скачать книгу бесплатно
Питер и Джексон единовременно поворачивают на меня головы, полные изумления.
Питер, тронувшись с места, невольно подмечает:
– Я поражен, детка!
– Да-да, Питер, моя детка, – выделяет другой двусмысленным голосом, – полна сведениями о моде гораздо больше тебя?! – Джексон посылает в его сторону сумрачную мину с окраской легкого раздражения. Питер усмехается, оставляя без ответа колкую фразу с особыми интонациями, и круто заворачивает направо.
Узрев эту нить неприязни, не до последней капли испарившуюся между братьями, и почувствовав неловкость от «детки», которую не оценила и Ритчелл, сделав неслышный недовольный выдох и бросив взгляд в окно, я бросаю, на ходу придумав:
– А что, если мы организуем романтический вечер, посмотрим фильм, включим романсы прошлых столетий, устроим танцы?
Ритчелл моментально подхватывает идею:
– И при свечах!
Питер с Джексоном переглядываются друг с другом, уже улыбаясь, чуть странной, но легкой, непринужденной, понимающей улыбкой.
Вслушиваясь в слова песни, я устремляю взор в прошлые глубины времени.
Лунного света целый километр
Переплыву тебя однажды.
Мечтам разбитым бальзам разлитый
Плеск твоих вод может всё исцелить.
Измученные от бедствия прошлых лет, отступившие от трагического столкновения, мы вчетвером смогли вступить на путь, где каждый обрел свое счастье. «Но нам с Джексоном еще стоит побороться за него». В эту музыкальную от разговоров паузу, проникнутой нежностью, в наших душах воцаряется обретенное вожделенное спокойствие, вдохновенное затишье. Луна бежит за нами, заливая сердца бесконечным светом и блаженной лирой. Бесконечность не кажется пустотой, когда нам есть, с кем разделить её. И, ощущая истинное значение жизни, мы все стремимся к звезде…
Питер находит взгляд Ритчелл, я – Джексона и под ностальгические композиции прошлых лет мы доезжаем до места.
И вот мы снова в Мадриде, в городе, в котором мне предстоит разобраться с тремя персонами – мамой, Даниэлем, Беллой, и доходчиво им объяснить, что мы с Джексоном вместе и так будет до конца – ибо каждое биение моего сердца наполнено им.
* * *
Джексон
С шутовским поклоном и на редкость прекрасно сложенным настроением, с устаканивающимся незыблемым ощущением, что все внутри разложено по полочкам, я провожаю гостей в свои обители – коттедж, построенный в захолустье, до которого добираться как до другой страны. Настолько я желал уединения (на подсознательном уровне), что непреднамеренно позволил себе совершить покупку дома в самом отдаленном месте от людей. А где-то там в глубине-глубине своего сердца я уповал над тем, что в этом единственном уголке, где нечасто проезжают машины, мы вдвоем с Миланой будем проводить часы, чтобы восполнить все упущенные годы, проведенные порознь друг от друга. И когда всё так завертелось, закружилось в перевороте то одного, то другого события, этот дом уже не стал тем местом, каким я его себе представлял – никому не знакомым, кроме нас двоих.
Встречи, конференции, нескончаемая работа, личная жизнь, условно называемая лишь таковой, репортеры, поджидающие тебя то с одного угла, то с другого, куда бы ты ни ступил и где бы ты не появился… – порой я прихожу к мысли, что им нужен я, не как человек, а как видимый ими образ генерального директора, который под их упорством с оказанием психологического давления, скажет то, что принесет им славу, а мне – позор. Эти годы, что я полностью провел в работе, я частенько забывал, что я живу и что у меня есть обычные физиологические потребности – в заботе, в домашнем тепле, в поддержке.
Учеба, основанная на самостоятельном обучении, – заслуга отца, который имеет в своем кругу соответствующие связи и не по моей воли и не по моему желанию на договорных условиях сделал так, чтобы я получил диплом, при этом редко появляясь в университете.
Занеся с Питером все чемоданы, в том числе несколько больших пакетов «майка» с едой, купленных нами по пути, я предупреждаю дам, разбирающих сумки на кухне, где расцветает завал немытой посуды, кучи разбросанных вещей:
– В какой-то мере я не был подготовлен к торжеству. И прошу не учитывать собравшуюся пыль и бардак.
Ритчелл – еще тот перфекционист, для нее все должно быть прибрано, убрано, без единой пылинки. «Питер как-то рассказывал, как она относится к порядку в доме. Сдвинет он на сантиметр штору, чтобы открыть окно – она негодует и ворчит». Милана, кажется, на один процент проще реагирует на беспорядок.
Чувствую, Питер не смолчит.
– Джексон, бардак – это не самое подходящее слово к… – саркастично выражается он, с кривой физиономией лицезря на меня, потом на свою невесту.
Милана мотает головой и смеется:
– Джексон, зародил ты логовище для тараканов. Вот кто-кто, а они-то будут рады такому привалу.
Ритчелл подает:
– С языка сняла.
Я выкидываю лишнее, на ходу убираю пустые израсходованные упаковки от готовой еды из ресторанов, которую я заказывал себе.
Ритчелл негодующе вздыхает.
– Ну извините, девочки! – Прошу я прощения.
– Он, если бы и знал, не прибрался, – хохочет сатира и ищет бутылку с газированной водой, рыская по пакетам.
– Конечно! – говорю я. – Вызвал бы специалиста из клининговой компании.
– Джексон, – Милана, как и Питер, гогочут надо мной безостановочно, – я в шоке от тебя! Ну я все ожидала, но устроить такую помойку…
– Да-да поругай его, а то совсем от рук отбился. – Питер открывает бутылку и от того, что ее ни раз трясло в машине, она брызгает ему в лицо и проливается на пол.
– Пи-и-ите-е-ер! Вот вечно у тебя всё через не то место, – язвит Ритчелл. – Протирай теперь!
– Все в порядке, ничего страшного не случилось, – махнув рукой, я припоминаю, что за холодильником валялась половая тряпка. Вытаскиваю ее и укладываю на образовавшуюся лужицу, которая мгновенно впитывается в лоскуток.
– Вы как хотите – а я в таком разгроме не желаю праздновать! – У Ритчелл странно-переменчивое настроение, которое все уже успели подметить. – Есть какая-то другая комната, в которой бы мы могли посидеть? Но перед этим, я еще сама в ней протру все поверхности влажным полотенцем и проветрю окно!
– Подруга, чего ты такая сегодня?! Всеми сейчас приберемся быстренько, – Милана снижает порывы ее разнообразных эмоций.
Питер делает шаг к невесте и притягивает ее к себе за талию:
– Любимая моя злюка! Не проголодалась ли ты, может от этого готова в нас всех попускать пульки гнева?
– Ничего я не злая! Только о еде и думаешь! – проявляет характер Ритчелл. – И ты воняешь, как протухшее яйцо! Еще и мокрый! Иди в ванну и переоденься!
Я разражаюсь смехом, как будущей миссис Моррис удалось умерить Питера, не перестающего теперь обнюхивать себя. Питер уточняет у меня, где ванна и просит что-нибудь предложить ему из моей одежды.
– Понял. Ну а где брать её, я думаю, не стоит задавать вопроса. Через стену местная распродажа, так что…
– Если для вашего размерчика что-то налезет, – посмеиваюсь я, выпровожая его из кухни.
– Джексон, Милана, давайте по меню обсудим, чтобы мы начали готовить… – вставляет Ритчелл, взмахивая волосы назад усталым движением. – Ростбиф из говядины, запеченный картофель, пицца с грушей и горгонзолой, что мы еще хот…
Питер с другой комнаты сбивает Ритчелл:
– Жульен с грибами и курицей в горшочках и салат с тунцом.
Ритчелл делает смешное выражение лица – шуточно-недовольно растягивает губы.
– Ты договоришься и будешь мне есть только овощной салатик!
– Уяснил, брат?! – резвлюсь я. – Свои гастрономические ожидания оставь лишь в мечтах.
Он уходит в ванную, и я вскрикиваю ему, чтобы он не до утра там пробыл, чтобы я тоже успел ополоснуться и переодеться.
Ритчелл занимается разделкой говядины, Милана нарезает грибы, я укладываю в холодильник напитки.
Милана спрашивает у меня:
– Джексон, когда я была здесь впервые, видела одну дверь, ведущую в отдельную комнату. Она для кого-то предназначена или нет?.. – Ее голос выдает какую-то мысль, прячущуюся за этим вопросом. – Может, мы там усядемся, а то к утру не разберем склад твоих вещей.
Помню, собирался я на празднование дня рождения Миланы (и своего) на яхту и искал подходящие регалии, чтобы замаскироваться и пришлось перекапать немало вещей, как своих, так и вещей моих коллег, которые привезли особые национальные реквизиты из Мексики из недавней поездки-командировки. В этом-то и причина беспорядка.
– Комната-то есть, но…
– Но?.. – продолжает Милана и, нарезая сыр «Пармезан», кладет мне кусочек в рот, на что я, улыбнувшись, жую и думаю, как мне поступить.
При покупке дома, моим главным условием было – местечко, которое описывает Милану: уютное, оригинальное, милое, спокойное, теплое, светящееся в огоньках, предназначенное для нее. Оборудовав для нее комнатку, я ждал подходящего момента, чтобы показать её ей, но он все никак не наступал. А сейчас – не тот ли самый момент?
Сохраняя шутливый тон, я отвечаю:
– Зал специализовался для иных нужд на одного пребывателя.
– Какого же? – Милана сразу меняет тон. «Вторая начала устраивать сцены ревности».
С подобием ребяческого задора придумываю ответ:
– Одной привередливой, оригинальной во вкусах, особы. Не каждому придется по душе такое пространство с некоторыми особенностями. – Милана ищет, где лежат керамические горшочки для запекания и я, следя за ней, за ее ускоренными движениями, отчасти в которых проявляется гнев, подсказываю: – Самый крайний шкафчик наверху.
– Сама бы нашла, – буркает себе под нос. И пытается дотянутся до него. Я подхожу сзади ее спины, намеренно быстро целуя ее в шею, и вынимаю нужные кухонные принадлежности.
У Ритчелл появляется широкая заразительная улыбка. Одна поняла, а вторая?
– Джексон, так та особа не обидится, если мы сегодня устроим в этой комнате пир?
Милана с усердием и с чувством кладет в горшочки грибы, вымещая на них все чувства, что я еле подавляю смешок, когда говорю:
– Надо бы позвонить ей и уточнить. Она может закатить такой скандал, что потом еще думай, чем ее задобрить.
– Так звони, чего же ты стоишь?! – Хлопнув духовкой, моя любовь дуется, что кажется надо бы раскрыть уже тайну этой комнаты, а то с такими поворотами мы с Питером вдвоем будем отмечать его решительный шаг на супружество.
– Идем Ритчелл, тебе покажу первой. Ты же у нас ревизор. Не забудь прихватить перчатку, чтобы оценить слой пыли, – с саркастическим оттенком произношу я.
– Как скажешь, – смеется Ритчелл.
Мы шагаем и до нас доносятся вздохи Миланы, сопровождаемые язвительными заявлениями, о том, какой я негодяй:
– Ну и идите! Оценивайте! А я и не сяду там, раз оно предназначено для какой-то «бабы».
Ритчелл действительно идет с тряпкой и шепчет мне:
– Для Миланы?
Я отвечаю:
– Ну естественно.
Включаю свет и пропускаю вперед инспектора, который через минуту с удивлением молвит:
– Ог-о-о-о! Милаа-а-а-на!
Глава 2
Милана
Неохотно я тащу ноги на крик подруги в еще одну гостиную – вершину роскоши, которую Джексон оснастил для прихотливой богатенькой Беллы и нагло посмел об этом объявить.
Я вхожу и мои босые ноги тонут в мягком ворсе карамельного ковра. Я прижимаю руки к груди, когда вожу глазами из стороны в сторону. Зал, сооруженный в форме полумесяца, предстает перед моим взором во всей своей красе и новизне. Запах только развернутой из пленки мебели, который столь различим в этих стенах, подвергает сомнению мои прежние домыслы – здесь никто не гостил до сегодняшнего дня. Напротив меня – три широких окна, растянувшиеся от пола до потолка, к бокам которых сдвинут золотисто-желтый тюль, и открывающие вид на заднюю часть участка. Посередине помещен изящный кожаный диван лимонного цвета, установленный за стеклянным столиком, с двумя креслами, стоящими по левую сторону дивана противоположно друг другу. Левее занимает место белоснежный камин с эффектом пламени, над которым висит телевизор, а чуть левее репродукции двух картин, среднего размера, одна – Винсента Ван Гога «Звездная ночь», вторая – Архипа Ивановича Куинджи «Лунная ночь на Днепре». «Мои любимые картины». По правую сторону – библиотека. Книжный шкаф, длиной во всю стену с налетом старины, – стеллажи изготовлены из массива дерева – заполненные как современными, так и старинными печатными изданиями. Поднимая голову то вправо, то влево, я охватываю эту небольшую миниатюрную роскошь и подмечаю протянутую на багете гирлянду в форме звездочек.
– Я открою окошко – надо бы запустить сюда свежего воздуха, – гласит Джексон, пока Ритчелл пускает в меня говорящий взгляд: «А ты переживала».
Неверно истолковав его слова, мне становится совестливо, и я подумываю, как загладить свой косяк. Смотрю на него, улыбаясь его мальчишеской выходке.
– Джексон, – начинаю я, глубоко тронутая этим жестом, но он обрывает меня словами, сияя игривой улыбкой:
– Дамы, вы тут осматривайтесь, приводите в порядок стол, на котором тоже нужно снять пленку, а я пойду выгонять Питера – он уже перепарился.
– Спасибо еще раз, Джексон! Мы не подведем тебя, ничего не испортим. И та особа, для которой построен этот замок и не заметит здесь присутствия чужаков.
С шутливой строгостью, стоя уже в проходе, великодушный хозяин мини-дворца выражается:
– Как бы не обозлилась она на меня и не устроила «кузькину мать».
Мы смеемся и остаемся с подругой вдвоем.
– Мила… ты только взгляни… – Ритчелл тушит свет и вставляет в розетку шнур. – Все как ты любишь – звезды и снаружи, и внутри, оживотворяющая писательская среда. Для тебя… А-х-х-х-х…
Я не спускаю глаз с огоньков, не веря, что Джексон продумал всё до таких мелочей для меня.
– Подруга-а-а, – лепечу, как ребенок, – я…я… я даже не знала, что он такой…
– Ага-ага, не знала, – опровергает она меня, меняя режимы сияния пультом, – он таким всегда был. Ты успела забыть: воздушный шар, яхта, песни, путешествия, которые он дарил тебе?!
* * *
