Жду тебя в конце ночи

скачать книгу бесплатно

Жду тебя в конце ночи
Лена Фликей

Мир съехал с катушек: после эпидемии власть свергли, а в городе правят банды байкеров. Люди боятся выходить из дома, чтобы не пополнить армию их невольников. Но Катарина Берг не станет прятаться. До краха она служила в криминальной полиции и знает как выжить вреди врагов. Ката должна отомстить за мужа и убить загадочного главаря безымянной банды, только это не так просто: говорят, он не человек. Кате предстоит узнать правду и встретиться с жестоким главарём, чтобы понять, осталось ли в её сердце место для любви.

Лена Фликей

Жду тебя в конце ночи

Глава 1

Забились в угол и смотрят оттуда, словно стайка крыс. Жалкие. Трусливые. Ненавижу! Три пары глаз, и все глядят с ненавистью. Ну конечно, они считают, что я предала их, бросила. Может, так оно и есть, но разве это важно сейчас, когда чёртов мир поехал крышей и тащит каждого, кто остался в живых, за собой?

Бросаю на троицу ещё один короткий взгляд и отвожу глаза. Я не могу им помочь. Они сами отказались уходить, и я больше не в силах сделать для них ничего. Стефан говорил: невозможно помочь тому, кто сам этого не хочет. Так вот, эти трое не желают помощи, хотя и считают, что это я им в ней отказала. Чёрта с два! Я должна уходить. Оставаться тут – значит ждать неминуемой смерти, примириться с судьбой, а я не привыкла сдаваться.

У облезлой стены стоит охотничье ружьё. Кожаный ремень истрёпан, но должен выдержать ещё один поход. Беру его и вешаю за спину. На столе пистолет – «зиг-зауэр» п225 – стандартное оружие полиции до две тысячи девятнадцатого года. У меня был такой же в прошлом. Этот не мой, я нашла его прямо здесь, в доме, и тут он и останется. Как бы я ни презирала этих троих, но не могу бросить их безоружными.

Слышу тихие всхлипывания, но не поворачиваюсь. Незачем. Знаю – это София. Она, кажется, успела полюбить меня за дни, что мы прожили вместе.

«Ей не помочь», – слышу в голове голос Стефана и киваю ему, хотя, кроме троицы в углу, этого никто не видит. Наверное, думают: я умом тронулась. Плевать.

Переступаю груду одеял, сваленных на полу, и направляюсь в кухню. Нельзя уходить совсем без провизии. Свет не зажигаю. Во-первых, уже рассвело, а во-вторых, не хочу, чтобы кто-то с улицы заметил, что в доме есть жильцы.

Открываю холодильник. Он работает. Электричество пока не отключили, но это вопрос времени. Возможно, банды держат пару мастеров в своих свитах, но что они смогут, когда остановятся последние АЭС. Сами виноваты, не стоило уничтожать все ветряки и солнечные батареи в округе. Тупые скоты – не могут совладать с чувствами и позволяют ненависти управлять ими. Хотя кто бы говорил. Не повстречай я этих подростков, что сейчас жмутся в углу гостиной, тоже позволила бы ненависти управлять собой и наверняка давно отправилась к праотцам.

Перед глазами возникает образ мёртвого Стефана, распростёртого на полу супермаркета. Голые ягодицы стыдливо прикрыты рекламной футболкой с надписью, которая в этих обстоятельствах выглядит как насмешка: «Жизнь бесценна, для всего остального есть мастеркард». На пшеничных волосах запеклась бурая грязь, а может, это кровь. От шеи тянется толстая металлическая цепь. Я бы и не узнала его, если бы не татуировка двух крыльев на спине. При жизни в Стефане было столько врождённого достоинства, что я не могу себе представить его в роли сексуального раба. Мне хочется думать, что они не успели порезвиться с ним…

Сглатываю, чтобы не позволить эмоциям взять верх, и запираю чулан воспоминаний на замок. Не сейчас. Слёзы не помогут. Где-то в груди ноет тупая боль, но я не разрешаю себе её замечать. Встряхиваю головой и критически оглядываю полупустые полки холодильника.

Хреново им троим будет, когда я уйду. Еды почти не осталось. В прошлую вылазку я смогла принести много, но и аппетиты у моих крысят неуёмные. В магазине внизу уже ничего не найти, разве что соль да сигареты. За едой нужно идти через квартал, а эта троица так боится всего, что скорее начнёт жрать друг друга, чем отправится в такой опасный поход. Забрать еду – значит обречь их на голодную смерть.

«Разве их трусость твоя проблема?», – надменно произносит голос Стефана в моей голове. В жизни он не был таким высокомерным. Но я молча соглашаюсь с ним и набиваю рюкзак упаковками копчёной колбасы, сыра, сверху кидаю два пакета сока и бутылку воды. Беру ровно половину, хотя могла бы забрать всё. Я не знаю, сколько времени займёт мой путь до замка, и по дороге не будет ничего, где я смогу пополнить запасы. Но я рискну. Несмотря на то, что презираю трусов, я не хочу ничьей смерти.

Захлопываю дверцу холодильника, и в этот момент слышу урчащий шум мотоциклов. На мгновение испуганно замираю, а потом швыряю набитый рюкзак на пол и бросаюсь к окну.

Окно занавешено. Аккуратно отгибаю уголок шторы и смотрю вниз. Вижу их. Словно тёмные воды бурной реки текут по узкой улочке. Звук двигателей рокочет и отражается от стен домов. Человек сорок. Большая банда. Во главе шествия здоровый амбал в чёрной коже, на шлеме щетинится синий ирокез. Он управляет сверкающим хромом чоппером, жёлто-черным, словно тельце пчелы. Я слышала об этой банде – «Пчелиная семья». Говорят, они самые мирные из всех, но это не мешает им брать рабов. До того как отойти от окна, я успеваю заметить обнажённую девушку со строгим ошейником на тонкой шее, сидящую позади главаря. В груди начинает закипать ярость, но я сжимаю кулаки и усилием воли заставляю себя успокоиться. Я ничем не могу ей помочь. Сейчас я могу спасти лишь себя.

Поднимаю рюкзак, закидываю на одно плечо так, чтобы он не задевал ружьё, и направляюсь к дверям.

Выхожу в гостиную. София сидит в углу и тихо плачет. Слёзы оставляют на её смуглой коже влажные тонкие дорожки, как блестящие следы улиток. Ганс, её брат, стоит рядом, и его лицо напряжено. А вот Дэнни не видно. Вдруг Ганс весь сжимается и, вскинув руки, закрывает лицо. Лишь благодаря чутью, что в далёком прошлом не раз спасало жизнь мне и моему напарнику, я делаю резкий шаг в сторону, и металлический прут со свистом рассекает воздух слева от моего плеча, а потом с грохотом падает на пол.

У Дэнни виноватый и напуганный вид. Он смотрит прямо на меня, и его тёмные глаза расширены от ужаса.

– Охерел?! – я даже разозлиться не успела, и в голосе нет враждебности.

Короткий вопрос предполагает такой же короткий ответ или его полное отсутствие, но Дэнни пускается в оправдания, перемежая их с извинениями и заверениями, что совершил самую большую ошибку в жизни. Прерываю его словоизлияния резким коротким пинком ноги в тяжёлом ботинке. Удар находит цель. Дэнни сгибается пополам, прижав руки к животу. Длинные чёрные волосы падают ему на лицо, делая его похожим на девочку из старого фильма ужасов, что мы когда-то смотрели со Стефаном. Я всегда ненавидела ужасы, но Стефан каждый раз умудрялся уговорить меня составить ему компанию. Его они заводили. А мне нравилось заниматься с ним любовью, когда он был в таком настроении.

Я потеряла Стефана за две недели до того, как наткнулась на его тело посреди торгового зала «Страны покупок». Ублюдки из банды всё это время могли насиловать его и лишь после, наигравшись, убить.  Снова судорожно сглатываю, а потом ребром ладони ударяю Дэнни сверху по шее. Он издаёт звук, словно спустившее колесо, и падает на пол, прижимает колени к животу и прикрывает лицо руками. Мразь. Думает, я такая же, как он, и стану избивать беззащитного. Я некоторое время стою и смотрю на скорчившегося на полу парня, а потом смачно плюю на него сверху и решительным шагом иду в сторону двери.

Я уже выхожу на лестничную площадку, когда меня нагоняет София. Замечаю пистолет в её руках, но даже не вздрагиваю. Знаю: София не собирается меня убивать, она не такая, как подлец Дэнни, и мне очень грустно, что девочка не согласилась уйти со мной в замок. Я бы смогла её защитить.

– Возьми, – она протягивает мне оружие.

– Не нужно. У меня ружьё, – я пытаюсь изобразить на лице улыбку, но за последние месяцы совершенно разучилась улыбаться, и выходит лишь кривая гримаса.

– Возьми, пожалуйста, – она смотрит прямо мне в глаза, а потом добавляет тихо: – Иначе я убью его.

Киваю и забираю у неё оружие. Нет нужды уточнять, кого именно она боится пристрелить. Проверяю: пистолет на предохранителе, убираю его в рюкзак поверх продуктов, а потом, поддавшись внезапному порыву, обнимаю Софию и крепко целую в губы.  Они восхитительно мягкие и нежные. Она отвечает с такой страстью, что я испуганно отстраняюсь и отступаю на шаг. Она очень красивая и юная, но я, в отличие от Софии, предпочитаю мужчин.

– Идём со мной, – предлагаю снова. – Я смогу защитить тебя. Мы доберёмся до замка через пару дней и там будем в полной безопасности.

– Не могу, – она чуть качает головой и облизывает губы. – Я останусь с ними, и всё будет хорошо.

Я несколько минут просто смотрю на её смуглое точёное лицо и ничего не говорю.

– Не позволяй Дэнни снова сделать это с тобой, – бросаю на прощание и ухожу, не оборачиваясь.

Понимаю, что убиваю её, но она сама дважды отказалась от моей помощи, и я ничего не могу с этим поделать.

Дэнни с самого начала мне не нравился. До сегодняшнего дня он уже один раз получал от меня ногой по яйцам за собственную подлость. Это было на первой неделе, как мы поселились в этой квартирке на третьем этаже посреди заброшенного квартала в центре города. Мы спали на матрасах прямо на полу: я – ближе к дверям, София с братом – напротив, а Дэнни отдельно от всех на кухне. Этот паршивец так храпел, что никто не мог спать с ним в одном помещении. Я проснулась от шума, открыла глаза и увидела тёмный силуэт. Диван тихо скрипнул.

– Ну, давай возьми его весь, – услышала я шёпот. – Будет здорово.

Я поняла всё сразу, рывком поднялась на ноги, в пару шагов подскочила к Дэнни, схватила его за волосы и развернула. Он был без штанов. Его дружок стоял колом. На диване сидела напуганная София и хватала ртом воздух. Её волосы, обычно аккуратно заплетённые в тугую косу, торчали во все стороны, а на губах блестела слюна. Белая футболка была задрана, оголив небольшую острую грудь. Заметив мой взгляд, она стыдливо одёрнула футболку, а потом утёрла ладонью рот.

– Что тут было? – спросила я строго у Дэнни, продолжая удерживать его за волосы.

– А то не поняла, – усмехнулся Дэнни. – Мы собирались потрахаться, а ты нам помешала.

– Вы собирались? – Я чуть сильнее потянула парня за волосы, и его лицо скривилось. – А может, ты пытался изнасиловать её?

– Пошла на хер, сука старая, тебя-то я точно трахать не стал бы, – прошипел Дэнни, и тогда-то я и ударила его коленом по яйцам.

Думаю, София даже не понимала, что происходит, потому и не закричала. Этот говнюк вытащил её из постели, усадил на диван и засунул свой торчащий хер в рот. София была лесбиянкой и никогда раньше не спала с мужчинами, они были ей противны. Я знала это, потому что была единственным человеком, которому она доверяла. Её брат Ганс был не в счёт, его голова варила не так хорошо, как того хотели бы их родители, и вряд ли он понимал разницу между гомосексуалом и натуралом. Уж не знаю, с чего Дэнни решил, что сможет сотворить такое с бедной девочкой на моих глазах безнаказанно. Наверное, тогда он ещё не понимал, кто я такая. Да я и сама этого ещё не понимала до последнего времени. Жила себе мирно, верила в справедливость, в любовь, в светлое будущее. И лишь сейчас, когда будущего не стало, я смогла принять монстра в себе.

Я спускаюсь на первый этаж, но не тороплюсь сразу выходить на улицу. Дверь заколочена снаружи. Мы сами сделали это чтобы отвадить байкеров. Защита так себе, сорвать две криво приколоченные доски здоровым ребятам, вроде того амбала на мотоцикле-пчёлке, не составило бы никакого труда, но что удивительно – она работала. За всё время, что мы прожили в этой квартирке, к нам не наведался, ни один незваный гость, и мы были этому очень рады.

Чтобы выбраться наружу, нужно спуститься в подвал, пройти его насквозь и выйти через техническую дверь для персонала. Выглядит подвал жутковато. Небольшая лесенка ведёт вниз, во влажную темноту, наполненную мерным гудением оборудования. Я ходила по ней много раз и знаю тут каждый поворот, потому без страха делаю первый шаг. Чёртов рюкзак весит, кажется, целую тонну, и при каждом движении больно ударяет меня по спине. Два литра сока и большая бутыль воды, а ещё пистолет. Вес «зиг-зауэра» без патронов 740 грамм. У меня цепкая память, и даже по прошествии двенадцати лет я хорошо помню технические подробности. Нужно что-то придумать с этим дерьмом, если придётся бежать, то ничто не должно помешать мне. Останавливаюсь, скидываю рюкзак и на ощупь достаю оружие, пускай будет наготове. Потом, чуть подумав, вынимаю один пакет сока и бросаю на пол, вешаю рюкзак на спину и снова бесшумно ступаю, стараясь не врезаться в стены и ржавые трубы, которые тут повсюду. Пистолет в руке явно весит больше, чем семьсот грамм, но это и нормально, он ведь полностью заряжен. Восемь патронов, и каждый готов убивать. В отличие от гражданских, никогда прежде не державших оружие, я с пистолетом в руках не ощущаю себя в безопасности. Это даёт мне шанс выжить, и я ощущаю превосходство. Стефан всегда подтрунивал над моим высокомерием. Он, потомственный аристократ, придерживался либеральных взглядов, и моя заносчивость казалась ему нелепой.

«Все люди равны и достойны того, чтобы дать им шанс стать лучше», говорил он и искренне верил в собственные слова. И вот куда привело его это детское человеколюбие… Он лежал там, посреди торгового зала, в луже разлитого апельсинового сока, словно в собственной моче. Благородный дворянин в собачьем ошейнике и с голой жопой, над которой наверняка не раз надругались те, кого он так защищал.

На глаза всё же наворачиваются слёзы, я раздражённо утираю их свободной рукой и иду дальше, пытаясь не думать о том, что могла спасти Стефана, если бы тогда не ушла.

После душного подвала уличный воздух кажется невероятно свежим, хотя это явно не соответствует действительности. Мусор не вывозят вот уже пару месяцев, и в городе всегда витает слабый сладковатый запах разлагающихся белковых отходов. Он смешивается с запахом гари. Байкеры любят огонь и часто устраивают костры посреди площадей, предаваясь разврату в пляшущем оранжевом свете пламени. Я не ханжа и всегда мыслила широко во всём, что касается секса, но сейчас утехи стали действительно грязными, ведь они основываются на насилии. Жертвы таких оргий обычно живут недолго. По многим причинам. Чаще всего медицинским. Врачей почти не осталось, и смерть от внутренних кровотечений стала нормой. Но байкеров это не очень-то тревожит, они всегда находят новых рабов. Таких, как Стефан. Мой милый добрый Стефан с мягкой открытой улыбкой и лучистым умным взглядом серых глаз.

Я снимаю пистолет с предохранителя. Если попадусь в засаду, то не собираюсь сдаваться этим гадам живой. От клокочущей в груди злобы пульс участился, и сердце стучит так громко, что кажется, его слышно на много километров вокруг. Это плохо. Я позволила эмоциям вновь взять верх. Останавливаюсь и делаю пару глубоких вдохов через нос, и лишь потом двигаюсь дальше.

Идти напрямик по улице самоубийство, потому я сворачиваю в арку дома напротив и двигаюсь по дворам короткими перебежками. Я проделывала этот путь много раз в прошлом. Иногда одна, иногда в компании с Софией. Надеюсь, что мои уроки позволят ей выжить, хотя понимаю, что уже этой ночью она станет жертвой насилия Дэнни, а назавтра покончит с собой от стыда. Она слишком слаба и невинна для ставшего смертельно опасным мира. Эта мысль на мгновение выбивает из колеи, заставляет замедлиться, но я быстро беру себя в руки и продолжаю путь.

Серое двухэтажное здание «Страны покупок» с рекламной надписью на крыше и стеклянными дверями под низким козырьком я замечаю издалека. Перед ним никого, но это ничего не значит. Я видела банду полчаса назад в окно, и не исключено, что некоторые из них сейчас затаились внутри магазина и поджидают незадачливых охотников за провиантом. Мне не нужен супермаркет. Я взяла достаточно еды из дома.

Я собираюсь свернуть во двор, когда вижу припаркованный у обочины чёрный кроссовер «порше кайен» версии три турбо-с гибрид. Я знаю эту машину очень хорошо, у Стефана был такой же, только белый. Мощный комбинированный бензиново-электрический двигатель, полный привод, разгон до сотни чуть меньше чем за четыре секунды, активный круиз контроль. Стефан в своё время заплатил за неё за целое состояние. На такой малышке я доберусь до замка ещё дотемна. Но только вот как мне её завести?

Вся эта чушь, которую показывают в фильмах: полицейский взламывает машину, выдёргивает провода из-под приборной панели и с лёгкостью заводит тачку без ключей, в реальности не работает. Современные машины полностью защищены от подобных взломов, и если ты не крутой взломщик, у тебя вряд ли получится сдвинуть авто с места без электронного ключа. Нужно уходить и придерживаться изначального плана – топать пешком, стараясь не попадаться никому на глаза, но этот проклятый кроссовер не даёт мне покоя.

Я рискую. Выбираюсь из укрытия, оглядываюсь по сторонам и подхожу ближе. Машина торжественно сверкает в утреннем солнце. Наверное когда-то она была гордостью для своего владельца, а сейчас это груда ненужного никому металла, и я никак не могу понять, что я здесь делаю.

Но не зря я привыкла доверять своему чутью. Похоже, судьба сегодня ко мне благосклонна. Вижу, что на водительском месте сидит человек. Вернее, он висит на ремне безопасности. Водитель мёртв. На лобовом стекле виднеется след от пули, от него, словно паутина, во все стороны расходятся тонкие трещины. Сразу определяю, что стреляли из снайперской винтовки, и это пугает. Я опасливо оглядываюсь по сторонам, ожидая услышать выстрел, но кругом мёртвая тишина. Ни звука. Даже птицы не щебечут. Если снайпер и был поблизости, то сейчас уже ушёл.

Стараясь не размышлять над тем, кому бы это понадобилось убивать человека таким сложным способом в мире, где от законов остались лишь воспоминания, я распахиваю дверь машины с водительской стороны, предварительно задержав дыхание. В полицейском прошлом я была привычна к запахам трупов, но с тех пор растеряла весь навык. Мне не хочется сблевать утренний кофе себе на ботинки. Но, к моему удивлению, труп совсем свежий. Он ещё не начал гнить. Убили вчера, не раньше. Делаю осторожный вдох и ничего особенного не чувствую. Я мгновение смотрю на него: мужчина лет сорока, одет чисто и со вкусом, короткая стрижка, приятные черты лица, если бы не помутневшие стеклянные глаза и навеки застывшая гримаса боли, обезобразившая беднягу. Сначала я даже не понимаю, куда попала пуля, а потом вижу кровавое пятно, расплывшееся слева на груди. Чертовски точный выстрел, прямо в сердце. Мне становится не по себе. Снайпер такого уровня – большая редкость среди штатских. Получается, где-то в домах прячется безумный полицейский, отстреливающий мирных граждан только для собственного удовольствия. Больной маньяк. Лучше бы этих ублюдков байкеров убивал. Нужно убираться отсюда как можно скорее.

Быстро обхожу машину. Снимаю рюкзак и ружьё и, не глядя, бросаю их назад. Забираюсь в салон, на пассажирское сидение. Пистолет всё ещё у меня в руке. Я кладу его на колени и отщёлкиваю ремень безопасности, удерживающий бывшего владельца «порше». Обыскиваю его карманы и нахожу желанный ключ, потом бесцеремонно выталкиваю труп на улицу. Он грузно падает на асфальт, словно мешок, набитый мокрой соломой. Не слишком вежливо, но я знаю: ему всё равно, а у меня нет времени на ритуалы, принятые в цивилизованном обществе. Да и где вы сейчас видели цивилизованное общество? Мир вернулся в дикое пещерное существование. Прав тот, у кого сила и пушка больше.

Мне некогда размышлять над наступившей несправедливостью, потому я прячу «зиг-зауэр» в бардачок, перебираюсь на место водителя и пробую завести машину. К моей неописуемой радости у меня получается с первого раза. Мотор тихо тарахтит и, кажется, этот звук – самое приятное, что я слышала за последние пару месяцев.

Фары не включаю, ни к чему привлекать внимание. Первым делом я блокирую все двери, оборачиваюсь и ищу глазами свои вещи. Рюкзак лежит на сидении, ружьё рядом, а прямо под моим барахлом обнаруживаются картонные коробки, доверху наполненные припасами. Похоже, парня пристрелили в тот самый момент, когда он успешно затарился провизией и собирался отвезти это богатство домой. Это большая удача, теперь мне не стоит беспокоиться о еде, и можно ехать без остановок до самого замка. Думать о том, что где-то голодная семья ждёт добытчика с едой, не следует, всё это пустое. В современном мире жалость – непозволительная роскошь. Снова всплывают мысли о Стефане и его семи принципах, среди которых была и помощь нуждающимся, но я довольно быстро гоню их прочь и мягко нажимаю педаль газа. Машина плавно и бесшумно трогается с места, и вскоре я выезжаю за пределы города, к своему счастью, не повстречав ни одного живого человека.

Глава 2

О покойниках или хорошо, или ничего, кроме правды. Я совсем не знала хозяина «порше», но истина в том, что этот мужик совершенно не разбирался в музыке. На жёстком диске его машины одни приторно-медовые завывания американских поп-исполнителей, а мне нужна грёбаная нормальная музыка, чтобы не уснуть. Радио уже пару месяцев не работает, и потому приходится ехать в тишине. Я рулю третий час и устала как собака. Последний раз водила машину ещё до того, как началось всё это безумие. Никогда не любила дорогу, и не понимаю тех, кто считает вождение развлечением. Хотя в этой тачке грех жаловаться, это тебе не старенький «поло» моего отца с механической коробкой передач.

Я проснулась в три утра, сейчас половина двенадцатого, и я очень хочу спать. Глаза слипаются, и приходится прилагать усилия, чтобы не отрубиться и не въехать в придорожный столб на скорости сто пятьдесят километров в час. В общем-то, быстро сдохнуть в нынешних обстоятельствах – не худший вариант. Но только вот мне нужно закончить задуманное, а для этого хорошо бы сохранить целыми и руки, и ноги. Сейчас отдала бы полжизни за свой телефон и подборку тяжёлого металла или старого рока. Но смартфон с функцией определения местоположения стал слишком опасен. Потому дорогой смартфон давно гниёт на дне реки, где только рыбы оценят мой музыкальный вкус.

Приходится отрезвлять себя пощёчинами, но помогает ненадолго, и чувствую, к концу поездки на моих щеках будут красоваться неприглядные синяки – рука у меня всегда была тяжёлой. За три часа лишь однажды заметила банду. Успела свернуть с дороги и затаиться. Я слышала рёв двигателей. Мотоциклы пролетели мимо на предельной скорости. Я не видела их, лежала на красном кожаном сидении, размышляя, что цвет салона удачно скрывает пятна крови её бывшего владельца, и не поднималась, пока звук не затих. «Зиг-зауэр» всё это время сжимала в пальцах правой руки. Мне казалось, я не испугалась, но когда убрала оружие обратно в бардачок, заметила, как сильно трясутся руки. Я порылась в коробке на заднем сидении и нашла там блок сигарет. Знала, что найду, ведь в бардачке хранились несколько зажигалок. Я не курила много лет. Стефан не переносил запаха табачного дыма, и когда мы стали жить вместе, я бросила эту дурную привычку. Сейчас же с лёгкостью открыла пачку и закурила. Не знаю, можно ли разучиться курить, но после третьей затяжки я закашлялась, из глаз потекли слёзы, и я выкинула остаток сигареты в окно. Табачный дым словно проник в мозг и чуть затуманил его. Приятное чувство, но оно быстро прошло, и остался лишь мерзкий привкус во рту и сильная жажда. Выпив пару глотков воды из бутылки, что забрала из дома, я нажала на педаль газа и плавно поехала дальше.

Окраины города вымерли. Здесь раньше кипела жизнь, но с приходом банд частные дома потеряли свою привлекательность. Первых рабов воровали как раз из этих уютных коттеджей с каминными трубами и черепичными крышами. Коттеджные посёлки опустели. Многие дома сожгли. Раньше я любила дорогу из города в наш замок, сейчас же предпочла бы ослепнуть, чтобы не видеть, во что превратили мою страну.

Сонливость накатывает волнами. Не нужно было курить, от этого только хуже. Начинаю строить планы в голове, чтобы чем-то занять мысли. Если всё пойдёт хорошо, то к ночи буду в замке. Когда мы покидали родовое имение Стефана пару месяцев назад, там оставался только старый смотритель Мориц и его жена Каролина. Хочется верить, что они и сейчас ещё там. Находиться одной в этих каменных стенах, где ещё живы воспоминания нашей со Стефаном семейной жизни, будет невыносимо. Хотя я не собираюсь задерживаться там надолго. Мне нужно несколько недель на подготовку и разведку, и они будут непростыми. Без интернета искать что-то стало намного сложнее. Придётся работать ногами, как в старые добрые времена. Ничего, я это умею.

Сейчас я знаю не много. Тот парень, которого я поймала пару дней назад, и который умер у меня на руках, почти ничего не успел рассказать. Но даже того, что я услышала, должно хватить, чтобы найти убийц Стефана. Банд в городе достаточно. Три крупных: «Пчелиная семья», «Шакалы» и те кретины, что называют себя «Железные яйца», у них свой кодекс и сложная иерархия. Кроме них, куча мелких: всякие «Грозные», «Жестокие» «Орлы», «Всадники Апокалипсиса» и прочие ублюдки, считающие себя достаточно крутыми, чтобы собираться в стаи и убивать невинных людей. Но все же и они действуют согласно кодексу, пускай он и далёк от идеалов гуманизма. Только у одной банды нет названия и никаких правил, я очень надеюсь, это мне поможет. Люди, убившие Стефана, принадлежали к этим отморозкам. Говорят, они успели насолить всем бандам в городе, и смерти их главаря желают многие. Но пускай становятся в очередь. У меня больше всех причин выпустить ему кишки и смотреть, как он подыхает, корчась от боли. А потом я постараюсь убить как можно больше его приспешников. Эти твари недостойны того, чтобы жить.

Я снова в ярости, как бывает каждый раз, когда я думаю, о гибели Стефана и тех, кто в этом виновен. Паршиво, что в этом списке есть я сама. Не хочу убивать себя и надеюсь, отомстив за Стефана, смогу снять груз со своей души и жить дальше. Хотя какая может быть жизнь, когда мир превратился в ночной кошмар, а единственный близкий тебе человек похоронен на клочке земли сразу за супермаркетом? От злости начинает трясти. Ударяю ладонями по рулю. Боль пронзает руки, но не останавливаюсь, а бью ещё и ещё. Машина виляет по пустой дороге, а я изрыгаю грязные ругательства, зная, что никто меня не услышит. Чёртов взрывной характер, ведь будь я чуточку сдержанней в своих порывах, всего этого не было бы. Словно кадры старой киноплёнки, перед глазами всплывает наш последний разговор со Стефаном.

Я стою посреди улицы, широко расставив ноги. В окнах домов догорает золотом закат. Ветер, похожий на жаркое дыхание тяжелобольного, треплет мои неубранные волосы, и я постоянно отбрасываю их с лица нервным жестом.

– Мы должны им помочь, – Стефан стоит напротив и смотрит на меня, как на несмышлёного ребёнка.

На нём та же футболка, в которой он был, когда мы познакомились: чёрная с белым символом любимой метал-группы. У него полный гардероб приличных вещей, но Стефан предпочитает носить линялую футболку, купленную на памятном концерте. Это роднит нас. Любовь к музыке, радикальные взгляды, нежелание подчиняться мнению большинства, но сейчас я не ощущаю близости. Напротив, я ненавижу его всей душой. К сожалению, в последние годы такое случается слишком часто. Я боюсь себе в этом признаться, но моя любовь угасает, и я вижу слишком много недостатков в этом, казавшемся мне совершенным, мужчине.

– Мы никому ничего не должны, – говорю сквозь зубы.

– Это не так, каждый достойный человек должен делать всё возможное ради блага человечества. В этом и есть смысл жизни, и сейчас у нас с тобой появился шанс сделать что-то большее, – на его губах проступает сдержанная улыбка потомственного аристократа, от которой меня пробирает озноб.

– Ты пытаешься убедить меня, что смысл моей жизни в том, чтоб убить какого-то отморозка? – меня едва не трясёт от негодования. – Ты на полном серьёзе предлагаешь мне убить человека и выдаёшь это за великое благо?!

– Он не человек, Ката. Убив его, мы дадим миру шанс, – улыбка светлая, обезоруживающая, и от этого особенно больно.

Я и раньше слышала от него подобное, но не придавала значения, считала, он говорит в переносном смысле. А теперь поняла: Стефан верит во все эти байки о неземном происхождении вожака безымянной банды и собирается бороться не с человеком, а со вселенским злом.

– Стефан, ты сошёл с ума! Он самый обычный человек, но только это не помешает ему прикончить нас, стоит появиться на границе его земель.

– Мы не умрём, ты же знаешь, я везунчик, – он улыбается мне, словно мы спорим о покупке нового кресла, а не о том, чтобы рискнуть своей жизнью ради группы болванов, попавшихся в лапы байкеров.

– Я знаю только одно: если ты веришь, что он не человек, то у тебя не все дома! – моё лицо пылает от гнева, а руки самопроизвольно сжимаются в кулаки. Невозмутимость Стефана выведет кого угодно, и я уже на грани.

– Ты боишься поверить во что-то необъяснимое, Ката, и видишь всё серым и плоским, – он чуть покачивает головой и убирает тёмную прядку за ухо.– Но стоит только взглянуть на мир шире, и он наполнится светом.

– Ага, и радужным говном единорогов, – я жду, что Стефан разозлится, но в синих глазах только тепло и нежность.

Я знаю, он любит меня так же сильно, как в тот день, когда под высокими сводами церкви мы стали мужем и женой. Но даже несмотря на всю его любовь, он никогда не поступится своими принципами, и это бесит.

– Пойдём, – Стефан протягивает мне руку и почти касается моего плеча, но я не готова уступить.

Делаю шаг назад, спотыкаюсь о камень и теряю самообладание. Я кричу, брызжа слюной. Бросаю ему в лицо обвинения и проклятия, а он даже бровью не ведёт. Родители дали ему хорошее воспитание, я же не могу похвастаться тем же. И тогда я иду прочь, сворачиваю во двор и останавливаюсь там. Уверена: он пойдёт следом. Жду. Разум ослеплён гневом, и я ещё не понимаю, что больше никогда не увижу его.

Чувствую, как по щекам бегут слёзы. Дьявол, совсем расклеилась! Это от недосыпа. Утираю лицо тыльной стороной ладони и делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и в этот момент замечаю то, отчего по спине пробегает неприятный холодок.

Я так увлеклась путешествием в страну воспоминаний, что не заметила хвоста. Их много. Не меньше сорока. Словно стая голодных волков, преследующая меня, чтобы растерзать. О схватке не может быть и речи. Восемь патронов в пистолете и ещё десять в ружье. Семнадцать врагов я положу при самом хорошем раскладе, но остальных это не остановит. В их состоянии не замечаешь смерти товарища и не знаешь страха. Нужно уходить. Бросаю короткий взгляд в зеркальце заднего вида, а потом вдавливаю педаль в пол.

«Порше» резво набирает обороты, и вот уже я лечу по трассе со скоростью двести пятьдесят километров в час и благодарю тех, кто строил это шоссе, сделав его идеально гладким и таким широким. От динамики захватывает дух, но не в хорошем смысле. Я чертовски напугана, и костяшки пальцев, сжимающие руль, побелели от напряжения.

На хорошем мотоцикле догнать меня не составит труда, но то ли у них плохие байки, то ли я их мало интересую, потому что уже через десять минут отрываюсь от погони, но скорость не снижаю. Возможно, это ловушка. В отличие от меня, у байкеров ещё сохранились мобильные телефоны, и они могут сообщить обо мне другим. Но проходит десять минут, и я выдыхаюсь. Держать дорогу на такой скорости для меня слишком сложно, и потому постепенно отпускаю педаль газа, а потом, заметив съезд с шоссе, резко поворачиваю руль и ухожу на дорожку, ведущую через поле в уютную деревушку, сейчас наверняка заброшенную.

При ближайшем рассмотрении белоснежные маленькие домики с красными острыми крышами уже не кажутся столь милыми. Все окна выбиты, на дорожках сверкают осколки. За одним из покорёженных заборов вижу мёртвую овчарку. Собака уже раздулась от трупных газов и больше напоминает меховой шар. Ничуть не смущаясь этого, тело клюют вороны. Когда проезжаю мимо, птицы неохотно взлетают. Сделав круг над разлагающимися останками, опускаются на них вновь и продолжают безумное пиршество.

Первоначальный план спрятаться в одном из домов приходится отбросить. Не исключено, что внутри меня будут поджидать трупы людей, а мне вовсе не хочется вдыхать сладкий запах их гниения. Проезжаю на низкой скорости пару домов и вижу распахнутые настежь ворота, а за ними довольно ровную площадку, уложенную кирпичом. Стёкла в этом доме целы, значит, осколков на земле быть не должно, и я уверенно паркую «порше» перед домом и выключаю двигатель. Первым делом достаю пистолет из бардачка, снимаю с предохранителя и лишь потом прислушиваюсь. Но внутри машины идеальная звукоизоляция и я не слышу ровным счётом ничего, кроме гулко бьющегося в груди сердца.

Снимаю блокировку с двери, приоткрываю её на пару сантиметров и слушаю. Чирикают воробьи в кустах шиповника у забора, ветер шелестит листвой высоких лип. Я улавливаю гудение шмеля, собирающего сладкий нектар с цветов на клумбах под окнами дома, но никаких мотоциклов. Это странно. Они уже должны быть здесь. Откидываюсь на сиденье и напряжённо жду. Если повезёт, бандиты просто проедут мимо, даже не заметив этого съезда. Если не повезёт, то увидят следы шин на земле и поедут за мной. Я не сдамся живой. Убью всех, кого смогу достать, а потом выстрелю себе в лоб. Никто не станет возить меня голой по городу и насиловать под улюлюканье приятелей.

Вскоре слышу низкий рокот нескольких десятков двигателей. Звук приближается. Я не шевелюсь. Суетливость не даст мне ничего. До меня доносятся обрывки гитарного соло. Кажется, это что-то из Металлики. Как не прискорбно признавать, но музыкальные вкусы у байкеров значительно лучше, чем у покойного владельца авто. Невесело улыбаюсь этим мыслям, а вскоре понимаю, что звук двигателей становится тише. Байкеры уезжают дальше по шоссе. Словно камень с души. Ставлю оружие на предохранитель и убираю в бардачок. На пол выпадает зажигалка. Думаю закурить, но вспомнив отвратительный вкус табака во рту, отбрасываю эту идею. К чёрту дурные привычки! Я только что избежала неминуемой смерти, и разве это не повод чуть поберечь здоровье? Стефан бы гордился мной.

Интересно сколько ещё банд встретится мне на дороге? До замка чуть больше трёхсот километров, за последние четыре часа я встретила две банды. В математике я не сильна, но полагаю, что шанс наткнуться на пару десятков отморозков довольно велик. И в этот момент в моей голове возникает план, чертовски опасный и дерзкий, но мне кажется, он сработает. Банды не любят соперников и обычно держатся друг от друга подальше. Им хватает простора в новом мире, и нет нужды устраивать войны за территории или ресурсы. Как ни абсурдно это звучит, но единственное безопасное место сейчас рядом с такими вот группами обдолбанных байкеров. Потому я быстро завожу двигатель и выезжаю на дорогу. Мой план прост: я буду держаться позади той группы и стараться остаться незамеченной. Они не ждут, что кто-то посмеет их преследовать, а у меня есть шанс добраться без приключений до нужного поворота, не повстречав больше никого.

На шоссе развиваю скорость под двести километров в час и нагоняю банду. Сбавляю обороты и аккуратно следую прямо за ними. Поначалу мне тревожно. Я страшусь быть замеченной и постоянно снижаю скорость, рискуя потерять банду из вида. Но через полчаса такой езды полностью успокаиваюсь. Мой план сработал. Байкерам нет дела до того, что происходит у них за спиной. Они слишком погружены в состояние полнейшего экстаза, что даёт им тот синтетический наркотик, который заполняет их кровь. Я же ощущаю эйфорию без химических стимуляторов. Мне достаточно ощущения того, что я выиграла этот раунд. Победа – вот мой наркотик.

Когда адреналин отпускает, снова чувствую сонливость. Ставлю на круизе сто километров в час – среднюю скорость, с которой ехала последние сорок минут, – и позволяю себе расслабиться, при этом стараясь не уснуть. Мне нужен ясный ум, если что-то пойдёт не так. И в этот момент раздаётся протяжный писк. Я вздрагиваю и смотрю на приборную панель. Индикатор топлива в красной зоне. Настроение резко портится. Я так давно не сидела за рулём, что уже и забыла о такой необходимости, как бензин. Эта машина может ехать только на электричестве, но слишком недолго. К тому же неплохо было бы зарядить её, а я не сделала и этого.

С заправками сейчас дела обстоят плачевно. Байкерам нужен бензин, и потому некоторые топливные станции работают. Вот только никто не знает, какие именно. Запасы бензина на них давно не пополняют. Все грузовые перевозки закончились после первых бунтов. Шансы, что на ближайшей ко мне заправке будет топливо и работающая колонка, ничтожно малы, а вот встретить там врагов возможно. Но я должна рискнуть. Без машины мне будет очень сложно добраться до места, и я прекрасно это понимаю. К тому же, мне жаль припасы, которые лежат на заднем сидении. Их точно хватит на пару недель, а это значит, не придётся тратить время на вылазки за провиантом и отвлекаться.

Остатков бензина мне хватит на пару десятков километров, и то если буду экономить. Снижаю скорость до пятидесяти, и через пару минут теряю из вида банду. Проходит полчаса. Заправки нет. Я начинаю ощущать неприятный холодок в сердце. В отличие от Стефана, раньше я не была везунчиком и, судя по всему, с тех пор ничего не изменилось. Я раздумываю над тем, как бы забрать с собой из машины побольше еды и не надорваться, когда замечаю на обочине знак с красно-жёлтой ракушкой. Он сообщает мне, что до заправки шесть километров. Я очень надеюсь, что «порше» дотянет.

Я всегда знала, что на немецкие машины можно положиться. «Порше» без проблем преодолевает это расстояние, хотя индикатор топлива давно на нуле. Я вижу заправку на обочине, снижаю скорость вдвое и ползу вперёд, не отводя взгляда от операторной. В ней, судя по вывеске, располагается кофейня, магазин и туалет. Последнее мне бы сейчас не помешало, но прежде чем думать об этом, нужно убедиться, что здесь безопасно.

На заправочной площадке никого. Под навесом стоят одиноко три топливораздаточных колонки. Я очень аккуратно сворачиваю с дороги, миную указатель въезда, поникшие флаги, сломанный щит с ценами на топливо и паркую машину у колонки под навесом.

Она может и не работать. Я понимаю это, но упрямо нажимаю кнопку открытия бензобака и вылезаю из машины. В нос ударяет резкий запах бензина. К трём солнце раскалило воздух, и дышать очень тяжело. В тени навеса чуть прохладней, но я всё равно почти сразу покрываюсь потом. На мне чёрная толстовка с капюшоном, и она явно не годится для такой погоды, но сейчас это меньшая из проблем.

Откручиваю крышку на бензобаке и вставляю в отверстие пистолет, затаив дыхание нажимаю на курок. Раздаётся щелчок, и цифры на табло, показывающие количество отпущенных литров, начинают расти. Я буквально подпрыгиваю от радости.

Бак полон. Забираюсь в прохладный салон и медленно выезжаю из-под навеса. Здание операторной выглядит зловеще. Автоматические стеклянные двери разбиты, внутри темно. Из-за непрозрачных зеркальных стен я не могу увидеть, что там творится. Живот скручивает спазм. Мне и правда очень нужно в туалет, но стоит ли рисковать ради сомнительно удовольствия сходить в настоящий унитаз, а не в траву на обочине? Мгновение размышляю и решаю, что стоит, ведь кроме туалета, вывеска обещала кофейню. Если я разживусь в ней приличными зёрнами, это будет просто чудесно. Кофе сейчас большая редкость, а свои скромные запасы я любезно оставила Софии.