90-е: Шоу должно продолжаться – 5

Саша Фишер

90-е: Шоу должно продолжаться – 5

Глава 1

– Судя по названию, рискну предположить, что это мероприятие в Ленинграде, – ироничным тоном сказал я. Шут его знает, может быть, при упоминании этого названия мне, как и любому рокеру, было положено немедленно забегать по стенам и потолку, радостно голося от восторга.

– В Санкт-Петербурге, паааапрашу! – протянул Сэнсэй. – С прошлого года восстановили историческую справедливость!

– Ой, да, точняк! В Санкт-Петербурге, конечно, – исправился я.

– Судя по шуму на задем плане, твои «Ангелы» где-то рядом? – спросил Сэнсэй.

– Да, в полном составе, – усмехнулся я. – Сейчас, подожди, я включу громкую связь, у меня теперь техника, кажется, такое позволяет.

Лео Махно тут тоже не поскупился, так что в квартире вместо дискового телефона стоял модный такой радиотелефон, с громоздкой трубкой с антеннкой и динамиком на платформе. Теперь чтобы болтать из комнаты, не нужен был длинный шнур. Я нажал на кнопочку, и динамик на платформе ожил и зашуршал. Теперь было слышно, что на заднем плане у Сэнсэя играет какая-то музыка и тоже слышны голоса.

– Вот, теперь тебя все слышат, можешь поздороваться и… Ну, в общем, тебе слово, Сэнсэй! – сказал я громко.

– Ооо, Сэнсэй! – задушенно прошептал Бельфегор и закрыл себе рот ладошкой.

– Привет вам, о благородные деятели новокиневского рока из культурной столицы, – пафосно проговорил Сэнсэй. – С добрыми вестями я к вам, но с пустыми карманами…

– Привет! Алоха, Сэнсэй! Уооооо! – на все лады заголосили мои гости.

– Вот какое дело, пипл, – сказал Сэнсэй, переходя на деловой тон. – В конце февраля в Санкт-Петербурге будет проходить широко известный в узких кругах рок-фестиваль «Невские берега». И я имею честь предложить вам принять в этом достойном мероприятии достойное участие.

– Круто! – ахнул Астарот.

– Обалдеть! – выдохнул Бегемот.

– А можно я тоже с вами? – заныла Лариска.

– Есть пара моментов, – продолжил Сэнсэй. – Я понимаю, что вся эта затея ни фига не дешевая, путь неблизкий, а здесь надо еще где-то жить, плюс организационный взнос, плюс питание… И я даже сначала хотел вас проспонсировать, но у нас случилось небольшое ЧП, так что все денежки – тю-тю. Испарились. Так что, сами понимаете… Если вы сейчас откажетесь, потому что не тянете, я все пойму.

– Да блин! – Бельфегор аж подпрыгнул. – У нас еще больше месяца, мы придумаем что-нибудь!

– Пешком дойдем за это время, точняк! – подхватил Бегемот.

– Не переживай, Сэнсэй, мы заработаем, – сказал я. – Можешь на нас рассчитывать.

– Зуб на сало? – усмехнулся Сэнсэй.

– Клянусь вставными зубами моего прадеда, – хохотнул я. Судя по реакции моих «Ангелочков» и Жана, что такое эти «Невские берега» они или точно знали, или их загипнотизировала сама возможность поездки в культурную столицу на рок-фестиваль. В качестве участников. Пусть даже и тех, не кому платят за участие, а с кого берут деньги, но сам факт же важен! Ноунейм группа из какого-то там Новокиневска поедет на рок-фестиваль в культурную столицу, а всякие там наши «Пинкертоны» с «Цеппелинами» умоются. Круто же! И это еще одна «лычка» на афише, опять же. «Рок-группа „Ангелы С“, член новокиневского рок-клуба, участник рок-фестиваля „Невские берега“». Работа на репутацию, как она есть.

– Велиал, раз ты ручаешься, значит я на все сто уверен, что не подведете, – сказал Сэнсэй. – Сейчас громкую связь отключай, я еще хочу с тобой немного побалакать о скучных организационных вопросах. Ну и, пипл, буду рад вас всех лицезреть, уже совсем скоро увидимся, получается!

– Спасибо, Сэнсэй! Да, обязательно! Скорее бы! А может к нам на гастроли? – вразнобой загалдели «ангелочки».

Я выключил громкую связь, поднес трубку к уху и вышел из своей комнаты в прихожую.

– Все, теперь мы одни, – сказал я. – Продолжай.

– Значит так, Велиал, – деловито сказал Сэнсэй. – Я вас подписал под мою ответственность, что, мол, я вас знаю, и вы просто отвал башки, просто молодые, и вас никто не знает. Так что ты там своих ребятишек заставь репетировать как не в себя, все-таки вы с серьезными ребятами на сцену будете выходить. Лады?

– Заметано, – сказал я. – Буду как сержант морской пехоты у них над душой стоять.

– Гут, – Сэнсэй усмехнулся. – Тогда я тебе пришлю почтой всякую бюрократию, ты мне только адрес продиктуй.

Не задумываясь, я продиктовал адрес родительской квартиры. Там письмо точно никуда не потеряется, родители выписывали много всякой прессы, так что ящик проверяли ежедневно. А насчет этого адреса я вообще не был уверен, что у меня ключ от ящика есть.

– Тогда прямо завтра с утра я догуляю до почты и все тебе вышлю, – сказал Сэнсэй. – И от себя пару строчек там черкану еще, чтобы ты понял, что там как.

– Лады, – сказал я.

– Ну и насчет денег еще… – с заминкой сказал Сэнсэй.

– Даже не грей голову, мы заработаем, – быстро ответил я. – Я же понимаю, что это не просто развлекательная поездка, а, можно сказать, инвестиции. Окно в Европу, мать его. Так что пошевелим батонами, извернемся, но бабок добудем. На крайняк, займем. Такой шанс просрать из-за каких-то там презренных бумажек – это будет по меньшей мере тупо.

– Ладно, теперь я и правда спокоен, – сказал Сэнсэй. – И рад, что ты все понимаешь.

– Слушай, я бы пообещал тебе ответную услугу, на такой царский подгон, но сам понимаешь… – я засмеялся. – Ну, то есть, спасибище тебе огромное за доверие, я прямо изо всех сил счастлив, только не могу представить, чем мы тебе можем… так скажем, отдарить.

– Живы будем, сочтемся, – проговорил Сэнсэй. – Никто же не знает, как сложится судьба…

Все-таки, хороший человек Сэнсэй. Хуже всего, когда человек оказывает тебе услугу и кокетливо махает ручкой, мол «забей, мне ничего не надо, твоя улыбка – лучшая награда!» Обычно это означает, что такой трындеж в дальнейшем тебе будут до самой смерти припоминать. А Сэнсэй при всей своей «не-от-мира-сегошности» был все-таки деловым человеком.

– Не забивай пока голову, – сказал он. – Сейчас для вас главное – репетиции. Можешь считать, что я деньги поставил на то, что вы там зал порвете, сечешь?

Когда я вернулся в комнату, там, ясен пень, стоял галдеж. «Ангелочки», наперебой, предлагали планы по зарабатыванию денег, один другого развесистее, Жан с Ириной бодро строили планы составить нам компанию. Потому как Жану, конечно же, требовался репортаж для его журнала о том, как новокиневская рок-группа, да еще и с обложки первого номера «Африки» покоряет сцены культурной столицы, Лариска просто подхватила общий ажиотаж, а Наташа что-то деловито строчила в блокноте. По всей видимости, вносила событие в анналы, чтобы утром не позабыть произошедшее. А то мало ли, как бывает…

– Ну что, братишки и сестренки, считаем это хорошим знаком для новоселья, ведь так? – сказал я, широко улыбаясь.

– У меня аж коленки трясутся, я даже не верю, что это на самом деле происходит! – заявил Бельфегор. – Мы поедем в Ленинград! Иииииихаааа!

Все принялись радостно скакать и голосить на все лады.

До тех пор, пока наше веселье не прервал звонок в дверь.

– Упс, – сказал я. – Кажется, мы пошумели настолько, что вызвали соседей.

На пороге стояла белокурая дамочка в шелковом халатике, внешность которой лучше всего описывало слово «милфа». Лет эдак тридцати пяти, подтянутая, с неплохо наложенным макияжем и выдающимися достоинствами.

– Молодой человек, – сказала она чуть возмущенным грудным контральто. – Вам не кажется, что вы… эээ… слишком шумите?

– Прошу прощения, сударыня, – я изобразил «мушкетерский» поклон с воображаемой шляпой. – Просто я и мои друзья только что получили очень радостную новость.

– Надеюсь, празднование вашей радостной новости не затянется до утра? – глаза соседки кокетливо блеснули. Дверь квартиры напротив скрипнула, и в щели показался чей-то любопытный глаз.

– Ни в коем случае, – заверил я. – На самом деле, максимум еще пятнадцать минут… – Я посмотрел на часы. Было почти десять. – Уже закругляемся.

– Хотелось бы верить… – она поджала накрашенные губы.

– Клянусь, – я изобразил на лице пафос и прижал руку к сердцу. – Обещаю, что в дальнейшем мое проживание не причинит вам ни малейших хлопот.

– Ну посмотрим, посмотрим… – иронично сказала она и удалилась, повиливая круглой попой чуть размашистее, чем это считается приличным.

Я закрыл дверь и, в задумчивости, вернулся в комнату. Сэнсэй своим звонком, на самом деле, здорово упростил мне задачу, вселив в «ангелочков» драйв и желание срочно-срочно репетировать-работать-записывать альбом и вообще всячески усердно трудиться. Очень вовремя он позвонил, очень. В принципе, Астарот и так дошел своим или надиным мозгом до того, что пора уже вырастать из коротких штанишек «гаражного рока». А тут еще и «Невские берега» подоспели. Участие в таком фесте дает, конечно же, массу новых возможностей и знакомств. Ну и прибавит нам веса, конечно. Не то, чтобы эта поездка одним махом забросит нас в разряд «мастодонтов», но это в любом случае тот социальный лифт, которым непременно нужно воспользоваться.

– Ну что, пипл, на этой мажорной ноте предлагаю вечеринку считать законченной, – сказал я, входя в комнату.

– Уоооо… – разочарованно заныли мои гости.

– Ша! – я поднял палец. – Я с самого начала предупреждал, что это одноразовое мероприятие. Скоро сюда приедут всякие левые жильцы, да и хозяин просил соседей не беспокоить… В общем, не ныть! Нам еще работать предстоит, как коням!

– Да, точняк, – внезапно поддержал меня Астарот. – Предлагаю репетиции вообще сделать ежедневными теперь. Нам еще в «котлах» выступить надо и не облажаться.

Ева встрепенулась и приоткрыла глаза.

– Ты еще спи, это мой будильник, – тихонько сказал я и поцеловал девушку в ухо.

– А как же… – сонно пробормотала она.

– Тебе же никуда сегодня не надо, – сказал я. – Так что спи, пока не надоест. Еды там полный холодильник. А я приду где-то в час, и мы вместе поедем смотреть, что там Стас намонтировал.

– К этой вашей Кристине? – спросила Ева.

– Ага, – я снова поцеловал девушку и встал с кровати.

– Ладно, уболтал, красноречивый… – пробормотала она и снова уронила голову на подушку.

В Новокиневск внезапно нагрянула оттепель. Настолько, что даже сейчас, в темноте, с крыш капала вода, а на утоптанном снегу тротуаров в лучах фонарей блестели лужи. Правда от этого стало еще более скользко, так что я откровенно пожалел, что у меня не шипованные подошвы.

На самом деле, конечно, всю эту историю с работой на рынке пора было заканчивать. Сильное молодое тело – это, конечно же, хорошо, но усталость от недосыпа все-таки как-то накапливалась, да и времени начинало отчетливо не хватать. Работа на рынке выполнила свою функцию – она позволила мне не греть голову над тем, что я буду жрать на ужин и не трястись над каждой копейкой. Но сейчас имело смысл подумать об ином денежном потоке. Более связанном с основным, так сказать, видом деятельности. Концерты, кассеты… Гастроли по сельским клубам. Вот эти все дела.

Вчера перед тем, как разойтись, мы назначили организационное собрание на эту субботу. Чтобы как раз обсудить все эти моменты, включая вставший внезапно ребром финансовый вопрос.

Кстати, надо бы с Колямбой встретиться. Сомневаюсь, конечно, что он поделится доходом с концерта в овощехранилище, но почему-то мне не хотелось пока терять контакт с этим куркулем-многостаночником. Послать – это всегда успеется. А его навыки тащить все, что не приколочено, мне вполне могут пригодиться. Так или иначе. Плюс площадка, опять же…

Примерно под такие неспешные мысли неспешно проходил мой рабочий день на рынке. В каком-то смысле, медитация. Крикливые цыганки со своими: «Шубы, шубы, девочки подходим!» и «Жвачка, помада, девочки, кому помаду нужно, недорого!» Попса из киоска звукозаписи. Хмурые мужички с картонными табличками: «Куплю-продам золото-доллары». Наперсточники… Внутренний мир обычного рабочего дня на рынке. Кажется, тут веками ничего не меняется.

К Кристине мы с Евой пришли последними, все остальные заинтересованные лица уже собрались.

– Блин, ну что вы так долго? – вместо «привет» капризно протянула Кристина, едва открыв мне дверь. – Ира без вас отказывается показывать нам ролик!

– Если что, мы не опоздали! – сказал я, скидывая ботинки. – Кстати, напомни мне, вы знакомы? Ева – Кристина, Кристина – Ева. Ева – это моя девушка, а Кристина – это суперзвезда нашего голливудского шедевра.

– Знакомы, – буркнула Кристина и поджала губы. Ева едва заметно улыбнулась. Вроде искр, громов и молний не последовало, значит знакомство не пожароопасное. Обычная конкуренция красоток. Странно только, что Кристина, которая объективно ярче Евы, ведет себя как недовольная сторона. Впрочем, непрошибаемая уверенность в себе меня в Еве как раз и подкупила. Казалось, что ей вообще не было никакого дела до того, что там думают о ней другие люди. Только казалось, конечно, всем так или иначе есть до этого дело. Но она очень умело держала величественно-дружелюбное лицо. И умела вот так снисходительно улыбаться. Вот как сейчас. И от ее улыбки даже такая ослепительно-прекрасная принцесса, как Кристина сразу как-то… завяла.

– Давайте смотреть уже! – воскликнула Ирина. Она нетерпеливо крутила в руках видеокассету, как будто та жгла ей пальцы.

– Ну так включай! – огрызнулась Кристина. – Или ты не знаешь, как видик работает?

Я устроился в свободном кресле и посадил Еву к себе на колени. Ирина присела рядом с видеомагнитофоном и запихнула в него кассету.

– Только это черновик, сразу предупреждаю! – громко сказал Стас. – Потом буду еще до ума доводить и всякие там титры и прочее… Адрес-телефон.

– Начинается! – Бельфегор поерзал, сидя на полу. Ближе всех к экрану, практически воткнувшись в него носом. Как младший школьник в мультики. Когда мама еще не успела его отогнать от телевизора с воплем: «Куда так близко? Глаза испортишь!»

Под торжественные аккорды на экране появилась парадная лестница ТЮЗа, с массивными перилами и красной ковровой дорожкой. Камера двигалась так, будто это было зрелище из глаз поднимающегося по ней человека. На вершине лестницы стоял король в горностаевой мантии и Кристина в длинном платье. «Взгляд» камеры сфокусировался на принцессе-Кристине, прошелся от кончиков туфель до лица, потом лицо крупным планом, потом снимающий отошел в сторону, позволяя зрителю насладиться зрелищем точеного профиля нашей суперзвезды. А в кадре появился принц с сундуком в руках…

«А Бельфегор молодец…» – подумал я. Звук был прямо неплох. Стильно, необычно, но настроение нужное поддерживало. Поливокс романтично мурлыкал на лирических сценах и переходил на скрежет и вой в моменты боевки.

Мой «главарь разбойников» тоже удостоился одного крупного плана. Когда я, недобро прищурившись, выглядывал из засады. Сложно сказать, насколько хорош мой актерский талант, конечно. Я какие-то неоднозначные чувства испытывал, когда видел себя на экране. Вроде как, это я… И в то же время, не совсем я. К Вове-Велиалу в зеркале я уже привык, а вот на экране он все еще был «какой-то левый парень». Еще вчера себя на этом поймал, когда мы видео с концерта смотрели, и я там со сцены кривлялся, рычал и высовывал язык. Объективно говоря, смотрелось немного натянуто. Но для первого сценического опыта…

На экране появилась башня, музыка заплакала в нежно-романтичных переливах. Силуэты Кристины и Беса четко вырисовывались на фоне закатного неба. Через затемнение кадр сменился на их лица крупным планом. Было заметно, конечно, что румянец на щеках Кристины – это вовсе даже не от волнения и влюбленности. И пар изо рта намекал, что на улице холодрыга.

Камера наехала на сияющее на груди Кристины ожерелье, и…

– Это все! – сообщил Стас.

– Три с половиной минуты… – я покачал головой. – Для рекламного ролика, прямо скажем, многовато…

– Игорь Андреевич сказал, что хочет длинный ролик, – сказала Ирина. – Я ему говорила…

– А вы говорили, что у меня платья неподходящие! – Кристина гордо вздернула подбородок. – Да они тут лучше, чем все остальное смотрятся. Илья, скажи ведь?

Все замолчали и посмотрели на Беса.

Глава 2

Бес обнял Кристину, прижал к себе, погладил по спине.

– Ты у меня всегда самая красивая, – сказал он и сделал нам «страшные глаза».

Ирина сделала вид, что закашлялась, я натянул на лицо подобие улыбки. Остальные – кто заерзал, пряча лицо, кто прикрыл рот рукой. Вообще, Стас молодец, на самом деле. Кристина в своих платьях, больше похожих на нижнее белье, и современном макияже с этой всратой перламутровой помадой, смотрелась в антураже ролика элементом скорее чуждым. Но Стасу почти удалось повернуть все так, что это смотрелось скорее фичей, чем багом. Этакая эклектика и связь времен.

Почти.

Если бы этот ролик попал на какой-нибудь ютуб, то красотку-Кристину безжалостные комментаторы, я уверен, прямо-таки с говном бы смешали. И не помог бы ни точеный профиль, ни идеальная фигура, ни натуральный платиновый цвет волос.

Но сейчас время всесильных комментаторов еще не пришло, так что максимум, что ей может грозить, это письма рассерженных зрителей. Которых она, скорее всего не увидит, потому что они отправятся прямиком в мусорную корзину редактора ТВ «Кинева».

Так что…

– Да, отлично все вышло, – сказал я, справившись со сводящим горло приступом смеха. – Игорю Андреевичу должно понравиться.

При упоминании «ювелирного магната» лицо Кристины погрустнело. Она отстранилась от Беса и села на диван рядом с Ириной.

– Когда у вас встреча запланирована, кстати, – спросил я.

– Завтра с утра, – Ирина сцепила пальцы в замок. – Ужасно волнуюсь…

– Нужна моральная поддержка? – спросил я.

– Нет, – Ирина быстро покачала головой. – Я справлюсь. Должна справиться! На встречу идем только мы со Стасом.

– А мне очень жалко, что все так быстро закончилось… – вздохнула Кристина. – Это так здорово было…

– Не переживай, – усмехнулся я. – Если твоему Игореше понравится результат, то роликов будет еще много. Тебе еще и надоест перед камерой выпендриваться.

– Хорошо бы… – мечтательно вздохнула Кристина.

Ирина повернула лицо ко мне и изобразила всем своим видом сарказм. Расшифровать ее мимику вообще не составляло труда. Типа, «да-да, дорогая, мы с Игорем Андреевичем договоримся, но вот тебе-то как раз твой „Игореша“ найдет замену моментально, как только поймет, что ты трахаешься не только с ним».

– Давайте еще раз пересмотрим, – предложил Стас. – Поищем всякие косяки, чтобы я знал, где что поправить надо?

Кристина вскочила, поискала глазами пульт, потом присела рядом с видиком и нажала на перемотку вручную. Запустила ролик, и села на пол рядом с Бельфегором. И мы снова уставились на экран.

До офисе Колямбы я добрался часам к шести вечера, как раз когда остальные обитатели этого «казенного дома» уже расходились по домам. Как по таймеру, право слово. Вот здание кажется тихим и вымершим, а вот стрелки часов добираются до восемнадцати-ноль-ноль, и словно по волшебству в дверях возникает пробка из людей, спешащих на выход. И я как раз оказался идущим против этого потока. Пока протолкался внутрь, два раза услышал, что «лучше бы парикмахерскую нашел», «невоспитанная молодежь совсем обнаглела!» и «на завод такого надо устроить, живо бы дурь из головы выбили!»

– И вам тоже хорошего вечера, – усмехнулся я, уворачиваясь от очередного локтя спешащего домой гражданина. Вжался в проем между дверями, пропуская людской поток мимо себя. Все-таки, чем реально был хорош век двадцать первый, из которого я прибыл, так это вежливостью. Как-то так медленно и незаметно, тихой сапой, но люди в массе своей цивилизовались. Индивидуумы, конечно, всякие попадались, но уже скорее как артефакты, а не как общее место. Здесь в девяностых повсеместная грубость общения мне периодически все-таки резала глаз и уши. Хмурые, озабоченные и замкнутые лица. Может, дело в том, что там, в двадцать первом веке, я был солидный здоровенный мужик, а здесь, в девяностых – патлатый дрищ в драной джинсе, черт его знает… Впрочем, мозгом-то я понимал это вот настроение масс. У них только что обрушилась страна, в которой они родились и выросли, а будущее представляет собой один сплошной вопросительный знак. От ломанувшихся в космос цен так даже у меня голова кругом периодически шла. Я слышал про этот период, но когда на твоих глазах это происходит… Ну, такое. Я смотрел на спешащих мимо меня людей, и даже поймал себя на мысли, что мне хочется их как-то подбодрить что ли. Сказать что-то доброе, чтобы они не крысились вот так, никто ведь из них, в сущности, не виноват, что так все происходит. Чтобы держались друг за друга и заботились, и тогда пережить тяжелые времена будет легче.

Усмехнулся грустно. Наверное, хорошо мне о таком рассуждать. Я-то, в общем, благополучный мальчик из неплохой семьи, моя мама умело держит нос по ветру, так что бушующих вокруг стремительный переход к рынку нашу семью вовсе не поверг в уныние. Даже, я бы сказал, наоборот… Да и отец заметно взял себя в руки. Сеструха… Друзья… Получается, я себе интуитивно подстелил соломки, отгородившись от суровых реалий классными ребятами и девчонками. Не у всех получается…

Людской поток иссяк, и я, наконец-то смог войти в здание. Поднялся по лестнице и вежливо постучал в офис Колямбы. Сквозь дверь было слышно, что хозяин с кем-то громко говорит по телефону.

– Да-да, заходите, кто там? – выкрикнул он.

– Здорово, Колямба, – сказал я, входя в кабинет. Прикрыл дверь, сел на стул, огляделся. Ничего здесь особенно не поменялось – те же столы, коробки какие-то друг на друге. Одна открытая, из нее выглядывают бананы. Вот так внезапно…

– Здорово, Вован! – Колямба грохнул трубку телефона на аппарат, шумно выдохнул и плюхнулся на свое место. – Вот ведь люди, а! Пять тонн свинца, говорит. Срочно. Вынь да положь… В лепешку расшибись, а надо. А где я ему сейчас свинец возьму? У пацанов за гаражами биты что ли отбирать?

– Сбор свинцового металлолома объявить? – усмехнувшись, предложил я. – По старой памяти, как в пионерском детстве могут и сами тогда биты притащить. За мороженку.

– Сбор металлолома, говоришь… – по лбу Колямбы зазмеились «морщины тугодума». – Так это же надо оповещение устраивать, склад опять же… Тьфу ты! Шуточки все у тебя!

– Чем богаты, дядя Коля! – хохотнул я и развел руками.

– Так… – Колямба уставился на меня своими маленькими кабаньими глазками, будто соображая, кто я такой, и что мне здесь нужно. – Это, кстати, хорошо, что ты зашел, мне надо с тобой один вопросик обкашлять!

– Внемлю! – с пафосом и чувством сказал я, положив руку на грудь в районе сердца.

– Да я про это овощехранилище опять, – Колямба с шумом втянул в себя воздух. – Есть мнение, что к нему нужно все-таки приложить руки и голову, чтобы вывести на постоянный доход. Чтобы это не разовой акцией было, а всякие детки-студентики каждый день туда денежки несли. Что думаешь?

– Хорошая мысль, – кивнул я.

– Ты понимаешь, мне такие вот дела поперек… всего! – он чиркнул ладонью по тому месту, где у него должна была быть шея. В этот момент затрезвонил телефон, но он поднял трубку и тут же бросил ее на место. – Вот когда надо чего достать или перевезти, тут я на коне. А когда зазывать, заманивать и прикармливать, я как мордой об стену.

– У каждого свое призвание, это правда, – хмыкнул я.

– Я же как думал? – продолжал разглагольствовать Колямба. – Устроить там дискотеки для молодежи, дело простое – музычку врубил погромче и этот, как его… шар такой с зеркалами чтобы крутился – и все! Что сложного-то? На кнопочку нажал, и пущай пляшут.

– Ну так-то все верно, – поддакнул я.

– Слушай, вот ты жук! – рассмеялся Колямба. – Ты чего тут мне киваешь, не понимаешь что ли, к чему я веду?

– Сколько? – спросил я.

– Чего? – мой шарообразный собеседник сделал вид, что не понял.

– Ты же мне предлагаешь культ-массовое направление в твоем теневом картеле возглавить, если я правильно понимаю твои намеки, – хмыкнул я. – Вот я и спрашиваю – сколько денег ты мне заплатишь. Или ты думаешь, что я бесплатно буду работать?

– Ну… Такое дело… – замялся Колямба и забарабанил по столу похожими на сардельки пальцами. – Это же пока получается шкуру неубитого медведя делить, так-нет? Я тебе сейчас предложу сумму, а ты все мероприятия провалишь, и что мне тогда, себе в убыток получается работать?

– Двадцать пять процентов, – секунду подумав, сказал я.

– Сколько?! – выпучил глаза Колямба.

– Четверть дохода с тех мероприятий, которые я буду устраивать, – не меняя тона, продолжил я. – Это для меня и моей команды. Плюс гонорары группам, которые будут выступать. И всяким там прочим наемникам, которые потребуются.