Голос Музы

– На компе, – растерянно ответил он, приоткрыв рот. Учитель коротко посмеялся. Саня предъявил ему пару не шибко ласковых слов за это, но теплая улыбка смягчила его.

– Несколько м… Занятно. А вы, молодой человек, – обратился Юрий Егорович к Дину.

– На банжо, – выдал тот, не задумываясь. На чистоту, малой вообще не хотел оставаться. Просто слишком сильно задумался, а потом не понял, почему весь класс ушел, а его друг остался. Но если он ещё сидел, значит было зачем.

– Внезапно.

– Да. Мой любимый гехой на ней… На нем игхает. И я тоже игхаю.

– Хорошая мотивация. Обсудим позже.

– А вы, юная леди. Есть ли какие-нибудь предпочтения?

– Она отлично владеет пощечинами, – пошутил Дин, позлив друга рядом. Он бы и ей высказал, но перед учителем было как-то неудобно.

– Превосходный навык, – отметил учитель, улыбаясь. – Кстати, вам я могу предложить гитару, однако сейчас хотелось бы узнать предпочтения девушки.

Лаура смотрела пустыми глазами. Выглядело так, что она не совсем поняла, что от нее требуют.

– Людмила Леонидовна сказала, что ты не разговариваешь. Можешь показать, как ты держишь руки, когда играешь. Если играешь. Так будет проще.

Она обернулась на Дина, как если бы хотела увидеть от него знак поддержки. Дин вылупился на нее и развел руками, мол: «А?» Девочка моргнула, вернулась к терпеливо ожидающему учителю и согнула маленькие пальчики перед губами в порядке, в котором они зажимают отверстия.

– Флейта.

Лаура кивнула.

– Инструмент счастливого человека. Хороший выбор, – с доброй улыбкой пояснил Юрий Егорович. Щечки девочки покрыл легкий румянец.

– А… а скрипка? – выдал Саня самое умное название инструмента, которое получилось вспомнить.

– А это я вам расскажу завтра на первом занятии, – учитель посмотрел на часы. – Мои, наверное, там пол класса успели разнести, – с той же улыбкой сказал он. – Завтра в два часа буду ждать вас в Актовом зале. По возможности принести свои инструменты. Ступайте.

Троица быстренько собрала манатки и через десять прощаний счастливого Сани покинула класс. Вышли все порознь. Лауру забрал дядя Боря. Приехал на машине, когда ему позвонил Юрий Егорович по номеру из классного журнала. Саня в припрыжку направился к себе (ох и влетит же ему вечером от папы, который должен был встретить сына после уроков, но его никто не предупредил, что с последних двух отпустили).

Дин возвращался в раздумьях. Оставшиеся сморщенные яблоки на алее между домом и школой падали в опасной близости от головы. Дядя Толя, сосед со второго этажа, посигналил ему из фиолетовой Шестерки. Выбравшиеся из-под каменных ступенек крыльца котята обмяучили его, когда он набирал код на домофоне. Престарелая соседка поблагодарила за то, что помог занести тяжелые сумки на пятый этаж. Мама рассказала, как любила купаться в Байкале в детстве. Вернувшийся папа спросил, как с уроками. Кран злостно погудел, пока малой чистил зубы. От сильного ветра ветка дерева напротив в девятый раз ударила по окну, когда Дин из-за размышлений не мог уснуть уже третий час.

Почему она не сдала их с Саней? Она все-таки играет на флейте, которую он подарил или просто так показала? Зачем она ударила Саню? Зачем ждала его, если ее никто не посылал? И почему картинка с ее карими глазами никак не хотела вылезать из головы?

– Блять, – на выдохе, полушепотом сказал Дин, думая, что родители давно спят.

В соседней комнате скрипнула кровать. Из коридора послышались приближающиеся шаги. Дверь приоткрылась.

– Че ты сказал? – громким шепотом допрашивала мама.

– Я «блин» сказал! – громко оправдывался Дин.

– Тихо! Соседей разбудишь. Ещё раз услышу, по губам получишь, понял?

– Угу.

– Спи давай! Завтра фиг подымишь. – Дверь закрылась. Щелкнул выключатель в туалете. Дин слушал, как журчала моча, работал смыв, снова шаги и скрип кровати.

«Блять», – подумал он про себя и перевернулся на бок.

Младшие классы: Зима

«Снежинки, снежинки похожи на… пупырки…»

Дин никогда не увлекался поэзией. Тем более зимняя пора никогда не числилась в списке любимых времен года. А за что ее любить? За снег? Половина всех сугробов в округе тает за его шиворотом (спасибо Сицыну, козлу, который его туда пихал). За виды природы? Пусть один день, ну два, если сильно понравятся покрытые инеем, опустившиеся ветви деревьев на алее. Но куда полгода то? За зимние горки? Как-то Дин скатился с такой, поднялся и приехавшая следом девочка на картонке сбила его, поспособствовав принудительному осваиванию приема сальто. Первый блин – всегда комом, сказал бы опытный трейсер, видя упавшего малого с разбитым о лед носом.

Обычно Дин старался пересиживать дома месяцы с ноября до апреля, радуясь морозам в минус тридцать, когда отменяли занятия, и можно было лежать в постели до обеда. Но теперь появился повод не снимать шерстяные носки лишний час.

Репетиции проходили в понедельник, среду и пятницу в белой звуконепроницаемой комнатке рядом с Актовым залом. Там умещалась полноценная барабанная установка у дальней стены, несколько гитар разной степени электронности и пара микрофонов. Если основной зал не был занят, то играть выходили туда. Там и акустика была лучше за счет высокого потолка и большого пустого помещения, и воздуха хватало на всех вдоволь.

Горячо любимого банджо в наличии не оказалось. Взамен Дину предложили как акустическую гитару, так и веское оправдание своим кривым рукам: «Откуда я знаю, как на ней бхякать? Было б банджо, я б сыгхал, а так учиться опять».

Саня положение не упрощал, ибо определиться с инструментом не сумел. Чтобы произвести впечатление называл то тромбон, то виолончель, то орган, вводя всплывшие названия в поисковой строке на телефоне и дивясь тому, как они выглядели. Ему предложили старенькое пианино на сцене Актового зала. На нем после второй смены играл Юрий Егорович, почему за настройку инструмента и желания Сани научиться на нем играть волноваться не приходилось.

С Луарой оказалось проще всего. На все репетиции она приходила с подаренной малым флейтой. Она сворачивала ее в махровое полотенце и убирала в герметичную сумку, защищая от любой возможности повредить оболочку. Саня подшучивал, мол она так парня своего закрутит, а потом долбил по клавишам, что было мочи.

Помимо них в группу входило ещё две девочки из другой школы. Та, что постарше числилась в шестом классе, играла на ударных и любила выделяться, судя по розовым волосам и пирожкам. Никто не видел, как она их уплетает, но запах выпечки и пухлые щечки выдавали ее. Вторая была в пятом и предпочитала растрепанные волосы, партак на запястье в виде кривых Даров Смерти из «Гарри Поттера» и бас-гитару.

Разница между двумя этим парочками была, как между Марсом и Венерой, а Дин оказался по середине своеобразной Землей.

Репетировать классические мотивы под гранж или пытаться повторить партию барабанщика в песне «Rape Me» группы «Nirvana», когда рядом стучит по клавишам сумасшедший четвероклашка, казалось невозможным. Во избежание конфликтов девочки закрывались в коморке, а молодежь распределялась по просторному залу.

Дин расположился на стульях в углу рядом с зеркалами. Он зажимал девственно мягкими пальчиками струны на грифе, резко всасывая воздух через оскал от боли. Ему поручили настроить гитару и выдали камертон.

– Самая тонкая стхуна должна звучать, как звук «ля» на камехтоне, – повторял он себе после каждой попытки, вертел колок и дергал струну. – Ля! Ты будешь сегодня «ля» или че?

– Ну как? Получается? – поинтересовался подошедший Юрий Егорович.

– Я эту хеховину щас хазнесу! – Дин схватился за гриф, точно за рукоять топора и замахнулся, но от выплаты нескольких тысяч рублей за сломанный инструмент его спас учитель.

– Не бойся, – сказал он, взявшись за корпус, когда тот поднялся над головой малого. – Давай я тебе ещё раз покажу. – Учитель вытащил стул из общей пирамидки и сел напротив. – Как я говорил? – спросил он с искренне доброй улыбкой. – Первая страна – самая тонкая – должна звучать, как «ля» на камертоне. – Дин привстал, вытащил его из-под жопы и щелкнул по нему ногтем. – Слушай внимательно. – Камертон издал «ля». Юрий Егорович дернул струну, прислушался, покрутил колок. Повторив действия ещё раз, попросил щелкнуть по камертону и снова дернул струну. Звуки совпали.

– Как? Как так быстхо то? – удивлялся Дин, не отрываясь от гитары.

– Повезло, – без тени скромности ответил учитель. – Когда не получается, не бойся спрашивать. Ты только учишься и лучше сто раз спросишь и поймешь, чем три раза в неделю по два часа будешь ненавидеть инструмент, – он раскрутил колок и отдал гитару. – Главное – слушай и не торопись. Ошибайся сколько душе удобно. Здесь никто не осудит, – он тепло улыбнулся, похлопал малого по плечу и отошел.

– Юхий Егохович, – окликнул малой.

– Чем-то помочь? – на автомате ответил учитель. Дин смотрел на него и долго молчал, оглядываясь на беснующегося над пианино Саню и старающуюся выдуть непрерывного «Кузнечика» на флейте Лауру. Юрий Егорович терпеливо ждал.

– Сядьте, – шепотом попросил Дин. Учитель повиновался. – Юхий Егохович, шо за нафиг? – тот призадумался, поглядев на потолок, потом под ноги.

– Штукатурка сыплется, – сказал он с улыбкой.

– А… ну ладн, – малой склонился над гитарой.

– Глупая шутка. Скажи, что ты хотел спросить?

– Ни че.

– Дин, прости меня. Обещаю ответить на любой твой вопрос.

Малой посмотрел на него из-под светлых бровей.

– Зачем вы такой добхый?

– Зачем?

– Пхоехали.

– Нет, правда. Я не понял вопроса.

– Пхосто… Людмила Леонидовна – злая, дихектриса – злая, мама – злая. Все злые и живут не пахятся ни о чем. А вы вон… ну вон нас набхали и мучаетесь за так после ухоков.

– Вот ты про что, – Юрий Егорович приставил стул рядом с малым и пересел. – Видишь Лауру? Отложи гитару. Теперь замолчи и прислушайся к ее игре.

Дин услышал ровно то, что несколько месяцев назад, когда подошел к своей комнате.

– Слышишь, как скрипят качели? – сказала учитель тихо, походя на героя нуарного кино. – Как завывает ветер. Теперь посмотри на своего друга. Слышишь грохот стройки? Как ревет мотор байка?

Дин воочию наблюдал вырисовывающиеся воображением картины.

– Это не простые образы или ассоциации. Это то, кем человек является на самом деле. Слышал про подсознание?

Дин покачал головой.

– Это внутренняя личность, которая манипулирует… Нет, тебе непонятно. Играл с роботами на батарейках? Они ещё двигаться могут сами.

– Угу.

– Представь, что этот робот – это ты. Ходишь, стреляешь, говоришь что-то не подумав. И есть мальчик, который решает, что тебе нравится, как тебе следует себя вести и другое. Сравнение очень грубое, но в общем смысле тот мальчик – это и есть наше подсознание. Понимаешь, о чем я?

Малой на несколько секунд выпал из реальности.

«В моей голове есть… мальчик? И он мной управляет? Гейство».

Юрий Егорович рассмеялся, будто услышав его мысли.

– Не утруждай себя размышлениями. Подсознание никак тебе не вредит. Напротив, оно помогает. Вот, когда тот второгодка осенью стекло разбил, ты ведь не побежал и Сашу придержал.

Дин боялся посмотреть на него, склонив голову и вылупившись на коленки.

– Я видел все со второго этажа. Не бойся. Я нем, как Гордон Фримен, – сказал учитель.

– Кто?

– Точно. Ты игру не застал ещё, – он прочистил горло и сглотнул. – Тогда у разбитого окна тебя ведь остановило что-то внутри. Тебе подсказали, как нужно себя вести. Это и было подсознание. Когда человек чем-то сильно увлечен, то оно проявляется через его работу. Сейчас мы слышим, как подсознания учатся протискиваться через пока ещё неумелую игру Лауры и Саши. Два совершенно разных мира. В одном главенствует мертвая тишина, в другом – непостижимая энергия. И возвращаясь к твоему вопросу. Я такой добрый не потому, что сам по себе такой… вернее, не только поэтому. Дело в том, что я ещё и учитель, Дин. Человек, который обязан помочь детям найти в себе баланс между энергией и тишиной, – он по-доброму улыбнулся, вдохнул и встал. – Прости, что тебя нагрузил. Продолжай заниматься. Не буду мешать.

Продолжать заниматься музыкой, когда на тебя за пять минут вывалили целый семестр по психологии, сродни попытке выдуть мыльный пузырь в открытом космосе. Дин смотрел учителю вслед с выражением лица, говорящим: «И что я должен с этим делать?». И ожидал, когда он повернется. Без понятия зачем. Для того, чтобы уведомить его о данном факте, наверное.

Юрий Егорович, хитря или побаиваясь того, что наговорил, так ни разу и не взглянул на малого, зациклившись на помощи остальным детям.

Дин пялился на них, волей не волей прислушиваясь к протискивающемуся из отверстия флейты подсознанию Лауры. Ненароком созрел вопрос: «А какая у меня душа?» Пара мгновений и малой уже держал гитару, про себя матерясь на не поддающуюся изменениям первую струну. Однако снова и снова щелках по камертону.

Младшие классы: Лето

Последний день в младшем крыле.

В следующем году обещали ввести экзамены по выпуску из четвертого класса. А для тех, кто их не сдаст, в разработках находились законы об обязательных рабочих местах для детей. Только неизвестно шутило ли об этом правительство на заседании или юмора у них не водилось. С другой стороны, по достижении совершеннолетия вылетевшим после четвертого нельзя будет жаловаться на отсутствие опыта при устройстве на работу.

Дину повезло. Его родители переспали на год раньше, и теперь измазанная мазутом рожа на заводе ему не грозила.

Для Людмилы Леонидовны выпуск значил больше, чем новый год и день рождения. Это очередное празднество приближало ее к заветной пенсии, ну или нервному срыву (с ним она бы смогла на законном основании уехать в отпуск на целый месяц). Ей выдадут новых первоклашек, надежды на адекватность которых сгорели давным-давно. Мизерный шанс на спокойные следующие четыре года возлагался на класс состоящий полностью из немых детей, как Луара.

Родительский совет единогласно проголосовал за организацию праздника для маленьких выпускников. Перед этим днем в квартире многих учеников четвертого «А» класса прозвучал диалог:

– Не хочу я это надевать! – ныли дети.

– Все мальчики (девочки) в костюмах (платьях) будут, а ты в шортах (юбке) пойдешь? – причитали родители.

– Да-а-а!

– Надевай и не ной! На линейке постоишь, потом переоденешься.

Нарядом обделили только Лауру, что можно было понять по выстроенному в Актовом зале классу. Девочки в платьях цвета от красного до белого, мальчики в костюмах с пиджаками или жилетами. А юная флейтистка в обычной школьной форме: блузка, юбка ниже колена и черные балетки. Объединяло ее с остальными угрюмое лицо и вид улыбающихся напротив взрослых. По всем критериям праздник предназначался для них, ведь даже в столовой, этажом ниже они ели с детьми за одним столом.

Дядя Боря не присутствовал. За день до торжества он спросил, неуверенно подбирая нужные жесты и подглядывая в тетрадь, где он зарисовал их в правильной последовательности:

«Хотеть я быть?»

«Тебе нужно на работу», – ответила дочка, ловко собрав жесты, как китайский мальчик Кубик Рубика.

«Могу пропу…» Ёптать, – он перевернул несколько страниц. – «Могу не ходить для тебя». – Дочка подумала, заглядывая в его голубые глаза, неосознанно заставляя отца немного съеживаться.

«Не нужно. Работа важнее», – она подошла ближе, поцеловала отца в небритую щеку и отправилась спать.

А он лыбился, как маленький и вышел на кухню. В холодильнике его грубые пальцы с почерневшим ногтем на указательном сжались в кулак перед банкой пива. Дядя Боря ломался, постукивая по ней костяшками, потом потянулся дальше к половинке докторской колбасы и включил электрический чайник, стоящий рядом с плитой.

Для выпускников младших классов устроили торжественное вручение подарков в зависимости от их интересов. И была бы задача легче, действительно интересуйся дети хоть чем-то значимым. Только семеро получили что-то нужное для себя.

Дин, когда со сцены объявили про неожиданный сюрприз, надеялся на гитару, но получил отвертку. Размером с диагональ ладони, с желтой ручкой и если вынимался стержень, то крестовая легко менялась на плоскую. Он слыл трудолюбивым потому, что за жизнь один раз помог перенести старые парты в подвал школы. На самом деле его родители понятия не имели, чем увлечен отпрыск и купили нечто нейтральное и полезное.

Это ещё ничего. Хоть в хозяйстве пригодится. А вот Сицын получил от своих набор цветных фломастеров будучи футболистом с двухлетним стажем.

Дети подготовили представление: Песни, пляски, хор и прочее. Дин до последнего отказывался, ссылаясь на то, как не хочет возиться с текстом, аккорды учить, и вообще ему лень. Судьба или совпадение, но оценки по русскому языку в последней четверти в среднем арифметическом склонялись к двойке. Мама заставила малого проситься в любой номер на выпускном, чтобы показать какой ее сын ответственный и тем самым повлиять на решение учительницы не оставлять его на второй год.

Естественно, Людмила Леонидовна узнала об этом за неделю до мероприятия и не смогла отказать мальчику. Не потому, что он такой-сякой богом поцелованный, а потому что его мать бы очень долго колебала мозги звонками по телефону.

Дину досталась следующая роль в юмористической части:

– Когда придешь ко мне на день рождения, можешь постучать в дверь ногой, – говорил ровно стоящий Денис Пиров без единой эмоции, но громко и четко.

– Почему ногой? – под стать однокласснику спрашивал малой.

– Ты же придешь не с пустыми руками, – пояснял Денис, пожав плечами.

Дин не понял. И никто не понял. Но зал смеялся.

Русский в итоге малой исправил. Через слезы и написанные кривые буквы. Людмила Леонидовна его вытянула на тройку с минусом длиной с хобот слона. Отчасти из-за того, что в ней осталась частичка доброты, отчасти из-за того, что ей приказала директриса, отчасти из-за того, что ей страшно было возвращаться в пустую квартиру одной и она ещё час после занятий сидела с двоечником, оттягивая неизбежное.

На пиршестве вместо нее присутствовал Юрий Егорович. Его Г-класс отказался от всей этой хери с торжественным уходом из четвертого класса и разбежался по закоулкам.

Пировали в школьной столовой. Когда мальчишки вышли через запасную дверь, ведущую на улицу к школьному футбольному полю, Дин сидел с Саней за столом, доедая принесенные мамой Сицына блинчики с мясом. Запив все колой, малой оглянулся на взрослых, поглядел вдаль на гоняющих мяч одноклассников и среди разговаривающих девочек зацепился за Лауру. Она аккуратно резала одинокую котлетку в пустой тарелке, мирно кушая. Словно чувствуя взгляд Дина, она вытерла губы салфеткой и покраснела.

– Кхуто, – про себя отметил Дин. – А что дальше? – Саня осушил стакан газировки и смачно отрыгнул.

– А дальше – жизнь, боец, – ответил он очередной фразой отца, как бывалый мужик зеленому юнцу, уронив тому руку на плечо и засмеявшись.

Совпадение ли, но на его слова как нельзя кстати легло лето. Три месяца ничегонеделаний, объеданий и гуляний до утра. При всем том, Саня лишь указал путь, которому ему следовать было не суждено, ведь родители тоже устают, как и немощная бабушка в деревне, к которой на три месяца отправили маленького пианиста.

Участь Дина оказалась ничем не лучше.

Последний звонок младшей школы отгремел пять дней назад. Мама носилась по дому, собирая необходимую в поездке еду и одежду, одновременно высушивая волосы и накладывая легкий макияж. Папа сидел одетый в кресле, выглядывая из-за жены, когда та перекрывала телевизор, чтобы дотянуться до верхних полок с документами.

Малой лежал на кровати в комнате, на все вопросы влетавшей в дверь мамы отвечая: «Не знаю».

– Где носки?

Последний раз он видел их в ванной в тазике с грязным бельем, но утром они таинственным образом пропали.

– Куда делись твои новые бриджи?

Он порвал их о ветку, взбираясь на дерево, и выбросил, но ни за что в этом не признавался.

– Почему на рогах в прихожей не весит кепка?

Потому что Сицын, козел такой, зашвырнул ее на школьную крышу. В идеальном мире он бы получил за это в глаз, но в реальном – Дин боялся ударить слишком сильно и попасть в куда большие неприятности, чем потерянный головной убор.

Обои на потолке за почти одиннадцать лет жизни не изменились. Он часто видел их, когда получал люлей от родителей за осознанные или случайные шалости и обиженный топал в комнату. Они привлекали, заманивали непроклеенными бугорками, из-под которых выглядывала серая грунтовка. Таинственная, кроме малого никто о ней не знал, может влететь, если сунуть туда палец…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.