Дочь Ареса

– Ну… не совсем…

– Что значит не совсем? – голос мамы был строгим, она словно отчитывала Дебору.

– Там ничего не понятно, – отвечала Дебора. – Все чисто умозрительно.

– Не так уж и всё, – ответила мама. – А по аналоговым сопроцессорам тебе все понятно?

– Не все, но все же – это гораздо понятнее, если не касаться всей этой квантовой мути.

Мама рассмеялась. Дебора продолжила:

– И еще. Зачем изучать кубиты Джозефсона, если, как я поняла, технология устарела?

– Очень много устройств на ней, поэтому необходимо знать, – ответила Вера. – Да и в понимании дальнейших вещей без нее не обойтись. Новое ведь включает, а не вытесняет предыдущее.

Послышался вздох Деборы.

– Ладно, – сказала мама. – Лето длинное, забегай по вечерам, я буду тебе разъяснять непонятные моменты. Как раз с квантовой теории и квантовых блоков начнем. Можем, прямо сейчас начать, все равно до обеда заняться нечем.

– Нет, – запротестовала Эона. – Потом вас за уши не оттащишь друг от друга. А мне что прикажете делать, когда я тут закончу?

Дебора улыбнулась, а мама, несмотря на возражения Эоны, уже начала зачитывать лекцию. Эона удвоила усилия по мытью посуды. Когда осталось совсем немного, она остановилась ненадолго, сделала мысленное усилие, чтобы подключиться к радио, висевшему на стене у нее за спиной, и включила его. Заиграла музыка. Точно так же, мысленно Эона переключила приемник на новостную станцию и прибавила громкость.

Дальнейший разговор мамы и Деборы продлился минуты две, после чего мама сбилась с мысли, и крикнула:

– Эона! Чего вредничаешь-то? Выключи!

Эона тем временем домыла последнюю тарелку.

– Всё, – сказала она и выключила радио рукой по пути в зал.

– Вот ведь! – буркнула мама и потянулась к книге. – Ладно, идите.

Они с Деборой побежали наверх, в комнату Эоны.

– Ну что? – спросила Дебора, сев на кровать и поджав ногу под себя. Волосы ее были собраны в пучок. Сегодня на ней была голубая рубашка и голубое трико, по ширине примерно на два размера больше.

– Он пригласил меня в кино!

Дебора понимающе кивнула.

– Здорово! Добро пожаловать в мир больших девочек!

Эона рассмеялась.

– Тоже мне большая! Ты же младше меня!

– Но зато я выше! – Дебора шутливо выставила язык. – И парень у меня раньше появился… Ты главное, гордой будь, когда в кино пойдете. Не давай ему шалить – а то будет весь фильм тискать и целоваться лезть.

– Да ну тебя! – выкрикнула Эона и покраснела.

– Да, да, да, они такие – зовут тебя в кино, а потом ты одна смотришь фильм, а он все лезет руками, да губами, куда нельзя. Я точно знаю! Хочешь, я пойду и буду следить, чтобы он не позволял себе лишнего?

– Нет! Нет! – запротестовала Эона.

– Хорошо. Но ты зови, если что.

Эона кивнула. Было еще одно качество, которым обладала Дебора – она хорошо умела считывать настроение подруги. Увидев, что Эона затихла, та напористо спросила:

– Что случилось? Выкладывай!

– Я не знаю, должна ли я продолжать эти отношения. И боюсь обо всем этом сказать маме. Я привыкла к другой жизни – в которой нужно скрывать, кто ты есть, быть обычным. Нужно ли так делать дальше? Поймет ли он, если скрывать, а потом всё однажды вскроется?

– Мда, задачка, – протянула Дебора.

– А что бы ты сделала? – словно цепляясь за последнюю соломинку, спросила Эона, надеясь, что Дебора подскажет ей решение. «Как она скажет, так и сделаю», – четко решила в этот момент Эона.

– Ну я – это я, у меня нет твоих способностей, поэтому я не знаю, что бы я сделала на твоем месте.

Глаза Эоны выдали щенячий взгляд. Дебора улыбнулась на долю секунды, затем вновь стала серьезной.

– Ну я бы все рассказала, – сказала она.

Эона хотела было возразить, но подруга не дала:

– Маме. Рассказала бы твоей маме – про отношения, про сомнения, и спросила бы совета. Лично я бы не стала ничего говорить маме, сама разобралась бы. Но твой случай – не мой, ты – другая: и по характеру, и эти твои способности – может, я неправа, но вот так это вижу… У тебя мама очень опытная, многое повидала и знает, она может подсказать.

– Может, ты и права, – вздохнула Эона. – Так и сделаю.

– Пойдем во двор, чего здесь сидеть, киснуть, – предложила Дебора. – Или прогуляемся по дорожке до поселка.

– Пойдем, – согласилась Эона.

Они спустились вниз. Мама сидела за кухонным столом с продолговатым устройством в руке, у которого была снята крышка в нижней части, и то и дело нажимала на нем кнопки. Перед ней стояла кружка с молоком и лежала книга.

– А вы куда? – спросила она, оторвавшись от своего занятия.

– Прогуляемся, – ответила Эона.

– Ух ты! А что это такое? – воскликнула с неподдельным интересом Дебора.

– Дешифратор, – ответила Вера. – Хочешь посмотреть?

– Ага, – кивнула та и подошла ближе.

– А почему разобран? – спросила Эона. Она хотела придать голосу непринужденности, но нотка растроенности, что мама снова украла внимание подруги, проскользнула. – Ты же сказала, что у тебя получилось, и он работает.

– Ты помнишь, как я его калибровала? – спросила Вера.

Эона кивнула. Конечно, она помнила. Пока мама работала над дешифратором, она постоянно его настраивала в подкупольном помещении мэрии, где присоединяла к той самой большой бандуре рядом с моноблоком – резервному калибратору устройств Купола, и уже на компьютере добивалась нужных параметров работы.

– Смотри вот на эту плату, – сказала Вера, повернув дешифратор низом к Эоне.

Она взглянула на кусочек пластика, торчащий снизу из последнего, третьего слота для подключения дополнительных устройств.

– Эта штука выполняет калибровку. Я перевожу в режим настройки и нажимаю вот эти две кнопки – одна уменьшает параметр, другая увеличивает. Если получилось – вот здесь сверху вспыхивает зеленый огонек. В обычном режиме эти кнопки переключают системы шифрования и способ перебора ключа. Осталось только прикрыть это место, кожух обратно не налезает – плата чуть больше, чем я рассчитывала. Я сделала заказ на крышку, наши ребята обещали привезти сегодня. Потом инженеры в полисе проверят мою работу, и наладим серийное производство.

– А зачем он нужен? – спросила Дебора.

– Взламывать системы униатов. Проникать в их сети, операционные системы, в мозги их роботов. Эта штука – отмычка, которая откроет нам множество дверей. – И Вера улыбнулась, а девочки улыбнулись в ответ, после чего отправились к выходу. Дебора натянула сапоги и вышла. Эона надела накидку от комбинезона.

– Не надо, парит очень, – сказала Дебора, увидев Эону, когда та вышла на крыльцо. – Вспотеешь!

Эона скинула накидку, приоткрыла дверь, просунула руку и повесила накидку обратно.

Влаги в воздухе было очень много, солнце пригревало не хуже вчерашнего. Пар чувствовался повсюду, затруднял дыхание. Спасали только постоянно дующий то с востока, то с северо-востока ветерок, и часто набегающие на солнце рваные облачка.

– А алгоритм она сама придумала? – спросила Дебора, когда они спустились во двор.

– Большей частью, – сказала Эона. – О́рди… – Она замолчала. Стало грустно от воспоминания о друге. – Он занимался рутинной работой: отладкой кода, его оптимизацией. И придумал несколько вспомогательных алгоритмов, без которых дешифратор, как говорит мама, никогда не заработал бы.

– О нем так ничего и неизвестно? – осторожно спросила Дебора.

Эона покачала головой и ничего не сказала. Ей было больно об этом говорить. Она решила переключить разговор в другое русло: увидев лужу, она присела рядом.

– Смотри, что я умею, – сказала она и погрузила в нее палец.

Через несколько секунд вода вокруг пальца начала мутнеть и твердеть. С изумлением Дебора наблюдала, как лужа за несколько секунд покрылась корочкой льда.

– Ух! – произнесла она и присела, потрогала пальцем корочку. – Такое я еще не видела! И давно?

– С неделю. – Эона вынула палец, оставив во льду лужицы круглую дырочку. – Шестьдесят восемь секунд, чтобы заморозить воду в стакане полностью.

Дебора удивленно хмыкнула.

– Решила узнать, как быстро происходит заморозка… – пояснила Эона. – А потом стакан лопнул, прямо разлетелся на куски.

– Не поранилась?

– Нет.

Дебора погладила еще раз корочку, засунула палец в отверстие, потом вынула, поглядела на увлажненный ноготь.

– А разморозить сможешь?

Эона покрутила головой.

– Не могу выдержать долгий нагрев. До сих пор. Понимаю, что дальше ожог пойдет.

Дебора улыбнулась:

– Каждый раз кажется, что я уже привыкла к твоим способностям… И вот, ты снова меня удивила!

Они вышли со двора.

– Больше ничего нового?

– Ну есть кое-что… – Эона хитро взглянула на Дебору. Подруга не заметила ехидцы в ее глазах. – Вчера заметила, когда гроза была. Помнишь, как я из раздатчика вытягивала электричество?

– Ага, – кивнула подруга.

– Вот вчера попробовала молнию притянуть – и у меня получилось.

– Ух ты! Ух ты! Чё, правда? И куда ударила? – удивление и восторг девушки были искренними.

– Тебе в темечко, – сказала Эона и рассмеялась.

– Ах ты врушка! – крикнула Дебора и слегка толкнула Эону. Та продолжала смеяться, не в силах остановиться.

Но это было правдой. Вспомнилось, как она напугала однажды маму. Давно еще, ей было почти семь, и они только обосновались в Sath Urels. Для маленькой девочки стало огромным открытием, что, оказывается, эти всполохи в небе – тоже электричество. Мама говорила, что во время грозы весь воздух вокруг наэлектризован. И как-то ей пришло в голову проверить – сможет ли она притянуть разряд из туч, как она это делала с беспроводным раздатчиком электричества. Как раз собиралась гроза, и небесный огонь тогда ударил рядом с пугалом, которое «защищало» мамину рассаду от повадившихся птиц… Тогда мама взяла с нее слово, крепко-накрепко, чтобы она никогда так больше не делала…

Эона отдельно улыбнулась воспоминанию, пока они с Деборой, смеясь и по-дружески переталкиваясь, шли по тропке, ведущей к поселку. Их дом и окраину SU-24 отделяли чуть меньше километра. По правой стороне тропы беспорядочно росли кустарники, несколько деревьев, с левой находился холмик, высотой с человека и в длину метров сто в направлении поселка, а на его макушке и вокруг него так же хатоично, что и справа, торчали кусты.

– Вот ты восхищаешься, тем, что я делаю. А как к этому отнесется Маркус? И будет ли он хранить тайну так же, как и ты? И если не будет – стоит ли открыться всем остальным?

– Как много вопросов без ответов, – сказала Дебора. – Аж кругом голова пошла! – Подруга деланно схватилась за лоб. – Как хорошо, что у меня только математика, инженерия: интегралы, квантовые блоки и прочая чепуха.

– Да, – грустно и рассеянно произнесла Эона.

Дебора обхватила ее за плечи, потормошила.

– Не переживай, все будет хорошо! Не сдавайся раньше времени!

Эона улыбнулась.

– Спасибо! – Она была искренне благодарна подруге за поддержку.

– Ты, главное, помни: будь недоступной. Чуть-чуть холодной. Но не совсем – не переборщи.

Эона рассмеялась.

– Хорошо, наставница! – сказала она.

***

После обеда они с мамой копались в огороде. Мама накрывала рассаду капусты листьями лопуха, которые дочь натаскала ей с конца огорода, где он разросся в изобилии.

Глядя на то, как мама, склонившись, бережно кладет каждый лист, чтобы не сломать, не примять капусту, Эона, наконец, решилась:

– Мам!

– А? – не поднимая головы, произнесла Вера.

– Ты знаешь Маркуса?

Вопрос обжег сознание, сердце заколотилось, как бешеное. Вот он, момент истины.

– Знаю. А что? – сказала Вера и встала прямо. Она обтерла пальцы от влаги и грязи, глядя при этом не на них, а на дочь.

– Как ты считаешь, – продолжила она, неумело сдерживая дрожь в голосе, – он – хороший парень?

– Хороший, – сразу выдала Вера. – А почему ты спрашиваешь?

Эона замялась, у нее в голове лихорадочно проносились варианты дальнейшего разговора, и ни один она не могла выдавить из себя.

– Ну, знаешь… Как это… В следующую субботу кино будет…

Она замолкла, не в силах вымолвить ни слова дальше.

– И? Кино будет? И? – настойчиво спрашивала Вера.

– Маркус меня пригласил меня сходить с ним.

Наконец-то! Сознание ликовало, она это сделала, при этом ее всю трясло мелкой дрожью.

Мама улыбнулась. Эона знала: эта теплая улыбка, легкий прищур и расслабленная поза означали поддержку, принятие. Она успокоилась и продолжила:

– Ну и, в общем…

– В-общем, вы встречаетесь, – перебила ее мама.

– Да, – сказала Эона, потом резко округлила глаза. – Откуда ты знаешь?

– Весь поселок знает, только мне дочурка ничего не рассказывает. Все жду и думаю: когда же решится? – улыбаясь, говорила мама.

Эона чуть не заплакала, обошла грядку с капустой, чтобы подойти к маме, и обняла ее. Вера неуклюже, боясь запачкать, обняла ее в ответ.

– Вот и выросла моя девочка, – негромко и тепло произнесла она. Эона взглянула на маму: в ее глазах были слезы.

– Не плачь, – зашептала Эона. – Все хорошо.

– Все хорошо, – улыбнулась Вера, и тыльной стороной ладони вытерла глаза, оставив небольшие грязные разводы.

– У тебя испачкалось. Я сейчас салфетку принесу.

Когда она вернулась, мама сидела на скамейке у двери на задний двор. Она присела рядом и отерла росчерки уже подсохшей грязи под мамиными глазами.

– Ты спросила хороший он или нет, – сказала Вера, после того, как Эона закончила. – Я знаю Хесуса, и хорошо знала всю их семью. И Эланор, пока… пока она была жива. Никогда не предадут, не обманут. На них можно положиться во всем. Хесус и Эланор всегда, сколько я их знаю, были такими, такими же воспитали и своих детей. Они очень хорошие люди: очень яркие, и очень верные, очень страстные.

– Я уж убедилась, – усмехнулась Эона.

Мама рассмеялась.

– Как давно вы встречаетесь?

– Два месяца. Почти. С начала апреля. Он подошел ко мне, когда я шла со стрельб и подарил цветы. Потом проводил до окраины.

– Кажется, я помню тот момент, – улыбнулась мама. – Ты пришла такая взволнованная, сказала, что нарвала цветы по дороге. А я думаю: где же она могла нарвать такие цветы в апреле? Никак теплицу чью-то обнесла…

И мама хитро улыбнулась.

– Да, – улыбнулась Эона в ответ и покрылась легким румянцем, – это тот самый день… Мне нужен твой совет, мама.

– Спрашивай. Но мне кажется, я знаю, о чем ты хочешь спросить – должна ли ты продолжать встречаться с Маркусом, если ты такая, какая ты есть?

Эона кивнула.

– Понаблюдай за ним, подготовь его мягко, осторожно. Мне кажется, он примет тебя. И если я окажусь права – вы будете очень счастливы. Счастливее нас с Эваном.

Мама вздохнула при упоминании отца.

– Тоже начинать с Ци? – спросила Эона.

Вера помотала головой.

– Нет. Ему сразу правду надо говорить. Это, знаешь, такая тонкая материя – выдумка за выдумкой, потом запутаешься во вранье. Это все может сломать.

– А если он не удержит тайну? – спросила Эона.

Мама ответила не сразу, обдумывая ответ.

– Удержит, – сказала она твердо. – Он как Эланор, очень похож характером, не только внешне.

Мама улыбнулась, взглянула на дочь с прищуром:

– И если у вас все по-настоящему. У вас ведь все по-настоящему?

– По-настоящему, – улыбнулась Эона.

Вера притянула ее, поцеловала в макушку, погладила по голове.

– Вот и хорошо, – сказала она и крепко обняла дочь. Потом отпустила из объятий и взглянула широко открытыми глазами. – Слушай, у тебя же теперь будет фамилия!

– Мама! – воскликнула Эона.

– А что? Раньше жены брали фамилии супругов. Ты тоже можешь! Будешь Гарсия!

Эона усмехнулась:

– Рано еще обо всем этом говорить. – Она сделала вид, что возмущена, что ей стыдно. Но в действительности ей было очень приятно.

– Приведи его как-нибудь к нам, – сказала мама.

Эона взглянула на нее с надеждой:

– Правда, мама?

– Правда.

Она снова покрылась румянцем, внутри все трепетало. Было так неожиданно, неловко и приятно разговаривать об этом с мамой. Они еще долго сидели на лавочке, вспоминая всякие события из жизни и перешучиваясь. И Эоне было так хорошо, как, наверное, никогда прежде…

***

Вечером, сидя на своей постели, Эона переписывалась с Маркусом в интрасети полиса. Она улыбнулась, вспомнив слова мамы про фамилию. Да, сейчас это роскошь, родовые связи у людей настолько разорваны, что у многих вместо фамилий – прозвища. Мало кто знает линию своих предков.

– Эона Гарсия, – произнесла она. Слова, попав в уши, приятно растеклись по телу.

Она сообщила Маркусу, что пойдет с ним в кино. В ответ было ликование и большое, нарисованное от руки сердце. Она улыбнулась и сделала то, чего никогда не делала раньше – переключившись в режим добавления, вписала внутрь сердца, отправленного Маркусом, свое, тоже нарисованное от руки.

«Правда???» – высветилось сообщение от него.

«Правда» – ответила она.

Он нарисовал третье сердце внутри первых двух. Она не осталась в долгу и вписала еще одно свое сердце. Так они рисовали до тех пор, пока Эона не завершила совместный рисунок восьмым сердечком в самом центре.

«Люблю!» – написал Маркус.

Она подвела палец к планшету, подержала его несколько секунд, осознавая сладость и радость момента, и написала:

«Люблю!»

Маркус ликовал. Она сказала ему это впервые и он был на седьмом небе от счастья, что выражалось в анимированных салютах, цветах и улыбающемся человечке с вращающимися глазами и высунутым языком.

«Мама хочет познакомиться с тобой» – написала Эона и остановилась. Она перечитала написанное и добавила: «Хочу пригласить тебя на небольшой ужин».

Маркус «исчез» минуты на три после отправки написанного. Эона напряженно ждала.

«Хорошо» – возник ответ на экране. – «Что если в субботу, после кино?»

Она облегченно выдохнула, улыбнулась.

«Хорошо. Я сообщу, что мама решит».

Маркус прислал «улыбку», «большой палец вверх» и «поцелуй». Она в ответ отправила «сердце» и «поцелуй».

Она была счастлива. Мамины слова запали ей в душу – затеплилась надежда, что Маркус ее примет.

Глава 3

Шквальный ветер. По щекам хлещут крупные капли. Сквозь мрак грозовой тучи угадывается город: множество небоскребов, тянущихся до самых окраин в десятке километров от нее. И там, за его пределами видны огни и всполохи разбушевавшейся стихии…

– Вставай, соня! – Мамин голос, доносившийся из коридора, оборвал ее странный, так и не успевший развиться, сон. Вера заглянула в комнату:

– Нас ждут великие дела!

Эона улыбнулась ей. Мама уже причесалась, умылась и выглядела собранной.

– Сегодня у тебя последний день? Правильно помню?

В графике обучения 25 мая, понедельник, значилось, как окончание учебного года.

– Ага, – сказала Эона, потягиваясь в кровати. И вдруг подскочила, как ужаленная. Внутреннее ощущение подсказывало, что уже далеко за восемь. – А сколько время?

– Восемь двадцать, – ответила она и исчезла. – Вставай! – донеслось из коридора.

– Ух ты! – Эона соскочила с постели и начала резко прибирать постель, потом бросила. Осталось всего сорок минут до уроков. Потом. «Доделаю это потом», – с этой мыслью Эона выскочила в коридор:

– А что раньше не разбудила?

– Не маленькая же, – донесся возмущенный голос снизу. – Не срабатывает твой внутренний будильник – ставь обычный.

«Действительно, надо было…», – подумала Эона. Из-за переживаний и впечатлений вчерашнего дня она забыла, что сегодня последний день учебы. Она с невероятной для человека скоростью оказалась на первом этаже, напугав кота, и забежала в ванную.

– Завтрак на столе. Я приготовила тебе «энергон», – крикнула Вера. – Я в мэрию, на совещание.

– Хорошо, – проговорила Эона, не оборачиваясь, с набитым пастой ртом.

За десять минут она успела умыться, поесть, сбегать наверх и убрать постель.

Внизу истошно заорал Ахиллес. Эона в это время снимала с вешалки платье, висевшее в заменявшей ей шкаф нише слева от двери. Она осторожно положила его на кровать и снова побежала вниз.

Кот сидел у входной двери и настойчиво требовал ее открыть. Увидев хозяйку, он замяукал громче, но уже приятнее, постоянно при этом вертел головой, глядя то на дверь, то на хозяйку.

Эона подбежала, потеребила кота.

– Ах, ты – гуляка!

Кот ушел и Эона вернулась в свою комнату. Надела платье и погляделась в зеркало, висевшее над тумбочкой. Белое, с легким розоватым оттенком, с россыпью ажурных белых цветочков по верху платье очень хорошо смотрелось на ней. Именно его она хотела надеть в последний день учебного года. Она уложила волосы и пошла к башне.

Изначально их дом не предназначался для постоянного проживания. Снаружи он напоминал маяк, так как имел башню, конечно, не такую высокую, как на настоящем. Служебный пристрой рядом с башней, в котором раньше располагалось оборудование, приспособили под жилье. Попасть в башню можно было только изнутри, причем, как с первого, так и со второго этажа, однако, они с мамой оставили лишь верхнюю дверь, забаррикадировав нижнюю коробками со старыми вещами.

Наверх башни вела удобная винтовая лестница из композитного материала. В верхней части находилось круглое помещение примерно три метра в диаметре. Она подошла к нише в южной стене, с наружной стороны прикрытой оргстеклом, и достала оттуда шлем. Она провела пальцем по едва различимой полосе в районе лба. Загорелась желтоватая подсветка, отображающая заряд в 8 полосок из 10. Да, в последний месяц батарея заряжается не очень, хотя небо ясное и солнце светит круглыми днями. Даже дозарядка от сети уже не помогает. Нужно заказать аккумуляторы, чтобы их привезли из полиса.

Эона села на маленькую софу в центре комнаты, изготовленную из плотной зеленой пластмассы, и застеленную толстым бежевым пледом с орнаментальными узорами. Надела шлем.

– Выберите режим, – послышался мягкий женский голос.

– Виртуальная школа. Локации – SU-22, SU-24.

– Принято.

Спустя мгновение реальный мир вокруг растворился. Она очутилась посреди класса – такого, как в старину, когда дети сидели за партами, а учитель стоял у доски. Прибор не визуализировал себя, поэтому дети видели ее без шлема, и, конечно же, дети и сами были в таких же шлемах, что и она, только для младшего возраста. Благодаря устройству можно было проводить занятия с ребятами, проживающих в разных локациях.

– Здравствуйте, дети, – сказала Эона.

– Здравствуйте, мастер Эона, – дружно ответили двенадцать детских голосков. На партах перед ними лежали планшеты со стилусами. – Ой, мастер Эона, какая вы нарядная!

– Спасибо, – улыбнулась она. Щеки покрылись легким румянцем.

– Да, да, вы такая красивая, – радостно прокричал Арни с задней парты.

– Ага, – присоединился хор других голосочков.

Девочки наперебой начали обсуждать платье учителя, а мальчики шептались, глядя на них и хихикали. Эона осмотрела класс: так, значит, нет Майлза, Анатолия и Камиллы. Видимо, им уже не терпится начать каникулы.

– Что-то вас сегодня маловато? Что с остальными?

– Мы не знаем, – выкрикнули несколько голосов.

– Майлз заболел, – крикнул черноволосый Хавьер со вздернутым носиком.

– А можно я спрошу? – выкрикнула светловолосая Ангелина с двумя хвостиками.

– Я видел Энору, они шли с мамой навестить папу, – послышался голос Арни, которого не было видно за впереди сидящими ребятами из-за его маленького роста.

Дети говорили наперебой, кому-то было семь лет, другим – восемь. Старше всех был Анатолий, ему уже исполнилось девять, и сегодня он почему-то отсутствовал. Из-за войн и частых переселений нескольких предыдущих десятилетий стала обычной практика обучения разновозрастных ребят в одном классе. Приходилось мириться с этим и разрабатывать программу обучения под каждую конкретную группу детей.

– Давайте начнем. Позже я передам их родителям наш урок в записи.

– Да, точно, – оживились ребята.

– Сегодня у нас последний день учебного года, а потом – каникулы.

– Ура! – выкрикнул кто-то.

– Сегодня у нас укороченный день. Также я вам дам задания на лето. Обязательно старайтесь читать!

– Хорошо! – прокричали дети.

Начался урок. Все как обычно – чтение, счет, письмо, немного истории и введение в информатику. В общей сложности, прошло четыре часа – с перерывами на игры и перекусы.

Тепло попрощавшись с детьми, и дав задания на лето, она еще раз взглянула на датчик заряда шлема: 4 из 10. Да, батарея выходит из строя.

– Режим конференц-связи. Протокол H. Локация – SU, связать с Департаментом культуры, – произнесла Эона. В ведении именно этого департамента находилось образование в Sath Urels.

Перед глазами возникла линия из десяти точек, переливающихся голубым цветом разной интенсивности слева направо, и заиграла негромкая, успокаивающая музыка.