Кошки-мышки

Старательность Дементьев оценил и руку убрал, правда, тут же перегородил дорогу всем телом, по-прежнему, не желая отпускать.

– Наоборот всё, Нин. Каблуки длинные, а ноги ещё длиннее.

– Очень веское замечание, Даниил Алексеевич, – она понимающе закивала головой. – Ценю и век не забуду, а теперь, если не возражаете, всё же пройду. На совещание, знаете ли, опаздываю. Ещё не дошла до того ранга, когда можно вот так же спокойно, не торопясь, выгуливать друзей по лестнице.

– Так, всё впереди, Ниночка. Дорогу осилит идущий.

– Не думаю, что, пни я вас сейчас ногой, успею осилить хоть какую-то дорогу, кроме той, что ведёт в последний путь. А пнуть хочется очень. Честно, – доверительно проговорила она, приложив развёрнутую ладошку с одной стороны губ.

– А что, нимфы нынче ещё и совещаться успевают? Я думал только жалить своим ядом.

На Самсонова устремились как минимум две огненные стрелы её взгляда.

– Даниил Алексеевич, если продержите меня в таком положении ещё несколько секунд, уже не придётся удивляться тому, что вас может связывать с этим убогим, – улыбнулась она, вроде и игнорируя предыдущую реплику, а вроде и отвечая именно на неё.

Не веря своему счастью, всё же протиснулась между горячим мужским телом и охлаждающими пыл перилами, и поскакала вниз по лестнице.

– Идём, – недовольно пробурчал Самсонов, а Дементьев без доли шутки приложил палец к губам и несдержанно цыкнул, предлагая заткнуться. Он внимательно вслушивался в теперь уже приглушённое цоканье тонких каблучков.

– Три этажа вниз? – опустил голову, высовываясь над перилами, и уточнил, будто ничего важнее сейчас не существует.

Самсонов тоже посмотрел туда, между тем пару раз скосил глаза на взвинченного друга и только после этого глянул открыто, хоть и недоумевающе.

– Да вроде три.

Дементьев перевёл взгляд на табличку с цифрой двадцать один в конце пролёта, кивнул собственным мыслям.

– Значит, восемнадцатый этаж.

– Надеюсь, ты хочешь это знать для того, чтобы её пристрелить.

– Да ладно! Когда ты стал таким кровожадным? – смахнув напряжение, точно по мановению волшебной палочки, посвистывая, Дементьев со странной улыбкой прошагал мимо и остановился, ожидая друга на лестничной площадке.

– Что? Нет? – Самсонов так и не сдвинулся с места, застыв с открытым от удивления ртом. – Зачем ты, вообще, к ней пристал? Шла бы себе и шла. Ты у нас, конечно, тот ещё флорист, но этот цветочек больно уж экзотический. Знаешь, есть такие, вроде как плотоядные, которые мухами там всякими питаются, комарами и другими насекомыми. Точно про неё. Чем я ей не угодил?! Сама-то… кто она там? Креативный редактор модного женского журнала? Или у них сходняк тёток, которые на мётлах летают? А что? Я верю в нечистую силу. Ты что молчишь?

– Да как-то и слова некуда вставить, Валер, что-то ты разошёлся.

– Ты что, ты серьёзно думаешь с ней связаться? Если шутишь, то юмор у тебя чёрный.

– Идём, теоретик, – Дементьев махнул рукой, устав ждать друга у раскрытой двери и вышел на этаж. Самсонов нагнал его уже у лифта.

– Я тут подумал, а ты прав. Она бы тебе подошла. А что? Одни плюсы: кормить не нужно, она наверняка питается собственным ядом, чтобы навыки не растерять. Сгибаться в три погибели, когда целуешь, тоже не придётся.

Дементьев странно посмотрел, и уголок его губ подтянулся вверх.

– Это, смотря куда целовать.

– Сделаю вид, что не услышал. Дальше!

– Да нет, уж, хватит.

– Да почему же?! Вы с ней будете идеальной парой. То, что до Инги ей далеко, тут не поспоришь, но ведь внешность не главное. Зато сможешь отвлечься. Спорим, ты именно об этом думал, пока пытался вызвать лифт, в котором отсутствовало электричество!

– Валера, тебя занесло.

– Да кому ты будешь рассказывать?! С этой забудешь, как тебя звать и…

– Хорошо, я обдумал твоё предложение и принял решение. Сегодня же поселю экзотический цветочек в своей квартире и уложу на собственной постели. Такой вариант устраивает?

– Главное, чтобы он устраивал тебя, Данил, – добродушно улыбнулся Самсонов и дружески похлопал по плечу. Лифт остановился на нужном этаже.

После недолгого молчания Дементьев глянул на Самсонова с подозрительным озорством в глазах. Тот зыркнул в ответ раз, другой, на третий не выдержал.

– Вот, что ты там ржёшь?!

– Глупости какие, разве я похож на человека, который смеётся?

С кристально чистым от эмоций лицом Дементьев пытался состроить невинный взгляд.

– Ладно, сделаю вид, что поверил. Расскажи теперь, что хотел.

– Да ничего особенного. Говорю, к старости ты стал болтлив, а Нина на тебя отлично влияет. Я не мог заткнуть тебя полчаса, а она буквально парой фраз размазала по стенке. Профессионал!

– Ага… разговорного жанра. Добрый день! – кивнул Самсонов секретарю Дементьева и скупо улыбнулся.

– Добрый день, – последовал примеру и хозяин кабинета, выслушал короткий доклад о последних новостях за два пропущенных утренних часа, осторожно покивал, оценивая важность каждого из событий и выстраивая их в правильной для себя последовательности. Над чем-то успел не на шутку задуматься, а потом, точно из ступора вышел – улыбнулся.

Он затолкал Самсонова в кабинет, пообещав свежесваренный кофе, и теперь без улыбок, предельно серьёзно, склонился над секретарской стойкой.

– Анна Николаевна, не в службу… Уточните, сколько офисных групп расположены на восемнадцатом этаже, кто является владельцем, штат по численности человек… – Дементьев задумался, стоит ли давать более точные указания, потёр большим пальцем подбородок, затем губы, и, так ничего и не придумав, выдохнул. – В принципе, на этом всё.

– Список на ваш стол?

– Нет, не стоит так официально, хотя… давайте. Давайте так. Но не раньше, чем уйдёт этот хлыщ, – в дверях обернулся. – Про кофе, я думаю, вы слышали.

– Конечно, Даниил Алексеевич.

– Юриста ко мне пригласи и главного бухгалтера.

– Две минуты.

Дементьев привычно уставился в циферблат часов, пытаясь сориентироваться. Удовлетворённо кивнул.

– Время пошло.

Глава 3

Список оказался на столе ровно через два часа, как только довольный исходом встречи Самсонов соизволил покинуть кабинет. Дементьев немного уставшим, рассеянным взглядом уставился в лист бумаги, на котором значилось название только одной компании. «Иллюзия».

– Точно, – будто был вариант оспорить полученную информацию, согласился Дементьев. – Борька Щеглов. И его восемнадцатый этаж… Как я мог забыть?.. Год не виделись, в одном здании работаем, – произнёс он, не меняя тональности голоса, но в каждом слове чувствовалось определённой степени сожаление. – Когда-то вместе начинали, – пояснил секретарю.

Анна Николаевна, мысленно отмечая задание как выполненное, согласно кивнула, не перегружая нанимателя информацией и своим личным мнением. Впрочем, как и всегда, она оставалась предельно тактична и готова была выслушать всё то, что и до этого знала досконально. Внимательный вопросительный взгляд без лишних слов предлагал поставить новую задачу или выбрать следующую цель.

– Анна Николаевна, у меня на сегодня есть свободное время? Уточните, – вроде как хотел отослать Дементьев, чтобы обдумать следующее действие внимательно, но секретарь всегда являлась подготовленной.

– Обеденное время, но там не более получаса. Сразу после обеда – Жукова с докладом по «Американке». Далее всё расписано до восьми вечера. В половине десятого поздний ужин с Ольховским Евгением Николаевичем.

– Ольховский – это хорошо…

Напряжённый выдох стал лишь очередным напоминанием об усталости. Хотелось просто закрыть глаза, хотя бы на мгновение, а потом снова выдохнуть и открыть их, становясь практически другим человеком, а, по сути… самим собой. Бешеным псом без права на остановку.

– Ольховский – это всегда полезная информация. Анна Николаевна, – окликнул Дементьев, когда секретарь уже стояла в проходе между кабинетом и просторной приёмной. – Будьте добры, свяжитесь с Жуковой, пусть не едет. Знаю, уже поздно… Хотя нет, идите, я сам…

– Я соединю вас, Даниил Алексеевич.

Когда он остался один, исполнил недавнее желание: закрыл, а потом открыл глаза и, действительно, стало легче. В этот раз даже не пришлось ослаблять узел галстука. Дементьев открыл верхний ящик стола, выложил на стол пачку любимых сигарет, приглянувшуюся на последней выставке зажигалку. Поколебавшись всего несколько секунд, он закурил, мгновенно расслабляясь, отпуская тяжесть последних напряжённых месяцев. Ещё мгновение гипнотизировал мигающую лампочку телефона и только тогда ответил.

– Лен, привет, ты там как, выехала уже, нет?..

– Ну…

– Я с просьбой, – резко перебил Дементьев и забыл о расслаблении. Сел ровно. – Ты если документы просмотрела, оформи их на компьютере и вышли мне единым файлом. С пометками там… с выделенными слабыми местами… с собственными выводами… как ты умеешь. На комментарии не скупись. Хочу быть в курсе «от» и «до». А встретиться не могу.

– Что-то случилось?

– Да что может случиться, о чём ты? Так… катастрофическая нехватка времени, а в целом всё, как всегда.

– Вышлю, не вопрос. Но тогда не сейчас. Я после тебя сразу на рейс собиралась, так что отчёт часа через три жди, не раньше. Как? Устраивает?

– Да… Да. Хоть вечером. Всё просмотрю и уже завтра дам добро либо прикрою эту контору окончательно. Как там, кстати, в двух словах?

– Если в двух словах, то: «Дементьев, совесть имей, я за рулём!» А пока я за рулём, ты меня знаешь. Эту минуту зависала на перекрёстке, потому отозвалась. А по делу, всё не так плохо, как мы считали, есть ещё за что побороться.

– Отлично. Отлично. Жду материалы.

Он отключился и уставился в погасший экран ноутбука. На самом деле, ничего уже не ждал. Все мысли были в офисе Бориса Щеглова. Мог бы и сам догадаться… Кто бы ещё взял Нину на работу… Борька… вот уж где бесстрашный человек…

Вспомнились её сведённые к переносице брови, и не удалось сдержать улыбки. Такой, которой можно поделиться только с самим собой. Другие не поймут или не поверят, что так умеет. На самом деле, увидев на стоянке её автомобиль, Дементьев и представить не мог, что Нина работает. Нина… Что тут скрывать, имя – единственное, что он запомнил из долгой и утомительной беседы с главой домоуправления.

Так вот, о том, что такая женщина может работать, не думалось вовсе. Так, заехала к любовнику, любителю острых ощущений. На новые шмотки перехватить или ещё что в том же духе. И только сейчас он понял, что во всём её образе смущало: умный взгляд. Да не просто умный, а достаточно жёсткий, холодный, расчётливый… Что никак не вязалось с умилительной внешностью и общей напускной недалёкостью. Девочка хорошо над собой поработала. Но недостаточно для того, чтобы обмануть каждого случайного встречного. Хотя о том, что он именно «случайный», верилось всё с большим трудом.

В поле зрения Нина появилась не далее как четыре месяца назад. И все эти четыре месяца она неустанно обращала на себя внимание. Место это на парковке… Глупость, казалось бы, на первый взгляд, а его задела. Уступил не потому, что хотел, интересно было, что же последует дальше. А дальше наступило относительное затишье.

Да, малышка маячила перед капотом, доводя Ивана до белого каления. Да, любила подрезать, демонстрируя не самую ловкую езду, но в целом из толпы не выделялась. Если бы не цвет авто, если бы не немного нелепый внешний вид, если бы не… Таких «если бы» даже навскидку наберётся с десяток, не говоря уже о более детальном подходе. И девочка усердно чего-то добивалась. Теперь понятно, что внимания. Добилась и дальше?.. Дальше либо он сам не дождался следующего её шага и сделал свой, либо миссия «достать соседа» выполнена, и далее он не интересен. Интересна она. Или не интересна?..

– Куда уж нам с женщинами разбираться, если с собой разобраться не в состоянии, а? – задал Дементьев риторический вопрос второму «Я», не добился от него ответа, но сделал определённые выводы.

И даже оказался готов сделать второй ход, только бы понять, чего же эта Нина хотела. И рука не дрогнула, нажимая на кнопку вызова именно восемнадцатого этажа лифта «В».

Неоправданным расточительством было отдать восемнадцатый этаж под офис рекламного агентства «Иллюзия». Сотни квадратных метров практически невостребованной площади, потому как Борис ещё при заключении договора аренды не единожды напомнил, как творческой личности необходимы простор, полёт мысли, масштабность взглядов. Так и случилось, что весь этаж заставлен удобными креслами-мешками, пальмами в два человеческих роста и цветастыми перегородками, отделяющими один полёт мысли от другого.

Для себя Щеглов выделил небольшое по площади помещение в самом углу этажа, единственное огороженное от посторонних взглядов со всех сторон. Обычно объяснял это необходимостью уединиться для подсчёта прибыли и принятия важных решений. Он ведь творцом не был, и простор считал непозволительной роскошью. Врал, конечно. Тот ещё артист!

Секретарская стойка своеобразной приёмной, которую можно было отличить от остальных «парящих» кабинетов лишь по демократично выбранной мебели и кофемашине в углу, как и всегда, пустовала. Прежде, когда офис агентства Дементьев посещал чаще, не раз закрадывалась мысль о том, что секретаря попросту нет, но стоило Боре нажать на кнопку селектора, как очередная нимфа вплывала в кабинет с чашечками кофе, а иногда и с коньяком. Очередная, потому как менялись они с завидным постоянством, правда, неизменной были длина ног и широта души.

Кабинет, как всегда, оказался не заперт, Борис сидел во главе стола в полном одиночестве, на лице отражалось бремя тяжёлых мыслей. Но как только пришло осознание, кто заглянул на огонёк, на лице появилась лёгкость и беззаботность, которую владелец «Иллюзии», будто всегда носил с собой, просто иногда забывал примерить.

– Какие люди! – довольно воскликнул Щеглов без намёка на притворство и вскинул руки в приветственном жесте. – Сколько лет… Заходи, присаживайся!

Вскинутые руки ненадолго замерли в своём положении, затем суетливо опустились, но именно для того, чтобы указать на какое место стоит присесть гостю, чтобы ощущать себя максимально комфортно.

– Чем обязан? – бросился Борис дежурной фразой, но едва ли по интонации можно было понять, стоит ли выкладывать суть встречи или необходима прелюдия.

– Да вот… – Дементьев вытянул губы, смакуя мысль, прищурился, хотя в целом вид выражал решительность. – Интерес у меня имеется.

Щеглов внутренне напрягся, но понять это можно было лишь по взгляду, который на мгновение стал стеклянным.

– К одной из твоих сотрудниц, – пояснительно кивнул Дементьев и с азартом наблюдал за тем, как меняется внешний вид Щеглова.

Человеком он был непростым. Толстенький, лысенький, невысокий здоровячок с добродушной улыбкой и честным взглядом. Он располагал, он внушал доверие и спокойствие, и лишь немногие посвящённые знали, чего стоит эта наивная простота. В любой неловкой ситуации Борис имел неосторожность раскраснеться, вспотеть, тут же вытереть испарину со лба, что позволяло определённому кругу лиц расслабиться, потерять бдительность. И именно в этот момент Щеглов мог вцепиться в горло противника своими короткими, но крепкими пальцами и вытрясти из него душу.

Так и сейчас, Боря создал видимость внешнего расслабления, даже встал из-за стола, пересаживаясь ближе, добродушно улыбнулся, изображая внимание и понимание, неуклюже передёрнул плечами.

– Очень даже может быть, – задумчиво проговорил он.

Взгляд мужчины казался рассеянным, но Дементьев знал, что его изучают. И что пытаются считать реальную цель визита. Он по-мужски закинул ногу на ногу, откинулся на спинку широкого кресла и вздёрнул брови. Щеглов же, пояснил:

– У меня, куда ни глянь, всё эксклюзив. Коллектив… – мечтательно потянул Щеглов. – Один к одному… Один к одному! Даже не представляю, кого ты сейчас имеешь в виду. Поясни.

Вышло несколько нетерпеливо. Потому что Дементьев мог создать проблемы, несмотря на старую дружбу. А проблемы Щеглов не любил, так как с прошлым завязал, и, казалось, сам стал забывать об истинной натуре, сроднившись с ролью честного бизнесмена. Даже профиль занятий выбрал неслучайно. Окружил себя людьми лёгкими, красивыми, вращающимися по собственной орбите. Так, чтобы не пришлось пересекаться.

– Даже не знаю, что и сказать. Получится несколько сопливо и по-детски, но… Не сходимся мы с ней в некоторых вопросах. Вот… хотя бы сегодня… нахамила, нагрубила…

– Ну… – успел воскликнуть Щеглов, как Дементьев перехватил мысль и осторожно заметил.

– … При этом отлично знала, с кем имеет дело.

Борис напрягся сильнее – своего отдавать он не любил, а весьма расплывчатые показания старого друга наводили на невесёлые мысли. И о причинах визита, и, собственно, о цели интереса.

– Даже представить себе не могу, о ком может идти речь, – развёл он руками и поднял на Дементьева свой кристально честный взгляд. – Все мои девочки милейшие создания. Бабочки… и мотыльки. Порхающие с цветка на цветок… с цветка на цветок…

– Да разве же я про твоих бабочек говорю? – Дементьев сжал челюсть, а Щеглов втянул в себя тяжёлый воздух. – Меня… гусеница интересует. Точно твоя. Такая… – он намеренно выдержал вдохновенную паузу, смакуя очередную встречную эмоцию нетерпения. – Необыкновенная, – губами он буквально расчертил каждый звук, лишь оттенком голоса давая понять, что время шуток прошло.

Момент узнавания отразился на круглом щегловском лице. И пусть он был едва уловим, но уголок рта нервно дёрнулся, лоб, как и полагается, покрылся испариной. Улыбка потеряла прежнюю лёгкость и стала напряжённо-рассеянной.

– Данил… – Борис попытался отрицательно качнуть головой.

– Нина… зовут, – достаточно резко перебил Дементьев и взбесился, когда на щегловском лице отразился натуральный испуг.

Трактовать его можно было по-разному, но мысль в голову пришла вполне конкретная и не самая приятная. Не скрывая истинных эмоций, на лице проскользили отголоски недовольства и злости: подбирать… Дементьев не любил…

Щеглов женщин обожал. И считался истинным ценителем, если внимательнее присмотреться к коллекции его бывших пассий. Они выбирали его за щедрость души и кошелька, он их – за красоту и готовность этой красотой делиться. Не безвозмездно и, уж точно, не даром, но делились с отдачей и уважением. Щеглов их боготворил, он их баловал, он же их и бросал, потому как натурой был весьма увлекающейся и надолго покой не находил ни в одной из них.

Его сегодняшняя реакция говорила, казалось, о многом, но Дементьев избрал самый лёгкий из путей и в соответствии со сделанными выводами заводился, выбирая неверную интонацию для разговора.

– Отдай мне её! – будто прогремел его голос в напряжённой тишине, и Щеглов точно ожил. Он подскочил с места, раскраснелся, как и полагается, по лицу волной прокатилась первая истинно живая эмоция возмущения.

– Да ты рехнулся! – выкрикнул, не стесняясь выражений, и гневно поджал губы. Ладони с размаха скользнули в карманы брюк.

Теперь и самому владельцу «Иллюзии» потребовался простор, и он метнулся к окну, распахивая створку настежь.

– Боря, у тебя работает кондиционер, – некстати заметил Дементьев и усмехнулся.

– Да пошёл ты к чёрту со своими шуточками! – Щеглов снова вспыхнул, захлопнул окно и метнулся обратно, останавливаясь напротив.

– Отдай мне её, – повторился Дементьев, чем оживил Щеглова уже во второй раз.

– Ты с ума сошёл!

– Как думаешь, если мне говорят об этом уже в который раз за один день, может, и истина где-то рядом? – задумчиво вздохнул Дементьев, но перевёл на Щеглова предельно твёрдый взгляд.

– Я давно всем говорю, что ты чокнутый, и с тобой лучше не связываться!

– Так, послушай умного человека, Борь, самого себя: не связывайся со мной. Кто она?

Борис опустился на край стола и задумчиво посмотрел на одну из многочисленных нелепых картин противоположной стены. Дементьев опустился рядом, чем продолжал нервировать.

– И что это, вообще, значит: «отдай»?! – вскрикнул Щеглов, подхватываясь с места. – Да сейчас! – развернулся он, стреляя гневным взглядом, правда, тут же растерянно рассмеялся и недоумённо пожал плечами. – Нинель Владиковну… ну, ну… – недобро хохотнул и вжал в плечи и без того короткую шею.

– Как?

– А-а, – Щеглов махнул рукой, предлагая отвязаться. – Это её так девочки мои прозвали. Она и не против, а я, так и вовсе привык. Тут все, знаешь ли, занимают определённое положение, а к ней на хромой козе не подъедешь!

Борис вздохнул.

– Нина Владиславовна, – уже уравновешенней и значительно спокойнее пояснил Щеглов и вернулся на исходную позицию: за свой стол. Дементьев вынужден был пересесть на предложенное ранее место. Можно было продолжить разговор. – И что значит, нахамила? – Прозвучал риторический вопрос. – Что-то ты темнишь! – уличил он Дементьева и покачал вытянутым указательным пальцем. – Серьёзнейшая женщина, прекрасный специалист, – раздухарённо начал и осел, опустив плечи.

– Ты сам-то себе веришь? – пакостно улыбнулся Дементьев.

– Представь себе «да»! – Борис странно вызверился, точно обиделся, а потом как-то уклончиво скривился. – Отдай… – Повторился в очередной раз, но теперь в этом слове не было возмущения, скорее, негодование. – Не так всё просто, как тебе может казаться. Да и… Нинель мой секретарь-референт. Это, знаешь ли… не кофе варить. Зачем она тебе? – несколько взволнованно и почему-то полушёпотом уточнил Щеглов, пока Дементьев пытался рассортировать полученные клочки информации.

– Почему непросто? – выделил он, наконец, ключевой момент, и внимательно смотрел за тем, как Борис не находит правильных слов.

Хмыкнул, припоминая, что настолько растерянным видел Щеглова, когда были ещё подростками. Точно-точно, как того повязали на мелком воровстве. По глупости. Только тогда говорливому Щеглу и не хватило слов, чтобы хоть как-то оправдать поступок, явно не дотягивающий до его уровня. С тех пор многое изменилось. И это его молчание…

– Скажем так, она не из тех сотрудников, которых можно «взять-отдать».

– Кошка, которая гуляет сама по себе?

– Да, конечно! – на этот раз тон Щеглова удивил, как и прозвучавшее неоправданное, казалось бы, негодование. – По мне она гуляет! Сначала вдоль, а потом поперёк! А если что не по ней, так ещё и когти в лысину впустит. Причём, как в переносном, так и в прямом смысле этого слова. Нина Владиславовна Ланг, – произнёс Борис, будто выругался, и опасливо покосился на Дементьева: тот безразлично пожал плечами. – Если тебе это о чём-то говорит.

– Пока ни о чём.

– Данил… – Щеглов эмоционально прижал ладонь к самому сердцу. – Не могу я её тебе отдать. Ну вот, правда. Самому нужна.

– Так, всё-таки не отдашь или не можешь?

– А есть разница?

– Представь себе, есть. Борь, ты же меня знаешь… – Дементьев расправил свою широкую ладонь. – Ведь на одну положу, а другой прихлопну, – наглядно продемонстрировал он эффектный финал. – Что? Настолько ценный кадр? Сегодня же вечером с десяток таких пришлю.

– Ты явно не понимаешь, о чём говоришь…

– Так, не томи! Просвети!

– Так уже сказал всё, – буркнул Щеглов, недовольно отворачиваясь.

– Что всё?

– Ну… фамилия её…

– Ланг? Отличная фамилия! Главное, прекрасно подходящая. В переводе с немецкого «длинный», если не ошибаюсь… стоп! – прозвучало громко и словно устрашающе. Накатило понимание и новая порция злости.

Лицо Дементьева перекосила судорога. Теперь он смотрел на Щеглова иначе, с искорками бешенства во взгляде. Губы были приоткрыты, потому как дыхание перехватило, и кулаки сжались до хруста в костях.

– Георг Ланг, – озвучил он догадку и прикрыл глаза, считывая полное отсутствие отрицания у Щеглова. Кончиками пальцев Дементьев помассировал переносицу, шумно выдохнул и тут же успокоился. По-хозяйски разложил ладони на подлокотники, чуть прихватывая их с края, губы выдавали ироничную ухмылку, глаза предельно острый, холодный блеск. – И?

– Что «и»?

– Ты молчишь, а значит, я прав. Вопрос: что она делает у тебя? – В голосе чувствовалось раздражение.

– Что, что… работает! – завёлся в ответ Щеглов, отшвырнул от себя ручку, которую до этого пытался перекатывать между пальцев.

– Работает, значит… Кто она? Если мне не изменяет память, у Георга два сына.

– А меня, вообще, поражают способности твоей памяти записывать и воспроизводить информацию. И, да, здесь ты тоже прав. Нина бывшая жена старшего из них.

– Как лихо завернул, – проговорил Дементьев, растягивая гласные. – Жена, да ещё и бывшая… – он холодно усмехнулся, что-то прикидывая в уме, и сделанным выводом остался явно недоволен. – А разве так бывает? – улыбка слетела с лица, слетел и налёт напускного безразличия. Ставки выросли.

– Да я сам ничего не понял, – суетливо пробормотал Щеглов и перебрался к Дементьеву ближе. Так, чтобы можно было говорить доверительным полушёпотом. – Стукнула мне в голову мысль, что пора бы обзавестись секретарём. Толковым, грамотным, а не этими куклами.