После конца. Часть 1

Саймон и Ника переглянулись друг с другом и синхронно отрицательно покачали головами.

– Мы видели и хуже, – сказал подросток.

– Хм, – удивилась женщина и ее глаза забегали. – Что же, ладно. Идите за мной.

Выйдя из-за стойки, она покосилась на своего коллегу, а затем направилась к лестнице, ведущей на верхние этажи.

«Хорошо хоть не под землю, – выдохнул Саймон. – Хватит с меня»

Но потом он вспомнил, что резервация находится под землей, и хохотнул.

Женщина удивленно обернулась и посмотрела на подростка.

– Извините, – ответил он и неудачно пошутил. – Просто вы мне напомнили одну пленницу, которую поймали в лесу охотники нашего племени.

Незнакомка побледнела и отвернулась, а Саймон чуть толкнул Нику и улыбнулся. Она лишь закатила глаза.

Поднявшись на второй этаж, женщина повернула налево и, проведя детей по коридору, указала на деревянную дверь и постучала.

– Входите! – послышался громкий женский голос.

Открыв дверь, незнакомка отошла в сторону, пропуская детей внутрь. Когда они вошли, женщина захлопнула ее, и в коридоре послышалось несколько затихающих удаляющихся звуков топающих каблуков.

За единственным в комнате столом сидела обладательница голоса. Ей была худощавая женщина с каштановыми, свободно рассыпанными на плечах и еле достающими до лопаток волосами. Лицо было овальным, скулы ярко выражены, нос острый, а губы тонкие и визуально чуть увеличенные ежевичного цвета помадой. Одета она была несуразно: в темно-малиновый пиджак, яркую разноцветную майку, темно-зеленые джинсы и бордовые туфли-лодочки.

– Добрый день, – она приторно улыбнулась и указала на несколько стульев, расположенных перед ее столом. – Пожалуйста, присаживайтесь мои хорошие. Какие вы славные! Меня зовут госпожа Тлиппер. А вы?..

– Я Саймон, это моя сестра. Ее зовут Ника.

– Вероника, или?..

– Нет, Ника – полное имя, – покачала головой девочка.

– Отлично! А фамилия у вас есть, ребятки? – подростку казалось, что еще немного и сидящая напротив женщина начнет слепить ему глаза своей белоснежной улыбкой.

– Может и есть, но мы ее не знаем.

– Тогда вам придется придумать ее, потому что фамилия обязательно должна быть у каждого жителя резервации, – она покачала головой. – У тебя есть какая-нибудь подходящая на уме?

Саймон ненадолго задумался, а после сказал:

– Крукс.

– Ты уверен?

Он посмотрел на Нику. Сестра кивнула, соглашаясь с ним.

– Да, – подтвердил подросток.

Женщина кивнула и начала что-то набирать на сенсорной клавиатуре.

– Господин Саймон Крукс, и госпожа Ника Крукс, – пробубнила она сама себе под нос.

Услышав сочетание своего имени и имени сестры с новой и первой в жизни фамилией, подросток поежился из-за появившегося в животе трепета. Это вроде бы называется «бабочки в животе», только вот он не знал, из-за чего именно они возникли.

– Теперь, мои хорошие, по очереди приложите ладони к этому устройству.

Женщина выдвинула ящик, достала из него широкую тонкую пластину и положила ее перед детьми. Первым это сделал Саймон. Прислонив ладонь, он увидел волну белого света.

– Готово, – медленно проговорила госпожа Тлиппер, не отрывая своего взгляда от монитора компьютера. – Теперь ваша очередь, молодая леди.

Чуть смутившись, Ника приложила свою ладошку к панели. Так ее еще никто никогда не называл. Но, не смотря на все это внешнее обаяние и улыбки, девочка чувствовала, что что-то в ней не так. И Саймон тоже. Она не понравилась ему с первых секунд их знакомства.

Кивнув в знак того, что сканирование завершено, госпожа Тлиппер еще минуты три-четыре что-то печатала, быстро перебирая пальцами по клавишам, словно талантливый пианист. После же она поднялась со своего места и взяла со стола два мобильных телефона.

– Что же, мои хорошие, все готово. Прошу, идите за мной.

Спустившись на первый этаж, женщина вывела их из здания на задний двор.

– Добро пожаловать в приют резервации, – сложив ладони друг с другом и шагая по вымощенной серым камнем дорожке, сказала госпожа Тлиппер, говоря с детьми через свое плечо. – Здесь вы в полной безопасности будете жить до тех пор, пока не станете совершеннолетними или вас не возьмут под опеку. Я уже разместила ваши анкеты. А пока, будете ходить в школу нашего приюта, общаться со своими сверстниками, и вести обычную детскую жизнь. Разве это не прекрасно? – она мерзко захихикала. – Я…

Госпожа Тлиппер хотела сказать что-то еще, как вдруг ее перебил телефонный звонок.

– Ой, секундочку, дорогие мои, – сказала женщина и торопливо полезла во внутренние карманы своего пиджака. – Мне нужно ответить на звонок. Хм, рабочий, – последнее она сказала тихо.

Достав устройство, она, не прекращая идти, нажала на кнопку принятия вызова.

– Да-да, слушаю вас внимательно.

В это время Саймон, почти не обращая внимания на госпожу Тлиппер, вертел головой и осматривался. Такого сборища детей, да и в целом людей он не видел ни разу за всю свою жизнь, так что компания из дюжины мальчиков и девочек казалась ему целой толпой. Все занимались своими делами. Те, кто помладше, играли друг с дружкой, те, что постарше, общались, просто прогуливались или сидели в компании книги, хотя такого Саймон увидел лишь одного. Неказистый невыразительный худощавый паренек лет пятнадцати сидел на лавочке вдали от всех и, то и дело поправляя на переносице свои очки, штудировал толстенную книгу, часто перекладывая ее с одной руки на другую.

Когда они проходили мимо, незнакомый подросток, видимо, услышал голос женщины и быстро поднял на них свой взгляд. Поняв, что она ведет новичков, он видимо расслабился и с соболезнованиями посмотрел на Саймона. После же паренек покачал головой и вернулся к своему захватывающему, что можно было понять по его выражению лица занятию.

Остальные либо вовсе не обращали на них внимания, либо замечали и кивками или даже пальцами указывали своим друзьям в сторону новоприбывших. Саймону, честно сказать, было совершенно плевать на это. Настаивать на дружбе, пытаться быть как все или наоборот, выделяться, он не собирался.

– Есть, есть, – кивала своему телефонному собеседнику женщина, нахмурив при этом брови домиком. – Да… да, конечно. Да… совершенно верно, сегодня, да.

На этом моменте Саймон напрягся и весь обратился в слух. Сегодня?..

– Конечно, само собой…– госпожа Тлиппер захихикала. – Разумеется, разумеется… что, простите? Я не расслышала. Ах, когда вам удобно, конечно, но только не раньше семи утра и не позже восьми вечера… да. Когда? Поняла, в четверть десятого утра, – она широко улыбнулась, даже можно сказать чуть оскалилась, обнажая при этом ряды идеальных прямых белых зубов, но Нике и Саймону этого не было видно. – Хорошо. Поняла вас. В четверть десятого утра. Все, ждем, ждем, да. До свидания. Да, и вам.

Женщина остановилась, отняла телефон от уха и, убрав его обратно в карман, повернулась к детям.

– Знаете, хорошие мои, такое в моей практике произошло впервые! В приют попали дети из-за пределов резервации. И в этот же день, спустя всего полчаса у них появляются потенциальные приемные родители! Хочу сказать вам, это – новый рекорд, – Саймон видел, что госпожа Тлиппер находилась в полнейшем восторге. Чего нельзя сказать о нем.

Ника не могла отреагировать на известие в полной мере по нескольким причинам. Она была маленькой девочкой, прожившей всю свою пока еще недолгую жизнь в бункере под землей. И вдруг на ее маленькую детскую голову всего за несколько дней лавиной свалилось столько разных событий. Она была перегружена и просто путалась в происходящем. Но Саймон в отличие от младшей сестры все осознавал в полной мере.

«У нас будут новые родители?», – думал он, не до конца веря в правдивость этого факта. Нет. Их родители умерли. Они лежат рядом друг с другом в земле неподалеку от их дома. У них никогда не будет «новых родителей».

– Причем, собираются взять сразу обоих. Правда, это еще не точно. Они сказали, что приедут со своими характеристиками и посмотрят на вас, и если их все устроит, то вы отправитесь в новый дом уже завтра! Здорово, правда? Некоторые дети дожидаются приемных родителей годами, и чаще всего за ними так и не являются, а вы… ладно, идем, идем. Все равно устроим вас в комнатах. Надо же вам как-то переночевать.

Женщина отвернулась и пошла в сторону здания, к которому все это время направлялась. Оно занимало четыре этажа и было выстроено в форме прямоугольника, у которого отсутствовала одна из меньших сторон. Зайдя внутрь через главный вход, госпожа Тлиппер провела их к лестнице и, поднимаясь наверх, столкнулась с какой-то женщиной лет тридцати пяти.

– Здравствуй, Алма, – доброжелательно поприветствовала ее Тлиппер.

– Здравствуйте, – кивнула женщина и обратила внимание на двух новых детей.

– Принеси, пожалуйста, два новых комплекта постельного белья. Нужно устроить этих ребятишек.

– Конечно, – кивнула Алма и продолжила спуск по лестнице. – Приду через несколько минут.

Поднявшись на третий этаж, они свернули налево и, пройдя по коридору, остановились около двери с висящим на ней номером «14».

– Прошу, – открыв ее, женщина отошла в сторону, пропуская детей внутрь.

Комната представляла собой квадратное помещение, занятое девятью двухэтажными кроватями, восемнадцатью тумбочками, стоящими по две рядом с каждой кроватью, большим шкафом справа от двери, и висящим на стене телевизором с левой стороны.

Честно сказать, Саймон представлял себе условия намного хуже. Что-нибудь типа холодных серых облупленных сырых стен, дюжину бритоголовых тощих поселенцев-детей, сидящих по-турецки на одноместных ободранных кроватях, и так далее в том же духе.

– Вот, в этой комнате несколько коек свободны, – госпожа Тлиппер подошла к той кровати, что стояла рядом со стеной во втором ряду.

Оба этажа этой двухъярусной кровати были незаняты.

– Итак, – женщина хлопнула в ладоши, – сейчас госпожа Алма Морен принесет вам постельное белье. Расстилайте его, а потом у вас свободное время. Познакомьтесь с другими ребятами, погуляйте, можете почитать в библиотеке, посмотреть телевизор, ну, и еще много чего. Если хотите, можете попросить кого-нибудь, чтобы вам провели экскурсию. В семь часов вечера будет ужин, так что, постарайтесь не опаздывать. Если будут еще какие-то вопросы, на которые не смогут ответить ребята, то обращайтесь к госпоже Морен. Что же, вроде бы все рассказала, – она постучала ладонями по карманам своих джинсов. – А теперь, не буду мешать.

Она вышла, ненадолго оставив Саймона и Нику в одиночестве.

– Ложись наверху, – сказал брат, подходя к кровати.

– Хорошо.

Надавив на матрас, подросток почувствовал сопротивляющиеся его ладоням пружины.

– А что эта Тлиппер говорила на улице о родителях? – спросила Ника, гладя поверхность одной из цилиндрических ступенек лестницы, ведущей на второй ярус.

– Завтра сюда приедут мужчина и женщина. Посмотрят на нас и, возможно, заберут под свою опеку.

Увидев непонимающее выражение лица, брат объяснил.

– То есть, они могут нас забрать жить к себе домой и станут нашими приемными родителями.

– Родителями? – спросила она. – Но, у нас же есть мама и папа, – она замялась. – Ну, то есть были.

– Это – ненастоящие мама и папа. Скорее, игрушечные, – решил использовать аналогию юноша. – Есть настоящий слон, а есть игрушечный. Так же и здесь.

– И долго нам нужно с ними жить?

– До совершеннолетия, пока мы не станем достаточно взрослыми, чтобы самостоятельно жить в обществе.

– А когда наступает это совершеннолетие?

– Без понятия, козявка, – пожал плечами Саймон. – Я нахожусь здесь ровно столько же, сколько и ты, так что не знаю ответов на все вопросы. К тому же, быть может, они станут нам хорошими друзьями.

Вдруг дверь открылась, и в комнату вошла Алма. Положив перед ними на кровать два комплекта постелей, она сказала им примерно то же самое, что и Тлиппер на счет ужина, свободного времени и тому подобное, а затем вышла. Эта женщина не расплывалась каждые две секунду в улыбках, не называла их «мои хорошие» и была одета невзрачно и по-простому, и понравилась Саймону и Нике в сотни раз сильнее, чем Попугай (так подросток прозвал у себя в мыслях эту Тлиппер).

– Держи, – сказал он сестре, закидывая один из комплектов на верхний ярус. – Я пока заправлю твою постель, а ты заправь мою. Внизу тебе должно быть проще.

Она кивнула и, понаблюдав за тем, как Саймон вскарабкался наверх, принялась за дело.

Заправив постель, подросток спрыгнул с верхнего этажа и, неудачно приземлившись на пол, почувствовал резкую боль, пронзившую пятки и дошедшую до самых колен. Ругая свою неуклюжесть, он потер колени ладонями и посмотрел на сестру, мучающуюся с пододеяльником.

– Дай сюда, – сказал Саймон и забрал у девочки длинную ткань и одеяло. – Смотри, как нужно это делать.

Юноша расправил одеяло и взял его за два угла одной из коротких сторон. Продемонстрировав свой способ и сопровождая его объяснениями, подросток справился за полминуты и, сложив его пополам, постелил на кровать. Кивнув и сказав, что все понятно, Ника быстро застелила постель покрывалом и встала напротив брата.

– Все. И, что теперь?

– Делать все равно нечего, – покачал головой Саймон. – Пойдем, прогуляемся. Если хочешь, познакомься с кем-нибудь. Только смотри, если тебя спросят, откуда мы, не вздумай рассказывать о бункере.

– Почему?

– Не хочу, чтобы об этом кто-либо знал. Продолжай всем интересующимся рассказывать о том, что мы жили в поселении, которое разрушили плохие люди. Они убили наших родителей, и мы единственные спаслись.

– Но зачем врать?

Подросток несколько секунд помолчал, формулируя свои мысли.

– Мы оказались в чужом месте, Ника. Мы здесь – чужие. И я не знаю, действительно ли здесь безопасно, или нет и все это – просто розовая ширма, расшитая цветами, так что правду о нас мы рассказывать не будем. Я, конечно, не знаю, как, но вдруг ее смогут использовать против нас. Ты меня понимаешь?

– Да, – насупив бровки, кивнула девочка. – Приблизительно.

– Мы должны быть крайне осторожны, козявка.

– Ладно.

Кивнув, подросток направился к двери.

– Ну, тогда идем подышать свежим воздухом.

Глава двадцать третья

Ничто не определено

Смотря на небо, Саймон хмурился и пытался найти хоть какие-то признаки того, что оно ненастоящее. Всматривался в облака, перышками нависшие над их головами. Они казались невесомыми, и хоть юноша и знал, что обычное облако весит примерно 500 тонн, поверить в то, что они такие тяжелые, было очень сложно. Они напоминали ему огромные куски ваты, разлетевшиеся по небу. Как они могут быть такими тяжелыми?

Саймон смотрел и на птиц, изредка пролетающих над приютом, и даже попытался посмотреть на солнце, но глаза болезненно сощурились сами собой.

«Надо же, – подумал паренек, ковыряя пальцем скамью и чувствуя, что шея начинает затекать. – Если бы меня без чувств доставили в это место, то когда бы я пришел в себя, самостоятельно даже не заподозрил бы, что нахожусь под землей!»

И как они умудрились все это построить? Может, вместе с Гнилыми воскресли и те инженеры, которые возводили египетские пирамиды, Шамбалу и Атлантиду?

Опустив подбородок, Саймон взглядом нашел Нику. Она шла в компании трех девочек и одного мальчика, которые были примерно ее возраста. Дети по очереди катались на ярко-желтом самокате. Сестра явно вживалась в этот небольшой коллектив. В основном говорили другие дети, заваливая ее вопросами. Особенно много их последовало, когда Ника сказала, что прибыла, как те дети выражаются, «извне». Слово они, по мнению Саймона, выбрали немного жутковатое. Звучало так, словно они пришли откуда-то из другого темного измерения.

Наблюдая за ними, Саймон дивился той легкости, с которой они ведут себя друг с другом. Детская дружба была поистине удивительна, как, собственно, и сами дети. Смотря на них со стороны, наблюдая за тем, как они ведут себя друг с другом и с остальным миром, надежда на то, что у людей все еще есть шанс, напитывается новыми силами. Вечный баланс добра и зла, не дающий всему свалиться в черное всепоглощающее небытие. Многие взрослые напыщенно смотрят на все, что их окружает, мнят себя самими умными и все понимающими, смеются над детьми, считая их маленькими, глупыми и наивными, а на самом деле многим людям не хватает именно той детской искорки, которую они когда-то утратили. Если бы все взрослые взяли у детей их мировосприятие, не было бы войн, которые провоцирует жадность и не может остановить цинизм и хладнокровное, бездушное отношение к человеческой жизни, словно это не бесценное живое существо, а кусок примитивно мыслящего мяса, каких еще не свет воспроизведут тысячами.

На самом деле гордые взрослые могли бы очень многому научиться у детей, и это сделало бы их жизни более счастливыми.

Услышав громкий смех, вырвавший Саймона из размышлений, юноша непроизвольно посмотрел в сторону его эпицентра и увидел полдюжины своих ровесников: четырех девушек и двух парней. Они сидели в небольшой беседке, и трое из них играли в белот, а остальные наблюдали. От их веселья Саймон почувствовал себя неловко и даже как-то уязвлено, словно это они виноваты в том, что он не сидит сейчас рядом и не хохочет так же беззаботно. Это было так странно, видеть их всех вместе. Раньше Саймон представлял себя волком, томящимся в клетке и рвущимся на волю. Но теперь на него нахлынуло чувство, что он вовсе никакой не волк, а действительно какое-то комнатное растение. Осталось лишь понять, что из этого правда.

Обведя компанию взглядом, подросток остановил свой взор на девушке, сидевшей к нему лицом и не принимавшей участия в игровом действии, но внимательно следившей за ним. Возраста она была такого же, как он, то есть примерно шестнадцати лет. Волосы у нее были рыжими и слегка вьющимися, средней длины, ниспадающие примерно до середины лопаток. Лицо слабовыраженной треугольной формы вершиной вниз, черты лица, осыпанные небольшим количеством веснушек, выглядели аккуратными, без каких-либо острот или округлостей. Она показалась Саймону прекрасной. Если бы Оскар Уайльд в свое время выбрал для своего романа не образ юноши Дориана Грея, а молодую леди, то ей бы непременно стала она.

Вдруг незнакомка подняла голову, словно чувствуя на себе чей-то взор, и посмотрела на Саймона и пересеклась с ним взглядом.

Подросток ощутил, как в той части груди, плавно переходящей в живот, внутри появилась неизвестная пружина. Она сжалась, и он потупился и неуклюже сделал вид, что наблюдает за камнем. Только спустя несколько секунд он заметил, как быстро забилось его сердце. Даже на одну секунду он испугался, что сидящие в беседке услышат его, но сразу же отринул эту бредовую мысль.

Посидев так секунд десять и чувствуя горящую точку на лбу, он не выдержал и поднял взгляд. Незнакомая девушка вновь вернулась к наблюдению за игрой, но Саймон, сам не зная как, понял, что это не так. Хоть взгляд и был обращен на стол, все же он казался каким-то отстраненным. Плюс, на губах застыла легкая полуулыбка.

– Софи? – позвала сидящая рядом с ней подруга.

Девушка чуть тряхнула головой, словно мечтательница, вернувшаяся из своего вымышленного мира в реальный, и что-то ответила.

– Ты боишься больших компаний? – вдруг послышался за спиной совсем рядом чей-то голос.

Чуть подскочив от неожиданности, Саймон обернулся и увидел рядом с собой того паренька с книгой, которого он приметил, когда Попугай вела разговор по телефону.

Сначала он хотел ответить отрицательно, но все же призадумался на пару мгновений, а после сказал:

– Я не знаю. Никогда в них не был.

Незнакомец фыркнул и, перекинув через спинку скамьи сначала одну ногу, а потом вторую, уселся рядом с ним.

– Лично я никогда не боялся общества, но у меня с каждым новым днем складывается такое впечатление, что это они боятся меня. Я заноза, и как только попаду в «палец», – свои слова он сопровождал яркой жестикуляцией, – он сразу же начинает воспаляться и какой-нибудь «гной» выталкивает меня из него вон. Такие вот дела. А если судить по твоей напряженной осанке, чуть красным щекам, и небольшой растерянности и невербальным движениям тела Софи Ванджило, между вами явно возникла какая-то незримая, но явно ощутимая связь. И с чего бы это? Как ты думаешь?

Вконец сбитый с толку, Саймон несколько секунд посмотрел на странного незнакомца, а потом спросил:

– Ты кто вообще такой?

– О-у, извини. Я забыл представиться, – он переместил книгу под левую подмышку и протянул руку. – Шон Увис.

Саймон молча ответил на рукопожатие.

– Ну, а ты?.. – подтолкнул его к ответу паренек, когда заметил, что ответного представления не следует.

– Э-э-э, Саймон. Саймон Крукс.

– Приятно познакомиться. Это твоя сестра?

Шон посмотрел в сторону Ники, и подросток ответил положительно.

– Когда они проходили мимо, я слышал, как она рассказывала о том, что вы прибыли извне. Это правда?

Саймон кивнул.

– Удивительно, – Шон принял позу лотоса. – Я-то думал, что один здесь такой особенный.

– В смысле? – не понял он.

– Я тоже извне, – ответил юноша. – Оказался здесь около трех лет назад, и до сих пор жду, когда меня кто-нибудь усыновит, но новые родители никак не хотят объявляться.

– Нас с сестрой придут смотреть завтра, – с недовольством в голосе процедил сквозь зубы Саймон.

– Уже? – Шон удивленно округлил глаза. – Так быстро? Вы же только сегодня прибыли!

– У госпожи Тлиппер была примерно такая же реакция, как у тебя, – недовольно покачал головой подросток. – Только вот я не хочу новых родителей.

– Почему? Это же здорово. Все, кто здесь живет, мечтают об обретении семьи. В особенности те, у кого ее никогда не было.

– Но не я, – упрямо покачал головой Саймон.

– К сожалению, твое мнение здесь не учитывается, – усмехнулся Шон. – Если потенциальные опекуны окажутся пригодными для содержания детей, то тебя без каких-либо обсуждений им отдадут. Ведь так не должно быть на свете, чтоб были потеряны дети. Эх, как бы я хотел покинуть это место.

– Почему? – спросил Саймон, одновременно с этим бросив беглый взгляд на беседку. – Ту же просто замечательно.

– Да, но не мне, – Шон посмотрел на подростка и начал барабанить пальцами по скамье. – Меня это место гнетет. Вдобавок Тлиппер…

– Что?

– Самый неприятный человек из всех, что я знал, – ответил юноша. Он снял очки и начал массировать глаза. – И меня она особенно не любит.

– Этому, полагаю, есть определенная причина? – подняв бровь, спросил Саймон.

– Ну, какой-то определенной нет, но есть одна, которая, наверно, поспособствовала больше всего. История забавная, но глупая, – Шон надел очки и провел ладонью по своим коротким кудрям. – Как-то Тлиппер сильно на меня ругалась. Ко мне пристали несколько задир, я толкнул одного из них и тот, упав, поранил ногу о камень. И все это произошло на ее глазах. Цербер на меня так наорала прямо при всех, что я едва не оглох. Ну, после мне в голову и пришел план мести, – он ностальгически улыбнулся. – Подобрав кучку свежих какашек Пирата – это наш местный пес – я прокрался в кабинет Тлиппер и положил их ей на кресло. Крик был невообразимый, – он хмыкнул. – И все бы хорошо, только вот я не предусмотрел факт наличия видеокамер. Она до сих пор относится ко мне с особым пристрастием, хоть и прошло уже два с половиной года.

Саймон негромко засмеялся. Да, этот дурень определенно был ему по душе. Они около минуты просидели в молчании, а потом Шон с энтузиазмом в голосе спросил:

– Ты умеешь в шахматы играть?

– Да, – кивнул подросток.

– Может, сыграем?

– Без проблем.

– Тогда, – поправив книгу, паренек распрямил ноги и спрыгнул со скамьи на землю, – подожди пару минут. Я скоро вернусь.

Серию партий они закончили со счетом 4:1 в пользу Саймона. Шон, мягко говоря, был ошарашен результатом, так как еще никто, с кем он играл из людей, его не побеждал. Это, по его словам, удавалось лишь компьютеру на самой высокой сложности. В последней партии, в которой Саймон поставил ему мат ферзем и ладьей, паренек едва удержался от того, чтобы не смести все фигуры с шахматной доски. Его противник объяснил свой успех тем, что ему особо не чем было заниматься в жизни «до резервации», поэтому он часто играл в эту игру.

Оставшееся время они провели в разговорах, сначала о прошлом, а после о настоящем. Когда же настало время ужина, Саймон подозвал Нику, и они под руководством Шона направились в столовую приюта.

Квадратное помещение было большим и многолюдным, десятки детей брали подносы с едой и усаживались за длинные прямоугольные столы, который в помещении было девять штук, по три в каждом ряду.

Принесенная еда большим разнообразием не отличалась, но была вполне съедобна. Быстро поужинав и подождав сестру, подросток поднялся со своего места и попросил сидящего рядом и расправляющегося в это время с булкой Шона еще раз объяснить ему, как попасть в библиотеку.