Конторщица-3

Я положила один листочек ей на стол и продолжила:

– Мне нужно знать, какую доплату каждый из этих людей ежемесячно получает за проделанную работу в моём подразделении. Просто впишите цифры от руки, я разберусь.

– А зачем это вам? – елейный голос Валентины Акимовны можно было мазать на хлеб.

– Команду в моё подразделение набираю, – просто сказала я. – Люди же должны понимать, на какие доплаты они могут рассчитывать.

– Но как же…? – оторопела Акимовна и даже не смогла внятно закончить вопрос.

По бухгалтерии прошелестел изумлённый вздох.

– К сожалению, некоторые товарищи уже не справляются, – грустно развела руками я, – не успевают. Думаю, слишком много работы на каждого из них навалили. Это в корне не справедливо. И ситуацию нужно исправлять, пока не стало слишком поздно. Почему одни должны делать всё за всех, а другие – прохлаждаются? Тем более, нам нужно ковать новые кадры. Вот мы и займемся этим сами, не откладывая, вы согласны?

Судя по выражению лица Валентины Акимовны, у неё был другой взгляд на этот вопрос, но она же тёртый калач и своё мнение озвучивать пока не стала.

– Я после обеда зайду, заберу, – сказала я, – вы ведь успеете? Здесь всего двенадцать человек.

– А как же Иван Аркадьевич… – попыталась достучаться до моего разума Валентина Акимовна.

– Иван Аркадьевич дал мне полную свободу, разве вы не знаете? – пожала плечами я и покинула гостеприимную бухгалтерию, оставив после себя возбужденные голоса.

Ню-ню…

Танцевальная фигура номер два

Я посмотрела на свои наручные часики и прикинула время. Полчаса должно хватить на всё. Отлично! Я заглянула в кадровый отдел и, перекрикивая царившую там шумную суматоху, позвала:

– Зоя! Смирнова! Зайди ко мне через сорок минут. Не опаздывай!

Дверь отдела кадров я закрывала уже в полной тишине.

Танцевальная фигура номер три

Я вошла в приёмную Ивана Аркадьевича. Заменяющая Аллочку секретарша всё также показательно меня игнорировала. В отсутствие директора она нагло сидела и красила ногти (лак, кстати, был густой, ужасного оранжево-коричневого цвета).

– Наталья Сергеевна, – сказала я и положила перед ней второй листочек, – я положу служебную записку, отдайте её, пожалуйста, Ивану Аркадьевичу, когда он вернется и вы будете нести ему документы на подпись.

– Что это? – снизошла к ответу Наталья Сергеевна и даже оторвалась от процесса накрашивания ногтей.

– Да вот ходатайствую перед директором, чтобы моему секретарю ввести двойной оклад, – сообщила я «по секрету».

Глаза Натальи Сергеевны победно сверкнули, но я не дала ей возможности что-то сказать и продолжила:

– Тем более Людмила – практикантка и лишние деньги ей не помешают.

– Почему Людмила? – упавшим голосом просипела Наталья Сергеевна и мазнула лаком мимо ногтя. – Ваш секретарь сейчас – я.

– Ой, Наталья Сергеевна, – я сделала ручкой жест в стиле «уйди, противный», – я же вижу, насколько у вас большая нагрузка! А у меня такая работа, что нужно реагировать быстро. Таких как вчера промедлений допускать нельзя. Людмила молодая, думаю, справится. Тем более за такую зарплату. А за месяц уже решим, кого мне брать постоянным секретарём – её или Чайкину.

Лицо Натальи Сергеевны пошло пятнами, она вытаращилась на меня и даже не замечала, как крупные капли лака капают с кисточки ей на пальцы и на свежеотпечатанные документы.

Бедняга, теперь придётся всё красить заново. И перепечатывать всё тоже.

Я аккуратно закрыла дверь с той стороны и от моей улыбки можно было зажигать звёзды.

Танцевальная фигура номер четыре

Я шла по шумному, лязгающему агрегатами депо от ремонтного цеха до дальнего ангара, стараясь не вляпаться в лужи от мазута и масла. Инструментальщики сегодня работали там, соответственно и Севка тоже. Я немного поплутала промеж одинаковых, как однояйцевые близнецы, бетонных коробок и нашла-таки Севку.

– Привет, – сказала я, – ты чего это не пришел ко мне утром?

Севка мой приход встретил мрачно, без обычного своего дурашливого настроения. Кто б сомневался?

– Привет, – буркнул он и принялся откручивать гайку с видом крайне занятого человека, которому лясы с какими-то посторонними бабами точить вообще некогда.

– Сева, ответь на пару вопросов, – сказала я.

– Лида, я сейчас занят, – сварливым голосом попытался отмазаться он, но эти приколы я и сама хорошо знаю.

Поэтому я подтянула поближе к смотровой яме какой-то ящик и устроилась на нём. Отпечатанные листочки с анкетами я положила на коленки и приготовилась писать.

– Это быстро, Сева, – ответила я. – Иван Аркадьевич сказал.

– Ну давай, что там у тебя, – вздохнул Сева (из ямы-то ему деваться было некуда) и украдкой оглянулся по сторонам, не видит ли кто.

Я проанкетировала его за пять минут. На листочке вверху я вывела его фамилию, инициалы, цех и сказала, протягивая ручку:

– Распишись здесь вот.

– Зачем? – насупился он и вытащил из глубокого кармана, покрытого масляными пятнами и разводами спецовочного комбинезона, разводной ключ. Посмотрел на него, зло сплюнул, сунул обратно. Пошарил в глубине кармана ещё и, наконец, вытащил гаечный, но не тот. Опять сунул руку в карман и пошарился. Наконец, с третьей попытки, искомый ключ таки был найден.

– Не знаю, – пожала плечами я, – Иван Аркадьевич хочет посмотреть, кто как работает. Наверное, будет решать, кого оставлять, кого нет. И на перерасчёт доплаты я уже Акимовне списки подала.

– Где расписаться? – торопливо спросил он и быстро вытер руки куском ветоши.

– Здесь, – я ткнула, куда ставить подпись и, пока он карябал загогулину, с упрёком добавила, – Ты, Севочка, больше так не делай, пожалуйста. Это я просто по дружбе за твоей анкетой побежала лично. А оно мне надо, по цехам за каждым мотаться? В общем, в последний раз я тебя выручаю, больше так делать не буду.

– Так что я один такой, что ли?! – возмутился Севка и сунул гаечный ключ обратно в карман, – как все, так и я.

– В каком смысле «как все»? – в свою очередь изобразила возмущение я, – только ваши, цеховые, не прошли анкетирование. Остальные все прошли!

– Как прошли?! – Севкины уши заалели.

– Лично, Сева! Лично! – ответила я, собирая листочки в папку. – Ещё с утра, как я вчера и говорила.

– Но Иванов же сказал… – выпалил Севка, покраснел и осёкся.

– Что Иванов сказал?

Но Севка понял, что сболтнул лишнего и замолчал, надувшись. Он опять начал ковыряться в глубине кармана, тщетно пытаясь с первой попытки выудить нужный инструмент. Уши его пылали, как пионерские костры.

– Небось сказал, не ходить сегодня? – понятливо ухмыльнулась я и поднялась уходить. – Сам-то он ещё вчера собеседование прошел, вечером. Ты просто не понимаешь, Сева. Планируется перерасчёт доплат и повышение за счёт тех, кто не справляется. Политика у нас новая теперь. Вот я и должна анкеты предоставить, чтобы доказательная база была. А у тебя трое детей, вот мне тебя жалко и стало. Всё ж как-никак лишняя копейка в семье не помешает. Только никому не говори, пожалуйста, это секреты «сверху», сам понимаешь. А то я ещё и по шее получить за свою доброту могу.

Сева пораженно кивнул, а я вышла из ангара.

– Лида! Подожди! – заволновался Севка, догоняя меня.

– Ну чего ещё? – нетерпеливо спросила я, – времени у меня нет. И так полчаса убила, пока искала тебя.

– Слушай, Лида, а Корнеев и Фомин прошли анкеты?

– Нет, Севка, – помотала головой я, – и я не собираюсь за каждым бегать. Это только к тебе зашла, чисто по дружбе.

Я развернулась и очень неторопливо пошла к выходу, петляя между бетонными коробками. Следует ли говорить, что пока я, перепрыгивая и обходя чёртовы лужи с мазутом, дошла до конторы, анкетирование успели пройти и Корнеев, и Фомин, и все три унылые тётки.

Люблю цеховую солидарность трудящихся!

Танцевальная фигура номер пять

Я зашла в кабинет к Лактюшкиной. Как обычно, Репетун демонстрировала какие-то кремы и помады, заставив ими весь столик, а остальные наперебой рассматривали и комментировали. Галдеж стоял как в курятнике.

– Добрый день, коллеги, – приветливо поздоровалась я и с порога обратилась к Максимовой.

– Евдокия Андреевна, ты меня всегда копирками выручаешь, не можешь подарить ещё пару штук? С возвратом, конечно же. Аллочка вернется и отдаст. А то я не знаю, где у неё что хранится.

Пока Максимова рылась в ящике стола в поисках копирок, я подошла к столу Репетун и повертела тюбик крема для рук, внимательно рассматривая надписи и срок годности. При этом анкеты с ответами мне очень сильно мешали, поэтому я положила их между кремами чуть веером, так, чтобы всем были видны фамилии.

– А лавандовый крем есть? – спросила я. – Римма Марковна любит с лавандой.

– С лавандой нету, – с деланным вздохом сожаления ответила Репетун, при этом с любопытством косясь на анкеты, – но есть с ромашкой. Очень хороший.

Пока я сосредоточенно рассматривала очень хороший тюбик крема с ромашкой, все остальные успели ознакомиться с перечнем фамилий на анкетах сверху.

– А что это у тебя? – с милой улыбочкой и крайне наивным видом спросила Базелюк ткнув сосисочным пальчиком на анкеты.

– Это? Да анкеты сотрудников моего подразделения. Кто как работает, кто не работает.

– А зачем? – осторожно полюбопытствовала Лактюшкина.

– Да хрен его знает, – пожала плечами я, – Ивану Аркадьевичу «сверху» сказали, а он мне поручил. С утра это дурацкое анкетирование провожу. А бедная Валентина Акимовна списки на доплаты поднимает. Ладно, Татьяна Петровна, убедила – возьму-таки крем с ромашкой. Надеюсь, моей Римме Марковне понравится. Она у меня такая, что не угодишь. Прошлый раз «Ланолиновый» ей в «Универмаге» купила, так она не пользуется. Слушай, он же и как ночной тоже подойдет?

– Подойдет, – рассеянно кивнула Репетун, переваривая новость про анкетирование.

Я расплатилась за крем и торопливо убежала, оставив коллектив в сомнениях и домыслах.

Танцевальная фигура номер шесть

На обратном пути я пару минут поговорила с Галкой о том, куда они с мужем хотят едет в отпуск, затем заглянула к Тоне спросить, нет ли у нее лишнего большого горшка, так как надо пересадить доставшийся в наследство фикус, потом внимательно изучила новые объявления, приказы и передовицу на стенде у бухгалтерии. Стоит ли говорить, что пока я, наконец, дошла до полуподвальчика, у дверей моего кабинета уже был полный аншлаг и локальный армагеддон? Швабра переругивалась с Любимкиным и Герих, в то время как Щука держала оборону у двери кабинета от попыток сердитого пожилого мужчины проскользнуть без очереди. Иванов одиноко маялся у дальней стены, уныло потирая свежий бланш на скуле.

– Добрый день, товарищи, – приветливо поздоровалась я и открыла дверь в кабинет.

– Лидия Степановна! – заверещала Швабра, перекрикивая остальных, – я к вам на анкетирование! С докладом о проделанной работе!

– Подождите буквально пару минут, Ксения Владимировна, – ответила я Швабре непреклонным голосом, – я вас сама позову. Сейчас Смирнова где-то должна подойти. Как подойдет, скажите, пусть сразу заходит.

Толпа что-то там зашумела, но я уже закрыла дверь.

Вот так вам!

Зоя Смирнова не опоздала. Ровно через сорок минут после моего приглашения в дверь поскреблись.

Я крикнула:

– Войдите!

– Лидия Степановна, я… – начала она, закрыв дверь, но я перебила:

– Ну что ты, Зоя, сразу вот начинаешь? – с радушной улыбкой сказала я и отодвинула машинку в сторону, – мы же с тобой нормально вроде всегда общались. Или мне к тебе теперь тоже нужно обращаться по имени-отчеству?

Зоя смутилась, но было видно, что ей это приятно. В общем, мы договорились общаться по имени, как раньше, а если в официальных случаях – по имени-отчеству.

– Слушай, – начала я, когда Зоя устроилась с другого конца моего стола, – тут такое дело. Важный вопрос.

Зоя подобралась и серьёзно кивнула.

– Помнишь, ты рассказывала, что твой сын ходит на футбол? – сказала я.

– Владька? – и так огромные зоины глаза от удивления стали ещё больше. – А что? Он что-то натворил?

– Да нет же, – успокоила её я, – просто моя Светка решила в футбол научиться. Расскажи мне подробно, кто там тренер, какой график тренировок?

Если Зоя и удивилась, то виду особо не подала.

Дверь распахнулась и в неё заглянула взволнованная Герих:

– Лидия Степановна! Можно я на минуточку?

– Не видите, что я разговариваю? – рявкнула я. – Закройте дверь!

Дверь моментально закрылась. Я виновато улыбнулась и посмотрела на Зою.

В общем, мы с ней обстоятельно обсудили все нюансы футбольных тренировок, цены на кеды, на форму, какой гад завуч из Дома пионеров, потому что ставит тренировки для первоклассников сразу после уроков, и Владька не успевает забежать домой переодеться и приходится футбольную форму с собой в школу таскать, а хранить в Доме пионеров негде. Повозмущались, что скорей бы уже достроили спортивную школу, а то второй год всё обещают, старшеклассники ездят в соседний макрорайон, а вот что маленьким делать.

Дверь еще раза два открывалась и в неё заглядывали мои подчиненные в разной степени возбуждённости. Я рыкала и дверь закрывалась.

Затем я посоветовалась с Зоей о том, что хочу взять новую практикантку, Людмилу, временно секретаршей (практиканты и стажёры были в её подчинении). Понятно, что сложную работу или «не для разглашения» я ей давать не буду, но вот сбегать позвать кого-то, провести уборку, напечатать рабочий протокол – это она выполнять сможет. Заодно подучится.

В общем, проболтали почти час с хвостиком.

– Так, уже обед, – сказала я, взглянув на часы, – спасибо тебе, Зоя. Вроде обсудили всё. Значит, Людмилу присылай ко мне завтра прямо с утра, как и договорились. Накрути там её посильнее, чтобы старалась.

Я набросила ветровку, схватила сумку. Мы вышли из кабинета с Зоей вместе. Она пошла наверх, а я притормозила у двери кабинета. Любимкин, Иванов, Герих, Швабра, Щука и сердитый мужчина ожидали. Я вытащила ключ и перед ошеломлёнными взорами принялась запирать кабинет.

А теперь заключительная танцевальная фигура – «пируэт».

– Товарищи! – сказала я строгим голосом, – извините, но сами видите – уже обед.

– А как же…?!!!

– Как анкетирование?

– А доклад?

Толпа заволновалась.

– Товарищи! Приходите завтра с утра, – немного подумав, наконец, ответила я. – Я в принципе могу послушать ваши доклады с девяти до девяти тридцати. И с десяти до пол-одиннадцатого. Конечно, всех за это время не успею. Троих-четверых – это максимум. Поэтому обсудите график посещения с моим новым секретарём. Это практикантка Людмила. Да вы её знаете. А что с остальными делать – потом, может быть, решим.

– А как же это так?! – возмутилась Щука, – нас же шестеро!

– Уважаемая Капитолина Сидоровна, – усталым голосом сказала я и потёрла виски, – вам всем было назначено сегодня утром. Я ещё вчера вас всех предупредила. Полдня почти у вас было. Не моя вина, что наши графики не совпадают.

– А после обеда можно? – заволновался сердитый мужчина (блин, нужно хоть познакомиться с ним, даже не знаю, кто это).

– После обеда я в Главуправление, – со вздохом сообщила я и вышла из полуподвальчика, оставив их переругиваться.

А сама пошла домой. Я улыбалась.

Глава 3

– Лида, вопрос с летней дачей таки надо решать, – чуть сварливым голосом заявила Римма Марковна, наливая мне полную тарелку рыбного супа с грибами, – не хорошо это сидеть всё лето в городе на раскалённом асфальте. Особенно для ребёнка. Да и ты проболела всю зиму.

– Римма Марковна, – я пододвинула к себе баночку с горчицей и принялась намазывать кусочек чёрного хлеба, – а давайте я вас к моим родителям в Красный Маяк отправлю?

– Да ты что! – аж закашлялась, подавившись супом Римма Марковна. – С ума сошла?!

– Ну там же всё как вы хотите – тихая деревня, мать корову держит, свежее молочко, овощи с грядки…

– Ага, и мухи от навоза, и работы с четырёх утра до ночи невпроворот. Знаю я как в селе жить! – замахала руками Римма Марковна. – Не забывай, что Светочка в школу в сентябре пойдёт, нужно предшкольную подготовку правильно спланировать. И сольфеджио ещё!

– И где мы такой идеальный дачный посёлок найдём, чтоб без мух от навоза? На Марсе? – неосмотрительно хмыкнула я, за что и поплатилась.

Звенящим от еле сдерживаемого негодования голосом мне была прочитана целая лекция. В общем, если в двух словах, то пока я приходила в себя в больнице, у нас в доме созрел целый «дачный заговор». Первыми «ласточками» стали Роговы (это те у которых, как я вспомнила, Надя-Глиста на скрипочке играет). В общем, они в прошлом году сняли в соседней с нашим городом деревне дачу и теперь рассказывали всем желающим, как они замечательно провели время – и овощи-фрукты там у селян, мол, недорого, и парное молочко изумительное, и озеро есть, чтоб купаться и удить рыбу, и лес рядом, чтоб за грибами ходить. И место тихое. И вообще – в Малинках красота распрекрасная. Первой на приманку клюнула Нора Георгиевна. Однако жить в деревне одной ей показалось скучно, поэтому убедить Римму Марковну и остальных соседей в исключительно животворящей пользе свежего деревенского воздуха особого труда не составило.

– А как же сольфеджио? – попыталась разыграть главный козырь я.

– Так теща у Роговых, Зинаида Ксенофонтовна, в музыкальной школе до пенсии работала. Она как раз сольфеджио и преподавала. Мы уже договорились, она свою Надю всё равно готовит, заодно и Светочка походит.

– Постойте, – начала припоминать я, – это не та ли Зинаида Ксенофонтовна, у которой узкое туннельное мышление, и которая неправильно трактует поэзию Мариенгофа?

– Это да, – неодобрительно вздохнула Римма Марковна, – но сольфеджио она ведет превосходно!

– А на работу я как из этих ваших Малинок попадать буду? – предприняла последнюю попытку воззвать к разуму я, прекрасно понимая, что и эту битву я окончательно проиграла.

– Так там рабочая электричка каждый день ходит, – беспечно отмахнулась Римма Марковна, – в пять тридцать утра и в девять вечера.

Я застонала.

После обеда на работу я не пошла (всё равно Ивана Аркадьевича нету), но и прохлаждаться не стала. У меня ещё была куча всяких важных дел.

Перво-наперво я сходила в Дом пионеров, познакомиться с тренером по футболу. Им оказался довольно таки пожилой дядька с пивным пузиком, по имени Иван Карпович, который никак не мог взять в толк, зачем девочке футбол.

– У нас в футбол играют только мальчики, – строго сказал он и посмотрел на меня как на дурочку.

– А в каких правилах прописано, что девочкам играть в футбол запрещено? – возразила я.

– Но девочки в футбол не играют, – опять привёл «убойный» аргумент Иван Карпович.

– Покажите правила, – включила «стерву» я. – Где написано, что у нас, в свободной советской стране, девочкам запрещено играть в футбол?

– У нас команда для мальчиков, – наконец, после раздумья, нервно заявил тренер.

– Прекрасно, тогда запишите Свету в команду для девочек, – пожала плечами я.

– Девочки в футбол не играют, – пошел по второму кругу Иван Карпович. – У нас команда для мальчиков.

– Тогда запишите в команду, где играют мальчики, раз для девочек отдельной команды нету! – упёрлась я.

В общем, мы переругивались минут десять, но я его, наконец, укачала.

Со словами: «Ладно, давайте один разочек попробуем, но за результат я не отвечаю», Иван Карпович сдался. Временно сдался.

Вот и хорошо. Как раз времени вполне хватит, чтобы Светка сама убедилась, её эта игра или нет.

Затем я сходила в наш ДОСААФ, но как оказалось, обучиться и сдать на водительские права можно прямо у нас на предприятии, в депо «Монорельс». Это была замечательная новость. Плохой новостью было то, что учёба шла уже пару месяцев, скоро экзамен, так что мне придётся ждать нового набора, который у нас аж с октября. Так мне сообщили словоохотливые сотрудники в ДОСААФ.

Я хмыкнула – в том, моём мире, я машину водила прекрасно. Вождение сдам, а правила – подучу. Не вопрос. Оставалось ещё решить, как быть со строением автомобиля, но тут уж придётся зубрить или выкручиваться. И второй очень важный вопрос – как мне попасть на учёбу по вождению под конец этой учёбы? Насколько я помнила из моей молодости, в СССР к этому относились серьёзно. Видимо этот вопрос придётся решать силовыми методами (в смысле через Ивана Аркадьевича).

Автомобиль мне достался от Валеева. Если Римма Марковна решила, что мы должны жить всё лето в деревне, значит, проще не спорить и жить в деревне, но вот каждый день ездить на работу электричкой в пять тридцать утра – я задолбаюсь.

Последним моим делом (и самым важным) стал поход в городскую библиотеку. Я сходила в отдел ГОСТов и заказала большую подборку. Получив через время искомое, остаток дня я провела в читальном зале, впрочем, успела заказать и сделать копии нужных ГОСТов до закрытия.

Всё, ребятишки, к следующим нашим позиционным «танцулькам» я вполне готова!

Вечером, за ужином, я сообщила семейству две важные новости:

– Так, Света, я договорилась – завтра в четыре ноль-ноль ты идёшь на футбол в Дом пионеров, – сказала я, – если, конечно, ты не передумала.

Ответом был счастливый визг Светки.

– Какой ещё футбол! – всплеснула руками Римма Марковна, – Лида! Ты что такое говоришь?! Она же девочка! Что ты выдумываешь, Лида?!

– Это Света так захотела, – пожала плечами я, разрезая отбивную.

– Нет! Я не могу этого допустить! – возмутилась Римма Марковна и разразилась длинной-длинной педагогической тирадой.

– Тётя Лида, ну скажи ей, – хныкнула Светка и надулась.

– Нет, Света, вот не надо на меня так примитивно давить, – покачала головой я, – меня ты убедила, я тебе помогла, с тренером в Доме пионеров договорилась. А с Риммой Марковной уже решай сама. Сможешь и её убедить – пойдёшь, не сможешь – будешь как Глиста эта ваша – только на скрипочке пиликать.

– Лида! – донёсся возмущенный голос Риммы Марковны. – Чему ты ребёнка учишь?!

Я пожала плечами и сообщила всем ещё одну новость:

– Кстати, Римма Марковна, если вы по поводу дачи не передумали, то начинайте подыскивать дом на лето. Только просьба небольшая, идеально, если бы там, на участке, была баня. Ну это так, мои мечты. И собираться придётся вам самой. От меня много помощи не ждите – сами понимаете, новая ответственная работа, я и так ничего не успеваю.

Ответом мне стала широкая радостная улыбка Риммы Марковны. Светка же внимание на переезд в деревню не обратила – она вся витала в мечтах о футболе и о том, как она «покажет» этому Куликову.

Ну что же, пусть попробует. Честно говоря, я, как и Римма Марковна, как и тренер Иван Карпович, не приветствую такие эксперименты. Не зря за столько времени сложилось устойчивое отношение и гендерный подход к спорту. Это основано на отличиях в нашей физиологии. Да, есть женщины, которые дают сто очков мужчинам в отдельных видах спорта, но это скорее исключения. Кроме того, они потом расплачиваются своим здоровьем. Но сейчас я должна поддержать Светку. Пусть она научится сама делать выводы – подходит ей это или нет, научится принимать поражения и выходить из них с высоко поднятой головой. Я категорически против выращивания детей в жизненной «оранжерее», потом из них получаются одуванчики, которые при первых жизненных оплеухах впадают в депрессию и ломаются. Это неправильно.

Поэтому Светка на футбол пойдёт!

Не успела я утром прийти в теперь уже мой полуподвальчик, а под дверью меня ждала Людмила, мой новый личный секретарь. Это была деревенская девятнадцатилетняя девушка, чуть неуклюжая, с широким простоватым лицом, и здоровым румянцем на всю щеку. Возложенной на неё миссией она была горда до невозможности, меня же боялась и сильно робела.

– Здравствуйте, Лидия Степановна! – завидев меня, звонким голосом воскликнула она и смущённо покраснела.

– Здравствуй, Людмила, – чуть удивилась такому напору я, но похвалила. – Рабочий день ещё не начался, а ты уже тут.

– Мне Зоя Анатольевна сказала, чтобы я прямо с утра к вам зашла, – сообщила она.

– Ну так заходи, – я отперла кабинет.

Мы вошли.

– Ты график докладов составила? Тебе же передали? – спросила я, раскладывая блокнот и копии ГОСТов.

– Ну… я… сперва составила, сначала там Тамара Викторовна и Марлен Иванович с девяти до девяти тридцати, а потом с десяти до пол-одиннадцатого – Ксения Владимировна и Фёдор Кузьмич, – начала старательно отчитываться Людмила, косясь в блокнотик одним глазом. – Но потом пришла Капитолина Сидоровна и велела показать ей график. Я показала, а она кричать сразу начала и сказала, что первая будет она, а потом будет Фёдор Кузьмич, а потом…