Орион: Око земли

Состав остановился. За исключением деревни, видневшейся на горизонте, вокруг оставались лишь засеянные поля. Внутри вагона становилось тесновато от расширявшегося напряжения. Женщина стучала сапогом по полу, торопя надрывающегося спутника в сером костюме. Тот из-за отдышки вскрикнул на нее и распахнул дверь.

Его широкая спина закрывала вид за проемом. Рука в черной перчатке аккуратно обхватила плечо мужчины и отодвинула. Появилась та самая тень из Кеёса. Внимательно посмотрев на лица оцепеневшей парочки, она нерасторопным шагом двинулась по вагону. Она останавливалась у каждого пассажира, всматривалась в испуганное до полусмерти лицо и без слов шла дальше.

Рука Маркуса сама потянулась к полицейскому ножу на поясе. Тень приближалась и наконец, остановилась рядом с последним пассажиром. Не разжимая пальцев хватки, Маркус быстренько осмотрел ее. Старый выцветший плащ ниже колен закрывал тело, а кожаные перчатки не позволили разглядеть кисти. Незнакомец поправил шляпу, и Маркус увидел его лицо, точнее ту часть, что не была скрыта за полями шляпы и грубо повязанным бинтом с засохшими бурыми пятнами. Бледная потрескавшаяся кожа и померкшие белки глаз с безжизненными зрачками. Последние изучали человека. Складывалось непонятное ощущение, как если бы смотрел не один незнакомец, а несколько человек сразу.

Тень направилась дальше и начала с кем-то спорить. Разобрать речи было практически невозможно, но незнакомец, устав от пререканий, замолчал, затянув слетевший бинт с губ.

В дверь вошел помощник проводника и, открыв рот, потерял дар речи. Некоторое время он пялился на незнакомца, скрывая подрагивающую губу за большими усами.

Тень изучила его лицо, прошла мимо, сошла с паровоза и двинулась к видневшейся вдали деревни.

Помощник машиниста прочистил горло и прошел через вагон, оповестив о скором начале пути. Женщина в зеленом платье предъявляла спутнику про дешевизну билетов, на что тот вытер лицо карманным платком и молча вернулся с вещами на место. Остальные сидели с круглыми от удивления глазами. Впрочем, не прошло и минуты, как они понемногу вернули замученные поездкой лица.

Маркус сжимал рукоять, вспоминая лицо тени. Оно отдаленно напоминало лицо давно сгнившего трупа, высохшего под палящим солнцем.

Наконец ослабив хватку, он равномерной струйкой выпустил воздух из-за рта. Переложив сумку, Маркус пересел на место напротив и постарался отвлечься пейзажем, на котором показались первые заснеженные вершины гор.

Паровоз приближался к конечной станции. В окне открывался пограничный город Монтибус. Его построили между двух скалистых хребтов, закрывая брешь в границе Империи. Из-за удачного расположения упрощалась работа с желающими ее пересечь. Пропускали всех, кто мог ответить на несколько простых вопросов и успокоить взволнованных пограничников вместе с ручными крикунами.

Забракованным желающим давали следующую попытку только по истечению одиннадцати месяцев. На левой руке таких оставляли татуировку в виде широкой полосы. Если же рисунков появлялось больше двух, их обладателю навсегда запрещался въезд в Империю. При этом выйти из нее мог кто угодно, при условии, что он не числился в розыске.

Данную систему использовали с незапамятных времен и, несмотря на некое варварство, менять не собирались. Во многом за счет надежности и отсутствия бесконечных стопок исписанных приметами бумаг. По старым правилам вместо татуировки оставляли глубокий шрам, но впоследствии, от этого отказались из-за частых жалоб на заражение после надрезов.

Пометка касалась только взрослых. Детей, не достигших зрелого возраста, оставляли чистыми, однако не пропускали через границу без родителей или ответственных.

Состав остановился, напоследок слегка качнув пассажиров, имитируя дружеское похлопывание перед неизбежным расставанием.

Маркус переоделся в рубаху с длинным рукавом, поверх застегнул кожаный жилет, а нож убрал в сумку. Туда же отправились алхимические запасы. Закинув потяжелевшую сумку на плечо, он зажал дырку на мешке с провизией и пошел к выходу.

На перроне возвышались ребристые колонны, поддерживающие навес с названием города. Сразу за ним вырастал край хребта, чья вершина касалась облаков.

Вдохнув поглубже свежего воздуха, Маркус спустился с открытой площадки вагона на выложенный из камня перрон второго пути. На первом – пара десятков человек ожидали отправки паровоза. Одежды – минимум. Дамы в легких полупрозрачных платьицах, еле достающих до колен, и сандалиях. Мужчины обошлись свободными рубахами с расстегнутыми пуговицами, подвернутыми брюками и расшнурованными сапогами.

– Эй, – послышался чей-то женский голос.

– М? – Маркус повернулся и увидел темноволосую девушку в легкой накидке. Она держала сложенную заводную птицу и развернутую записку.

– Это ты… – она посмотрела на клочок бумаги, – Маркус?

– Ага. А вы человек, который должен был меня встретить, – сказал он. Ошибиться было трудно. Вряд ли кто-то еще из городских стал бы ждать полицейского с другого конца Империи и к тому же с верным именем.

– Не-а, – ответила она, затем посмотрела на заходящее солнце. – Не совсем, точнее. Сегодня переночуешь у нас. Поедем в Кренгард завтра.

– В смысле не совсем? – переспросил Маркус, вытянув шею вперед.

– Давай я объясню все дома? Ты устал и все такое, но до темноты надо бы вернуться, – Маркус посмотрел на заходящее солнце.

– Точно, – ответил он, поправив наплечную сумку. – У вас же тут тоже что-то непонятное с погодой по ночам?

– Ага, – отреченно ответила она, убирая записку с птицей в карман штанов. – И давай сразу перейдем на ты. Лицом ты не особо тянешь за что-то значимое и не старое.

Маркус шага не успел сделать, а уже захотел ударить ее по лицу.

– Чудно. Сейчас людей должно быть немного, быстро дойдем.

Она двинула к переходному мостику над путями. Маркус пожал плечами и нахмурил брови.

«Не совсем?», – повторил он в уме.

Конкретных причин не доверять девушке не было. Начальник стражи не сказал, кто именно будет его встречать, но этот ее ответ… С другой стороны, если она мошенница, то могла хорошо подготовиться. Если, конечно, не тупая. Может тупая? На всякий случай сержант вспомнил, куда положил нож.

Девушка перешла на другую сторону и только потом увидела, что за ней никто не идет. Тогда она зажмурилась, подняла руку и с равным интервалом трижды щелкнула пальцами. После этого… действия, которое словно бы должно было переместить ее куда-нибудь в другое место, она взглянула на Маркуса.

– Ты что-то забыл? – крикнула она.

– Нет, нет. Уже иду, – выкрикнул Маркус и поспешил к мостику.

Когда они проходили над составом, машинист дернул за канат и паровоз издал пронзительный гудок. Маркус зажал уши, почувствовав, как сжалось сердце, и вздрогнул. Девушка впереди схватилась за поручень и дернула за него, но прикрученные железки оказались прочнее. После неудачной попытки она застыла, глубоко вздохнула и снова трижды поочередно щелкнула. Заметно успокоившись, расцепила хватку, проверила Маркуса и как ни в чем не бывало пошла дальше.

«Ага. Она чуть-чуть поехавшая. Лучше, чем думал, но хуже, чем надо».

Когда они спустились к станции, состав тронулся и напоследок окатил теплым паром парочку оставшихся на перроне. Те, размахивая дым, прошли мимо ребристых колонн в здание станции. Маркус нагнулся за монеткой, застрявшей между кирпичами внизу, и обратил на странно извивающуюся линию цемента. Линия заворачивалась в рыбий хвост, а тот переходил в женское тело. К сожалению, то за долгие годы стерлось пассажирскими ногами.

Преодолев гигантский по масштабам зал, где, судя по закрепившемуся запаху пота, днем толпились желающие перейти границу, Маркуса встретили семь усталых за смену глаз.

Двое взрослых мужчин в белой форме закрывали выходом. У обоих на ремнях дубинки и дисковые револьверы, а руки до локтей плотно забиты рисункам со сражающимися животными и надписями на разных языках. Рядом сидел крикун, прикрывший. Как только приезжие подошли ближе, он высунул длинный цилиндрический язык и открыл третий глаз на лбу.

– Ершик, тихо ты, – приказал пограничник с формой не по размеру. Она была слишком большая и висела на нем, как мешок.

Крикун оббежал Маркуса и языком полез к припасам.

– Мясо у тебя там? – спросил второй, лениво отбивая резиновый мячик от пола.

– Ага… Да отстань! Ты все равно вяленное не будешь, я не знаю что ли? – ответил Маркус, подняв мешок над головой. Крикун встал на задние лапы и, упершись передними на живот полицейского, достал до зажатой дырки языком.

Пограничники ухмылялись.

– Дай кусочек, не жадничай, – попросил тот, что с резиновым мячиком.

Маркус скривил губы. Он опустил мешок, достал из дырки две бурые полоски мяса и двумя пальцами поднес к крикуну. Тот обвязал лакомство языком, словно змея жертву, лег на пол и зажевал.

– Он всегда такой милый? – спросил Маркус, чуть отступив от зверя.

Те посмотрели на него, как смотрят обычно чем-то оскорбленные пьяницы.

– Если бы он захотел, – начал тот, что с картинками, – то жевал бы твою ногу.

Маркус не понаслышке знаком с натренированными крикунами. Еще курсантом его обучали усмирять их и наглядно демонстрировали на подвешенных тушах, как свирепо и беспощадно они могут разбираться с нарушителями. Они могли в кратчайшие сроки разыскать нарушителя длинным языком и в одиночку обезвредить его. Встречи с такой тварью в лучшем случае заканчивались глубокими ранами от укусов, в худшем – судьбой подвешенной туши.

– Слушай, – одернула его девушка, – извини, но если ты закончил действовать зверю на нервы, то пара валить! – ее тон был пропитан ненавистью. Маркус в растерянности поглядел на пограничников, те в такой же растерянности поглядели на него.

Чтобы долго не оставаться с ней поблизости, пограничники быстро сверили полицейского с лицами разыскиваемых и пропустили обоих в город.

Желающих перейти границу с каждым годом становилось больше, но удавалось это лишь пятой части из них. Многие возвращались в родные дома и смиренно дожидались следующей попытки, а нередко и вовсе отбрасывали глупую мечту. Но оставались и те, кто воспринимал отказ в штыки. Одни начинали буянить, за что получали дубинкой и несколько новых дыр в обнаглевшем теле. Другие же, более терпеливые, выстраивали жилища на окраине города, тем самым увеличивая его площадь. Из-за разнообразия осевших здесь наций Монтибус заполнился различными культурами. Его улицы напоминали скорее диковинный музей с экспонатами со всего севера Ориона, чем пограничный имперский город.

Новые жители с одной или чаще двумя засечками месяцами придумывали способы перехода границы. Благодаря им среди стражников по Империи разлетались застольные истории. Например, гномы для обхода ненавистной системы прикидывались детьми и платили не отмеченным людям, чтобы те сыграли их родителей. В редких случаях! В очень редких! В настолько редких, что было всего один раз и об этом лучше не вспоминать. План срабатывал, но чаще – нет. Не нужно быть специально обученным пограничником, чтобы отличить ребенка от подвыпившего гнома, выдающего себя за десятилетнего мальчика с редким заболеванием, влияющим на ускоренный рост бороды.

Солнце неторопливо скрывалось за горизонтом, видневшимся со склона улицы, напоследок освещая верхние этажи высоких домов. Маркус с девушкой шли по центральной улице. Закрытые ставни на окнах, замки на дверях, стены, покрытые непонятной серебреной тканью и ни единого жителя.

Не заметив, что спутница осталась где-то позади, Маркус вышел к краю склона. Город внизу напоминал выливающееся из берегов цветущее озеро. Немногие оставшиеся там жители спешили спрятаться от надвигающейся ночи.

Над домами гордо возвышались деревья Ашны с огромной шапкой из сиреневых листьев. Они неумолимо тянулись вниз, извиваясь и запутываясь, порождая своеобразный танец, скрывающийся за крышами домов. Всего три-четыре ствола по городу, но внушали они гораздо большее величие, чем любое другое здание под ними. По словам Зигмунда, в одном таком дереве могли спокойно уместиться несколько полноценных семей санов. Когда солнечный свет окончательно перестал окутывать город, в кронах деревьев то тут, то там зажигались огоньки.

«Как они тут вообще что-то вырастили?» – подумал Маркус и присмотрелся к свету. В нем будто чего-то не хватало.

Послышался глубокий вздох и три последовательных щечка пальцами.

– Послушай, – умеренно спокойно начала девушка. – Я понимаю, что вид завораживает. Но если ты не хочешь покрыться румяной корочкой, нам надо бы войти в дом.

– Да, согласен, – ответил Маркус и пошел к ней.

Девушка ждала у открытой двери дома. В слегка пугающем нетерпении она сжимала связку ключей, ни разу не моргнув.

Маркус погружался в невидимое поле безумия и злости, витавшее вокруг девушки. По его лицу стекли две капли пота, а рубаха под кожаным жилетом прилипла к телу. Спутница также страдала от жары. Ее намокшие локоны закрывали лицо, но сдувания их ртом никак не помогали.

– Заходи, мля! – вырвалось из нее.

Маркус, выращенный под нескончаемыми приказами командира в академии, в иной ситуации оставил бы ее крик без внимания. Однако подкрепленный чистой ненавистью в глазах и тяжелым прерывистым дыханием, он дал понять, что гораздо безопаснее будет подчиниться.

Холодный воздух в доме приятно остудил легкие. Внутри оказалось рядовое имперское жилье со стандартной деревянной мебелью в строгих и четких углах и идеально ровными стенами с прикрепленными к ним трубами для паровых ламп. Кругом царила по-армейски особая чистота и порядок, что вдалбливалась в головы курсантов с малых лет.

Маркус не страдал от подобных симптомов. Во многом это была заслуга его своеобразного взгляда на жизнь. Когда курсанты по приказу убирались в казарме, он умышленно спорил с сержантом в присущей его отцу манере. Когда излишнее спокойствие и уверенность выбешивали собеседника, в наказание Маркуса отправляли в караул, где на наблюдательной вышке он рисовал и вырезал по дереву

Из изобилия заурядных деталей интерьера выделялся вручную созданный камин у дальней стены.

– Проходи, – скорее приказала, чем предложила девушка, закрывая двери на замок. – Я наверх. Есть будешь? – Маркус вспомнил о надкусанном яблоке в кармане.

– Перекусил бы чего-нибудь. Если можно, – двумя пальцами он вынул покрывшийся корочкой яблоко.

– О! Дай сюда, – она выдернула его из руки и быстро поднялась по лестнице на второй этаж.

– А… лады.

Маркус раскрыл шторы, чтобы вечерний свет мог проникнуть в комнату. Прогулялся среди мебели, нашел вентиль за шкафом и зажег паровые лампы. Огляделся, сбросил вещи и уселся в кресло перед потухшим камином. Аккуратный из глины и кирпичей, без грамма цемента. Над ним торчала полка с книгами. Маркус приподнялся, но увидев корешок: «За авторством блистательного Зигмунда Тейна», сел на место.

Девушка спустилась в легком халате. Лампы у лестницы отказались загораться, поэтому первые несколько мгновений был слышан только скрип ступеней. Она несла поднос c глиняной миской, деревянной ложкой в ней и двумя деревянными кружками. Приятный кисло-сладкий аромат принудил Маркуса закрыть глаза и насладиться. Девушка долго металась от стакана к стакану. Из прикушенной губы вот-вот должна была просочиться кровь, но девушка вовремя определилась и жадно залилась напитком. Напряжение в теле спало, и она расплылась в кресле, как растаявшее масло.

– Извини, – с непривычно спокойным тоном начала она и подняла кружку. – Это от нервов. Здесь яблоки нереально найти. А если не пить эту дрянь, начинаю срываться.

– Щелчки тоже к этому? – спросил Маркус, забирая с подноса миску и деревянную ложку.

– М… за это тоже извини, – она сделала еще глоток, значительно меньший, чем первые. – Они помогают держать ритм. Забудь в общем, – она хмыкнула, пригубив напиток.

На пару минут трапезы в комнате воцарилась тишина. Маркус поедал овощную похлебку, вспоминая, должна ли она была быть такой холодной, а девушка допивала отвар.

Прохрустев листом красной капусты, Маркус взял с подноса вторую кружку с водой и сделал пару глотков.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.