Легенда о мече Арогана: Идолы

Ночь всплыла в памяти множеством прикосновений и томным дыханием, потому как рядом спал кто-то маленький и гибкий. Белоголовая Нарси очнулась от дурмана раньше ожидаемого, и её тяга к загадочному воину возобладала над инстинктом выживания. Рогнар слышал её приход, чувствовал, как она забралась в постель и заснула рядом. Прогонять её ловчий не стал.

– Грустно… – буркнул под нос воин, обнаружив на столе мешочек семян белого солнечника.

«Она это запомнила» – убирая в набедренную сумку мешочек, подумалось ловчему.

Осмотрев помещение и громко зевнув, он всё-таки покинул ночное пристанище.

Тёплый южный воздух обволакивал. Какая-то непривычная лёгкость поселилась в душе Рогнара, и воин опустился на пень около домика. На мгновение закрыл глаза, представив, что живёт вдалеке от мирских забот, суеты столицы и вечных интриг дворцовой знати.

Шум моря поблизости успокаивал. Приятный ветер трепал грязные волосы и раздувал старый плащ. Трава шуршала и склонялась к земле, неподалёку кружили бабочки и стрекозы, кричали чайки, стрекотали кузнечики.

– Ты хотел бы остаться в таком месте? – раздался голос Валлеса.

Этим утром охотник выглядел отдохнувшим. Уже не было хромоты, которая могла напомнить о давней встрече с пустынными псами. Не было и преграды между Валлесом и Рогнаром. За долгие месяцы они стали настоящими друзьями.

– Для меня не может быть покоя, – мрачно обозначил ловчий.

Воин не врал. Он отвык видеть в окружающем мире хорошее, разучился замечать красоту и даже сейчас, при взгляде на деревню, видел только смерть. Знал, что рано или поздно все местные жители лягут в могилы, и неважно, что их похоронит: набег диких племён или новая болезнь. Жёлтая трава сгниёт, крыши домов обветшают, а природа… Природа по сути своей является предвестником смерти – короткая жизнь бабочек тому яркий пример. Да и сам Рогнар был такой бабочкой. Его жизнь пылала год от года, оставляя где-то позади чёткий след из выжженной земли. Но стоило уйти, как следы зарастали и исчезали, стирая сам факт его существования.

– Покой, мой друг, может быть у каждого. Хотя бы сейчас ты знаешь, где находишься?

– Нет, – смотря исподлобья на охотника, признался Рогнар.

– На душе у тебя спокойно.

– Потому что я помню, как сюда добрался, и смогу вернуться.

– Куда вернуться? – повис в воздухе вопрос Валлеса, а сам он печально развёл руками и пошёл гулять по полю жёлтой травы.

Рогнар простёр взор к небесам и всмотрелся в грубые штрихи перистых облаков. Уже давно там не было привычной серой птицы – творения некроманта Магота; молчаливого наблюдателя и шпиона. Рогнар был свободен, но свобода эта была ложной – смертельно опасной и крайне болезненной.

VI

На рассвете следующего дня Рогнар нашёл Сову спящим под тем же столом. Очередной день пронёсся для разбойника под алкогольным дурманом.

Этим же утром все трое – ловчий, охотник и наёмник – покинули деревню. Никто их не провожал. Точно так же, как никто и не встречал в день прибытия. Деревушка обволокла путников на пару недель, пропустив через себя подобно ручью, и благополучно отпустила. Только загадочная тоска поселилась в сердце Рогнара, когда он вспоминал белые волосы удивительной целительницы, спасшей ему жизнь. Но дорога взывала, путь был неблизкий.

Беззубый разбойник кемарил верхом на лошади и просыпался каждый раз, как дорога опускалась под гору. Вскоре округу оставила сухая сереющая трава. Всюду залоснился белый песок, который темнел тем больше, чем дальше путники продвигались на юг. Торговый тракт оборвался перед чередой высоких барханов, меж которых в ложбинах произрастали высокие многочленные кактусы.

Это был край мира, место, где этот самый мир превращался в бесконечное темнеющее полотно. Пустыня поглощала краски и переливалась под лучами палящего солнца будто шёлковое покрывало.

– Svart sand orken, или Пустыня чёрных песков. Так эти места называют местные охотники и земледельцы, – завёл Валлес рассказ. – Когда-то тут цвели луга и всё вокруг покрывали ныне вымершие деревья: айвы и айланты. В самом начале времён здесь располагались мастерские по производству шёлка, а рядом с ними ютились ремесленники, заготавливающие дорогую пурпурную и фиолетовую древесину. Но потом начался великий поход человеческого Жнеца – и пал народ драконов. Их тела заполонили луга, их крылья заслонили солнце, а чёрный песок из тлеющей плоти, подобно порче, разъел старый Юг, обратив его в безжизненную пустошь.

– Сатолпал полтать, – прячась от палящего солнца под толстым пыльным капюшоном, пробурчал Сова.

Наёмник нынче утром выглядел жалко. Губы обветрились, покрытый белой коркой язык то и дело елозил по сухой коже, а рука всё время тянулась к фляге с водой в надежде утолить жажду. Похмелье овладело его волей в полной мере, и любой разговор вызывал тягучую боль в затылке.

– Ты веришь этим историям? – протирая о плащ сочащуюся хурму из взятых в деревне запасов, спросил Рогнар. – Простой народ послушать, так все места обладают глубокой историей. Например, я всегда думал, что здесь с начала времён была пустыня, а драконов вообще никогда… – он осёкся. – Ладно, что-то из рассказов имеет толику истины. Но люди привычно любят привирать. Вот, к примеру, байки про Горалла. Маги превратили Жнеца в страшилку, которой впору пугать детей.

– Хе-хе, хорошо, что ты затронул эту тему. Вот ты, Рогнар, веришь в богов?

– А чего в них верить? – откусив хурмы, буркнул воин. – Мне на них наплевать. – Рогнар стёр сок с подбородка и утомлённо посмотрел на спутника. – Не хочу это обсуждать.

Путь повёл всадников через темнеющие пески далеко на юг, туда, где правили одичавшие за долгие столетия вурвы. В их золотую столицу с храмом-полумесяцем, над которым некогда возвышалась огромная статуя великого Горгола – каменного бога варваров, ложного идола далёкого Юга.

Море песка тянулось несколько дней и ночей, а страна, где когда-то правили драконы, находилась в забвении. Но как часто и бывает, видимая бесконечность имеет особенность внезапно завершаться, и дюны оборвались, упёршись в золотистые холмы, уходящие к высоким стенам Бах-Хаша – города из золота, чьи башни достигали небес, будто бы поддерживая их своими рогами. Стены Золотого города были неприступными, а жители – дикими и опасными.

Перед городскими стенами, сколько хватало глаз, расположились бесчисленные шатры ранее стоявшей в этих местах армии. Едва заметно коптили ещё не брошенные кузницы, в которых более не было нужды. Армии вурвов давно ушли на север, а если и готовился очередной поход, то точно не здесь.

За Золотым городом виднелись горы, удивительно ровной, почти рукотворной громадой перекрывающие дорогу к морю, единственный путь к которому был возможен через Бах-Хаш. Самой высокой же точкой города был невероятных размеров храм в виде полумесяца, где в давние времена располагалась огромная статуя величественного Горгола, имя которого некромант Магот обожал коверкать, превращая то в Горгал, то в Гаргол.

Увидев город, Рогнар встряхнул Сову. Тот вернулся из своих размышлений и посмотрел вперёд, тут же открыв рот настолько сильно, что создавалось впечатление, верно его оставшиеся зубы вот-вот вывалятся наружу.

– Пах-Хаш – это та-а, ик… – икая, пробормотал Сова.

Валлес едва не свалился с коня из-за приступа смеха, вызванного ужасным дефектом речи спутника.

– Гы-ы! – передразнил он Сову, после чего Рогнар хлестнул его поводьями по груди.

Валлес что-то пробурчал себе под нос и успокоился, а Сова так и не смог закрыть рта, то ли всё ещё находясь под впечатлением от вида города, то ли попросту дразнясь.

– Как думаешь, Валлес, в лагере ещё остались бойцы? – спросил Рогнар, пытаясь охватить взглядом сотни брошенных палаток.

– Кто знает. Судя по всему, основные армии варваров собирались не здесь, а дальше на востоке. Там есть хорошие плодородные места, от которых тянется на север широкий каменный тракт. Вурвы не гадят там, где живут. Поэтому мелкие южные деревушки остались нетронутыми, – принялся размышлять Валлес.

– Ясно, – привычно коротко отреагировал Рогнар. – Пора в город.

– Та, сэл! – вместе ответили спутники.

Троица устремилась к широкой дороге, расположившейся меж холмов. По ней двигались редкие повозки, скрываясь за аркой ворот. Бах-Хаш не проявлял какой-то враждебности, его врата были распахнуты настежь, свободно пропуская торговцев и странников. Крупные вурвы-привратники не обращали внимания на гостей города, совершенно не интересуясь чужаками. Оно и понятно. В эти края далеко не каждый сумеет добраться.

Над воротами развевался серый флаг с красным геральдическим драконом, уже давно выцветшим на солнце. Он служил предупреждением для путников, давая понять, что здесь живёт дух старых правителей – легендарных вождей народа вурвов.

– Go-o-orgo-o-ol! – донёс ветер множество голосов.

«Горгол – моя цель, – подумал Рогнар и опустил капюшон. – Пришла твоя смерть, ложный бог. Нет таких идолов, которых нельзя свергнуть…»

Глава 1. В тени его крыльев

I

Горячее южное солнце яростно вгрызалось в песчаник, из которого была построена большая часть зданий Бах-Хаша. Камень нагревался подобно сковородке, куда ни посмотри, воздух искажался от источаемого жара. Неподготовленные люди сразу же получили бы сильные солнечные ожоги, но местные привыкли. Горячий воздух был для них родной стихией, тёплая вода – привычным питьём, а овощи и фрукты никогда долго не хранились, почти сразу начинали гнить или сохнуть. Вот и сейчас в углу дома принялись попахивать запасы батата, до которых у смуглой девушки не доходили руки уже несколько дней. Широко зевая, она подхватила выгоревшую юбку и нагишом вышла через большое окно на балкон, с которого тянулась узкая лестница на крышу. Показав всей улице свою природную красоту, смуглянка надела юбку, а потом стянула волосы старой распушённой верёвкой. Быстро взбежала на вершину дома и опустилась на колени, после чего практически коснулась носом покрытой песком крыши.

На одном из десятков длинных балконов монументальной стены храма-полумесяца различались фигуры жрецов. Они ждали, пока паства соберётся на многочисленных крышах Бах-Хаша в акте преклонения каменному богу.

Девушка приложила палец к губам, смочила слюной и начертила на лбу воображаемый круг. Ветер бросил песок в лицо, но смуглянка даже не моргнула, только опустила левую руку к ногам и зажала ладонь меж коленями, а правой рукой тронула кончик носа и принялась шептать слова молитвы. Замолчала, когда к ней на крышу поднялся темнокожий мужчина, одетый в доспех из ржавых металлических пластин. Сняв кожаный шлем с головы, он освободил множество тонких сальных кос, напоминающих земляных червей, а после опёрся о парапет, принявшись всматриваться в улицы города. На крышах сотен каменных домов расположились люди; все до единого склонили головы для молитвы в час поклонения.

Девушка мимолётно взглянула на варвара и тут же об этом пожалела; её силой ткнули лицом в песок, который попал в рот и в нос. Мужчина какое-то время держал её в таком положении, потом погладил свободной рукой по спине и опустил пальцы ниже копчика, влезая рукой глубоко под юбку, что-то проворчал под нос и отступил.

Началось. Сначала город охватила удивительная тишина, в которой различался только шелест песка, вечно гонимого горячим ветром. А потом улицы взорвались тысячью голосов, воспевающих песнь во славу единого, живого и поныне каменного божества – Горгола.

На балкон храма вышел человек в мантии цвета песчаника, простёр руки к небесам и закричал. Жители города подхватили этот крик; вместе с ними смуглая девушка вскинула голову и подала голос, замечая, как мужчина рядом хищно улыбается. Он тоже разинул рот и, насколько хватало дыхания, выкрикнул: Burkadash Gor-Go-Gol-Gor-Gol!!!

Но в мыслях у него было другое. Вернувшись к девушке, схватил её за волосы и вновь приложил лицом к раскалённой крыше. Мелкие камешки впились в лицо. Усилием юбка съехала с бёдер, а грязные пальцы погрузились в лоно.

– Gorgol! – кричала толпа, звучали барабаны, вторя голосам. – Gorgo-o-o-o-ol! – тянули жрецы, город взрывался от тысяч слов.

Имя бога звучало в завывании поднявшегося ветра. Песок гнало в глаза, мужчина прижимал девушку к земле и продолжал ощупывать её пыльными пальцами. Потом опустился на колени и хотел её взять прямо здесь, на вершине горячего дома, на глазах у всего мира, но остановился вместе с замолчавшими барабанами. Воцарилась тишина, вслед за которой улицы Бах-Хаша наполнили звуки обыденной суеты. Мужчина толкнул жертву ногой, оскалился и покинул крышу.

Стирая слёзы и натягивая юбку, девушка доковыляла до глиняной вазы и утолила жажду обжигающе горячей водой. Выждала, пока шаги приближённого к вождю воина замолкнут вдалеке, и вернулась на первый этаж, где достала из старого сундука пыльно-жёлтую накидку, набросила её на плечи и покинула дом. Всё внутри неё дрожало, эхмены повелителя ветра, песка и мира Деку совсем вышли из-под контроля. Брали что хотели, насиловали кого хотели и убивали всех неугодных. В Бах-Хаше больше не знали покоя, остались разбой и слепая вера в древнее божество, которому не было дела до обычных людей.

II

Тысячу лет назад варвар Гар-Руж, ныне известный как первый жрец Горгола, скитался по пустыне, разгадывал загадки тёмного песка и вёл отшельнический образ жизни. Гар-Руж был первым, кто увидел статую величайшего дракона размером с гору, распростёршего крылья на тысячи шагов; тело статуи покрывали огромные драгоценные камни разных цветов.

В тени крыльев Горгола, чьё имя переводилось с языка вурвов как Спящий под звёздами, росли плодовые деревья. Жрец созвал идолопоклонников со всех концов пустынного Юга. И дабы защитить Горгола от мародёров и воров, вместе они решили отстроить вокруг него стену. Так появилась одна из самых высоких стен в мире, созданная из камня с вкраплениями золота. А вокруг самой статуи Гар-Руж возвёл храм в виде полумесяца. Спустя несколько десятилетий в тени храма под защитой огромных стен вырос и город. Так появился Бах-Хаш, ставший столицей всех вурвов, наконец сплотившихся и получивших веру в каменного бога Горгола.

Бах-Хаш стал известен в мире как Тысячелетний город, или Золотой город. При своей относительно малой площади он был одним из самых крупных поселений Ануа – наряду с белокаменной Акрой, Ортиригом, Квальей и двойным Бакларом. Тысячелетний Бах-Хаш закрывал собой единственный проход через горную гряду Заргала, отделяющую Тёмную пустыню от берега мелководного и грязного Змеиного моря. На юге это море больше напоминало смесь из текучей глины и солевых отложений. Именно по этой причине у варваров не развилось рыбацкое ремесло. Зато народность вурвов прославилась на весь свет своим воинским искусством, которое в полной мере познали королевства на севере и востоке Ануа.

У вурвов не было рабства, пленённых врагов они обычно убивали на месте, но никогда не выменивали на ценимые блага северян. Дикарям была противна сама суть ограничения свободы, и, став чьим-то рабом, они предпочитали совершить ритуальное самоубийство. Некоторые вурвы были темнокожи и удивительно высокорослы. Они вели свой род от племён, пришедших из-за гор, с берега Грязевого моря. У этих темнокожих варваров не было принято прикрывать грудь и торс, неважно, о женщине шла речь или мужчине.

Впрочем, по приезде в Бах-Хаш королевского ловчего мало интересовала история Золотого города, которую пытался ему рассказать Валлес. Рогнар остановился в тени двухэтажного дома, на котором виднелась широкая табличка с каким-то странным текстом, не похожим на язык варваров. Скорее, какой-то древний диалект. Заметив отряд вурвов из шести воинов, ловчий сделал вид, что ищет что-то в седельной сумке. Варвары прошли мимо, что-то бормоча и раскачивая длинные копья, напоминающие гарпуны. При этом они не обратили особого внимания на пришлых людей, только демонстративно оскалились, как делали каждый раз, стоило их взгляду встретиться с чужаками.

Сова улыбнулся им в ответ, показывая редкие зубы, чем сильно рассмешил местных жителей. Валлес же стоял поодаль и приглядывал за лавочником, который зазывал покупателей свежими сдобными лепёшками. Торговец раздавал некоторым прохожим странные тканевые свёртки.

Чуть позже наблюдения принесли свои плоды: из подворотни показалась смуглая девушка в выгоревшей жёлтой накидке. Она долго озиралась, словно хотела удостовериться, что за ней нет хвоста. А когда убедилась, что всё безопасно, протянула лавочнику тряпичный свёрток, какое-то время постояла на месте, чего-то ожидая, и резко нырнула в лавку.

Рогнар не придал всему этому значения – он доверял охотнику и возложил на него обязанности по слежке за округой. Достав флягу с водой, ловчий сделал глоток, вылил немного на ладонь и умылся, после чего легонько ухмыльнулся, радуясь мимолётной прохладе. Но тут же ощутил едва различимый запах гноя, разнёсшийся от перчаток.

«Снова началось?» – родилась мрачная мысль в сознании, но негативные раздумья удалось отложить на потом.

– Что привлекло твоё внимание? – без всяких прелюдий спросил Рогнар у охотника.

Валлес обернулся к нему так, будто бы увидел ловчего впервые. Охотника что-то тревожило. Задумчивое выражение его лица весьма явственно отражало смурные мысли.

– В прежние времена я бывал в Бах-Хаше и знаю эту девушку, – он указал в сторону лавки. – Есть подозрение, что она сможет помочь.

Рогнар молчаливо кивнул, убрал флягу в седельную сумку и молча пересёк пыльную улицу. Взгляд лавочника непонимающе устремился на шрамированное лицо Рогнара. Торговец молча протянул лепёшку, воин принял её и бесцеремонно зашёл в магазин. На удивление, никто возмущаться не стал.

Перед глазами предстало небольшое, скудно обставленное помещение. Вдоль стен расположились каменные прилавки, заваленные выпечкой: рогаликами, кренделями, хлебом с кунжутом, маком, корицей, а под потолком были протянуты пушащиеся верёвки с сушками и мешочками развесных сухарей. Проход в соседнюю комнату перекрывали состоящие из длинных костяных бус шторы.

Не колеблясь, Рогнар прошёл сквозь них и очутился на кухне. Здесь почти ничего не было, кроме крупной почерневшей от копоти печи да стола, обильно присыпанного мукой. От печи разносился удушливый жар, который превращал и без того тяжёлый воздух в нечто почти осязаемое, угнетающее.

– Проваливайте! – раздался крик хозяина, проследовавшего за Рогнаром, как только стало понятно, что события развиваются нестандартно. – Bli borte!

Пока Рогнар был на кухне, возмущения лавочника внезапно стихли, когда в помещение с прилавком вошёл Валлес и почтительно поклонился.

– Только что к вам вошла смуглая девушка, – беря с прилавка булку, сообщил он. – Мы хотели бы её повидать.

Лавочник изобразил непонимание, отвёл взгляд в сторону и вырвал у Валлеса из рук булку, небрежно бросив её назад на прилавок.

– Девушек тут нет. Вы ошиблись, – скользя взглядом по помещению, ответил он.

Рогнар покачал головой, заметив небольшую нишу в стене, за которой начиналась узкая каменная лестница на второй этаж. Несмотря на возмущение владельца, воин направился наверх и оказался в тесной спальне, где не было ничего, кроме низкой, бережно застеленной мешковиной кровати. Окна здесь закрывала грубая выгоревшая на солнце ткань, которую покачивал горячий южный ветер.

– Никого! – крикнул ловчий.

Но Валлес не желал отступаться. Нагло заявился на кухню и ударил носком сапога горячую печь. Тут же услышал гулкий звук.

– Вон оно как, – охотник надавил на стену позади печи.

Та поддалась, обнажая взору маленькую кладовку. В полу виднелся железный люк.

– А тут у нас что?! Ну-ка рассказывай! – потребовал Валлес.

Торговец замялся, но, видя перевес сил не в свою пользу, послушно открыл люк. Взгляду предстал небольшой погреб с припасами, в котором нельзя было отметить ничего подозрительного.

– Это подвал. Там хранятся специи, крупы, мука и зерно, – сразу же сообщил владелец.

Ему явно не хотелось привлекать внимание властей к своему маленькому предприятию. Поэтому он до сих пор пытался мирно и бесшумно решить вопрос с незваными гостями. Но легенда его рассыпалась, когда внизу раздался шорох и в круг света вышла смуглая девушка. Она ловко вскарабкалась по лестнице наружу и, сбросив накидку, оказалась в объятиях охотника, прижимаясь к нему оголёнными грудями.

– Har, Валлес! – воскликнула она и принялась целовать его в губы.

Валлес покраснел и отнял от себя девушку, пытаясь отстраниться на расстояние вытянутой руки. Ловчий же неспешно спустился со второго этажа и безразлично посмотрел на полуголую девицу, что проявляла какие-то загадочные чувства к его спутнику.

– Рогнар, это Гарла, – представил девушку Валлес, – моя давняя подруга. Гарла, это Рогнар. Мой хороший друг и верный спутник с далёкого севера.

Девушка поклонилась, изображая манеры. Лёгкой походкой подбежала к торговцу и что-то шепнула тому на ухо. Он заулыбался, молча кивнул и покинул лавку.

– Твоё чутьё не подвело, – похвалил приятеля Рогнар. – Я уж думал, мы вот-вот всех варваров на уши поставим.

Валлес понимающе кивнул.

– Гарла, что происходит в Бах-Хаше? Почему ты скрываешься?

Она с недоверием глянула на Рогнара, но всё-таки заговорила.

– Har, Горгол, har с ним боремся, с Деку боремся. Har, нас мало, – с трудом проговорила она на языке северян с примесью вурвского.

Рогнар мимоходом глянул на свою перчатку, замечая проступившую сквозь звенья капельку крови, но быстро отделался от тревожных мыслей и (не без удивления) спросил:

– Вы боретесь со своим богом?

Девушка кивнула, вновь обняла Валлеса, на сей раз прижимаясь к нему как к давнему любовнику. Потом пугливо глянула на Рогнара, и её губы легонько подёрнулись. Она что-то прошептала Валлесу на ухо. Охотник сначала удивлённо вскинул брови, а потом одобрительно покачал головой.

– Ты права, – подтвердил он вслух.

Гарла подозвала Рогнара и указала на люк в кладовке.

– Низ, – шепнула она и спрыгнула в погреб.

Охотник хотел было последовать за ней, но Рогнар поймал его за руку.

– Проверь Сову. Одними лишь словами он может накликать беду, – вспомнил ловчий про третьего участника этого похода.

III

Горячий ветер гонял песок по людным улицам меж золотистых домиков в два этажа, что тянулись во все стороны единообразной массой, светящейся в лучах южного солнца.

Огромная тень от храма-полумесяца накрывала собой большую часть города, а громада горной гряды за пределами столицы завораживала удивительно гладкими стенами, за долгие годы обточенными всё тем же ветром, будто смыслом самого его существования было создание нерукотворного чуда, обрамляющего удивительную красоту Бах-Хаша.

Совы на улице не оказалось, только два коня переминали ноги в ожидании хозяев. Валлес осмотрел землю рядом с ними и не обнаружил никаких следов борьбы – лишь отпечатки уже знакомых подков лошади наёмника.

Поймав на себе подозрительные взгляды вурвов, охотник привязал коней к деревянной стойке и вернулся в лавку, наконец ощутив на себе всю прелесть горячего южного солнца. Пот стекал со лба ручьями и повисал холодными каплями на бровях. Кожа на шее пылала, и трогать её было неприятно.

Рогнар дождался, когда покажется Валлес, подтянул кольчужные перчатки, чуть-чуть поморщился и прыгнул в погреб. Сразу отошёл, освобождая проход и наблюдая, как его компаньон спускается.

Всё это время темнокожая проводница безропотно ждала их у каменной стены, и вот она дёрнула опору для факела – потайная дверь молчаливо отъехала в сторону, открывая узкий проход, густо усеянный плоскими лампадами. Они сильно коптили, задымляя воздух; было трудно дышать. Гарла двинулась вперёд и ненадолго скрылась в конце коридора. Вскоре там зажёгся особенно яркий свет, раздался скрежет и появился невысокий обритый налысо мужчина. Его глаза закрывала повязка со следами запёкшейся крови. Между ним и Гарлой завязался спор. По тону было ясно, что незнакомец чем-то возмущён. В определённый момент он ударил девушку по лицу тыльной стороной ладони, от чего та отшатнулась, ухватилась за ушибленное место и покорно вошла в помещение.

– Чего ждёте? Проходите, раз уж про нас узнали, – буркнул слепой незнакомец.

Валлес глянул на Рогнара, тот даже не переменился в лице, только едва слышно спросил:

– Где Сова?

Валлес покачал головой и шепнул:

– Куда-то ушёл.

Вместе они проследовали в подземный зал с песчаным полом и неровными каменными стенами. В окружении факелов вдалеке стояло каменное кресло, напоминающее импровизированный трон.

– Гарла говорит, что один из вас смог поразить сердце Горгола, – начал слепой незнакомец, опускаясь на подобие трона.