Орион: Око земли

Гуляя меж ветхих лавок, путник мог наткнуться на артефакты, обладающие уникальными особенностями. Например, по словам продавца, предлагаемые сапоги из ханской стали помогали владельцу поднять вес, превышающий собственный в сотню раз. Зачастую покупатели велись на уловки и на следующий день возвращались обозленные и с надорванными спинами.

Многие товары добывались с огромным трудом. К примеру, чтобы изловить игломорда, требовалось потратить немало динариев на противоядия, ступить на землю Санов, что после Первой войны является нарушением подписанного мирного договора, выследить маленькую тварь и умудриться не попасться Сорогчу (тамошнему зверю, что вырывал глотки и высасывает кровь своих жертв). Но даже после поимки игломорда проблемы не заканчивались. Требовалось аккуратно вытащить иглы и снять мощный панцирь, из которого делали уникальное оружие и основу для паровых труб. Из-за всего этого его стоимость оценивалась не одним десятком монет.

Хромающего среди толпы старика то и дело толкали и без извинений растворялись в потоке людей, подобно каплям дождя в бурной реке. Вдруг толпа начала расступаться, оставив бедолагу посреди улицы одного. Навстречу ему двигались массивные черные повозки, нагруженные клетками с больными. При виде зараженных, тянущих гниющие руки к продуктам на прилавках, торговцы в спешке закрывали их покрывалами.

Повозками управляли алхимики, скрывающие лица за черными птичьими масками с кроваво-красными линзами. Во главе колонны на седой лошади восседал их лидер; долговязый, он нес знамя Империи, а глубокий шрам на бледном щеке, пугал любого, кто смел бросить на него неосторожный взгляд. Длинные и седые волосы спадали до плеч, а взгляд оставался абсолютно пустым. Вкупе с блаженной улыбкой, он рассекал толпу перед повозками лучше любого глашатая. Не останавливаясь, всадник направил лошадь на Руфа.

– Прочь! – велел наездник. Не успев увернуться, нерасторопный старик свалился на землю. Никто из толпы не шелохнулся.

Больные в клетках стонали, прерываясь на глухие мольбы о помощи. Прогнившая кожа отрывалась лоскутами от тела, принося ее владельцу ужасные муки, от которых многие сами лишали себя жизни. Гной тонкой струйкой стекал из раскрывшихся ран по изуродованным конечностям. Собираясь в мерзкие болезненные капли, он падал на металлические прутья, окрашивая их в бледно-зеленый.

Колонны проезжали несколько раз за день. Забирали как заразившихся, так и совершенно здоровых под предлогом предотвращения распространения болезни. Их сажали в разные клетки, поэтому создавалось впечатление, что взаперти везут преступников на казнь, а не мирных жителей.

По словам одного из фермеров, им обещали лекарство и скорое возвращение вылечившихся родных. Он ждал жену два месяца и приехал в столицу, чтобы проведать ее. На его покрасневшем от выпитого лице красовалась улыбка, а в глазах горел маленький огонек, предшествующий скорой встречи с возлюбленной.

– Ладно, пойду я, пожалуй, – сказал фермер, вставая из-за стойки. – С вами, конечно, весело, но опаздывать не гоже.

– Передавай привет жене, – прохрипел сидящий рядом Руф.

Мужик ему нравился. На фоне большинства корыстных и угрюмых жителей он выглядел просто, но приятно и общался открыто, чем и зацепил старика.

– Обязательно, – закинув походную сумку за спину, ответил фермер. – Думаю, загляну ещё на обратном пути. Ну, а может даже мы заглянем, – он рассмеялся и, помахав на прощание, ушел.

С той встречи прошло уже несколько дней, но ни добродушного фермера, ни излеченной жены так и не появлялось на пороге таверны.

Замершая толпа постепенно оживала. У толстопузого богача ловкач срезал с пояса кошель, а две юных девицы снова захихикали при виде симпатичного юноши с замотанной шарфом головой и в цветастой тунике. Народ вел себя как ни в чем не бывало. И лишь одна с виду богатая леди, проходя мимо лежащего на земле Руфа, сказала держащему ее под локоть мужчине:

– Ах, надо донести до совета, чтобы перестали возить здесь этих… – конец фразы поглотил нарастающий шум толпы.

Переведя дух, старик, выставил ногу вперед, положил обе руки на колено и медленно поднялся. Поддерживая правый бок, он направился дальше.

Похожий мордой на крысу свечник расположился на другом конце рынка и, стоит сказать, его лавка пользовалась определенной популярностью среди населения. Перед ней стояли двое мужчин, бурно дискутируя на тему важности запаха в прихожей, и девушка, зацепившаяся усталым взглядом за узорчатую свечу на прилавке.

– А что зна-а-а… М… Значат картинки? – указывая подрагивающим пальчиком, спросила она. Размеры мешков под ее глазами точно давали понять, что девушка не спала уже несколько дней, что мгновенно подметил вышедший из-за ширмы торговец с выпирающими передними зубами. Он оголил желтоватую улыбку и обратился к ней.

– У-у, прекрасная леди, это очень древние узоры Царства снов, – с интригующим завыванием начал он. – Легенды гласят, что, сгорая, свеча успокаивает духов в доме, и сны становятся ярче и могут предсказывать будущее.

Из всего сказанного только на слово «сны» девушка приоткрыла рот. Она настолько глубоко погрузилась в мечтания о ждущем ее блаженстве, что не заметила, как двое спорящих мужчин позади срезали ее сумку и скрылись в толпе.

– Беру! – решительно выдала она и потянулась за деньгами. В панике дергая за обрезанный ремешок, она еще долго соображала, а после ошарашенно посмотрела на торгаша. – У меня есть деньги! Я сейчас их принесу. Я скоро! – она развернулась и перед тем, как побежать, добавила, – не продавайте свечу!

– Ни в коем случае, – заверил торгаш.

Руф приблизился к лавке и, взяв в руки свечку, покрутил ее перед носом.

– Она правда так работает? – спросил он. Слова торгаша заинтриговали. Такая вещь могла бы решить множество проблем. В ответ свечник фыркнул.

– Ну конечно! А эти перчатки мне император связал, на свадьбу, – он раскрыл ладонь и показал перчатку рваную на указательном и среднем пальцах. – Руф, не тупи. Я в той свечке вчера ногтем ковырялся, пока в сортире сидел.

«Стоило догадаться», – подумал Руф.

Этот крыс болтовней мог продать любой хлам кому угодно и где угодно. Он все хвастался, что втюхал алкашу бездонный кувшин за десяток динариев. На самом-то деле тот не заметил, как зубастый, через проделанную в дне дырку просунул тростниковый шланг и лил вино из бочки.

– Похер мне, – старик уронил старую ладонь на прилавок. – Ты виски привез?

Зубастый насторожился, выпрямив спину.

– Тише, друг мой, – шепотом сказал он и натянул улыбку для проходивших мимо полицейских. Улыбка пропала вместе с тем, как они исчезли из виду. – Хочешь, чтобы меня прикрыли?

– Я хочу то, за что заплатил, – давил Руф, сжав пальцы в кулак. – Доставай.

Неохотно повинуясь, торговец скрылся за висевшей позади ширмой и вынес корзину, полную цветов. Руф нахмурил поредевшие за годы брови.

– Под цветами три кувшина. И я буду премного благодарен, если ты донесешь их до дома в таком виде, – он поправил несколько бутонов.

– Зачем? – прохрипел Руф.

– Ты слыхал про Мортимера? Шишку из совета, – Руф вновь нахмурился. Это имя было слишком хорошо ему знакомо. – Из-за эпидемии он приказал запретить ввоз товара с юга. Мол, «зараза и та» и прочий бред. Но это ж спирт! Он наоборот – обеззараживает, – старик не отвечал, изучая тяжелым взглядом заостренные по краям усы торговца. – Просто послушай меня и донеси это в таком виде домой. Договорились?

С неохотой соглашаясь, Руф кивнул. Он взял корзину и направился домой. После взгляда на торопящихся людей желание пройти коротком путем пропало. К тому же груз был слишком ценен и от сильного толчка мог выпасть. Оставалась дорога через старинную башню с часами.

Сделанная целиком из древесины Ашны (деревьев, на чьих поистине исполинских размеров стволах саны располагали свои дома) башня возвышалась перед входом в спальные районы города еще со времен Понтия первого – императора, правившего в сотых годах второй эпохи. По одной из версий ее построили сами саны в качестве подарка императору за помощь в разрешении гражданской войны. Но нынешний вид давал понять обратное. Хотя внешне она и выглядела целой, внутренности давно пришли в негодность. Механизм часов, который каждый день напоминал людям о потраченном времени, работал с перебоями, из-за чего их вечно приходилось настраивать заново.

За все недолгое время прогулки Руфа болты ослабли и протез перестал плотно прилегать к ноге. Старая рана снова дала о себе знать.

«Пара уже починить эту рухлядь», – подумал старик.

У башни он остановился, поставил корзину на землю и потянулся к механизму. Опираясь рукой о стену, Руф ухватился окаменелыми пальцами за края болтов, когда к нему подбежал бело-рыжий котенок. Зверек посмотрел на него, дернул ушком, точно кого-то услышал и отправился дальше, взмахом хвоста поманив за собой старика. Поставив ногу, тот почувствовал отчетливый толчок земли. Затем еще один, но сильнее. Отовсюду зазвучали крики испуганных горожан. Котенок безмятежно вилял хвостом и изящно уходил дальше. Третий толчок растряс каменную мостовую. Послышался треск дерева. Старик поднял голову и увидел падающую на него верхушку башни…

Глава 2

«Все всегда может стать еще хуже»

Народная мудрость

– Все сейчас разгребают завалы. У нас нет свободных людей!

– Я видел дюжину мужчин в ваших казармах, пусть они это сделают!

– Это солдаты с границы. Они вернулись несколько часов назад, им положен отдых.

– Отдых? – на лице толстяка в черной мантии с желтыми полосами на рукавах застыло недоумения. – Мой дом лежит в руинах, а вы говорите, что этим слюнтяям нужно отдохнуть? Может, еще приказать служанкам принести им виноград в постель? Знаете, нет. Зачем бедных девушек утруждать? Я сам принесу им его!

– В пекло вашу лачугу! – выкрикнул мужчина средних лет с залысиной в такой же черной мантии, но с белой полосой. – Старая часовая башня рухнула. Император будет в ярости!

– В пекло?! Да ты знаешь, сколько она… то есть он стоил?

– Их следует пустить к основной группе на расчистку улиц. Лунная на данный момент почти полностью разрушена, – относительно тихо вклинился низкий участник совета с зелеными полосами на рукавах.

– Да какие улицы? Там и так уйма народу, сами разберутся, – не переставал напирать толстяк. – Мужчины пойдут строить мне новый дом!

– Больше ничего не хочешь?

В помещении нарастал гул не желающих соглашаться друг с другом советников. Из-за высоких потолков его подкрепляло бесконечное эхо, что будто дубиной долбило по барабанным перепонкам главы совета, восседавшего в красной мантии.

– Достаточно! – выкрикнул Мортимер, ударив ладонью по столу. Все в момент замолчали, опустив головы. – Господа, – громко начал он, – я понимаю, что у каждого из вас проблема, которая требует немедленного вмешательства, но поймите, – он смягчил голос, чтобы не накалять ситуацию, – прибывшие солдаты три долгих месяца отстояли на границе, защищая нас, наши дома, наших жен и детей. А вы хотите закинуть их в разгорающийся костер, как какие-то бесхозные поленья? Они как никто другой заслужили отдых и, если потребуется, господин Болн, – тот поднял голову и удивленно посмотрел на главу совета, – вы сами понесете им и виноград, и вино, и женщин, если они того захотят.

– Но милорд! Моей семье негде жить и… – Мортимер жестом оборвал его.

– Ваша семья может поселиться в гостевых покоях во дворце на то время, пока будет строиться ваш новый дом. Я сегодня же отдам приказ. Но впредь не смейте упоминать солдат как дешевую рабочую силу. Они – наш щит и по закону имеют полное право на семидневный отдых. Вам ясно?

– Да, милорд. Конечно! – на толстощеком лице Болна прорезалась улыбка подхалима. – Огромное спасибо, – пропустив пустую благодарность мимо ушей, Мортимер обратился к совету.

– Итак. Как продвигаются работы по восстановлению города? Господин Франк?

– Все идет строго по графику, милорд. К завтрашнему дню рабочие расчистят дороги на главной площади, – ответил престарелый мужчина с залысиной. Он считался самым опытным в сенате и состоял в нем еще со времен Красной чумы. Мортимер доверял ему, поэтому зачастую, принимая решения, прислушивался его советам.

– Превосходно. Как только закончат, отправьте десяток людей в распоряжение господина Болна. Остальных накормите, а затем направьте на восстановление Лунной улицы, – толстяк вальяжно откинулся на спинку стула, довольный своим положением, но, заметив зациклившийся глаза главы совета, тут же выпрямился и нервно поправил воротник.

– Слушаюсь, милорд, – Франк поклонился.

– Вы подсчитали количество погибших? – Мортимер затаил дыхание в надежде услышать минимальную цифру. За последние три дня почти все планы рухнули так же, как и старая часовая башня рядом с площадью, поэтому хорошие новости были как никогда нужны, чтобы вслед за ней не рухнули и нервы.

– Разумеется, милорд, – Франк положил перед собой старый планшет с кипой бумаг и с помощью окуляра внимательно присмотрелся к написанному. – По последним подсчетам от болезни в землях Империи скончалось семьсот тридцать четыре жителя, из них двадцать один проживал в деревне неподалеку от Солтиса, – он перелистнул страницу. – От землетрясения погибла одна тысяча семьсот пятьдесят два человека. Подсчет новых умерших ведется до сих пор. Данные с земель Империи придут в течение двух дней.

Мортимер тяжело вздохнул и зачесал длинную темную шевелюру назад. Контролировать распространение болезни удавалось все сложнее, в основном это было связанно с карантинами в местах ее обнаружения. Жители, не желающие мириться с заключением в собственных домах, сбегали в другие деревни и тем самым распространяли инфекцию дальше. И, судя по всему, она грозила скоро добраться и до столицы.

– Господин Парнс, – пониженным тоном продолжил глава совета. – Что с поставками с юга?

– С сегодняшнего дня оставшимся караванам и торговым судам полностью запретили въезд на территорию города, госпо… Прошу прощения. То есть, милорд. Все стражники проинформированы, – Мортимер задержал на нем тяжелый взгляд.

– Хорошо, – продолжил он. – Теперь, пока не разберемся с болезнью, торговые пути не открывать. Не хватало еще, чтобы зараза проникла на территорию города.

«Проблемой меньше», – подумал он.

– Господин Денс. Вы выяснили причину возникновения землетрясения?

Денс – новоиспеченный участник совета. С первых минут знакомства у Мортимера выработалось стойкое отвращение к этому человеку: неказистый, с засаленными волосами, обожженным лицом и руками от неудачных экспериментов с алхимическими реагентами. Но уже через полгода именно он порекомендовал императору поставить ученого во главе научного центра, признав его поразительный ум и хладнокровность в принятии решений.

– Разумеется. Судя по пришедшему от моей группы отчету, три дня назад в Крёнгарде пирамида испустила мощный импульс энергии, который и послужил основой для землетрясения.

– Вы уверены?

– Да. Другого объяснения нет. Ну, разве что Непрошенные на нас разгневались, – он искоса посмотрел на представителей храма Юны и средним пальцем поправил оправу очков. Те сделали вид, что не заметили выходки.

Мортимер задумчиво скрестил пальцы перед лицом.

– Ваша группа может связаться со всезнающими в Пирамиде?

– От них уже третьи сутки нет никаких вестей, милорд. Вот последнее, что пришло от лейтенанта Лироя заводной птицей, – Денс выложил скрученную в небольшой рулон записку и тыльной стороной руки развернул ее. – «Господин Денс. Пишет лейтенант Дженкинс, ответственный за защиту научной группы вблизи Крёнгарда. Ранним утром нами был зафиксирован мощный импульс энергии, исходящий от пирамиды. Примерно через час по всей территории прошло мощное землетрясение. Впоследствии погиб один из членов группы. Мной принято решение отправиться в поселение и получить всю возможную информацию об инциденте. Трое оставшихся участников научной группы настояли на сопровождении. Ровно через сутки отправлю следующую заводную птицу с подробным отчетом. 14 день месяца феникса» И, как я уже сказал, новых вестей от них так и не поступало.

Мортимер перевел задумчивый взгляд на начальника стражи.

– Вы можете отправить кого-то из городской стражи в Крёнгард?

Парнс встал из-за стола и осмотрел сидящих в зале советников. Его лицо напоминало высушенное озеро из-за потрескавшейся кожи вокруг губ, носа и за счет глубоких морщин у глаз. Он постоянно щурился из-за плохого зрения, поэтому смотрел взглядом деда, повидавшего тучу дерьма на бесчисленных войнах.

– Нет, – таким же сухим, как его лицо, голосом ответил Парнс. – Все силы сейчас пущены на ремонт железных дорог. Остались только отряды, патрулирующие город, и багровые клинки. Но они не должны покидать пределы Солтиса без особого распоряжения императора.

– Знаю, – задумчиво прижав указательные пальцы ко рту, согласился Мортимер. – Вы упомянули про отряды в городе. Сколько их?

– Несколько дюжин по четыре человека в каждом, – ответил Парнс.

– Вы в них уверены?

Парнса явно задел вопрос главы совета. Почти всех из городских полицейских или голубой стражи, как привыкли их называть бойцы старой закалки, он тренировал лично и чуть ли не вручную вылеплял из них достойных солдат. Под столом незаметно сжался кулак.

– Да, милорд, – отвечал начальник стражи. – Они посвятили жизни службе Империи, и со многими я лично сражался плечом к плечу на поле боя.

– Где они сейчас?

– Ближайшие патрулируют гавань, – ответил Парнс и выдохнул, разжав кулак. С какой бы неприязнью он не относился к главе совета, тот все же оставался выше его по рангу, и присяга сдерживала его от необдуманных действий.

Мортимер одобрительно кивнул и, не обращая внимания на озлобленного Парнса, обратился к стражнику в белой кирасе позади него.

– Выбери одного из них и приведи сюда, – приказал он.

Стражник выпрямился во весь рост, поклонился и вышел из зала. На его место почти сразу встал другой, отличавшийся лишь наличием безобразного шрама на правой руке.

– Господа, – обратился к совету Мортимер, – пока не прибудет наш гость, предлагаю устроить небольшой перерыв, – все одобрительно закивали и вскоре разошлись.

Мортимер остался один за столом с выбитым гербом Солтиса. На нем было изображено трехголовое существо с телом, напоминавшим гидру с Фораса, длинным хвостом-стрелой и головами, походившими на драконьи из старых легенд. Голова, смотрящая вправо, раскрыла пасть, оголив острые ряды клыков перед видимым только ею врагом. Вторая с интересом всматривалась куда-то на восток. Мастер по камню скрупулезно проработал взгляд существа, желающего получить знания, а не войну, в отличие от правого собрата. Третья же возвышалась над другими, склонившись под светом Юны – старшей из трех лунных сестер.

Подперев голову руками, Мортимер медленно перешагнул порог библиотеки собственной памяти. Вместо обычных стен и потолка его сознание воссоздало полки с неисчислимым количеством фолиантов, древних свитков и клочков исписанной кожи. Последние сохранились с детских времен. Втайне от отца он воровал подсохшую кожу из мастерской и углем записывал на ней все, что казалось ему подозрительным или пробуждало интерес, начиная с доносящегося со стороны леса шума и заканчивая пересчетом стада соседа.

Записи постоянно пополнялись, полки менялись местами, стеллажи ездили туда-обратно. Неизменным оставался только покрытый блинный ковром пол. Вытканный красными нитями, он притягивал извивающимися в диковинных танцах узорами. Основной рисунок находился по центру. Рисунок напоминал две волны на поверхности бушующего океана. Они сталкивались в центре и смешивались в совершенно непредсказуемое чудо природы, а после расходились к краям ковра, чтобы на новой части полотна встретиться лицом к лицу вновь и выдать не поддающийся пониманию простого сознания рисунок. Мортимер проводил долгие часы за его разглядыванием, но в этот раз он старался не смотреть под ноги.

Щелчком пальцев и он в мгновение ока переместился к нужной полке. Ее внешний вид отличался от остальных и напоминал перерождение чего-то мерзкого в нечто прекрасное. Куски благородного серебра проглядывали из-под облезлой обшивки старого камня, источая тусклый холодный свет. Каждый раз посещая это место, Мортимер находил новые дыры в камне и сейчас, когда он вновь провел ладонью по поверхности, также ощутил небольшую трещину. Размером с мелкое зерно, но учитывая недавние происшествия, даже она воодушевляла.

Из глубины стеллажа глава совета вытащил фолиант потрепанный временем и регулярными исправлениями. Мортимер защипнул большую кипу страниц и разом открыл нужную ему часть. До корочки оставалось еще полдюжины чистых листов, а все, что осталось позади, было исписано настолько, что не могло вместить в себя и пары лишних слов.

Послышались ступающие по кафелю тяжелые шаги. Судя по звуку, людей было двое. Моргнув, чтобы освежить подсохшие глаза, Мортимер вернулся в главный зал к моменту, как распахнулась дверь.

– Господин, – городской полицейский отдал честь и поклонился.

Мортимер сжал губы, кивнул и посмотрел на стражника в белой кирасе, ожидающего дальнейших указаний.

– Передай всем, чтобы возвращались, – отдал приказ Мортимер. Стражник без единого слова исчез за двустворчатой дверью.

– Простите, господин, – неуверенно начал полицейский, – а зачем… – глава совета жестом приказал гостю замолчать.

– Обращайся ко мне милорд. Хорошо?

– Как в королевстве?

– Нет! – глава совета осекся. – Милорд и точка.

– Как прикажите, милорд, – поклонился полицейский.

Через несколько минут зал начали заполнять советники. Каждая из полос на их мантиях отвечала за причисление к одной из гильдий Империи. С красными сидели ответственные за кузни и строительство главный инженер Горн и двое лучших кузнецов, выбранных народным голосованием. Белым выделялись советники, отвечающие за дипломатию. Возглавлял их Франк. Рядом сидели два выбранных лично им человека из жителей Солтиса, которые могли четко описать проблемы народа. Серый цвет был выбран для патриарха храма Юны – Лайна и двоих его прислужников. Синий использовали – глава научного центра, коим являлся Денс, и два его доверенных ассистента. А за все вопросы, связанные с продовольствием, отвечал Болн и трое помощников.

Толстяк настоял на еще одном человеке год назад, когда пожаловался на огромное количество цифр, с которым приходится работать. На самом деле он переложил свою часть дел на плечи еще одного незатейливого паренька. Мортимеру была известна сия махинация, но пока в банк поступали средства от некогда великой семьи, он закрывал на это глаза. Помимо них на собрании присутствовал начальник стражи и четверо багровых мечей – по два у каждого входа.

Те, кто не так давно достиг тридцати лет и получил место в совете, бурно обсуждали насущные вопросы, с важными лицами кидаясь друг в друга аргументами. Им казалось, что каждый из них прав и именно его идея может помочь государству, тогда как более старое поколение, повидавшее на этом посту такого, от чего молодые могли всерьез задуматься о работе пекаря, тихо возвращалось на свои места, погруженное глубоко в собственные мысли.

Мортимер выждал момент, пока все не усядутся.

– Прошу вашего внимания, – начал он. Все замолчали и обернулись к нему. – Мне незачем вновь рассказывать вам о текущем положении дел, поэтому перейду к сути. Я предлагаю отправить ближайшим паровозом одного человека в Крёнгард для получения нужных нам ответов. – Полицейский стоял смирно, округлив белые, как снег, глаза, понимая, что речь идет о нем. – Есть две причины, почему мы должны поступить именно так: Во-первых, мы задействуем минимум ресурсов и сможем пустить их на восстановление города, что в данный момент является делом первостепенной важности. Во-вторых, один человек не вызовет столько подозрений и недовольства среди прихожан в Крёнгарде, сколько отряд вооруженных солдат, сверкающих нашим знаменем, – Мортимер замолчал в ожидании реакции на предложение. Без сомнений, его голос имел больший вес, нежили любой другой, но без поддержки большинства, а именно трех гильдий, его план оставался набором пустых слов.

Франк учтиво кивнул на заявление главы совета, тем самым давая понять, что принимает его план. Денс не сразу отреагировал на происходящее. Пока Мортимер говорил, он записывал что-то в планшет, то и дело обновляя чернила на пере, окуная в колбу. Очнулся ученый только, когда одна из помощниц пихнула его в бок. Он тут же встрепенулся и ошарашенно посмотрел на главу совета.

– Да-да, я за, – протараторил он и тихо обратился к помощнице: – А о чем речь?

– Мы поддержим вас, – неожиданно для всех заявил Лайн.

Патриарх уже не обладал той властью, коей могли похвастаться его предшественники. Во время общих голосований он всегда оставлял голос напоследок, чтобы показать значимость, но в глазах остальных он всего на всего тянул время и всех раздражал. Ни о каком доверии в его неожиданном заявлении не шло и речи, но стараться вытянуть его мотивы в присутствии совета сулило новым конфликтом, тратить силы и время на который не хотелось. Мортимер уже давно отрекся от веры и предпочитал ей науку.