скачать книгу бесплатно
Им было предписано отслеживать еврейские семьи и переселять их в подвалы, а все имущество конфисковывать.
Немцы вошли во Львов утром 30 июня 1941 года. Украинские националисты – фракция Бандеры в ОУН, тотчас же создали в городе свои органы власти и «украинскую народную милицию». Главой украинского правительства был Ярослав Стецько, который еще весной 1939-го опубликовал статью в газете «Новый путь», высказав свою позицию относительно евреев.
Стецько настаивал, что евреи – «шкурники, материалисты, эгоисты», «народ без героики жизни, без величественной идеи».
Зато украинцы, по словам Стецько, «первыми в Европе поняли разложенческую работу еврейства», и в результате отмежевались от евреев века назад, таким образом сохраняя «чистоту своей духовности и культуры».
«Москва и жидовство – самые большие враги Украины, – писал Стецко.
– Настаиваю на уничтожении жидов и целесообразности перенести на Украину немецких методов экстерминации еврейства, исключая их ассимиляцию».
Именно Стецько 30 июня 1941 г. зачитал акт провозглашения государственности, который украинские националисты называют Актом восстановления Украинского Государства: «Восстановленное Соборное Украинское Государство будет тесно сотрудничать с Национал-социалистической Велико-Германией, которая под руководством Адольфа Гитлера создает новый порядок в Европе и мире и помогает украинскому народу освободиться из-под московской оккупации.
Да здравствует Организация Украинских националистов, пусть живет Проводник ОУН Степан Бандера!»[2 - http://hi-lvov.narod.ru/LightboxImageSlideshow/eLvov.html]
В тот же день начался трехдневный еврейский погром, который был организован «украинской народной милицией» при попустительстве и подстрекательстве немцев.
Пришел черед и Сары с мамой.
Ранним утром в их дверь постучали.
Мама и Сара даже съежились от неприятного и требовательного стука.
Через минуту стук повторился и звучал еще более нетерпимо.
Почти сразу за дверью раздался голос:
– Открывайте. Городской совет.
И опять раздался стук.
Мама встала и медленно подошла к двери.
Сара прижалась к стене, тревожно провожая маму взглядом.
Эмма открыла дверь.
С ней вежливо поздоровались:
– Мадам Авербах, получите и распишитесь, вот здесь, – высокий мужчина в сером костюме ткнул пальцем в список.
Эмма взяла письмо на котором было написано, что оно из Горсовета, покрутила и вздохнула:
– Что это? – спросила она мужчину в сером, который, явно был главным.
– Откроете и прочитаете.
Он снова ткнул пальцем в список:
– Распишитесь.
Сара краем глаза следила то за мамой, то за «длинным дядькой».
В воздухе стояло напряжение.
Эмма медленно расписалась и закрыла дверь.
Тишина действовала угрожающи. Сара быстро подскочила к маме и сказала:
– Давай уже, открывай.
– На, открой.
Сара читала предписание и слезы лились градом, капая на бумагу, ложаль большими бесцветными кляксами.
Эмма смотрела в окно и молчала.
Шок!
А что дальше?
Предписание гласило, что они обязаны освободить квартиру в течении трех дней, и что их переселяют в подвальное помещение.
В этот момент опять раздался стук в деверь.
Сара вздрогнула, а Эмма решительным голосом спросила:
– Кто там?
– Эмма, это я – Мара, открой.
Эмма подошла к двери и отворила.
– Здрасьте! Эмма, кто это был? Зачем они к тебе приходили?
– Ой, и не спрашивай! Вот! – Эмма протянула соседке предписание.
Та быстро пробежала текст глазами и взмолилась:
– Боже ж мой, боже! – застонала Мара, – ну все, и к нам теперь скоро прийдут.
– Может и обойдется.
– Та где же там, каждый день, то одних, то других, то выселяют, то вообще, неизвестно куда уводят, – не унималась соседка.
Эмма тяжело вздохнула.
Сара сидела на краю дивана и смотрела то на маму, то на соседку напуганным взглядом.
– Слушай, Эмма, ты, если что, не переживай, мы тебе поможем.
В дверь опять постучали:
– Иду, – равнодушно и бесстрашно Эмма подошла к двери и открыла ее.
– Ну что тут у вас? – спросил сосед Эмму и тут же перекинулся на жену, – ты, Мара, как уйдешь, так уйдешь!
– Так ведь вот, смотри, у них предписание. Господи, что же это творится?
– Что это? – беря в руки бумагу, старенький сосед достал из кармана очки, надел и начал читать вслух предписание, постоянно мотая от возмущения, головой и вставляя, после каждого предложения, – ой-ой-ой! ах ты!
Сара тихо всхлипывала в объятиях мамы, Мара тоже не могла удержаться.
Старый сосед, решил немного разгрузить обстановку:
– Все, все! Ну-ка вытерли все слезы. Все образуется! Обязательно! Это недоразумение. Скоро советская власть наведет здесь порядок.
– А если нет, то что? Как же жить дальше? Как выжить в этом ужасе? Куда спрятаться от этих гадов? – запричитала Мара.
– Марочка, будем живы – будем что-то думать, а если кто-нибудь из нас умрет, то я скорее всего, уеду в Израиль… – попытался пошутить дедуля.
– Да отстань ты со своими шутками! Вечно их вставляешь куда надо и не надо!
Мара, не на шутку была взволнована, она очень хорошо понимала, что рано или поздно, прийдет и их очередь.
После обеда к Саре зашел Артур.
Он был одет очень галантно: чистая белая рубаха, черные, хорошо сидящие на нем брюки, начищенные, и похоже, почти новые туфли, а прическа, старательно уложенная с идеальным пробором.
Сара рассказала ему про предписание, они сидели и рассуждали на животрепещущую тему.
Артур принес еду, которую, мама Сары всегда отказывалась брать, но Артур, оставлял пакет с едой на столе и после недолгой беседы с Сарой, уходил снова на работу в свой магазин.
Так и в этот день они уже прощались с Сарой, стоя на пороге квартиры. Он заботливо просил ее не выходить из дому, на улице очень опасно, банды свирепствуют и в этот момент послышался женский крик за дверью.
Было хорошо слышно, как, где то на нижнем этаже отчаянно кричала женщина и несвязно просила о помощи.
Артур открыл дверь и спустился на этаж ниже.
Плачущую женщину уже окружали соседи.
Он пытался понять что происходит.
Женщина рвала на себе волосы и показывала на открытую дверь в свою квартиру.
Артур посмотрел туда и увидел в глубине квартиры лежащую на полу девушку, он догадался, что это мертвая девушка.
– Господи! Моя Розочка, моя девочка! Господи, господи! За что? А-а-а-а, помогите! Господи! Люди добрые, за что? За что??? – душераздирающие материнские слезы приводили в оцепенение всех окружающих.
Артур почувствовал за спиной легкое приказание, обернулся, это была Сара, в ее глазах застыл стеклянный взгляд.
Он приобнял ее и повернул лицом к себе:
– Тут девушка мертвая. Ты их знаешь? Я пока не понял, что произошло.
– Это мама Розы. А там Роза. Мы с ней учились.. Она была коммунистической активисткой. Ее что, убили?
– Да нет, – вступила в разговор пожилая дама, вытирая слезы, – Розочка покончила с собой.
– Как? Почему? – все еще не веря в происходящее, всхлипнула, Сара, закрывая лицо руками.
Эмма подошла к Саре и Артуру, от ужаса, она не могла отнять ладонь от лица, казалось, что ее парализовало:
– Какой ужас! Это же Роза, вы с ней учились, Сарочка!
На площадку собрались все соседи, историю передавали из уст в уста по несколько раз, несчастную женщину отпаивали успокоительным, весть мгновенно разлетелась по всему дому, все наперебой, говорили:
– Утром на нее напала толпа. Разъяренная толпа…
– Да, да, ее схватили и волокли по улице, прям за косы..
– А потом одна сволочь обрезала ей все волосы..
– Так ведь мало же было, потом, они ее еще и раздели до гола..
– До нитки все сняли, суки..
– Ой-ой-ой!!!
– Конец света! Что же это?
– Она так кричала, так молила ….
– А ее били и били, пинали, позорили…
– Потом сапогами начали пинать, она упала, уже не могла идти дальше, а эти гады все не унимались, тыкали ей в живот своими сапогами..
– Как же такое пережить?..
– Вот она и не пережила…
– Еле пришла домой, закрылась в комнате и покончила с собой..
– А-а-а-а – девочка моя, Розочка! – раздался страшный вопль матери.
Люди, как могли утешали ее, но такое горе, трудно пережить.
– Да, сегодня вообще был тихий ужас, – женщина в разорванном платье, показывала собравшимся свои раны и говорила, – я и не думала, что вырвусь оттуда. Так жестоко они били людей, так унижали…
