Черное облако

Кингсли сел на свое место. Профессиональные астрономы в общих чертах поняли, что он хотел сказать, а также какой подтекст заключался в его словах, и нашли его выступление более чем убедительным.

Когда Кингсли садился в поезд, отходивший в 20:56 от Ливерпуль-стрит в Кембридж, он так злобно посмотрел на сотрудника станции, пытавшегося проверить у него билет, что тот даже отступил на пару шагов. Но Кингсли это совсем не смутило, недавний обед ситуации не исправил: еда была приготовлена из рук вон плохо, обслуживали его так, словно делали огромное одолжение, да и сам ресторан, несмотря на свою помпезность, выглядел довольно неопрятно. Зато счет оказался более чем внушительным. Кингсли с сердитым видом шел через поезд в поисках купе, где он смог бы в полном одиночестве дать волю накопившимся эмоциям. Когда он быстро проходил по вагону первого класса, затылок одного из пассажиров показался ему знакомым. Он тихонько прошел в купе и уселся рядом с Королевским астрономом.

– Ездить первым классом приятно и удобно. Правда же, нет ничего лучше государственной службы?

– Вовсе нет, Кингсли. Вообще-то, я еду на праздничный ужин в Тринити-колледж в Кембридже.

Кингсли, еще не до конца пришедший в себя после отвратительного обеда, скорчил кислую мину.

– Никогда не мог понять, за счет чего пирует эта братия из Тринити, – сказал он. – Закатывают банкеты по понедельникам, средам и пятницам, да и в остальные дни – плотное четырехразовое питание.

– Да, они неплохо устроились. А вы сегодня, кажется, не в настроении, Кингсли. Что-то случилось?

Метафорически выражаясь, можно сказать, что в тот момент Королевский астроном был готов прыгать от радости.

– Не в настроении? Любопытно, кто на моем месте был бы в настроении? Хотел бы на такого посмотреть. Послушайте, что за водевиль вы устроили сегодня днем?

– Сегодня были озвучены лишь факты. Абсолютно рациональные и трезвые.

– Трезвые факты? Да что вы говорите! Вы выглядели бы намного трезвее, если бы залезли на стол и станцевали на нем чечетку. Планеты, отклонившиеся от своего положения на полтора градуса? Чушь какая-то!

Королевский астроном достал с багажной полки свой портфель и вытащил из него большую папку, в которой хранились многочисленные отчеты о проведенных наблюдениях.

– Вот эти факты, – сказал он. – На первых пятидесяти или около того страницах – еще необработанные данные наблюдений за всеми планетами, которые проводились день за днем в течение последних месяцев. В следующей таблице вы найдете все эти расчеты, преобразованные в гелиоцентрические координаты.

Кингсли молча изучал бумаги около часа, пока поезд не доехал до Бишопс-Стортфорда. Затем он сказал:

– К. а., вы же понимаете, что у вас нет ни малейшего шанса устроить эту мистификацию? Здесь так много материалов, что я не могу установить подлинность их всех. Я могу одолжить эти таблицы на пару дней?

– Кингсли, если вы считаете, что я взял на себя труд организовать эту, как вы выразились, мистификацию, исключительно чтобы запутать или позлить вас, тогда могу лишь сказать, что вы себе излишне льстите.

– Скажем так, – отозвался Кингсли, – я могу выдвинуть две гипотезы. Обе на первый взгляд кажутся невероятными, но одна из них должна подтвердиться. Первая заключается в том, что неизвестное науке небесное тело, сопоставимое по массе с Юпитером, проникло в Солнечную систему. А вторая – в том, что Королевский астроном сошел с ума. Не хочу вас обижать, но второй вариант кажется даже более вероятным.

– Что мне в вас нравится, Кингсли, так это ваша привычка рубить с плеча – кстати, весьма интересное выражение. – Королевский астроном на мгновение задумался и добавил: – Вам бы стоило заняться политикой.

Кингсли усмехнулся.

– И все-таки я могу взять эти таблицы на пару дней?

– Для чего они вам?

– На самом деле у меня есть две цели. Хочу проверить все эти данные на их состоятельность, а затем выяснить, где может находиться вторгшееся в нашу систему тело.

– И как вы собираетесь это сделать?

– Для начала изучу все материалы по одной из планет, скажем Сатурну – он для этого лучше всего подойдет. Это поможет мне определить расположение инородного тела или инородной материи, если речь не идет о едином объекте. Примерно так же Адамс и Леверье определили местоположение Нептуна. Затем, разобравшись с инородной материей, я перейду к дальнейшим расчетам. Выясню, какие помехи возникали вокруг других планет: Юпитера, Урана, Нептуна, Марса и так далее. А после этого сравню мои результаты с данными ваших наблюдений за этими планетами. Если мои результаты совпадут с вашими, я буду знать, что здесь нет никакого обмана. Но если они окажутся иными, то тогда…

– Все это прекрасно, – сказал Королевский астроном, – только как вы собираетесь успеть все это за пару дней?

– А, я воспользуюсь вычислительной машиной. К счастью, у меня уже есть программа, написанная специально для кембриджского компьютера. Завтра придется потратить весь день, чтобы немного доработать ее и написать несколько дополнительных программ для решения задачи. Зато уже вечером можно будет приступить к расчетам. И послушайте, К. а., вы не хотите приехать в лабораторию после вашего праздничного ужина? Если завтра вечером нам удастся поработать вместе, мы быстро разберемся с этим делом.

На следующий день погода выдалась не самая приятная: холодная, дождливая, и в довершении всего Кембридж окутала тонкая пелена тумана. Кингсли проработал все утро, а к полудню затопил камин в своей квартире в доме для преподавателей. Он работал без перерыва, быстро исписывая листы многочисленными символами. Здесь приводится короткий фрагмент кода, согласно которому вычислительной машине надлежало производить расчеты:

Где-то в половине четвертого он вышел из колледжа, одевшись потеплее и тщательно закрывая зонтом объемную стопку бумаг. Он выбрал самый кратчайший путь до Корн-Эксчендж-стрит, к зданию, где находилась вычислительная машина, способная за одну ночь провести расчеты, на которые у обычного человека ушло бы лет пять. Когда-то в этом здании располагалась анатомическая школа, и ходили слухи, что оно населено призраками, но Кингсли, сворачивая с узкой улочки к боковой двери, даже и не вспомнил об этом.

Однако первым делом он пошел вовсе не к ЭВМ, на которой в тот момент работали другие специалисты. Он еще не перевел все данные, которые написал, в формат, пригодный для использования в машине. Для этого ему требовалась специальная печатная машинка, пробивавшая отверстия на ленте, а узор из этих отверстий соответствовал определенным символам. Именно эти отверстия и передавали окончательные команды компьютеру. Каждое из многих тысяч отверстий должно было располагаться на своем месте, иначе это привело бы к ошибкам в расчетах. Поэтому работа на перфораторе требовала особой тщательности и стопроцентной точности.

Лишь к шести часам вечера Кингсли убедился, что работа сделана надлежащим образом, все тщательно проверено и перепроверено. Он поднялся на верхний этаж, где находилась вычислительная машина. Тысячи электровакуумных ламп согревали помещение аппаратной, наполняя приятным теплом и сухостью, столь непривычными для холодного и сырого январского дня. Слышалось хорошо знакомое гудение электрических моторов и треск телетайпа.

Королевский астроном провел день хорошо, навестил старых друзей, а вечером с удовольствием посетил праздничный ужин в колледже Тринити. Время было уже за полночь, и ему больше всего хотелось лечь спать, а не сидеть в вычислительной лаборатории. И все же он решил выяснить, чем занимается его безумный коллега. Друг предложил подвезти его к лаборатории на машине, и теперь Королевский астроном стоял под дождем и ждал, когда ему откроют дверь. Наконец Кингсли соизволил появиться перед ним.

– Ой, здравствуйте, К. а., – сказал он. – Вы как раз вовремя.

Они преодолели несколько лестничных пролетов и оказались в помещении с вычислительной машиной.

– Получили какие-нибудь результаты?

– Нет, но, кажется, я все настроил. В программах, которые я написал сегодня утром, оказались кое-какие ошибки. Последние несколько часов я их отлавливал. Надеюсь, все удалось исправить. По крайней мере, складывается такое впечатление. Если машина работает исправно, то через час-другой мы получим достойный результат. Банкет удался на славу?

Примерно в два часа ночи Кингсли сказал:

– Мы уже почти закончили. Еще пара минут, и результат будет готов.

Через пять минут в комнате послышалось жужжание скоростного перфоратора. Из перфоратора появилась тонкая бумажная лента примерно в десять ярдов длиной. Отверстия на ленте содержали расчеты, на которые человек без помощи машины потратил бы не меньше года.

– Давайте посмотрим, – предложил Кингсли, когда они загрузили ленту в телетайп.

Вдвоем ученые стали наблюдать за тем, как распечатывается один ряд чисел за другим.

– Боюсь, расположение данных не самое удачное. Наверное, мне лучше все объяснить. В первых трех рядах – значения ряда параметров, которые я включил в расчет, принимая во внимание данные ваших наблюдений.

– А как насчет положения инородного тела? – спросил Королевский астроном.

– Его положение и масса указываются в следующих четырех рядах. Но форма подачи материала не самая удобная. Я же говорил, расположение неудачное. Я хочу использовать эти результаты, чтобы рассчитать, какое влияние инородное тело окажет на Юпитер. Лента вполне подходит для таких задач.

Кингсли указал на бумажную ленту, только что появившуюся из машины.

– Но мне самому придется сделать кое-какие расчеты перед тем, как перевести данные из этих таблиц в более удобоваримую форму. Однако сначала давайте запустим машину, пусть выяснит все, что касается Юпитера.

Кингсли нажал на несколько переключателей. После этого он вставил большую катушку с перфолентой в устройство для «считывания» информации. Затем нажал еще на один переключатель, и считывающее устройство начало разматывать ленту.

– Вы видите, что происходит? – сказал Кингсли. – Когда лента разматывается, лампа просвечивает отверстия. Потом свет попадает в эту коробку, на светочувствительные трубки. Это приводит к тому, что в машину поступает ряд импульсов. Лента просто передает машине инструкции, как ей рассчитать изменение в положении Юпитера. Но машина еще не получила всех инструкций целиком. Она по-прежнему не знает, где находится это инородное тело, какова его масса и как быстро оно движется. Поэтому работа пока не выполнена.

Кингсли был прав. Машина остановилась, как только размотала всю катушку. Кингсли указал на маленькую красную лампочку.

– Это говорит о том, что машина прекратила работу из-за отсутствия полных инструкций. Дайте ту ленту, которую мы только что получили. Она на столе рядом с вами.

Королевский астроном протянул ему длинную бумажную ленту.

– Теперь мы восполним пробелы в информации. Считав ее, машина будет знать все необходимое о неизвестном объекте.

Кингсли нажал на переключатель и вставил в машину еще одну ленту. Как только она вся прошла через считывающее устройство, на катодно-лучевых трубках замигали огоньки.

– Ну вот, началось. Следующий час машина каждую минуту будет умножать сотни тысяч десятизначных чисел. И пока она этим занимается, давайте приготовим кофе. Я с четырех часов дня ничего не ел и сильно проголодался.

Итак, двое ученых работали всю ночь. За окном уже начал заниматься серый и унылый январский рассвет, когда Кингсли сказал:

– Вот, пожалуй, и все. Мы получили необходимые результаты, но их еще необходимо конвертировать, после чего мы сможем сравнить их с данными ваших наблюдений. Я попрошу сегодня одну из наших лаборанток заняться этим. Послушайте, К. а., давайте пообедаем вместе сегодня вечером и все хорошенько обсудим? А сейчас вам, возможно, хочется пойти немного вздремнуть? Я останусь здесь, пока не придут сотрудники лаборатории.

После обеда тем же вечером Королевский астроном и Кингсли отправились в квартиру последнего, которая находилась на территории колледжа Эразма. Обед выдался отличным, и оба пребывали в благостном расположении духа, когда устроились у пылающего камина.

– Какую только чушь не говорят в последнее время о закрытых печах, – сказал Королевский астроном, кивая в сторону камина. – Что они якобы очень хороши с научной точки зрения. Никакой наукой там и не пахнет! Самое лучшее тепло – от открытого огня. А закрытые печи производят только горячий воздух в больших количествах, которым очень неприятно дышать. Они не столько греют, сколько удушают.

– Вполне здравые рассуждения, – согласился Кингсли. – Я и сам никогда не видел пользы от подобных устройств. Как насчет того, чтобы выпить немного портвейна перед тем, как приступить к обсуждению? А может, вам мадеры, кларета или бургундского?

– С удовольствием! Мне лучше бургундского.

– Замечательно, у меня есть недурной «Поммар» 57-го года.

Кингсли налил вино в два больших бокала, вернулся на свое место и продолжил:

– Здесь все данные. Я провел расчеты для Марса, Юпитера, Урана и Нептуна. Они поразительным образом совпадают с вашими наблюдениями. Вот, на этих четырех листах я сделал краткий отчет по каждой из планет. Можете сами взглянуть.

Королевский астроном несколько минут изучал содержание этих листов.

– Впечатляет, Кингсли. Этот ваш компьютер, без сомнения, фантастический инструмент. Но теперь-то вы довольны? Все встало на свои места. И соответствует гипотезе о вторгшемся в пределы Солнечной системы постороннем теле. Кстати, вам удалось выяснить массу, расположение и скорость движения? Здесь ничего этого нет.

– Теперь я знаю и это, – ответил Кингсли, доставая еще один лист из большой папки. – Но здесь и возникает загвоздка. Его масса составляет почти две трети от массы Юпитера.

Королевский астроном улыбнулся.

– Кажется, на встрече Британской астрономической ассоциации вы утверждали, что это тело по массе равно Юпитеру, если не превосходит его.

Кингсли недовольно закряхтел.

– Если принять во внимание все отвлекающие факторы, то оценка была очень даже неплохой. Но вы посмотрите на гелиоцентрические данные. Тело находится на расстоянии 21,3 астрономической единици от Солнца. Это всего в 21,3 раза меньше, чем расстояние между Землей и Солнцем. Такого просто не может быть!

– Не понимаю, почему?

– На этом расстоянии тело легко рассмотреть невооруженным глазом. Тысячи людей заметили бы его.

Королевский астроном покачал головой.

– Это совсем не обязательно должна быть планета. Тело может иметь более высокую плотность и низкую отражательную способность. Из-за чего его трудно увидеть невооруженным глазом.

– Пусть так, но в телескоп-то его можно рассмотреть! В ночном небе, где-то к югу от Ориона. Вот его координаты: прямое восхождение – 5 часов 46 минут, склонение – 30 градусов 12 минут. Я не так хорошо знаю небо, но это ведь где-то к югу от Ориона, верно?

Королевский астроном опять улыбнулся.

– Когда вы в последний раз смотрели в телескоп, Кингсли?

– Наверное, лет пятнадцать назад.

– А зачем вам это понадобилось?

– Я показывал посетителям обсерваторию.

– А вы не хотите вместо всех этих споров отправиться сейчас в обсерваторию и проверить, что нам удастся увидеть? Мне кажется, что этот вторженец, давайте будем его так называть, возможно, даже не твердое тело.

– Вы хотите сказать, что мы говорим о газовом облаке? Что ж, тогда кое-что может проясниться. Конденсированное тело непросто разглядеть. Но в таком случае облако должно быть локализовано в ограниченном пространстве, при этом иметь диаметр не больше диаметра земной орбиты и довольно высокую для облака плотность – около 10–10 гр./см3. Возможно, маленькая звезда в процессе образования?

Королевский астроном кивнул.

– Мы знаем, что очень большие газовые облака, наподобие туманности Ориона имеют среднюю плотность примерно 10–21 г/см3. Вместе с тем звезды вроде Солнца с плотностью 1 г/см3 постоянно формируются внутри крупных газовых облаков. И это означает, что подобные газовые пятна могут иметь самую разную плотность: от 10–21 г/см3, с одной стороны, до звездной плотности – с другой. Ваши 10–10 г/см3 оказываются где-то посередине и кажутся вполне вероятной величиной.

– Да, такое вполне возможно. И подобные облака должны существовать. Но, думаю, вы правы, нам стоит поехать в обсерваторию. Пока вы будете допивать вино, я позвоню Адамсу, а потом вызову нам такси.

Когда двое ученых добрались до университетской обсерватории, небо заволокло тучами. Целый час они прождали в холоде и сырости, но на небе не было видно даже звезд. Так продолжалось и на следующую ночь, и в ночь после нее. Поэтому кембриджские астрономы лишились возможности стать первооткрывателями Черного Облака, как более столетия назад не смогли первыми открыть Нептун.

12 января, в тот день, когда Геррик приехал в Вашингтон, Кингсли и Королевский астроном снова обедали в колледже Эразма. А после обеда снова отправились в квартиру Кингсли, где сидели у камина и пили «Поммар» 57-го года.

– Слава богу, нам не придется всю ночь сидеть в лаборатории. Мы можем доверять Адамсу, он позвонит, если небо вдруг прояснится.

– Завтра мне непременно нужно вернуться в Хёрстмонсо, – сказал Королевский астроном. – В конце концов, там тоже есть телескопы.

– Кажется, эта влажность осточертела вам так же, как и мне. Послушайте, К. а., мне кажется, нам стоит отказаться от этой затеи. Я набросал текст телеграммы. Хочу отправить ее Марлоу в Пасадину. Вот она. У них там не должно быть проблем с облаками.

Королевский астроном взглянул на листок бумаги, который держал Кингсли.

ПОЖАЛУЙСТА, СООБЩИТЕ О ЛЮБЫХ НЕОБЫЧНЫХ ОБЪЕКТАХ СО СЛЕДУЮЩИМИ КООРДИНАТАМИ: ПРЯМОЕ ВОСХОЖДЕНИЕ – ПЯТЬ ЧАСОВ СОРОК ШЕСТЬ МИНУТ; СКЛОНЕНИЕ – МИНУС ТРИДЦАТЬ ГРАДУСОВ ДВЕНАДЦАТЬ МИНУТ. МАССА ОБЪЕКТА – ДВЕ ТРЕТИ ОТ МАССЫ ЮПИТЕРА. СКОРОСТЬ ПЕРЕМЕЩЕНИЯ – СЕМЬДЕСЯТ КИЛОМЕТРОВ В СЕКУНДУ, И ОНО ДВИЖЕТСЯ ПРЯМО К ЗЕМЛЕ. РАССТОЯНИЕ ОТ СОЛНЦА – 21,3 АСТРОНОМИЧЕСКОЙ ЕДИНИЦЫ.

– Мне стоит отослать ее? – с тревогой спросил Кингсли.

– Отошлите. Я уже засыпаю, – сказал Королевский астроном, из вежливости с трудом сдерживаясь, чтобы не зевнуть.

На следующий день в девять утра Кингсли нужно было проводить лекцию, поэтому уже к восьми он побрился, умылся и оделся. Слуга, приставленный к нему колледжем, накрыл стол к завтраку.

– Сэр, вам телеграмма, – сказал он.

Бросив на нее взгляд, Кингсли увидел, что она пришла из-за океана. «Невероятно. Марлоу не мог так быстро ответить!» – подумал про себя Кингсли. Еще сильнее он удивился, когда прочитал ее содержание.

ВЫ И КОРОЛЕВСКИЙ АСТРОНОМ ДОЛЖНЫ НЕМЕДЛЕННО, Я ПОВТОРЯЮ, НЕМЕДЛЕННО ПРИЕХАТЬ В ПАСАДИНУ. САДИТЕСЬ НА РЕЙС, ВЫЛЕТАЮЩИЙ В 15:00 В НЬЮ-ЙОРК. БИЛЕТЫ ПОЛУЧИТЕ НА СТОЙКЕ АВИАКОМПАНИИ «ПАН-АМЕРИКАН» НА АЭРОВОКЗАЛЕ ВИКТОРИЯ. ВАШИ ВИЗЫ УЖЕ ГОТОВЫ И НАХОДЯТСЯ В АМЕРИКАНСКОМ ПОСОЛЬСТВЕ. В АЭРОПОРТУ ЛОС-АНДЖЕЛЕСА ВАС БУДЕТ ЖДАТЬ АВТОМОБИЛЬ. ГЕРРИК.

Самолет медленно набирал высоту, направляясь на запад. Кингсли и Королевский астроном спокойно сидели в своих креслах. После того как Кингсли получил утром телеграмму, он впервые смог перевести дух. Сначала ему пришлось перенести лекцию, затем – обсудить все произошедшее с секретарем факультета. Организовать столь внезапный отъезд из университета оказалось непросто, но все же к одиннадцати часам он все уладил. Оставалось три часа, чтобы доехать до Лондона, получить визы, забрать билеты и сесть в автобус, который следовал от терминала Виктория до Лондонского аэропорта. И все это происходило в большой спешке. Королевскому астроному пришлось немного проще – он так часто выезжал за рубеж, что в паспорте у него всегда стояли действующие визы. На всякий случай.

Оба ученых решили почитать в дороге. Кингсли взглянул на книгу Королевского астронома и увидел яркую обложку, на которой была изображена перестрелка двух отчаянных головорезов.

«Бог знает, что он захочет почитать в следующий раз», – подумал Кингсли.

Королевский астроном взглянул на книгу Кингсли и увидел, что это «История» Геродота.

«Господи, да он потом еще и за Фукидида возьмется!» – подумал Королевский астроном.

В Калифорнии

Стоит упомянуть, какой переполох в Пасадине вызвала телеграмма Кингсли. На следующий день после возвращения из Вашингтона Геррик собрал у себя в кабинете совещание. На нем присутствовали Марлоу, Уайчарт и Барнетт. Геррик объяснил, что им нужно довольно быстро дать взвешенную оценку того, какое воздействие может оказать Черное Облако.

– На данный момент положение следующее: наши наблюдения показывают, что облако доберется до нас примерно через восемнадцать месяцев. По крайней мере, это кажется вполне вероятным. А теперь, что мы можем сказать о самом облаке? Будет ли оно в значительной степени поглощать солнечное излучение, когда окажется между нами и Солнцем?

– Без дополнительной информации сложно определить, – ответил Марлоу, попыхивая трубкой. – В данный момент мы даже не знаем, какое это облако: совсем маленькое и находится в непосредственной от нас близости или же – большое и значительно от нас удалено. Точно так же нам не известна плотность материи, из которой оно состоит.

– Если мы сможем рассчитать скорость движения облака, то нам удастся вычислить его размер и расстояние, на котором оно от нас находится, – заметил Уайчарт.

– Да, я об этом думал, – сказал Марлоу. – Австралийские радиоастрономы могли бы добыть для нас эти сведения. Велика вероятность, что облако состоит преимущественно из водорода, и, возможно, удастся получить доплеровское смещение 21-сантиметровой линии.

– Отличное предложение, – согласился Барнетт. – Думаю, стоит обратиться к Лестеру из Сиднея. Прямо сейчас и пошлем ему телеграмму.

– Билл, мне кажется, это не совсем наша работа, – пояснил Геррик. – Давайте заниматься своими делами. Когда составим отчет, пускай в Вашингтоне свяжутся с Австралией по поводу радиоастрономических измерений.

– Но нам ведь стоит порекомендовать группу Лестера для решения этой проблемы?

– Разумеется, мы можем это сделать и, скорее всего, именно так и поступим. Я только хотел сказать, что не нужно проявлять подобную инициативу. Все это может привести к серьезным политическим последствиям, и нам лучше держаться подальше от чего-то подобного.

– Совершенно верно, – вмешался Марлоу, – меньше всего мне хочется ввязываться в политику. Но совершенно ясно, что радиоастрономы должны выяснить скорость. С массой облака будет сложнее. Насколько я могу судить, лучше всего нам помогут это определить планетарные возмущения. Не исключено, что это единственно возможный способ.

– Но ведь он довольно архаичен, не так ли? – спросил Барнетт. – И кто же этим займется? Полагаю, британцы?

– Да, кхм, – проворчал Геррик, – возможно, лучше пока не заострять особого внимания на всех аспектах этого дела. Однако Королевский астроном, вероятно, самый подходящий кандидат. Я обращу на это внимание в своем отчете, который начну составлять в самое ближайшее время. Похоже, мы пришли к согласию касательно основных моментов. Кто-нибудь хочет еще что-то добавить?

– Нет. Мы все достаточно тщательно рассмотрели, насколько это возможно в данных обстоятельствах, – ответил Марлоу. – Думаю, я вернусь к парочке своих проектов, которые был вынужден забросить в последние дни. Вы, вероятно, захотите сами закончить отчет. Хорошо, что не мне придется его писать.

Итак, они спешно покинул кабинет Геррика, который сразу же приступил к составлению отчета. Барнетт и Уайчарт поехали обратно в Калифорнийский технологический университет. Марлоу пошел к себе в кабинет. Но так и не смог сосредоточиться на работе, поэтому отправился в библиотеку, где встретил нескольких своих коллег. Оживленная дискуссия по поводу диаграммы «цвет – звездная величина» для звезд галактического ядра позволила ему скоротать время до ланча.

Когда же Марлоу вернулся после ланча, его отыскал секретарь.

– Доктор Марлоу, вам телеграмма.

Слова на листке бумаги, казалось, прямо у него на глазах выросли до гигантских размеров:

ПОЖАЛУЙСТА, СООБЩИТЕ О ЛЮБЫХ НЕОБЫЧНЫХ ОБЪЕКТАХ СО СЛЕДУЮЩИМИ КООРДИНАТАМИ: ПРЯМОЕ ВОСХОЖДЕНИЕ – ПЯТЬ ЧАСОВ СОРОК ШЕСТЬ МИНУТ; СКЛОНЕНИЕ – МИНУС ТРИДЦАТЬ ГРАДУСОВ ДВЕНАДЦАТЬ МИНУТ. МАССА ОБЪЕКТА – ДВЕ ТРЕТИ ОТ МАССЫ ЮПИТЕРА. СКОРОСТЬ ПЕРЕМЕЩЕНИЯ – СЕМЬДЕСЯТ КИЛОМЕТРОВ В СЕКУНДУ, И ОНО ДВИЖЕТСЯ ПРЯМО К ЗЕМЛЕ. РАССТОЯНИЕ ОТ СОЛНЦА – 21,3 АСТРОНОМИЧЕСКОЙ ЕДИНИЦЫ.

Вскрикнув от удивления, Марлоу бросился в кабинет Геррика и ворвался, даже не удосужившись постучать.

– Вот оно! – закричал он. – Это все, что мы хотели узнать!

Геррик прочитал телеграмму. Затем криво улыбнулся и сказал: