись, это большая ответственность. Хотелось, чтобы этот вечер никого не разочаровал.

– Уверен, что все остались довольны. Да по-другому и быть не могло, ведь ты постаралась на славу. Нам прислали лучшего повара из «Белого лебедя», так что еда была просто великолепной. А какой удачный выбор вин ты сделала! Одним словом, лучше и представить себе нельзя.

– Спасибо, дорогой, ты всегда и во всём меня поддерживаешь.

– Потому что я люблю тебя, – ласково произнёс Грегори. – А ещё потому, что ты этого заслуживаешь.

– Что бы я без тебя делала, – счастливым голосом сказала Клэр и с благодарностью посмотрела на мужа. С наслаждением откинувшись на спинку кресла, она добавила:

– Подумать только, мы отметили двадцатипятилетие нашей совместной жизни! Даже не верится, Грегори – целых двадцать пять лет!

Взгляд женщины упал на небольшой столик возле стены, на котором пёстрой грудой возвышались разных размеров коробки, упакованные в красивую обёрточную бумагу. Это зрелище дополняли стоящие повсюду вазы с цветами.

– Признаться, дорогой, я так толком и не рассмотрела подарки, – произнесла Клэр и, подгоняемая любопытством, легко встала с кресла и приблизилась к столику.

– Не ты одна, дорогая, – ответил Грегори. – То же самое я могу сказать и о себе. Но, с другой стороны, не могли же мы разглядывать их в то время, как звучали поздравления и пожелания наших гостей.

– Ты как всегда прав. Кстати, – вспомнила Клэр, и её глаза загорелись, словно от предвкушения чего-то чрезвычайно приятного и желанного, – на кухне в холодильнике нас дожидаются конфеты, которые нам преподнесла Филлис. А ещё Айлин сказала, что поставила туда коробку с пирожными – кто-то из гостей подарил.

– Ну, меня-то ты этим не очень обрадовала, ведь я на дух не переношу сладкого. Во всяком случае, пирожные и торты.

– Это как раз то, чего я никогда не могла понять, дорогой! Я же сладкоежка, ты ведь знаешь. Утешает лишь мысль, что это, пожалуй, единственное расхождение в наших вкусах, – пошутила Клэр.

Грегори подошёл к жене и обнял её за плечи.

– Однако вот что я скажу, дорогая: сейчас уже поздно, пойдём-ка лучше спать. Мне ведь завтра обязательно надо быть в офисе. Однако я обещаю, что вернусь с работы раньше, и у нас будет достаточно времени распаковать все подарки и как следует их рассмотреть. Ну как, согласна?

– Принимается! – с улыбкой ответила Клэр. – Я только зайду на кухню, взгляну на пирожные и конфеты.

Она вышла из гостиной и через несколько минут вернулась, держа в руках картонную коробку, перевязанную алой атласной лентой с бантом наверху. Женщина развязала ленту и, приподняв крышку, произнесла с восторгом маленького ребёнка:

– О, представляешь?! «Бисквит королевы Виктории»!1 Мои любимые пирожные… Впрочем, это неудивительно, ведь все наши родственники хорошо знают, что я их обожаю.

– Ну что ж, дорогая, ты удовлетворила своё любопытство, а сейчас пойдём спать. Давай сюда коробку, я отнесу её на кухню, а ты немедленно отправляйся в спальню! – с шутливой настойчивостью проговорил Грегори.

… Клэр лежала в постели, прижавшись щекой к мягкой подушке и ощущая приятную свежесть простыней. Из приоткрытого окна тянуло ночной прохладой, но она никак не могла уснуть: слишком много эмоций накопилось за день. Мысли одна за другой приходили ей в голову и не давали расслабиться.

«Кто бы мог подумать: мы с Грегори прожили вместе двадцать пять лет! Даже не верится, что прошло уже столько времени… Как же оно быстро летит! Кажется, что всё было буквально вчера: встречи в парке, прогулки по вечерним улицам, походы в кино, свадьба – и вот уже четверть века… Как же мне всё-таки повезло, что я встретила его!», – почти вслух прошептала Клэр.

Как и у большинства супругов, в их семейной жизни было всё: маленькие радости и огромное счастье, мелкие огорчения и большие удары, но Клэр ни разу не пришлось пожалеть о том, что она связала свою судьбу с Грегори. Он всегда был для неё надёжной опорой и самым близким другом. А когда у них родилась дочь Глория, то стал ещё и безгранично любящим отцом.

Клэр мысленно перенеслась в свою молодость. Перед её глазами отчётливо всплывали картины прошлого, и она не без удовольствия осознавала, что ей приятно воспроизводить их в памяти. Она с теплотой вспомнила, как Грегори, тогда ещё студент, изучающий право в Лондонском университете, красиво и настойчиво ухаживал за ней. Вот он на виду у всех присутствующих на вечеринке в колледже преподносит ей целую корзину великолепных чайных роз. Её сокурсницы буквально ахнули от такого неожиданного и эффектного подарка, а она потом долго хранила в своих книгах засушенные лепестки дорогих её сердцу цветов.

А вот перед взором миссис Меллоуз появился прогулочный катер, на котором она катается по Темзе с приятельницами и Грегори, усердно развлекающим всю компанию. Он изо всех сил старается развеселить девушек и так преуспевает в этом, что они едва не падают в воду от смеха. «Грег, прекрати, пожалуйста! Мне на самом деле уже плохо!» – сквозь слёзы кричит Филлис, ближайшая подруга Клэр, и другие девушки вторят ей: «Ну, хватит, Грег, хватит!» Но Грегори не унимается. Он начинает демонстрировать какой-то мудрёный фокус, да так увлекается этим занятием, что путается в последовательности действий. Однако неудача ничуть не смущает его, и он так забавно обыгрывает свой провал, что доставляет этим гораздо больше удовольствия девушкам, нежели они получили бы от удавшегося фокуса.

Клэр уже тогда хорошо понимала, что всё это Грегори делал исключительно для того, чтобы снискать её симпатию. Он не был весельчаком и балагуром по натуре, просто ему хотелось всецело завладеть вниманием девушки, которую он любил: Клэр должна была смотреть только на него и не замечать никого другого вокруг себя!

Приятные, согревающие душу воспоминания… Клэр на минуту показалось, что на неё снова повеяло свежим ветерком, идущим от воды, и она почувствовала витающий в воздухе запах мокрой травы. В следующее мгновение ей послышался звук волн, бьющихся о борт прогулочного катера, и она отчётливо увидела перед собой улыбающуюся Филлис в нежно-розовом платье и замечательной широкополой шляпке, щедро украшенной крупными розами из шёлка. Её привезла девушке в подарок родственница из Лондона – то ли тётя, то ли кузина. И поскольку шляпки такого фасона тогда только вошли в моду, к Филлис было приковано всеобщее внимание. Шляпка переходила из рук в руки: её по очереди примеряли все девушки, и Грегори, улучив момент, шепнул Клэр на ухо: «Она к лицу только тебе одной!»

А на следующий день он пришёл к ней с большой шляпной коробкой, на которой стоял товарный знак знаменитого лондонского магазина «Хэрродс».2 «Это тебе», – скромно сказал он, вручая подарок. «Ну зачем?» – опешила она от неожиданности. – Это же так дорого».

Клэр вспомнила, как Грегори повёз её знакомиться с родителями. Она всю дорогу волновалась и то и дело спрашивала у него: «Как мои волосы? Не сильно растрепались?» Он смотрел на неё обожающим взглядом и в ответ лишь показывал поднятый вверх большой палец.

А потом была помолвка, свадьба, незабываемый медовый месяц в Швейцарии, рождение дочери… И вот позади целых двадцать пять лет, которые они с Грегори прожили на редкость дружно. Небольшие разногласия, время от времени возникавшие между ними, никогда не выливались в серьёзные ссоры: всё решалось как-то само собой. Супруги любили и уважали друг друга. Спокойный и уравновешенный Грегори всегда умел найти нужные слова, чтобы уладить даже самую взрывоопасную ситуацию. Вот только в отношении Эшли Лоддера, в которого была влюблена их единственная дочь Глория, взгляды супругов разошлись. Клэр с самого начала не понравился дерзковатый и острый на язык Эшли, и никакие доводы мужа не могли этого изменить.

Миссис Меллоуз не нравилась самовлюблённость Лоддера, его грубоватые манеры и отрицание всяких авторитетов. Самоутверждение через критику всех и вся она считала признаком недалёкого ума. По её мнению, такие как Эшли, не могут глубоко и искренне любить, поэтому жениться на Глории он хочет исключительно из корыстных побуждений.

Грегори снисходительно объяснял подобные предположения жены временно ослепившей её материнской любовью. К большому недоумению Клэр, он принял юношу весьма благосклонно. Он пытался убедить жену, что за колкостью и внешней неучтивостью Лоддера вполне может скрываться обыкновенная неуверенность в себе. «Я ничуть не сомневаюсь, дорогая, что на самом деле у парня тонкая, ранимая натура. А то, что его не интересует чужое мнение, в определённом смысле даже хорошо: он независим и пытается сам найти ответы на все вопросы», – говорил он Клэр.

Однако миссис Меллоуз, обычно всегда прислушивающаяся к суждениям Грегори, на этот раз даже при всём желании не могла разделить его точку зрения.

«Что ж, ещё есть время, – успокаивала она себя. Возможно, мне удастся склонить Грега на свою сторону. Надеюсь, что всё образуется».

Клэр расслабилась и попыталась заснуть, но мысли продолжали своё неукротимое течение. «И всё же как хорошо, что этот суматошный день закончился!» – подумала она и предалась совсем свежим воспоминаниям. Вот Грегори под приглушённый гул любопытства и удивления присутствующих преподносит ей на двадцать пятую годовщину свадьбы роскошное кольцо от «Будл и Данторн»3 с крупным васильковым сапфиром, обрамлённым бриллиантами. Для неё это было полной неожиданностью, ведь муж и словом не обмолвился о том, что готовит ей такой подарок!

На мгновение перед глазами Клэр встало лицо Мэгги Стрэнд, жены её брата Руперта. Ей показалось, что она смотрела на неё с нескрываемой завистью. Впрочем, почему показалось? Мэгги всегда мучительно страдала от чужих радостей, пусть даже самых незначительных, и в этом они с Рупертом составляли вполне гармоничную пару. Брат Клэр был вечным нытиком и с самого детства считал, что ему катастрофически не везёт в жизни. Сколько она его помнит, он постоянно жаловался на те или иные обстоятельства, которые мешали ему добиться успеха. «Тебе хорошо, – частенько говорил он ей, – ты удачно вышла замуж. Грегори сделал блестящую карьеру и приумножил состояние, которое досталось тебе от родителей. Ты за ним, как за каменной стеной».

Когда Клэр тактично напоминала ему, что он получил такую же долю наследства, Руперт отчаянно возражал: «Деньги сами по себе – ничто, их нужно выгодно вложить в дело, а фортуна мне, в отличие от тебя, никогда не улыбалась. Мне всего пришлось добиваться самому!» Когда Руперт женился, он стал брюзжать ещё больше, потому что Мэгги лишь подогревала его недовольство судьбой. И хотя они далеко не бедствовали, постоянное сравнение себя с кем-то более успешным и благополучным вызывало в их сердцах зависть и лишало душевного покоя.

«А тут ещё тётя Элеонор собралась изменить своё завещание и значительно уменьшить в нём долю Стрэндов», – с ужасом вспомнила Клэр и глубоко вздохнула. Она долго умоляла родственницу не наказывать брата и оставить всё как есть, но тётя Элеонор, гордая и независимая женщина, не поддавалась никаким уговорам. И всё же Клэр удалось убедить её, что новое завещание лишь подбросит угли в костёр зависти Руперта и Мэгги. Лишь тогда миссис Аттвуд пообещала оставить в силе существующее завещание.

«Конечно, где-то тётя права: Руперт с Мэгги на самом деле заслуживают такой меры, потому что бездушно обходятся с ней. В конце концов, она не так уж и много требует: чуточку заботы и внимания. Доля Лорны в завещании тоже меньше моей, но, в отличие от Руперта, кузина и не претендует на большее. Хотя, по правде сказать, я ничуть не возражала бы, если тётя распределила бы всё между нами поровну, – пронеслось в голове Клэр, и её мысли невольно переключились на кузину. – Бедная Лорна, неужели она и в самом деле не догадывается, что Брэндон Хоуп женился на ней ради денег? Похоже, об этом знают все, кроме самой Лорны». Она словно увидела перед собой тихую, ничем неприметную женщину с немного испуганным взглядом и рядом с ней – высокого, атлетически сложенного блондина с манерами человека, уверенного в собственной неотразимости. Брэндон был самовлюблённым эгоистом, жаждущим лишь денег и удовольствий, которые они могут дать. С самого начала их знакомства опытный глаз закалённого в любовных интригах Хоупа безошибочно отметил, что Лорна безумно в него влюблена, и он решил не упустить свой шанс. Они очень быстро поженились. Лорна обожала Брэндона и была преданной женой, а он старательно играл роль нежного и заботливого мужа. Впрочем, Лорне этого было вполне достаточно, чтобы чувствовать себя счастливой.

«Думаю, для Брэндона не столь уж и сложно изображать из себя любящего супруга, – размышляла Клэр, – ведь половину своего времени он проводит вне дома: то едет по делам в Лондон, то отправляется на скачки или различные соревнования по теннису. В этих разъездах Брэндон заводит интрижки и отдыхает от семейной жизни. Он уверен, что даже если Лорна узнает об его изменах, она всё равно будет терпеть и прощать их».

Интересно, любил ли он хоть чуточку Лорну? Вряд ли. Такие мужчины, как Брэндон, не способны на любовь. А может, кузина всё же догадывается об этом, но просто делает вид, что ничего не знает?

Постепенно эмоциональная усталость брала своё, мысли начинали путаться, и вскоре Клэр заснула.

Глава 2

Грегори снял трубку и услышал взволнованный голос горничной Айлин Уоттс:

– Мистер Меллоуз, приезжайте скорее! Здесь такое случилось… Хозяйка…

Не в состоянии говорить, женщина замолчала, и на другом конце провода Грегори услышал едва сдерживаемые всхлипывания.

– Что произошло?! – почти выкрикнул он.

– Хозяйка… она…

– Да говори толком, Айлин!

– Миссис Меллоуз лежит неподвижно в постели, и глаза у неё закрыты. Я звала её, но она… она не отвечает! – женщина шмыгнула носом и, сдерживая слёзы, продолжила: – Сэр, похоже, она… не живая.

Грегори показалось, что под его ногами задрожала земля.

– Что?! Что ты говоришь, Айлин?! Я немедленно выезжаю! – выкрикнул он каким-то чужим, сдавленным голосом.

Дрожащей от волнения рукой Меллоуз набрал номер доктора Берни Пейна и в нескольких словах передал ему содержание разговора с горничной. Затем, никому ничего не объясняя, опрометью выбежал из офиса, и уже через пару минут его автомобиль нёсся на большой скорости по направлению к Эшфорду.

Всю дорогу в голове Грегори пульсировали слова горничной «похоже, она не живая», и он не помнил, как добрался до Элвик-роуд. Осталось только повернуть направо, и впереди покажется старинная усадьба, в которой проживали Меллоузы.

В холле его ждала всхлипывающая Айлин. Её раскрасневшееся лицо с заплаканными глазами выглядело испуганным.

– Доктор в гостиной, сэр, – кратко произнесла она и фартуком вытерла слёзы.

По скорбному виду Берни Пейна Грегори понял, что произошло страшное и непоправимое, и предчувствие его не обмануло. Взглянув на Меллоуза, доктор отвёл от него взгляд, словно был в чём-то перед ним виноват.

– Сожалею, но ваша жена мертва, – констатировал он, разведя руками. – Я уже ничем не мог ей помочь.

– Как мертва?! – исступлённо крикнул Грегори, и ужас застыл на его лице.

– К сожалению, это так, – ответил доктор.

Меллоуз отчаянно замотал головой, как будто хотел отбросить подальше от себя столь внезапно обрушившуюся на него страшную новость.

– Этого не может быть! Понимаете, не может быть! – вырвалось из него. – Что, что могло случиться с Клэр?! Когда я уходил из дома, она была в добром здравии.

– Мне трудно сказать, что послужило причиной смерти вашей жены. Похоже, она умерла от сердечного приступа, но, насколько я знаю, у неё не было проблем с сердцем. В любом случае, ответ мы получим только после вскрытия. Всё это кажется весьма странным… Я уже позвонил в полицию. Думаю, они скоро будут здесь.

– Да, да, – машинально ответил Грегори и устремился вверх по лестнице.

… Через четверть часа прибывший инспектор Майкл Райли выслушал доктора Пейна, после чего пригласил для беседы горничную Айлин Уоттс. Она была единственной, кто с самого утра находился в доме вместе с миссис Меллоуз.

Райли попросил женщину как можно подробнее рассказать, чем занималась её хозяйка до того, как поднялась в спальню, что она ела и пила. От волнения Айлин не знала, куда деть руки, и без конца теребила край белого накрахмаленного фартука, надетого поверх форменного платья.

– Сегодня хозяйка встала позже обычного – около десяти часов утра. Она попросила меня приготовить ей на завтрак яичницу с беконом. В обеденном зале миссис Меллоуз была такой весёлой, радостной. «Ах, Айлин, – сказала она мне, – как хорошо, что вчерашнее торжество наконец-то позади! Ты и представить себе не можешь, что значит устроить званый ужин: столько забот и волнений…» Когда она покончила с едой, то велела мне принести коробку с пирожными. В ней было шесть бисквитов королевы Виктории – это любимое лакомство хозяйки. Она взяла два из них, потом протянула мне коробку и предложила угоститься.

Айлин сделала паузу.

– Миссис Меллоуз была такой доброй, – голос горничной сорвался на всхлипывания: – Она… она часто угощала меня всякими сладостями…

– И вы съели пирожное?

– Нет, оставила для пятичасового чая. Оно в холодильнике на блюдце лежит, – Айлин снова расплакалась и закрыла лицо руками.

– Ну, ну, успокойтесь, – деликатно прервал её слёзы Райли. – Лучше скажите, что было дальше?

Горничная шмыгнула носом и уже окрепшим голосом продолжила:

– Когда я взяла пирожное, миссис Меллоуз пошутила: «Отнеси остальные на кухню, Айлин, а то я за себя не ручаюсь. Соблазн слишком велик!». Она просто обожала бисквит королевы Виктории.

Женщина замолчала и опустила голову. Райли вежливо поторопил её:

– Я слушаю вас, Айлин. Полиции важно знать, что делала ваша хозяйка до своей смерти.

– После завтрака миссис Меллоуз с кем-то разговаривала по телефону. Я только услышала, как она сказала: «Голова сильно разболелась, думаю, мне нужно немного отдохнуть». Когда она вышла из гостиной, я спросила, какие будут распоряжения насчёт ланча. Дело в том, что после вчерашнего приёма кухарка Пэрис Бичем попросила выходной, поэтому все завтраки и ланчи сегодня на мне. Хозяйка ничего на этот счёт не ответила, а лишь тихо проговорила: «Что-то мне не хорошо, Айлин. Пойду прилягу. Если вдруг усну, разбуди меня через два часа». Я взглянула на неё, и мне показалось, что она побледнела. И вообще, выглядела совсем не так, как за завтраком.

Потом она поднялась в свою спальню, а я в это время выполняла всякую работу на кухне. В условленное время я постучала хозяйке, но она не отозвалась. Я постучала громче, и снова никакого ответа. Тогда я заглянула в комнату и увидела, что она лежит в постели, но в какой-то странной позе: голова сильно заброшена вверх, а правая рука свисает с кровати. Я вошла и позвала её, но она никак не отреагировала на мой голос. Сначала я подумала, что она потеряла сознание, но потом… потом мне показалось, что она… умерла. Я сильно испугалась и побежала звонить мистеру Меллоузу. Вот и всё.

– Итак, за завтраком ваша хозяйка съела яичницу с беконом, правильно?

– Да.

– А затем выпила чай с двумя пирожными.

– Да, так, – снова кивнула головой женщина.

– Скажите, кто и где покупал эти пирожные?

– Их никто не покупал.

Поймав на себе удивлённый взгляд инспектора, горничная поспешила объяснить:

– Я хочу сказать, что никто из прислуги пирожные не покупал, и сама миссис Меллоуз их не покупала. Вчера хозяева отмечали двадцать пятую годовщину своей свадьбы и допоздна принимали гостей. В доме весь день было людно. Хозяйка наняла для обслуживания праздничного ужина повара с официантами из «Белого лебедя», да и мы все без конца сновала туда-сюда, потому что у каждого было полно работы. А вечером гости стали собираться. Когда я помогала на кухне нашей кухарке Пэрис и повару из ресторана, меня окликнула Филлис Кроуди, подруга хозяйки. Она держала коробку с конфетами и сказала, что миссис Меллоуз попросила отнести её сюда. Я вышла в коридор, взяла у неё конфеты и увидела на столе, что стоит возле кухонной двери, эту самую коробку с пирожными. Она была перевязана алой лентой с бантом. Ну, как обычно оформляют торты и другие сладости к праздникам. Я подумала, что это тоже подарок для хозяев и поставила обе коробки в холодильник.

– В какое примерно время это было?

– Хм… Думаю, около восьми вечера, так как вскоре после этого гостям начали подавать закуски.

– Не видели ли вы ранее эту коробку у кого-нибудь в руках?

– Нет, не видела.

– А в коридор до того, как миссис Кроуди передала вам конфеты, вы не выходили?

– Не выходила.

– Мы заберём коробку из-под пирожных для выяснения, где она была приобретена. Вы ведь запомнили, как на ней крепилась лента с бантом?

– Да, конечно.

– Тогда помогите, пожалуйста, восстановить её первоначальный вид. А сейчас проводите меня на кухню, я хотел бы там осмотреться.

– Следуйте за мной, сэр, – услужливым тоном ответила Айлин.

Она провела Райли через внушительных размеров холл, после чего они свернули в довольно длинный коридор. Возле массивной деревянной двери Айлин остановилась.

– Это и есть кухня, – сообщила она.

– А это, как я понимаю, тот самый стол, на котором стояла коробка с пирожными?

– Да, сэр.

Небольшой стол, покрытый белой льняной скатертью, стоял слева от кухонной двери.

– Спасибо, Айлин. Вы можете заниматься своими делами. Если вы нам снова понадобитесь, мы с вами свяжемся.

Райли вернулся в гостиную, где он только что разговаривал с горничной. Здесь царила тяжёлая, давящая тишина, от которой становилось не по себе: казалось, в самом воздухе была разлита тревога. Детектив подошёл к сидящему у камина Грегори. За всё время его разговора с Айлин Уоттс мужчина не издал ни единого звука, как будто его вовсе не было в комнате. Он сидел неподвижно, глядя перед собой каким-то пустым, опустошённым взглядом: страшная трагедия в одночасье разрушила безмятежное счастье этого дома. Инспектор понимал, что вряд ли человек, находящийся в состоянии эмоционального оцепенения, сможет адекватно ответить на его вопросы и поэтому решил хотя бы ненадолго отложить разговор.

– Мистер Меллоуз, – обратился он к мужчине, – доктор Пейн предполагает, что ваша жена умерла от яда. Завтра будет произведено вскрытие, и мы узнаем точную причину, вызвавшую её смерть. А сейчас сержант отвезёт пирожные в лабораторию полицейского управления Мейдстона. Должен сказать, что вероятность того, что вашу жену отравили, высока.

Глава 3

Утром следующего дня Райли отправился на встречу с мистером Меллоузом. Он без особого труда нашёл старинную усадьбу недалеко от Элвик-роуд. Особняк викторианской эпохи даже издали производил впечатление незыблемости и надёжности. Фасад дома украшали два изящных эркера, а на его двускатной крыше, словно зоркие глаза птицы, притаились небольшие мансардные окна.

Хозяин ожидал его в беседке сада, увитой роскошными плетистыми розами. Он казался постаревшим и осунувшимся, а под его глазами залегли глубокие тени. Однако, несмотря на уставший вид, он держался с достоинством и смотрел на детектива сосредоточенным взглядом.

– Сожалею, что вынужден беспокоить вас в такое время, – начал разговор инспектор, – но опасения доктора Пейна подтвердились. Ваша супруга, действительно, была отравлена. В пирожных, переданных на экспертизу, был обнаружен дигиталис. Это сердечный препарат для лечения хронической сердечной недостаточности, но при передозировке он становится опасным ядом и может вызвать остановку сердца.

– Получается, кто-то намеренно отравил Клэр?!

Райли утвердительно кивнул головой.