Кандидат

Грюше. Очень хорошо, спасибо… Но…

Мюрель. Что с вами?

Грюше. Меня беспокоит Руслен…

Мюрель. Какое он имеет значение?

Грюше. Эх, вы не знаете, на что он способен. К тому же этот молокосос Дюпра не очень-то податлив.

Мюрель. Несомненно, что какая-нибудь причина заставляет его с таким упорством щадить Руслена.

Грюше. Э, да он влюблен в Луизу.

Мюрель. Кто вам сказал?

Грюше. Сам Руслен.

Мюрель (в сторону). Еще один соперник! Ерунда! Я разделался и с более солидными! Послушайте: я пойду, уговорю его, а вы тем временем дайте отпечатать ваше кредо; повидайтесь со всеми друзьями и будьте здесь через два часа.

Грюше. Ладно. Договорились. (Уходит.)

Мюрель. А теперь, господин Руслен, вы сами предложите мне руку вашей дочери. (Выходит.)

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сцена представляет собою обсаженную деревьями аллею для прогулки. Налево, в глубине, – «Французское кафе»; направо – забор русленовского дома. При поднятии занавеса расклейщик афиш собирается наклеить на стенах дома Руслена три предвыборных объявления.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Эртело, Марше, сельский стражник, народ.

Сельский стражник (обращаясь к толпе). Проходите! Проходите! Дайте наклеить афиши.

Толпа. Правильно, клейте.

Эртело. А! Политические взгляды Бувиньи.

Марше. Черт возьми, а вдруг он будет избран!

Эртело. Избран будет Грюше. Почитайте-ка его афишу.

Марше. Как, мне читать…

Эртело. Ну, понятно.

Марше. Читайте сами, а мы послушаем. (В сторону.) Он ведь неграмотный. (Громко.) Ну!

Эртело. А вы?

Марше. Я…

Эртело (в сторону). Он и по слогам-то читать не умеет. (Громко.) Ну…

Сельский стражник. А еще голосуют. Давайте я прочитаю за вас. Сперва прочтем афишу графа де Бувиньи: «Друзья мои, уступая вашим упорным настояниям, я счел своим долгом выставить свою кандидатуру…»

Эртело. Знаем! Дальше! Перейдем к Грюше.

Сельский стражник. «Граждане, повинуясь воле нескольких друзей, я выставил…»

Марше. Ерунда какая! Хватит.

Сельский стражник. Тогда я перейду к Руслену: «Дорогие соотечественники, если бы некоторые из вас не просили меня с такой настойчивостью, я не осмелился бы…»

Эртело. Ну его, надоел! Порвать его афишу и кончено.

Марше. Конечно, ведь это сплошное вранье.

Сельский стражник (становится между ними). Вы не имеете права.

Марше. Смотрите-ка, тоже поддерживает порядок…

Эртело. Ну, а где же свобода?

Сельский стражник. Не трогайте афиши, а не то я вас обоих посажу в кутузку.

Эртело. Подумаешь, начальство! Только и знает, что озлоблять нас.

Марше. Ничего не поделаешь.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же, Мюрель и Грюше.

Мюрель (обращаясь к Эртело). Верен и на своем посту. Прекрасно. Берите их всех с собой и угостите вином.

Эртело. О, что до этого, то с удовольствием.

Мюрель (избирателям). Входите сюда! Без церемоний! Я распорядился, Грюше угощает.

Грюше. До известного предела, однако.

Мюрель (обращаясь к Грюше). Будет вам!

Избиратели. Да здравствует Грюше! Вот этот хорош. Сразу видно, что солиден! Патриот! (Входят в кафе.)

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Мюрель, мисс Арабелла.

Мюрель (направляясь к дому Руслена). Необходимо все-таки попытаться увидеть Луизу.

Мисс Арабелла (выходя из калитки). Мне надо с вами поговорить, сударь.

Мюрель. Тем лучше, тем лучше, мисс Арабелла. Скажите мне, а что Луиза дома или…

Мисс Арабелла. Вы ведь с кем-то говорили?

Мюрель. Да.

Мисс Арабелла. Кажется, с господином Жюльеном?

Мюрель. Нет, с Грюше.

Мисс Арабелла. Грюше! Ах, он очень плохой человек. Его кандидатура… Как это гадко!

Мюрель. Почему же, мисс Арабелла?

Мисс Арабелла. Господин Руслен одолжил ему когда-то деньги, а он их не вернул. Я видела расписку.

Мюрель (в сторону). Вот почему Грюше боится Руслена.

Мисс Арабелла. Но господин Руслен из деликатности, как джентльмен, не станет его преследовать. Он очень добрый. Только иногда у него бывают причуды, хотя бы то, что он неизвестно почему сердит на господина Жюльена…

Мюрель. А Луиза, мисс Арабелла?

Мисс Арабелла. О, когда она узнала, что брак с вами невозможен, она горько плакала.

Мюрель (радостно). Правда?

Мисс Арабелла. Да, бедняжка! Госпожа Руслен очень с ней сурова.

Мюрель. А отец?

Мисс Арабелла. Он очень сердился.

Мюрель. Что же он, жалеет?..

Мисс Арабелла. О нет, он вас боится.

Мюрель. Надеюсь!

Мисс Арабелла. Из-за рабочих и «Беспристрастного наблюдателя»; он говорит, что вы владелец этой газеты.

Мюрель (смеется). Ха! Ха!

Мисс Арабелла. Не правда ли, это не так, ведь владелец г-н Жюльен?

Мюрель. Продолжайте, мисс Арабелла.

Мисс Арабелла. О, мне очень грустно, очень! Я хотела бы, чтобы вы помирились.

Мюрель. Мне кажется, это теперь трудно.

Мисс Арабелла. О, нет. Господин Руслен очень хочет помириться, я уверена. Постарайтесь, прошу вас.

Мюрель (в сторону). Смешная она.

Мисс Арабелла. Это в ваших интересах из-за Луизы. Надо, чтобы все были довольны: она, вы, я, г-н Жюльен.

Мюрель (в сторону). Опять Жюльен! Какой же я дурак, все дело в учительнице – муза и поэт! Превосходно! (Громко.) Я сделаю все, что от меня зависит. До свидания, мадмуазель.

Мисс Арабелла. Good afternoon, sir![1] (Замечает старуху, которая знаком подзывает ее.) Ах, Фелиситэ! (Уходит с ней.)

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Мюрель, Руслен.

Руслен (входя). Невероятно, честное слово.

Мюрель (в сторону). Руслен!

Руслен. Грюше, какой-то Грюше становится мне поперек дороги. Ничтожество! Я облагодетельствовал его, кормил, и он хвастает, что вы его поддерживаете.

Мюрель. Но…

Руслен. И какого черта ему пришла в голову мысль выставить свою кандидатуру?

Мюрель. Ничего не знаю. Он влетел ко мне как сумасшедший, стал меня укорять за то, что я отрекаюсь от своих принципов.

Руслен. Это потому, что я умеренный. Я одинаково протестую как против бурь демагогии, которых жаждет повеса Грюше, так и против ига абсолютизма, гнусным столпом которого является Бувиньи, этот символ средневековья. Словом, верный традициям старого французского духа, я требую прежде всего, чтобы царил закон, чтобы страной управляло народное правительство, уважающее частную собственность. О, что касается этого…

Мюрель. Вот именно. Считают, что вы недостаточно выражаете республиканские взгляды.

Руслен. Повторяю, я больше республиканец, чем Грюше. Ибо я высказываюсь, – если хотите готов даже это опубликовать, – за упразднение таможенных и городских пошлин.

Мюрель. Браво!

Руслен. Я требую освобождения муниципальной власти, улучшения состава суда, свободы печати, отмены всяких привилегий и дворянских титулов…

Мюрель. Отлично!

Руслен. И строгого применения всеобщего избирательного права. Вы удивлены? Уж такой я человек. Я написал нашему новому префекту, стороннику реакции, три письма с предупреждением. Да, сударь. Я готов оскорбить его, сказать ему в глаза, что мне на него наплевать. Можете передать это рабочим.

Мюрель (в сторону). Неужели он говорит всерьез?

Руслен. Как видите, предпочитая мне Грюше… ибо, повторяю, он хвастает, что вы его поддерживаете, он трубит об этом на весь город.

Мюрель. Откуда вы можете знать, что я буду голосовать за него?

Руслен. Что?

Мюрель. В политике самое главное для меня – идея, а его идеи кажутся мне менее прогрессивными, чем ваши. Минутку. Не все еще кончено.

Руслен. Нет! Не все еще кончено. Никто не знает, как далеко я способен зайти, чтобы угодить избирателям. Поэтому-то меня и удивляет, как вы, такой умный человек, могли во мне ошибиться.

Мюрель. Вы льстите мне сверх меры.

Руслен. Я не сомневаюсь в вашей будущности.

Мюрель. В таком случае…

Руслен. Что?

Мюрель. Откровенность за откровенность, я должен кое в чем вам сознаться: я прислушался к Грюше под влиянием гнева, после вашего отказа.

Руслен. Тем лучше, это доказывает чувствительность вашего сердца.

Мюрель. Я обожаю вашу дочь, поэтому ненавидел вас.

Руслен. Дорогой друг! Ах, ваше отступничество так огорчило меня!

Мюрель. Серьезно, я умру от горя, если она не будет моей.

Руслен. Зачем же умирать!

Мюрель. Вы подаете мне надежду?

Руслен. Э-эх! По зрелом размышлении ваше личное положение кажется мне не таким уж плохим.

Мюрель (с удивлением). Не таким плохим?

Руслен. Да, ведь не считая тридцати тысяч фунтов жалованья…

Мюрель (робко). Двадцати тысяч.

Руслен. Тридцати тысяч. Надо добавить участие в прибылях компании; а затем ваша тетка…

Мюрель. Вдова Мюрель де Монтелимар.

Руслен. Поскольку вы являетесь наследником…

Мюрель. Имеется еще один племянник, военный.

Руслен. В таком случае, есть шансы… (Делает жест, как будто стреляет из ружья.) Бедуины… (Смеется.)

Мюрель (смеется). Да, да, вы правы. Женщины, даже старые, переменчивы; и тетка очень капризна. Короче говоря, дорогой господин Руслен, у меня имеются все данные предполагать, что тетушка иногда думает обо мне.

Руслен (в сторону). А что, если это правда? (Громко.) Словом, милый мой, постарайтесь нынче вечером, после обеда, быть здесь, возле моего дома, только не подавайте вида, что вы ищете меня. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Мюрель один.

Мюрель. Свидание на сегодняшний вечер! Да ведь это аванс, в некотором роде согласие; Арабелла сказала правду.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Мюрель, Грюше, потом Омбург, потом Фелиситэ.

Грюше. Вот и я! Времени не терял! Что нового, скажите?

Мюрель. Грюше, вы обдумали, в какое впутались дело?

Грюше. А?

Мюрель. Это не шутки, быть депутатом.

Грюше. Разумеется.

Мюрель. Всякие попрошайки будут сидеть на вашей шее.

Грюше. Ну, милый мой, я привык выпроваживать докучных людишек.

Мюрель. Все же они здорово будут отвлекать вас от работы.

Грюше. Ни в коей мере.

Мюрель. К тому же придется жить в Париже. Это расход.

Грюше. Что ж! Буду жить в Париже! Потрачусь, вот и все!

Мюрель. По правде оказать, я не вижу в этом большой выгоды.

Грюше. Воля ваша… А я вижу.

Мюрель. Впрочем, вы можете потерпеть неудачу.

Грюше. Как, вы что-нибудь знаете?

Мюрель. Ничего особенного. Однако, Руслен, ха, ха… Руслен растет в общественном мнении.

Грюше. Вы раньше говорили, что он болван.

Мюрель. Это не мешает ему преуспевать.

Грюше. Значит, вы советуете мне отступить?

Мюрель. Нет! Все же досадно иметь своим конкурентом человека, пользующегося таким значением, как Руслен.

Грюше. Подумаешь, зна-че-ние!

Мюрель. У него много друзей, человек он обходительный, словом, он нравится людям; и, живя в ладах с консерваторами, он строит из себя республиканца.

Грюше. Его хорошо знают!

Мюрель. А, если вы рассчитываете на здравый смысл избирателей…

Грюше. Но почему вы стараетесь внушить мне опасения, когда все идет на лад. Послушайте: я буду знать через свою служанку Фелиситэ обо всем, что творится у него в доме, и никто даже не догадается об этом.

Мюрель. Это не очень-то деликатно с вашей стороны.

Грюше. Почему?

Мюрель. И даже неосторожно; говорят, будто вы когда-то заняли у него некоторую сумму…

Грюше. Говорят. Ну и что же?

Мюрель. Надо прежде всего вернуть ему деньги…

Грюше. Для этого вам самому следовало бы сначала отдать мне долг! Будем справедливы.

Мюрель. А, вот какие у вас мысли в тот самый момент, когда я со всею преданностью и совершенно бескорыстно даю вам прекрасные советы. Да ведь не будь меня, милейший, вас в жизни никогда бы не избрали; я из сил выбиваюсь, без всякой для себя выгоды…

Грюше. Как знать? По правде говоря, я ничего не понимаю; то вы сами побуждаете меня выставить свою кандидатуру, то удерживаете. Я занял деньги у Руслена? Пришлось, по правде, влезть в долги, надо со всеми расплачиваться, а я не бездонная бочка. Ведь и хозяин кафе представит ужасающий счет: эти дьяволы пьют и пьют без конца. Вы полагаете, я не задумываюсь над этим? Кандидатура – ведь это настоящая пропасть. (Входящему Омбургу.) Омбург! Что еще?

Омбург. Дома хозяин?

Грюше. Не знаю.

Омбург. Постойте; у меня есть чудо – верховая лошадь, и я с вас недорого возьму, а вам пригодится – объезжать избирателей.

Грюше. Да я пешком, спасибо.

Омбург. Ведь случай, г-н Грюше.

Грюше. Такой случай и в другой раз подвернется.

Омбург. Не думаю.

Грюше. Сейчас никак не могу.

Омбург. Как угодно. (Входит к Руслену.)

Мюрель. Вы думаете, Руслен поступил бы таким образом? Этот человек – содержатель постоялого двора; да он вас уничтожит в глазах своих посетителей; вы потеряли только что по меньшей мере полсотни голосов. Мне надоело с вами возиться.

Грюше. Успокойтесь. Я был неправ. Допустим, что я ничего не сказал. Вы сами обозлили меня этой историей с Русленом, в которой, может быть, нет ни слова правды. Откуда вы ее взяли? Разве что он сам… А! Это, верно, шутка вашего изобретения, чтобы меня испытать. (Шум за кулисами.)

Мюрель. Слушайте, слушайте.

Грюше. Слышу.

Мюрель. Шум приближается.

Голоса (за сценой): Грюше! Грюше!

Фелиситэ (появляется слева). Барин, вас ищут.

Грюше. Меня?

Фелиситэ. Да, идите скорей.

Грюше. Иду. (Быстро уходит за нею. Шум усиливается.)

Мюрель (направляясь налево). Что означает этот шум? (Выходит.)

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Руслен, потом Омбург.

Руслен (выходит из своего дома). Ага! Наконец-то народ всколыхнулся. Только бы не против меня.

Все (кричат в кафе). Попались, господа!

Руслен. Что-то страшновато.

Грюше (проходит в глубине сцены, пытаясь уклониться от овации). Друзья мои, оставьте. Нет! Право!

Все. Грюше! Да здравствует Грюше! Наш депутат!

Руслен. Как депутат?

Омбург (выходя из дома Руслена). Черт возьми! Да ведь Бувиньи-то снимает свою кандидатуру.

Толпа расходится.

Руслен. Не может быть!

Омбург. Ну да, произошла смена министерства. Префект подал в отставку и написал Бувиньи, предлагая ему поступить так же, снять свою кандидатуру. (Уходит вслед за толпой.)

Руслен. Значит, остается только один… (Прикладывает руку к груди, как бы указывая на себя.) Ах, нет! Еще есть Грюше! (Задумывается.) Грюше. (Замечает входящего Додара.) Что вам угодно?

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Руслен, Додар.

Додар. Я пришел оказать вам услугу.

Руслен. Со стороны человека, столь преданного господину графу, это несколько странно.

Додар. Вы оцените мой поступок позднее. Ввиду того, что г-н Бувиньи снял свою кандидатуру…

Руслен. Снял свою кандидатуру? (Живо.) Это верно?

Додар. Да… по причинам…

Руслен. Личного характера.

Додар. Как?!

Руслен. Я сказал: у него были на это причины, вот и все.

Додар. Совершенно верно; и позвольте мне сообщить вам весьма важную вещь. Все, кто интересуется вами, – не сомневайтесь, что и я в том числе, – начинают опасаться буйства ваших противников.

Руслен. В чем оно выражается?

Додар. Разве вы не слыхали мятежных криков банды Грюше? Этого сельского Катилины…

Руслен (в сторону). Сельский Каталина. Хорошее выражение. Надо запомнить.

Додар. Он способен, сударь… способен на все. И прежде всего, благодаря глупости народа, он, пожалуй, станет трибуном.

Руслен (в сторону). Этого следует опасаться.

Додар. Но, поверьте, консерваторы не отказались от борьбы, их голоса заранее принадлежат честному человеку, который гарантирует им… (Движение Руслена.) О! От него вовсе не требуется стать ретроградом; только несколько уступок… самых незначительных.

Руслен. А этот дьявол Мюрель…

Додар. К несчастью, дело сделано!

Руслен (задумчиво). Да.

Додар, В качестве нотариуса и гражданина я скорблю. Ах, как прекрасна была мечта о союзе буржуазии и дворянства, прочно скрепленном обоими вашими семействами; и вот только что граф говорил мне – да вы не поверите…

Руслен. Простите! Я преисполнен доверия.

Додар. Он говорил столь характерным для него рыцарским тоном: «Я нисколько не сержусь на г-на Руслена…»

Руслен. Да и я также, бог мой.

Додар. И ничего не имел бы против, если он найдет удобным…

Руслен. Да что ж тут неудобного?

Додар. Не имел бы ничего против того, чтобы переговорить с ним в интересах кантона и политической морали.

Руслен. Ну, что же, я с радостью.

Додар. Он здесь. (В кулису.) Тсс… сюда…

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Те же, граф де Бувиньи.

Бувиньи (кланяясь). Сударь.

Руслен (оглядываясь по сторонам). Я смотрю, нет ли…

Бувиньи. Никто меня не видел. Будьте покойны. И примите мои сожаления…

Руслен. Нет ничего плохого в том…

Додар (усмехаясь). Чтобы признать свои ошибки, не так ли?

Бувиньи. Что поделаешь, любовь, быть может, несколько преувеличенная, к некоторым принципам… К тому же болезнь моего сына.

Руслен. Он не болен, давеча на этом самом месте…

Додар. О, ему сильно нездоровится. Но у него хватает энергии скрывать свою боль. Бедное дитя! Нервы. Он так чувствителен.

Руслен (в сторону). Ага, понимаю, на чем ты играешь; ну, а я на тебе отыграюсь. (Громко.) В самом деле, после того как ему улыбнулась надежда…

Бувиньи. О! Разумеется.

Руслен. Он, должно быть, сильно огорчился…

Бувиньи. Просто впал в отчаянье, сударь!

Руслен. Когда вы так внезапно сняли свою кандидатуру…

Додар (в сторону). Он над нами смеется!

Руслен. Получив уже некоторое количество голосов…

Бувиньи. Их было много.

Руслен (улыбаясь). Однако не все.

Додар. Среди рабочих, возможно, – но в деревнях поразительно много.

Руслен. Ах, если считать…

Бувиньи. Позвольте. Прежде всего, моя резиденция, коммуна Бувиньи, не так ли? А также деревни – Сен-Леонард, Валенкур, Лакудрет.

Руслен (с живостью). Но уж не это!

Бувиньи. Почему же?

Руслен (смущенно). Я думал… (В сторону.) Неужели Мюрель меня надул?

Бувиньи. Я уверен также в Грюмениле, Имремниле, Арбуа.

Додар (вынимает из портфеля список и читает). Шатильон, Коланж, Эрто, Ленневаль, Багюр, Сенфилель, Гран-Шен, Рош-Обер, Фортине.

Руслен (в сторону). Ужасно!

Додар. Маника, Део, Шамперьер, Сен-Никез, Вьезвиль, Сирвен, Шато-Ренье, Лашапель, Лебарруа, Мон-Сюло.

Руслен (в сторону). Оказывается, я не знаю географии своего округа.

Бувиньи. Не считая моих многочисленных друзей в коммунах…

Руслен (подавлен). О, я верю вам, сударь.

Бувиньи. Эти славные люди не знают, что им теперь делать. Впрочем, они и сейчас находятся в моем распоряжении и повинуются мне все как один! И если бы я сказал им: голосуйте за… безразлично за кого… например, за вас…

Руслен. Бог мой! Я ведь не такой уж оппозиционер…

Бувиньи. Э, оппозиция иногда полезна…

Руслен. Как орудие борьбы, пожалуй. Но ведь надо не разрушать, а созидать.

Додар. Несомненно, мы должны созидать.

Руслен. Вот потому-то я и ненавижу все эти утопии и разрушительные доктрины… Скажите на милость, разве не собираются восстановить развод? А пресса, надо сознаться, позволяет себе много лишнего…

Додар. Ужасно!

Бувиньи. Наших крестьян растлевают уймой книг!

Руслен. Ими некому руководить. Ах, много хорошего было у дворянства; в этом отношении я разделяю некоторые публицистические идеи Англии.

Бувиньи. Ваши слова действуют на меня, как живительный ветерок; и если бы мы могли надеяться…

Руслен. Словом, граф (таинственно), демократия меня пугает. Не знаю, что за безумие, что за преступное увлечение.

Бувиньи. Ну, это уж вы слишком…

Руслен. Нет. Я – преступник; ибо я консерватор, поверьте, и, быть может, лишь некоторый оттенок…