скачать книгу бесплатно
– А…
– Вот и пойдешь, и повлияешь…
Дважды Си всплескивает руками:
– Но… как же?
Отец щелкает клювом, здоровенный клюв у отца:
– А то сама не знаешь, как…
– Да я и не знаю ничего…
– Не беда… Майлата в помощь дадим…
Боязно дважды Си.
А куда деваться…
«Падай, ты убита».
– Не надо… пожалуйста… не надо…
Падай.
Ты.
Убита.
Дважды Си встает, делает шаг. Второй.
Не дождетесь.
– Моя госпожа…
Дважды Си смотрит на фрейлину:
– Все хорошо, Ирма. Всё… хорошо.
Там говорят:
«Падай, ты убита».
И там говорят:
«Франц».
Дважды Си сжимает кулаки:
– Только… только посмейте тронуть…
– Тогда падай… падай…
Дважды Си падает.
Есть Си.
Есть дважды Си.
Есть трижды Си.
Это три дочери.
У лидерца…
…нет, не у короля лидерцев, этот лидерц поскромнее будет.
Вон они мерцают в темноте ночи, искрами пышут по болоту:
Си.
Трижды Си.
А дважды Си нет.
Сейчас придет.
Сегодня должна прийти.
Уже в газетах пишут:
Зверское убийство императрицы…
– Придет сегодня? Придет?
Старый лидерц бледнеет:
– Я… я не посылал за ней никого…
Взмахивает крыльями, осененный страшной догадкой:
– Это Айскугель! Это они сделали! Они!
Мудрость торжествующе смеется в белокаменных палатах.
Так её зовут – Мудрость.
Вспыхивает яркая звезда в тумане.
Тает.
У старого лидерца дочери.
Си.
Трижды Си.
А дважды Си нет.
Нет…
Восстановлению не подлежит
Смотрю на идущего передо мной. Как его зовут. Ну да. Майкл. Михаил. Михаэль. Мишель. Светлые волосы. Шрам на затылке, интересно, откуда. Окликаю. Мишель оборачивается, смотрит непонимающе.
Спрашиваю:
– А ты в каком году родился?
Он начинает что-то высчитывать, кивает:
– В восемьдесят восьмом.
Снова толкаю его в спину:
– А умер когда?
Он фыркает:
– Пош-шел ты.
Смотрит на меня так, что понимаю: я спросил что-то неприличное. Очень неприличное.
– Нет, правда, когда?
– В двадцать седьмом.
Хочу спросить – как.
Не спрашиваю.
Оглядываю идущих. Думаю, кто из них кто. Кто из них такой, а кто другой. Смотрю на идущего рядом со мной, крепко сжимаю его ладонь. Рука холоднее самого льда. Он пожимает мне руку в ответ, хлопает по плечу – мол, всё хорошо.
Кто-то сзади стучит мне по спине. Оборачиваюсь, смотрю на молоденького солдатика.
– Проверяешь?
Он улыбается.
Киваю:
– А по мне ничего не поймешь. На мне доспехи.
Он фыркает:
– Хитро устроился. А если попросим снять, тогда чего?
– Да оставь ты его…
Понимаю.
Мы все хотим знать, кто есть кто.
И все боимся знать.
Бетти, – говорит он себе.
Надо думать про Бетти.
Не про дождь, не про холод, не про слякоть, не про это вот всё. Про Бетти. Бетти, Бетти, Бетти. Тонкие пальчики перебирают пальцы его руки, пухлые губки бормочут какую-то считалку, как же там… Эники-Беники ели вареники… нет, не так… Сорока-ворона кашу варила… тоже не так… он уже не помнит… не помнит…
Бетти…
Еще один дом срывается с места, надвигается огромной массой, угрожающе скрежещет колоннами, ощеривается башнями.
Он сворачивает в проулок, стены которого тут же приходят в движение, опрометью бежит по лестнице, которая извивается под ногами.
Бетти.
Выжить. Ради Бетти. Вернуться. Ради Бетти.
Сорока-ворона кашу варила…
Дома обступают – величественные дворцы, исполинские замки, анфилады, колонны, бельведеры, бельэтажи; угрожающе поводит башнями горделивая ратуша, рядом извиваются причудливые ступени какого-то дворца…
(Бетти).
Он бежит в последний оставшийся проулок между домами, маленький проулок, который сужается всё больше…
(Бетти)
…он спотыкается, заставляет себя не падать…
(Бетти, Бетти, Бетти)
…а дальше города нет, а дальше трасса, уходящая из ниоткуда в никуда, а дальше…
Кто-то хватает его, тут же получает кулаком в грудь, кто-то орет – ты чё, блин, своих не признал, тут же добавляет слова, от которых даже у бывалого солдата уши сворачиваются в трубочку…
