Мечтатели

– Да, Эдуард…

– Привет! Удобно?

– Не совсем, а что?

– Да я тут пригласить тебя хотел на одно интересное мероприятие…

– Ой, знаешь, я так вымоталась сегодня. Извини, не смогу….

– Подожди, подожди…не бросай трубку. С тебя ничего не потребуется, никаких усилий. Здесь полным-полно вкусной еды, хорошее вино, симпатичная компания…

– А что за повод?

– Да как тебе сказать…день рождения у меня сегодня. Тридцатник!

– Поздравляю…

– Спасибо! Приедешь? Если да – мой водитель тебя заберет.

Юлька замешкалась.

– Не знаю даже…Я с работы пришла недавно, очень устала…

– Ну, вот и отдохнешь как раз.

– Я совершенно не готова к светской вылазке.

– Да не парься! Тут всё по-простому. Ну, давай, через час за тобой приедет моя машина. Жду…

И бросил трубку.

Юлька встала под тёплый душ и задумалась. «Почему бы нет? Это всего лишь один вечер».

Кирилл не сразу понял, что семейная лодка дала трещину. Вернулись они с Данилкой из деревни на «позитиве» – довольные, загорелые. Притащили с собой кучу впечатлений и всяких забавных историй, которые возникали с ними в сельской глубинке. Пока Юлька колдовала на кухне, они вертелись вокруг неё, и наперебой рассказывали различные «приколы». Ужин прошел весело – то и дело все трое лопались от смеха. Потом смотрели на ноутбуке фотографии из деревенского «турне». Данилка носился как угорелый по квартире, и стрелял из самодельного лука. Кирилл демонстрировал Юльке травы, которые бабуля передала на зиму: зверобой, мята, чабрец и т.д. Спать легли поздно, всё не могли наговориться.

Лишь через неделю Кирилл начал замечать странности за Юлькой. Она поставила пароль на своём смартфоне – «на случай потери или кражи». При этом, сам пароль мужу не сообщила. Накупила кучу платьев, довольно эффектных. Стала пропадать в SPA-салонах. Тратила кучу денег на дорогую косметику. Но главное – начала попрекать мужа «низкими доходами».

– Я хочу жить красиво! – заявила однажды Юлька.

Кирилл терялся в догадках: что с ней произошло за месяц, пока они не виделись? Он считал, что это «временное помешательство», и списывал на дурное влияние «зажравшихся» подруг. Особенно его раздражала одна из них – Изабелла, жена директора нефтяной компании, которая кичилась своим богатством и постоянно вытягивала Юльку на какие-то светские тусовки. Чтобы немного привести жену в чувство, Кирилл решил…подарить ей шубу. Он как раз закончил одну «левую» работенку, клиент щедро оплатил его услуги. Ещё сто тысяч Кирилл одолжил у школьного друга, Борьки Власова – владельца автосервиса. Однако Юлька, на удивление, отказалась идти в меховой бутик, и вообще устроила ему разнос, что он сорит деньгами, вместо того, чтобы копить на «трёшку» в новостройке. Обстановка в семье накалялась с каждым днем. Кирилл сам стал психовать по поводу и без. Если убрать частности, он бесился, что его «милая, домашняя Юлька» на глазах превращалась в оголтелую стерву. «Что с ней творится? – спрашивал он себя. – Или все они такие становятся со временем?». Кирилла просветил Борька, сообщив однажды вечером по WhatsApp:

– Твоя жена сидит с каким-то фраером в «Бакинском дворике». Можешь съездить, убедиться…

Кирилл не поехал. Он решил дожидаться Юльку дома. Отправил Данилку к теще. Вырубил свет в комнатах, открыл бутылку коньяка и прямо так, без закуски, стал планомерно надираться. Ближе к одиннадцати услышал, как хлопнула входная дверь. Юлька заявилась тоже слегка «навеселе»:

– Спите уже? Я немного задержалась у….

– Где моталась? – оборвал её Кирилл.

– В смысле?

– Я спрашиваю: где моталась?

– Ты пьян?

– Отвечай на вопрос!

– Отвали!

– Кто он? С кем ты сегодня была в «Бакинском дворике»?

Юлька притихла, задумалась.

– Нам надо поговорить, завтра утром, на трезвую голову – наконец произнесла она.

– Давай сейчас, чего тянуть?

– Ты не поймешь…

– Почему же? Говори…

– Хорошо, скажу, если настаиваешь. Я люблю другого. Ты его знаешь. Это Эдуард – отец Данилки.

Кирилл взбеленился.

– Какой он на хрен отец? Я – отец!

– Я имела ввиду, биологический. Прости…

– И давно у тебя с ним?

– Недавно…Я пыталась победить это чувство, но…

– Мы разводимся! – отрезал Кирилл и ушел в одних тапках на улицу.

…Прошло две недели. Кирилл переехал к матери, которая жила в другой части города, в однокомнатной квартирке. Здесь он обосновался временно, планируя снимать жилье где-нибудь в центре. Юльке он не звонил, на её вызовы не отвечал. Заявление о расторжении брака мирно дожидалось своей очереди в городском ЗАГСе.

– Помирились бы – выговаривала ему мать. – Сколько лет уже вместе, пора бы и привыкнуть. Ну, поссорились – эка невидаль! У нас с отцом, пока живой был, тоже всякое случалось. И скандалили, и выпивал он…я терпела. Так и жили до старости. О себе не думайте – о ребенке подумайте. Ему-то как разрываться между вами?

– Ма, не надо…– ушел от разговора Кирилл. Ему и так было муторно. Тоска такая – хоть волком вой. Он подождал, пока мать ляжет спать, ушел на кухню, и в полной темноте смотрел в ночное окно. Всё думал: «Как они там, без меня?».

И тут раздался стук в дверь…

– Здорово, племяш! Узнаешь? – на пороге стоял пожилой, низкорослый, сутулый мужик, в котором Кирилл узнал дядю Гришу, брата матери.

– Здравствуйте! – удивился Кирилл. – Неожиданно…

– Да знаю! Я сразу с поезда сюда двинул. Мать-то спит уже, поди?

– Да, прилегла…разбудить?

– Не надо! Мы тут сами разберемся.

Дядя Гриша поставил рюкзак на пол, снял ботинки, огляделся.

– Ну, пройдемте тогда на кухню…– пригласил Кирилл. – Чай будете? Или кофе может?

– Тебе завтра на работу? – спросил дядя Гриша и воровато прищурился.

– Нет, завтра же суббота…выходной.

– Вот и славно! Давай-ка, племяш, сообразим по-маленькой? Посидим, потолкуем. Да дверь-то кухонную прикрой. А то мать разбудим…

Дядя Гриша жил в Горно-Алтайске, в Западной Сибири. Он вырос в многодетной семье. Закончил «восьмилетку», и рванул на мебельную фабрику. Уж больно ему хотелось иметь свою «копейку» в кармане и поскорее вырваться из родительского дома, где народу было, как на базарной площади в красный день. Он мечтал зажить самостоятельно.

Поначалу все складывалось недурно. Завод выделил ему койку в «общаге». Григорий стал зарабатывать, прикупил себе одёжку, модные джинсы, а то все ходил в одних штанах. В «общаге» познакомился с красавицей Людкой, она работала бухгалтером на фабрике. Дело шло к свадьбе. Потихоньку откладывали деньги на торжество.

Но тут подвернулась возможность заработать «по-крупному». Один дружок предложил ему грабануть квартиру директора рынка. Он сначала воспринял это как шутку, и послал дружка подальше. Вдруг Людка заявила, что хочет пышную свадьбу – на «Волгах», в хорошем ресторане, с кучей народа. Григорий же был за то, чтобы «посидеть по-семейному», в узком кругу, тихо-мирно.

– Я выхожу замуж один раз и на всю жизнь! – с вызовом бросила она. – Я хочу, чтобы свадьба гремела на весь район. Ты сам подумай…Такую красавицу в жены берешь, не стыдно «копейничать»? Ведь есть и другие претенденты…Ждут – не дождутся.

Тут-то Гришка и вспомнил дружка. Вместе разработали план, у приятеля был кое-какой опыт в этом деле, тот ещё в юности «бомбил» сельмаги. На дело вышли, как водится, ночью. Проникли в квартиру директора, взяли ювелирку и смылись. Вскоре толкнули золотые серьги с бриллиантами и несколько колечек «сбытчику» из соседнего района. На том и погорели – через неделю «сбытчика» повязали опера, тот раскололся…Гришку вытащили поутру, прямо из постели невесты.

Дали шесть лет. Наказание отбывал в Красноярском крае. Напахался за целую роту. Вышел – страны не узнал. Вовсю гремели ельцинские «реформы». Стали закрываться фабрики, заводы. Грянула безработица. Чтобы прокормиться, Гришка не чурался никакой работы: копал могилы, шабашил на стройках, разгружал вагоны…Звали в «братки» – не пошёл, за что однажды отхватил «по-полной». Со временем приноровился к плотницкому делу. Вместе с приятелем обшивали балконы населению, строили дома из бруса, беседки. Подкопил Гришка деньжат и взял простенькую дачку с шестью сотками да насаждениями. Сразу перебрался туда из «общаги», стал своими руками возводить кирпичный дом со всеми удобствами. Семьей он так и не обзавелся, коротал бобылем. Сходился пару раз с разведенками, но не срослось.

Дядя Гриша достал из рюкзака соленья, колбасу и бутылку «перцовки»:

– Поставь-ка в холодильник «пузырёк». Пусть охладится малость. Вот свои соленья привёз, попробуй, с моего огородика. Особенно огурцы удались нынче, прямо тают во рту…

Кирилл стал накрывать на стол. Наконец, расположились, налили по рюмке.

– Ну, давай за встречу! – предложил дядя Гриша. – Сколько лет не виделись. Я тебя ещё мальцом помню. Вымахал ты, однако…

– За встречу! – поддержал Кирилл, и опрокинул в себя полную рюмку.

Закусили огурчиками, похрумкали.

– Наслышал я про твои беды, Кирюха…– вдруг сказал дядя Гриша. – Мать давеча звонила, плакала. Совета спрашивала. Вот я и решил – сюда рвануть, потолковать с тобой за жизнь. Налей-ка ещё по-полной, не жадись.

Хлопнули «по-рюмашке».

– Хороша, зараза! – отметил дядя Гриша, закусывая кружком колбасы. – Ну, а теперь рассказывай: что стряслось?

Кирилл давно хотел выговориться, раскрыть душу: но кому? У друзей своих проблем «до кучи», долго слушать не станут, посоветуют просто «забыть стерву и не париться». А то ещё посмеиваться станут – нет, не в глаза, конечно, а между собой, под «пивко». Матери тем более ничего не расскажешь. Нервы у неё слабые, переживать начнёт, изводить себя и сына. Так и ходил Кирилл со своей душевной болью, как с мешком соли. Поэтому слова дяди Гриши нашли у него живой отклик.

– Познакомились в институте…– начал Кирилл издалека.

Рассказывал долго, обстоятельно – всё что накопилось за эти месяцы, зрело, гнило, болело. Дядя Гриша иногда вскакивал и ходил по кухне, слушал. Смолил «Оптиму» в распахнутое окно. Слушал внимательно, не перебивал. Задавал вопросы, когда было непонятно. Сидели долго. Выпивали, закусывали. Даже смеялись – Кирилл принес ноутбук, и показывал семейные фотографии: Данилку, Юльку…

– Красивая у тебя баба! – одобрил дядя Гриша. – И пацан на тебя похож.

Затем Кирилл перешел к юлькиному «хахалю». Он успел навести про него кое-какие справки. Помогла подруга Юльки – Изабелла, которая просвещала Кирилла в одной из модных кафешек, куда он пригласил её на разговор.

– Кирилл, они – прекрасная пара! У них такая любовь…– закатила глаза Изабелла. – И потом, Эдуард – отец ребенка!

Кирилл её тогда чуть не придушил. Сидел, как оплеванный. После этого «диалога» пил три дня, ладно, мать его тогда пристыдила – так бы запил «по-черному». Душа просила…

– В общем, так – веско сказал дядя Гриша, когда Кирилл закончил свой рассказ. – Раскисать тебе сейчас не резон. За бабу надо бороться. Любишь её? Любишь…Значит, не мямли. Заявление из ЗАГСа забери. Вообще, приведи себя в порядок, соберись!

– Не все так просто…– замялся Кирилл.

– Ладно, айда «по-последней» и на «боковую»! Светает уже…

«Как же ему помочь-то? – ломал голову дядя Гриша, покуривая ранним утром на лестничной площадке. – Баба, понятное дело, дуркует. Всё при ней – муж, сын, квартира, обстановка, живут-не бедствуют. Чего надо? Ну, встретился бывший фраер…. Да пошли ты к ебеням! Нет, куда там! Старая любовь, бляха-муха! Богатенький буратино еще попался. Наверное, сыпит деньгами направо-налево. Колечки там всякие покупает, браслетики…В рестораны водит. Баба и рада-радёшенька. До сладкой жизни дорвалась, дура. А семья побоку. Кирюха ходит, мается. Как бы дров не наломал сгоряча. Тут нужна холодная башка! Тут всё обмозговать надо…»

– Слушай, племяш, а давай к твоим слетаем! – предложил дядя Гриша в обед. – Ты сына сколько уже не видел?

– Давно…– вздохнул Кирилл.

– Нельзя так! Скучает же по тебе, пацан. Он-то в чём провинился?

– Да я «эту» не хочу видеть…

– Брось, она всё-таки тебе жена. Съездим на часок-другой.

– Правильно, Григорий – встряла в разговор мать. – Мириться вам надо. Съездили бы, в самом деле. Гордый какой…

– Ну, ты же не знаешь всего! – взъелся Кирилл на мать. – Всё у тебя просто. Поссорились-помирились. Здесь принципиальный вопрос!

– Ладно, шут с тобой! – махнул рукой дядя Гриша. – Сам съезжу, повидаюсь с твоими, мальцу хоть игрушку куплю. Как туда проехать?

Мать объяснила. Дядя Гриша стал собираться, придирчиво оглядел себя в зеркале.

– Кирюха, галстук у тебя есть?

– Какой именно?

– Да любой, только не желтый.

– Галстук под рубаху надо выбирать – посоветовала мать. – У тебя она синяя, значит, галстук нужен синий, в полоску или в крапинку.

– Скажи, ещё в горошек – съязвил Кирилл откуда-то из спальни. Вскоре он вынес целую армаду галстуков всех расцветок.

– У тебя, как в магазине – посмеялся дядя Гриша. – Ну-ка, дай этот примерю…

Через полчаса он уже ходил по гипермаркету, присматривал игрушку. Выбрал футбольный мяч. «С отцом будут гонять во дворе» – подумал дядя Гриша. На такси подъехал к дому, где жила семья Кирилла. Присел на лавочку, закурил не спеша.

Чуток волновался. Всё-таки, это не дрова колоть. «Тут людская разладица. Здесь нужно проявить, как её? Деловитость…Нет, не то…Деликатность!». Он закурил «вторую», мысленно прикидывая, как зайдёт в квартиру, что скажет.

Затем пешком поднялся на третий этаж, осторожно постучал в дверь. Никто не открывал. «Дома что ли никого? Может, не одна она. А с этим милуется…Вот и сходил в гости, японский городовой!». Дядя Гриша нажал на звонок несколько раз – сильно, с чувством. Вдруг за дверью заслышались торопливые шаги.

– Кто? – спросил женский голос.

– От Кирилла это…Дядька его. Григорий Семенович.

Дверь открылась. Юлька в домашнем халатике вопросительно уставилась на дядю Гришу:

– В дом пустите? – спросил он.

– Да, конечно, заходите…У меня тут уборка вовсю. Прошу прощения за бардак. Скоро закончу, подождите немного.

– Ничего, я привыкший. Сам виноват – пришёл без спроса. Я на пять минут заскочил, не бойтесь.

Дядя Гриша демонстративно вытер ноги об коврик, но обувь снимать не стал. Всё-таки, в комнаты не приглашали. Вдруг откуда-то из-за стенки выглянул мальчик, и внимательно стал рассматривать гостя.

– Здорово! Как звать? – улыбнулся дядя Гриша. – Давай знакомиться!

– Данил, поздоровайся с дядей! – сказала мать.

Мальчик вышел из-за стены и подошёл к дяде Грише.

– Здравствуйте …

– Дай пять! Будем знакомы – дядя Гриша. Тебя, стало быть, Данилом звать? На, держи, подарок! Будете с отцом играть…

Юлька включила пылесос.

– Вы бы прошли пока в зал – закричала она из спальни. – Данил, покажи дяде свои игрушки. Телевизор включи.

Через десять минут Юлька поскорее закончила уборку, и пригласила дядю Гришу на кухню.

– Пойдёмте, чай попьём с печеньями!

– Можно…

– Данил сиди здесь, играй. Потом в «Макдональдс» сходим, поедим чизбургеров.

Прошли на кухню. Юлька разлила чай.

– Берите сахар, не стесняйтесь!

– Спасибо…

– У вас, как я понимаю, ко мне разговор какой-то есть?

– Что ж, верно…– дядя Гриша сделал пару глотков. – Хорош чаёк!

– Лимон дать?

– Нет, спасибо, Юлия…как вас, по-батюшке?

– Сергеевна. Можно просто Юля.

– Пришёл я поговорить с вами, Юлия Сергеевна. Кириллу – я не чужой. Отца-то у него нет, помер лет десять назад. Ну вот, я навроде отца что ли, сейчас. В том смысле, что отвечаю за Кирилла, перед матерью его, Надеждой Ивановной. Брат я ей старший. За всех них отвечаю, пред отцом его покойным, Фёдором…– дядя Гриша понял, что говорит бессвязно, бесстолково. Он заметно волновался, нужные слова всё никак не приходили на язык.

– Может, рюмочку? – вдруг предложила Юлька.– Тут подруга коньяк принесла хороший…Ещё осталось.

– Да неудобно как-то… – замялся дядя Гриша.

Юлька вскочила и достала из холодильника бутылку «Арарата», порезала сыр, лимончик.

– Ну, за знакомство! – поднял тост дядя Гриша. «А, неплохая она баба!» – отметил про себя.

– Пейте ещё. Не стесняйтесь.

– Это успеется…Ну, разве ещё рюмочку. Для тонуса, так сказать.

– Вы говорите, говорите…Я слушаю.

– Что я хотел сказать, Юлия Сергеевна – дядя Гриша глянул ей прямо в глаза. – Любит он вас, Кирилл-то…Крепко любит. Вот мы говорим здесь, а он ходит, переживает. Места себе не находит. Мать его тоже извелась, не спит по ночам. Разве это дело? Семья у вас дружная, хорошая семья. Кирюха показывал фотографии. Где только не бывали. За границей, на море… Санатории всякие объездили. Мне вот не довелось побывать на курортах-то. Другие были курорты…да ладно, сейчас не обо мне речь. Так вот – к чему я? Помириться бы вам. Небось, самой тоже несладко? Сколько лет прожили вместе…

Юлька встала и отвернулась к окну. Всхлипнула. Дядя Гриша плеснул себе «полную», хлопнул без закуси. Помолчали.

– Почему он сам не пришёл? – спросила, наконец, Юлька.

– Обидела ты его, крепко – незаметно для себя, дядя Гриша перешёл на «ты». – Другой бы на его месте запил по-черному, или чего доброго, за нож схватился, пошел бы махать. А твой себя поедом ест. Переживаю я за парня. Всяко может случиться…Как бы в петлю не полез.

Юлька испуганно взглянула на дядю Гришу.

– А он что, пытался?

– К счастью, нет пока. Но кто знает, что у него на уме? Интеллигенция – сложный народ. Молчит себе, страдает потихоньку. А потом – раз! – и нет человека. Проглядели! Вон, Есенин…

– Мы с Кириллом отдалились друг от друга – перебила его Юлька. – Последний месяц жили, как чужие. Я чувствовала, что всё идёт к разрыву…

– Да чего вам не жилось-то? – воскликнул дядя Гриша. – Оба молодые, здоровые! Квартира, вон какая! Пацан у вас растёт. Деньжата есть. Живи-радуйся!

– Дело не в деньгах….

– А в чём?

– Это трудно объяснить. Каждая женщина нуждается в любви. Кирилл, безусловно, любил меня. Носил на руках все эти годы. Однако я не испытывала к нему такого же чувства. То есть я его ценила, уважала, заботилась…Но вот чтоб любить. Недавно я встретила одного человека…студенческую любовь, отца Данила. И поняла, что сердце не обманешь.

– Ясно, понятно…– дядя Гриша потянулся за бутылкой. – Ты мне только скажи: мужу твоему, что сейчас делать? Как дальше жить?

– Я не вправе ему давать советы…

– Нет, вправе! – дядя Гриша шарахнул кулаком по столу, и зло закинул в глотку коньяк. – Ты – его жена, была, есть, и будешь!

– Послушайте, какое вы имеете право указывать мне…

– А такое, милая, что я ему-за отца сейчас! И уж ты меня послушай, девонька, потерпи чуток…Пожил я на белом свете немало, людей повидал всяких-разных. Свои университеты за уральским хребтом кончал, на лесоповале. То мороз под пятьдесят, то жарища, как в парной. Ещё гнус лютует, не даёт скучать. И вот что я тебе скажу: таких, как твой Кирилл по пальцам пересчитать. Он за тебя – в огонь, и в воду. Хорошего люда – его мало, его беречь надо. Думаешь, нашла другого, получше? Как звать-то того?

– Неважно…

– Проехали. Вот тебе кажется, он – твоя судьба. Старая любовь не ржавеет, и всё такое. А кто он, по сути, этот «деятель»? Папенькин сынок, избалованный сопляк. Привык, на всём готовеньком. Хозяин жизни…Девочки вокруг него вертятся, глазки строят. Денег куры не клюют. Такой предаст – глазом не моргнёт. Ещё посмеётся над тобой. Любовь …Один раз эта любовь тебя чуть в могилу не свела. А Кирюха тебя спас! Помни об этом, девка…

– Вы закончили?

– Всё, пошёл я. Провожать не надо. Спасибо за угощение!

Дядя Гриша заглянул в зал.

– Пока, Данилка!

– До свиданья!

Юлька открыла дверь:

– До свиданья…Спасибо за компанию, Григорий…ммм…

– Семенович… Ну, прощевай!…Приезжайте ко мне в гости, в Горно-Алтайск. Всем семейством. Тут ехать-то…

По дороге дядя Гриша заскочил в «разливашку», накатил холодненького пивка с рыбкой. Походил по городу. Приехал домой уже поздним вечером, на такси. Кирилл с матерью встретили его во дворе. Видно, давно ждали, дома им не сиделось.

– Ну как там? – спросили они хором.

– Поговорили! – дядю Гришу слегка штормило. – Ты это, Кирюха, завтра съезди к своим! Не тяни!

– Да ты сядь, расскажи по-человечески! – осадила его мать. – Мы тут извелись, пока тебя ждали.

Дядя Гриша закурил на лавочке, принялся рассказывать. Вдруг у Кирилла зазвонил мобильный.

– Привет! – сказал знакомый голос. – Не спишь ещё? Я соскучилась…

ДАЧНИКИ

Весна пришла ранняя, дружная. Прогулялась по полям, по лесам будто пьяная баба, с веселого застолья. Везде-то она шумела, смеялась и приплясывала. Ждал её Макарыч с большим нетерпением. Оно понятно – всю зиму «гостевал» на даче, намёрзся. Хоть и печка в доме, и пластиковые окна повсюду, но и морозец-то был ого-го.

Скоро сошёл снежок, заиграло весеннее солнышко и глядь – народ из города повалил. Первым Аникин со своей бабой приехал, в середине марта. Потом Никитины подтянулись в апреле. Зимой-то на ихней улице тихо и тоскливо. Макарыч навроде сторожа ходит, осматривает домишки, одиноко…А тут – пожалуйста, зашумела улочка! Один только Ладыгин чего стоит, мат-перемат на всю округу – это он так крышу ремонтирует.

– Наконец, послухать есть кого! – идёт к нему с сигареткой наперевес Макарыч. – Ну, чего нового у вас в городе, рассказывай?

Себя Макарыч городским не считает. Как никак – уже третий год проживает на даче. Вообще-то, у него есть вполне приличная городская квартира. Однако…остался он на старость лет, можно сказать, без жилья. Как получилось? После того, как жену схоронил, его сын Богдан вернулся из Москвы. Там он пытался «зацепиться» за какую-нибудь бабёнку со связями, чтобы потом выгодно жениться и сделать успешную карьеру. Но чего-то там не срослось, и потрёпанный столицей Богдан подался в родной городишко. Здесь его ждал осунувшийся от горя отец и…трехкомнатная.

– Не боись, батя, вместе не пропадём! – обнадежил сын. – Прорвёмся!

Богдан окунулся в рекламный бизнес. Денег в дом не приносил, зато тянул с отца будь здоров, благо Макарыч, акромя пенсии, еще трудился на мебельной фабрике.

– Я верну, ты записывай! – строго предупреждал Богдан. – Мне на оборудование надо.

Впрочем, так ни разу и не сдержал своё слово. Всё только рублики занимал у родителя. Через год новоиспеченный бизнесмен привёл в дом невесту.

– Это моя Моника – представил отцу честь по чести.

– Интересное имя, ни разу не слышал – сказал Макарыч, не зная, что еще говорить в такой ситуации. Эх, была бы жива Антонина, та бы не растерялась, уж нашла бы, что сказать…Макарыч украдкой смахнул слезу.

Так и зажили. «Молодые» после свадьбы принялись обустраивать любовное гнездышко. Замахнулись на евроремонт. Моника пригласила свою подругу-дизайнера. Ходили с важным видом по комнатам, кроили всё на свой манер. Делали какие-то пометки. Макарыч сидел на диване, глазел в телевизор. Его мнением никто не интересовался, он и помалкивал.

– А вот кладовку лучше снести и сделать здесь небольшую комнатку – предложила дизайнер. – Сюда можно поселить вашего папу.

Макарыч оторвался от телека.

– Что ж, я в кладовке, буду жить? Хорошо, хоть не в антресоли, спасибо…

– Батя, не обостряй! – накинулся коршуном Богдан. – Для тебя же стараемся. Сколько можно в «совке» маяться? Не надоело?

– Делайте чё хотите! Вы – молодые, всё знаете. Никто вам не указ – Макарыч бросил пульт на диван и засобирался куда-то.

– Ну зачем вы так? – надула губки Моника. – Неужели не хочется, как в Лондоне?

– Да ну его! – окрысился Богдан. – Только настроение портит.

Макарыч направился в соседний дом, где жил его давний приятель Лёнчик. Вместе работали на мебельной фабрике, с одного цеха. Обоим уж было далеко за «полтинник».

– Здорово! Что без настроения? – сразу заметил друг.

– Дааа…– махнул рукой Макарыч. – Со своими поскандалил.

– Чего так?

– Евроремонт собираются делать. Сейчас ходят, смотрят, где, что ломать. Бабу какую-то привели, та всё фотографирует, советы раздаёт. Меня, естественно, никто не спрашивает. Сижу, как чурбан. Нет, чтобы спросили сперва: «Батя, а ты как думаешь? Это туда или сюда?».

– Дела… – промолвил Лёнчик. – Давай «по-маленькой» что ли? Посидим, обмозгуем.

С того вечера, Макарыч стал чувствовать себя лишним в своём доме. Нет, конечно, у него и до того было ощущение, что «молодым» он в тягость. Уж больно натянуто улыбалась Моника, и вообще была чересчур вежливая, фальшивая. Богдан иной раз смотрел волком, словно мечтал избавиться поскорее от отца. Впрочем, в скандалы это не выливалось. А тут с грандиозным ремонтом всё вылезло наружу. «Молодые» почти не разговаривали с ним. Шушукались у себя в комнате, или на кухне. А стоило Макарычу зайти в прихожку, тут же замолкали, словно при виде вражеского агента.