Две таблетки плацебо

Михаил Петрович Гаёхо

Две таблетки плацебо

© М. Гаёхо, 2026

© ИД «Городец», 2026

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

@ Электронная версия книги подготовлена ИД «Городец» (https://gorodets.ru/)

1

По улице 25-го Октября шел человек.

Улица была задумана как широкий, в шесть полос, проспект, но заканчивалась тупиком, упираясь в дом номер один дробь два, задуманный несколько раньше. Потому и движения по улице почти не было в это время года (в скобочках – осень).

На человеке был белый халат и на ногах бахилы лимонного цвета.

Другой человек сидел на скамейке по ходу движения первого. Сидел вроде норм, но вдруг ему поплохело. Желтея лицом, он откинулся на спинку скамейки и даже перестал подавать признаки жизни.

А те, которые проходили мимо, не сделали палец об палец, чтоб помочь человеку, – так все и проходили, избегая контактов. Это естественно.

Поравнявшись со скамейкой, человек в халате остановился.

– Эй, – сказал человек в халате.

Человек на скамейке пошевелился и открыл глаза.

Человек в халате вложил ему в рот маленькую розовую таблетку. Дал запить водой из-под крана, которая у него была налита в бутылку. Помедлив, вложил еще одну таблетку. Бутылку и банку с таблетками он достал из сумки через плечо – белой, под цвет халата. Сел на скамейку рядом, ожидая эффекта.

Прошло время, потребное для трех вдохов-выдохов.

– Доктор, – слабым голосом произнес человек на скамейке.

– Я не доктор, – сказал человек в халате.

– Скажите, доктор, я буду жить?

– Обязательно, – сказал человек в халате, наблюдая, как к человеку на скамейке возвращаются его признаки жизни.

– Я не доктор, – продолжал человек в халате. – Я только сделал то, что не сделали другие. Они, другие, не сделали пальцем об палец – потому что не могли, – а я сделал, потому что мог. У меня было это. – Достав из сумки через плечо банку с розовыми таблетками, он показал ее человеку на скамейке, повернув этикеткой.

– Спасибо, – сказал человек на скамейке.

– За это не благодарят, – сказал человек в халате.

– А долго я буду жить? – спросил человек на скамейке.

– Это как сложится, – сказал человек в халате.

К ним подошли двое в желтых комбинезонах.

Один был с пером в шляпе, другой – с кольцом в носу.

Который с кольцом обратился к человеку в халате:

– Ваша лицензия? – И добавил: – С личным планом на сегодня можно ознакомиться?

– Я не доктор, – сказал человек в халате, протягивая руку с ID-браслетом.

– Не доктор, – подтвердил который с кольцом, просканировав код на браслете. – И, согласно вашему личному плану‚ вы должны сейчас быть в другом месте.

– В тест-центре «Лабораториум», – уточнил который с пером.

– Непредвиденное изменение обстоятельств, – сказал человек в халате.

– Но, не будучи доктором, вы дали этому человеку лекарство.

– Это не лекарство, это обпалец. – И человек в халате достал из сумки банку с таблетками, повернув этикеткой.

– Не понял, – сказал желтокомбинезонный.

– Обпалец, – повторил человек в халате, – или плацебо, – буквы те же, а порядок не имеет значения.

– Не смешно, – сказал желтокомбинезонный.

– Я и не стремлюсь, чтоб смешно.

– Надо проверить. – Который с пером просканировал через стекло микрокоды розовых таблеток.

– Это, однако, лекарство.

– Какое? – полюбопытствовал человек.

– Инфа закрыта, – сказал который с пером и, встряхнув банку, просканировал повторно. – Идентично. – Он протянул сканер коллеге.

– А я вроде бы норм. – Человек на скамейке в подтверждение пошевелил плечами.

– Отменяем вызов, – сказал который с пером. – И надеюсь, что через пятнадцать минут сюда не придется вызывать труповозку.

И ушли.

– Доктор, насчет труповозки – это реально? – спросил человек на скамейке, глядя вслед уходящим.

– Меня зовут Филипп, – сказал человек.

Он снял белый халат. Посмотрев на ноги, снял бахилы лимонного цвета.

Под халатом оказалось обыкновенное – куртка и брюки, под бахилами – ботинки.

Сумка через плечо стала зеленой, под цвет куртки.

– А меня – Людвиг, – сказал человек на скамейке. – Не могу достаточным образом выразить свою благодарность, – произнес, поднимаясь.

– Не стоит того, – сказал Филипп. – Завтра эти таблетки будут давать всем.

– До завтра я как бы не дожил, – сказал Людвиг.

– Возможно, – согласился Филипп.

– Я уже умирал, я совершенно точно чувствовал, что умираю. И вот, – Людвиг вложил в руку Филиппа маленький колючий предмет, – это в смысле моей благодарности. Оберег от нашего джи-уай.

Филипп посмотрел на то, что держал в руке. Это был значок. На значке был изображен человек с собачьей головой на белом эмалевом фоне, вокруг головы – нимб.

– Псоглавец? – спросил Филипп.

– Святой Христофор, – сказал Людвиг. – Он на умной булавке.

Филипп хотел положить святого в карман, но Людвиг взял у него из руки и приколол к куртке, на тыльную сторону лацкана: – Носить нужно вот так.

– Он действительно оберегает? – усомнился Филипп.

– Это святой Христофор, – повторил Людвиг со значением.

2

От скамейки шли вместе. Мимо других скамеек, на которых сидели люди, которые спустились из своих квартир и сидели там, ожидая медпомощи. Зеленые, желтые лица. Иные уже потеряли свои признаки жизни.

Филипп помогал всем, в каждый рот вкладывая маленькую розовую таблетку. Потом вторую. Их было много в банке. Приняв таблетку, люди приходили в себя, признаки жизни возвращались на их лица.

– Ты все-таки доктор, – сказал Людвиг, когда число пришедших в себя приблизилось к десятку – то ли семь, то ли восемь.

– Истинный целитель, – подтвердила четвертая из семи, дама счастливого возраста, – а то я уж готовилась помереть на этой скамейке.

– Рецептиком можно поинтересоваться? – спросил мужчина под номером два – тоже под семьдесят.

– Обпалец, – сказал Филипп.

– Понятно, – пробормотал номер два.

Подошли уже известные двое.

– Все-таки продолжаете? – с укоризной произнес который с пером.

– Есть подозрение, – сказал который с кольцом, – что микрокод таблеток сфальсифицирован и под видом одного препарата скрывается другой, сильнодействующий.

– Кроме того, – заметил который с пером, – вкладывая больным в рот эти таблетки, вы нарушаете их человеческие права, лишая возможности выбора между различными вариантами лечения и не предупредив о возможных последствиях.

– Я, положим, в отключке был, – заметил номер два. – Какие тут могут быть предупреждения?

– Это к делу не относится, – отрезал желтокомбинезонный.

– Пристали к человеку, а ему спасибо надо сказать, – вступила в разговор женщина номер три.

– Спасибо и ничего‚ кроме спасибо, – подтвердил Людвиг.

– Мы должны изъять у вас этот препарат, в отношении подлинности которого у нас есть обоснованные подозрения. – Желтокомбинезонный протянул руку.

– Только в присутствии нашего адвоката, – раздался голос, и, отодвинув плечом Филиппа, вперед вышел человек – мужчина номер пять.

– Адольф Шабер, – представился человек.

Он извлек из внутреннего кармана хелперфон (в скобках – эйч-фон) в элегантном серебристом корпусе.

Двумя пальцами провел по экрану – жест вызова.

– Чем могу быть полезен? – спросил адвокат.

3

Адвокат был в мундире.

По погонам прочитывалось – майор.

У него были белая борода и усы, а во рту он держал трубку-кальян со стеклянной прозрачной чашечкой. В воздухе поплыл аромат корицы и кофе.

– В чем суть ваших претензий? – спросил, отводя в сторону руку с трубкой.

Двое в желтых комбинезонах молчали.

– Претензий нет, – наконец произнес один.

– Тогда, полагаю, вопрос можно считать закрытым.

– Будем считать закрытым, – сказал желтокомбинезонный.

– Будем считать, что он даже не возникал, – подтвердил его напарник.

Они удалились.

Шабер отозвал адвоката и убрал эйч-фон.

4

– Я в последнее время был ассистентом на испытаниях нового средства от джи-уай, – рассказывал Филипп. – Вы‚ наверное‚ знаете, что половине из тех, кто подписался на эту процедуру, дают лекарство, а половине безвредную пустышку – плацебо. В другом сочетании букв – обпалец. И потом считают, в какой группе будет больше отдавших концы. В одной серии испытаний в качестве плацебо были выбраны эти розовые таблетки. И оказалось, что испытуемое лекарство – гексадохловир, хотя, вообще я не должен говорить, как оно называется, потому что дал подписку о неразглашении, – как-то работает, но обпалец работает лучше. Такого не могло быть, но оказалось, что факт. Испытания приостановили, неиспользованные таблетки передали наверх для изучения, а я вынес в кармане одну банку – подумал, что, пока ученые изучают, смогу спасти сколько-то жизней.

– Ты гуманист, – сказал Шабер.

– Доктор Айболит, – сказал Людвиг. – Если бы не он, я бы умер. Мы все бы умерли.

– И да, – заметил Филипп, – методом проб я установил, что две таблетки, выданные одна за другой, много эффективнее, чем одна. Эффективность доходит до абсолюта, – добавил, подумав.

– Проб и ошибок? – попробовал уточнить Людвиг.

– Только проб и никаких ошибок, – сказал Филипп.

Они сидели в кафе в центре досуга «Баобаб», разговаривали и ели – к Шаберу вернулся аппетит после выздоровления, для Филиппа наступило время обеда, а Людвиг просто ел, счастливый оттого‚ что живой.

Еда была вкусная – Шабер обслуживался по классу Гамма, и по неписаному правилу класс обслуживания его застольников (Дзета и Тета) повышался до его уровня.

5

В центре досуга рос настоящий живой баобаб, а вокруг него поднимались ярусы, как в театре. Кафе было на третьем. Столики шли по краю. Баобаб был молод и едва успел дотянуться до третьего яруса. Филипп глядел поверх его веток на столики противоположного края. Там они были устроены как места в ложах. Совсем как в театре. Вглядываясь в лица людей, Филипп искал, кого бы вылечить.

– Ты гуманист, – второй раз сказал Шабер.

– Народный целитель, – сказал Людвиг.

– А вот эта женщина, – через некоторое время произнес Филипп, – я думаю, близка к финалу.

– Что так? – Шабер проследил направление его взгляда.

– Оттенок цвета лица, типа того, – Филипп подцепил вилкой кусок мяса – с блюда, где они лежали, красиво нарезанные, среди ломтиков овощей, красных, зеленых, желтых, и обмакнул в соус.

– Будешь спасать человека? – спросил Людвиг.

– Придется, – сказал Филипп.

6

– Я доктор, – Филипп представился, подойдя. – У меня халат в сумке. – Он открыл сумку и показал.

– Наденешь? – спросила женщина.

Губы у нее были в зеленой помаде и брови как две прямые черты.

В этот сезон у всех женщин были такие брови.

– Потом, – ответил Филипп, садясь на свободный стул. – И у меня есть для тебя две новости: одна хорошая и одна плохая. Хотя не так, – поправился он, – плохая идет перед хорошей. И опять не так. – Он поставил на стол банку с розовыми таблетками.

– Вот обпалец, в другом сочетании букв – плацебо. Это не юмор, а просто перестановка букв. И благая весть для человечества. Скоро эти розовые таблетки появятся во всех аптеках‚ а пока только здесь и сейчас.

– Мне не нравится розовый цвет, тем более внутрь, – сказала женщина.

– Ради спасения жизни можно принять и розовое, – сказал Филипп. – Я, может, уже умер бы сегодня, если б не эти розовые таблетки.

– Смерть, говорят, легкая от этого нового штамма, – сказала женщина.

– Не знаю, я ведь не умер.

– Терпеть не могу розового, – повторила женщина.

Губы у нее были зеленые, а под глазами – тени, зеленые с желтым. Джи-уай-макияж, и Филипп понял, что ошибся с диагнозом. Но отступать было поздно.

– Я в последнее время был ассистентом на испытаниях нового лекарства… – стал он рассказывать.

7

– Я оставил ей пару таблеток – сказал Филипп, вернувшись к своему месту. – Если что, примет.

– Твои таблетки она выбросила, я видел, – сообщил Шабер. – А что, ты хотел, чтобы она приняла хрен знает что из рук хрен знает кого?

– Ну, по крайней мере я должен был попытаться, – сказал Филипп.

– Еще вина? – спросил Шабер, бродя пальцем по экранному меню.

– Мы вроде уже в кондиции, – сказал Филипп.

– Класс сервиса позволяет, – сказал Шабер.

Приплыл поднос с бутылкой. Шабер наполнил бокалы.

– Ее зовут Бригелла, – сказал Филипп.

– По-моему, это мужское имя, – заметил Шабер.

– Нормальное женское имя.

– Может быть, я не спорю.

– Красивое имя, – сказал Людвиг. – И мне кажется, я встречал такое.

– Она говорила о смерти – депрессняк в голове. Может, у нее предчувствие?

– Не верю в предчувствия, – сказал Шабер.

– А они есть, – сказал Филипп.

– Надо было взять у нее контакт, – сказал с сожалением.

– Вопрос решается в два касания. – Шабер достал эйч-фон. – Я успел сфоткать эту даму.

– Каким, интересно, образом? – Филипп удивился.

С недавнего времени на все гаджеты в обязательном порядке устанавливалось приложение, автоматически налагающее блюр на каждое лицо, попавшее в кадр. Этого требовал закон о защите персональных данных. Полноценную картинку можно было получить только с согласия владельца физиономии.

– А таким, – сказал Шабер, выводя снимок на экран. – На каждую затычку имеется отмычка.

Лицо на снимке показалось Филиппу незнакомым. И взгляд, брошенный ему вслед, – именно этот момент был схвачен объективом – не обещал хорошего. Но можно ли доверять случайному фото?

– Скинь это мне, – попросил Филипп.

– За распространение персональных отдельная статья. Не нужно нарушать закон сверх необходимости. А теперь, – Шабер обвел лицо на фотографии рамочкой, – второй шаг. Обращаемся к сервису распознавания лиц и смотрим. И вот… Она, кстати, не Бригелла, а Елена. Скидывать тебе инфу я не буду, перепиши вручную.

– И как это понимать?

– Наверное, ей нравится называть себя этим именем.

– Или у нее есть двойник, – предположил Филипп.

– Тогда из базы были бы вынуты оба варианта, – сказал Шабер. – Кстати, пара лишних розовых у тебя найдется?

Филипп отсчитал нужное число из банки. Шабер положил в карман, завернув в салфетку.

– Тоже и мне пару штучек, – попросил Людвиг. – Не для себя прошу, а мало ли что.

8

Перед тем как выйти на улицу, Филипп прицепил к уху серьгу-оберег на клипсе. Такие ходили в народе для защиты от камер наблюдения. Конечно, хорошему человеку нечего прятаться, но сейчас Филипп не чувствовал себя хорошим человеком.

Людвиг посмотрел на серьгу и понимающе наклонил голову.

Шабер вроде бы тоже одобрил.

Впрочем, повода скомпрометировать себя не было. Люди сидели на скамейках – поодиночке и парами – и никто не нуждался в лечении. Всех, видимо, развезли по реанимационным палатам, а трупы убрали.

Какое-то время шли втроем, а дойдя до скамейки, той самой, разошлись путями.

– Будем на связи, – сказал Шабер.

Филипп остался стоять.

А Людвиг сделал несколько шагов и вернулся.

– Еще раз благодарен, доктор, но я заметил иронию в ваших глазах относительно этого оберега против джи-уай. Не нужно иронии, это очень правильный оберег. Может быть, я сейчас остался жить как раз благодаря его защите. Благодаря вашим таблеткам тоже, но, если бы не оберег, вы, я думаю, не появились бы на моем горизонте – как-то так.

– А что, – поинтересовался Филипп, – вы действительно считаете, что псоглавцы каким-то боком причастны к нашей заразе?

– Никоим образом. – Людвиг изобразил лицом некоторую степень удивления. – Я не уверен даже в том, что они существуют. И святой Христофор, – добавил он, – не имеет к ним никакого отношения.

– Да, – согласился Филипп. – Мало ли с какой головой его изображают.

9

Людвиг ушел. На этот раз окончательно. Филипп сел на скамейку. Достал эйч-фон, который уже несколько раз напоминал о себе во время обеда. Звонили из «Лабораториума». На звонки отвечал Филиппов аватар Флавий. Филипп вызвал аватара и узнал, что уволен без выходного пособия. Впрочем, деньги не главное, думал Филипп. Основным добытчиком в их тандеме был Флавий, левой, как говорится, рукой работая менеджером на продовольственной оптовой базе.

Филипп поручил Флавию обзвонить родню и друзей – по списку – и в адекватной форме сообщить им о розовых таблетках (типа, новые фармацевтические технологии, гомеопатия, тайные рецепты тибетских лам – кому как), пусть обращаются при появлении признаков. И завершил сеанс. «У тебя в плане клуб, – напоследок напомнил Флавий. – Я вызову кар. И поаккуратней там будь с алкоголем».

Филипп покатил в клуб. На днях он раздобыл несколько скиллов и теперь собирался показать класс игры на бильярде.

10

Утром Филипп позавтракал и, взяв банку с обпальцем, вышел на улицу. Жизнь звала к подвигам.

Он дошел уже до конца бульвара, доведя счет исцеленных до одиннадцати, и стоял у последней в ряду скамейки, когда появились двое в желтых комбинезонах. С пером в шляпе и с кольцом в носу – то есть те же самые.

– Акт благотворительности, значит, – сказал который с кольцом, ознакомившись с личным планом Филиппа, накануне составленным Флавием.

– Именно так, – подтвердил Филипп.

– А положение о санитарных ограничениях нарушаете, – сказал который с пером.

– Каких ограничениях? – спросил Филипп.

– Надо знать, – сказал который с пером.

– И подрываете достоверность статистических данных на нашем участке, – добавил который с кольцом.

– Один индивид не испортит вам статистику, – сказал Филипп, вкладывая обпалец в рот человека на скамейке.

– Пожалуй, не испортит, – согласился который с кольцом.

Убедившись в том, что с лица человека исчезли оттенки зеленого и желтого, Филипп покинул место.

– До скорого, – бросил вслед который с пером.

11

В сквере около «Баобаба» был пруд. У пруда сидел Филипп. Время обедать еще не пришло, и Филипп сидел у пруда.

В пруду плавали золотые рыбки. Филипп кормил рыбок. Он купил пакетик специального рыбьего корма и кормил рыбок.

Рыбки таращили на Филиппа свои рыбьи глаза, по-рыбьи открывали рты, по-рыбьи шевелили плавниками. Есть ли мозги в их рыбьих головах, думал Филипп, глядя в их рыбьи глаза, и пришел к выводу, что нет.

Когда корм кончился, Филипп достал эйч-фон и сделал то, что давно собирался сделать.

– Здравствуй, – сказал он.

– Привет, – она улыбалась. – Клево, что ты позвонил. Я как бы и не ждала. А откуда у тебя мой контакт?

– Мой аватар добыл.

– Твой ава крутой.

– Крутой, – согласился Филипп и перешел к делу: – Я видел, что ты выбросила таблетки, которые я тебе оставил. А таблетки реальные – тайный рецепт тибетских лам.

– Неужели?

– Шучу, – сказал Филипп. – Но новейшие фармтехнологии там тоже задействованы. А может, ты больше доверяешь гомеопатии?

– Может. Но по секрету скажу, я не переношу розовый цвет.

– Вирус коварен. Если что почувствуешь, дай знать.

– Спасибо, – сказала она, – просто большое спасибо. – И улыбалась. И не была похожа на ту самую свою фотографию – ни лицом, ни взглядом.

Это не Сама, это ее аватара, понял Филипп. Нет повода думать, что Сама. И, поднявшись, пошел от пруда, потому что наступило время обедать.

12

Некоторые говорят, что классов сервиса больше, чем букв в алфавите (в скобках – греческом).

Это не так, конечно.

Также считается, что одни классы выше других – в соответствии с алфавитным порядком. Тоже не совсем чтобы так, и по факту нельзя сказать, что класс Каппа выше, чем Лямбда, а Омикрон выше, чем Ипсилон.

Хотя салат оливье по классу Гамма (с телячьим языком и креветками) будет, конечно, познаменитей того же салата по классу Дзета (с колбасой и солеными огурцами).

Филипп задавался вопросом, какой класс сервиса мог быть у Бригеллы (или Елены?). Можно было прикинуть по набору блюд на столе‚ и‚ если бы там обозначился, к примеру, рассольник и котлета с рисом, все было бы ясно, но красиво нарезанные ломтики чего-то такого – красные, зеленые, желтые – не давали ответа.

13

В «Баобабе», когда пришел, не было ни Шабера, ни Бригеллы – может, Елены? Столик – тот самый, за которым сидели вчера, – был свободен. Филипп сел. Меню предложило рассольник и котлету с рисом. Чай и кусок пирога с повидлом на третье. Филипп согласился. Он ел котлету и смотрел поверх веток баобаба на столики противоположного края. Одни столики пустовали, за другими сидели люди – мужчины и женщины. Но той, которую Филипп хотел бы увидеть среди них, он не увидел. А когда доел котлету и приступил к пирогу, она пришла, и Филипп понял, что был уверен все это время в том, что придет.

Закончив пирог, который почему-то оказался с капустой, он встал и подошел к ее столику.

– Говорят, что вокруг этого баобаба хорошее биополе, – сказал, присаживаясь.

– Говорят, – согласилась она, – но не обязательно, что именно около этого стола.

– Я сейчас пообедал за другим, а кофе, может быть, выпьем вместе? – предложил Филипп.

– Я тебя как-то не приглашала, ты заметил? Так что в другой раз.

Филипп неуклюже поднялся.

– Ладно, – сказал, доставая банку с таблетками. – Все-таки возьми. Я видел, что ты выбросила прошлые.

– Я знаю, что видел.

«Наверное, и эти выбросит, – подумал, поворачиваясь спиной. – Ну и пусть. С диагнозом вроде облажался, поэтому – пусть. Но в упор не пойму эту green-yellow моду у некоторых. Еще бы под труп себя раскрасили».

14

Вдогонку прилетел вызов.

– Ты должен понять: эта ракушка для меня кроме всего – место работы. Со всеми вытекающими.

– Я понял, – сказал Филипп. – А что у тебя за работа?

– Составляю биоэнергетический гороскоп заведения. По дате рождения нашего баобаба – того, который дерево, – плюс по картинке кофейной гущи, проливать которую фэншуйно именно за этим столом.

– Понятно, – сказал Филипп.

– А кофе как-нибудь в другой раз. – Она улыбнулась и исчезла.

«Сама была или не Сама?» – думал Филипп и, отдумав, пришел к выводу, что не Сама.

15

Филипп спрашивал Флавия:

– Как понимать, если Сама тупо послала тебя, а ее аватара приветлива и улыбается?

– Зависит от настроек, – отвечал Флавий. – Но ты не сильно ошибешься, если будешь считать, что ава – это та же женщина, только в другом расположении духа.

– Сильно, не сильно, но можно ведь и ошибиться.

– Можно и ошибиться, – согласился Флавий.

– А возможен тот вариант, что человек болен и лежит без сознания, а его аватара нормально поддерживает беседу?

– По закону о защите персональных данных только такой вариант и возможен. Иначе до собеседника косвенно доводилась бы информация о состоянии здоровья человека – та, которая может быть сообщена только им лично.

– Понятно, – сказал Филипп.

– И, между прочим, после твоей смерти я буду нормальным образом поддерживать связь с твоими абонентами до тех пор, пока факт смерти не будет установлен официально.

– Премного благодарен, – сказал Филипп.

16

Той же ночью ему приснился дурной сон. Будто он разговаривает с братом Борисом по фону и не может понять, с кем он действительно разговаривает – с братом или с его аватаром Бенедиктом. Возникает подозрение, что Бориса уже нет в живых, а его аватар, подчиняясь закону о защите персональных данных, скрывает факт смерти, который становится все более очевиден. И вот каким-то образом открывается правда о том, что брат погиб при бомбежке. Была война, и в дом, где он жил, попала бомба (в скобках – фугас). Все погибли: брат Борис, и сестра Брунгильда, и племянник Вениамин, и какая-то безымянная племянница, не существовавшая в реальной жизни. Их тел не найдут никогда, они смешаны с землей, растворились, развеяны по ветру, а на месте дома – воронка размером с лунный кратер. И аватары погибших должны будут вечно притворяться, что их хозяева живы… С этой мыслью Филипп проснулся. Была, что естественно, ночь. Сквозь приоткрытое окно доносился тревожный гул, постепенно затихая. Наверное, где-то вдалеке пролетал самолет, уже не видный.