скачать книгу бесплатно
– Фиксация на почве убийства у моих пациентов произошла по разным причинам. Одной из них считается органическое поражение мозга.
– То есть? – Тампер поддался вперед настолько резко, что Андерсон удивился.
– Мозг – весьма тонкий инструмент, и нарушения его работы, как правило, имеют печальные последствия. Так бывает: обычный человек попадает в аварию, а после становится убийцей-психопатом. И всё из-за того, что в мозгу образовалась опухоль, которая давит на некоторые доли и не позволяет адекватно оценивать происходящее. Следующая причина – это нарушения сознания. Человек со слабой психикой, с изначально некоторыми психологическими расстройствами, оказавшись в нездоровой среде или под давлением излишне драматичных обстоятельств, не выдерживает и начинает убивать.
– И как вы собираетесь их вылечить? Вообще – возможно ли это?
– Моя теория такова, что гомицидомания в любом своём варианте в основе имеет чисто биохимические причины. То есть что-то вот здесь, – доктор снова постучал себя по лбу, – работает не так, как надо. Иначе каждый бы, переживший аварию или просто черепно-мозговую травму, становился бы психопатом, но это не так! Значит, есть неучтённые факторы. Найдя их и поняв, что происходит в их голове на самом деле, мы получим механизм реабилитации таких пациентов, а в будущем – и раннюю диагностику.
Тампер откинулся на спинку кресла, потёр тонкие губы.
У Андерсона впервые возникла мысль, что интерес визитёра не совсем похож на праздное любопытство, что-то в этом есть личное.
– Скажите… – Тампер поджал губы. Вздохнул. – Вы так красиво и уверенно говорите, почему? Есть положительный пример?
Андерсон заёрзал. Пример действительно был. Вот уже несколько недель один из пациентов Колчестера получает особые препараты, а результат – просто поразителен! Вслух об этом, конечно, говорить пока не следовало, и доктор только собрался пафосно произнести нечто правдоподобное, как вдруг понял – Тампер всё знает.
Гость сидел в кресле, закинув ногу за ногу, голова чуть наклонена набок, тонкие губы изогнуты в усмешке, а разноцветные глаза сияли, словно драгоценные камни. Нет, не сияли – прожигали. Насквозь. "Не ври мне, – говорили эти глаза. – Пожалеешь".
Андерсон сглотнул и выпалил:
– Лисс…
Разноцветные глаза слегка улыбнулись: "Молодец!"
– Я хочу увидеть её.
– Что? – опешил Андерсон. – Это невозможно!
– Послушайте, мне очень нужно её увидеть. И я увижу её независимо от того, разрешите вы мне или нет. Просто если я увижу её с вашей помощью, то вы получите сумму, превышающую ту, которую просите. Существенно превышающую. И её не нужно будет где-либо учитывать. Это понятно? – произнёс Тампер стальным голосом, который бывает только у королей.
Андерсон неприлично вспотел. Достал платок из кармана, вытер шею. Залепетал:
– Я, право… Я не могу… Совершенно!.. Это против правил… Я…
Тампер слегка сощурился, а взгляд разноцветных глаз стал настолько пугающе ледяным, что доктор не выдержал.
– Только в моём присутствии! И недолго.
Тампер расслабился, разноцветные глаза потеплели.
– Хорошо, – ответил он.
Глава 6. Колчестер. Грань. Часть вторая
Натали Лисс, жемчужина коллекции Колчестера, представляла собой невысокую сухую женщину лет пятидесяти с хвостиком. Образ приятной пожилой леди дополняли короткие седые волосы, тихий голос и привычка смотреть в пол. Разве что некоторая суетность движений выдавала постоянную нервозность, которую соседи одно время милостиво объясняли неустроенной жизнью.
В клинике проблем с ней никогда не возникало. Натали не проявляла агрессии, не пыталась бежать, без капризов пила лекарства. В качестве досуга много читала, занималась оригами, ни с кем не ссорилась, со всеми соглашалась.
За всю жизнь у неё не было ни одного штрафа, даже библиотечного. Удивительно обязательная, аккуратная, тихая, Натали существовала вне подозрений полиции даже тогда, когда началась истерия на фоне убийств и допрашивали уже вообще всех подряд.
Поймали её совершенно случайно.
Обещали дождь. А все убийства, как известно, совершались именно в такие дни, поэтому полиция обходила дома с листовками, прося жителей быть осторожными и бдительными. Напоминали, что лучше не выходить из дома, а если уж есть такова необходимость, строго соблюдать правила безопасности, которые, правда, никого не спасали, потому что маньяк с одинаковой легкостью убивал и брутальных качков, и осторожных бабулек.
Натали открыла, взяла листовку, любезно предложила чаю. Один полицейский отказался, но второй попросил воды. Хозяйка улыбнулась и удалилась. Вернулась с ножом в руках и набросилась с такой яростью, что два здоровых мужика кое-как отбились.
При обыске в подвале дома нашли множество баночек с глазами. Причём количество баночек значительно превышало количество известных жертв.
Местонахождение тел Натали назвать не смогла. Только говорила, что не занималась этим вопросом.
– А кто? – спросили её.
Натали покорно ответила:
– Человек с одним глазом, я не знаю, как его зовут.
После охотно описала сообщника: мужчина, жёлтые длинные волосы, голубой глаз.
Поиски возобновились. Допросили всех блондинов и всех голубоглазых. Чуть с ума не сошли! Начали даже подозревать, что сообщник – приезжий.
На что Натали ответила:
– Конечно! Он приходит из отражения.
Натали признали сумасшедшей и отправили в Колчестер.
Навечно.
* * *
Несмотря на то, что она охотно отвечала на все вопросы, многое в биографии маньячки оставалось неясным.
Старик Лисс, отставной полковник, предпочитал держать жену и дочь дома взаперти, изредка выпуская их в церковь или магазин. Насколько известно, ни одна из них даже не пыталась обратиться за помощью, да и у полиции никогда не было повода посетить семейство. Соседи отзывались о старике в целом позитивно, мол, "он строг, но так надо".
Что они имели в виду? Видели странности девочки? Странности матери?
"Возможно, – рассуждал Андерсон, – Лисс знал о болезни дочери. Или же был просто самодуром".
В школу Натали не ходила, с другими детьми не общалась. Все экзамены сдала экстерном относительно успешно, но продолжать учёбу не стала. Не попыталась устроиться на работу. В документах значилось, что семья жила на пенсию старика. Видимо, хватало.
Мать Натали умерла, когда ей исполнилось чуть больше тридцати. Похороны прошли более чем скромно. Причина смерти – инфаркт. Доктора Андерсона тут больше заинтересовала приписка в документах "со слов семьи". То есть умереть женщина могла от чего угодно. Оставалось только пожалеть, что эксгумацию никто не разрешит.
После похорон семья продолжила жить так же скромно и замкнуто, как и прежде.
Старик Лисс умер восемь лет назад. Опять причина – сердце. Его смерть тоже не вызвала подозрения, и похоронен он был так же скромно, как и в своё время супруга.
Натали осталась одна.
От старика Лисса остались кой-какие накопления. Скудные, но достаточные, чтобы жить так же, как и жила до этого Натали. Да и менять что-либо она не поспешила. Изредка выходила в магазин, по воскресеньям посещала церковь и кладбище. Особо ни с кем не общалась. Видимо, её такой образ жизни устраивал.
А вскоре в округе стали происходить убийства. Мужчины, женщины, взрослые, дети. Все абсолютно разные – и по достатку, и по цвету кожи, и все – с пустыми глазницами…
Далее следовала цепь неувязок. Да, Натали вполне могли подойти близко к жертве, но убивала-то одним чётким ударом, который никак не вязался с тем приступом агрессии, когда она напала на полицейских. И кто научил её тому чёткому удару? А то, как удалялись глаза специально заточенной ложкой? Это говорило об определённом профессионализме. Благодаря всему этому долгое время искали убийцу среди военных, полицейских, даже охотников, но уж точно – не хрупкую женщину.
* * *
К тому времени, когда Натали вошла в кабинет, эффект воздействия разноцветных глаз прошёл, и Андерсон пребывал в несколько раздражённом настроении. Мысленно он даже бросался едкими фразами в адрес посетителя.
Сам Тампер и не думал скрывать волнение! Тёр губы, лохматил волосы. А когда Натали вошла, чуть не вскочил! Вцепился в подлокотники с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
Натали села.
Андерсон представил гостя, Лисс коротко кивнула. Доктор выразительно посмотрел на Тампера, но тот молчал.
– Эм… – промычал Андерсон и заговорил о чём-то стандартном, не сводя глаз с пациентки и посетителя.
Натали сидела, привычно глядя в пол и перебирая складки юбки на коленях. Пристальное внимание гостя её явно смущало.
– Дай мне руку, – вдруг попросил Тампер. – Левую.
Андерсон аж подавился речью, поспешил сказать:
– Я не уверен, что…
Но тут Натали подняла голову и внимательно посмотрела в глаза Тампера. Смотрела долго, где-то, наверное, с минуту. Улыбнулась и протянула левую ладонь.
Тампер осторожно взял её за руку, замер.
"Фетишист, – с некоторым беспокойством подумал Андерсон. – Надеюсь, адекватный".
Тонкие губы Тампера слегка выгнулись в улыбке, он наклонился и нежно подул на запястье Натали. После резко выпрямился, буквально впился глазами в её лицо.
Натали вздрогнула, часто задышала, щеки запылали лампочками. Потухшие чёрные глаза непривычно заискрились.
Тампер сощурился, чуть наклонился, вглядываясь в лицо женщины ещё более пристально, чем несколько мгновений назад. С шумом выдохнул. Сунул руку в карман, достал телефон, коротко что-то кому-то сказал по-немецки. Встал и вышел.
Глава 7. Эльсидория. В лесу. Часть первая
В замке Король домовых появился почти сразу после обеда. Быстро переоделся в хлопковую рубашку, джинсы, достал старую кожаную куртку. Распорядился, чтобы принесли кирку и лопату. Пока ждал, успел раза три обежать замок. На кухне глотнул кофе, зажевал сухим хлебом. Наконец устал, выбежал на крыльцо, плюхнулся на ступени.
– Все готово, Хозяин! – отчитался Джеймс.
Джарет поднял голову и увидел дворецкого, одетого по-походному, с рюкзаком за плечами и инструментами в руках.
– В рюкзаке – бутерброды, термос с кофе, немного коньяка, плед, – продолжил Джеймс.
– Хорошо.
Джарет встал, положил руку на рукоятку лопаты, дёрнул, но Джеймс не отпустил. Сурово сказал:
– Я иду с вами, Хозяин.
– Вот как? – правая бровь короля изящно выгнулась.
Джарет повторно дёрнул рукоять лопаты, но дворецкий держал крепко.
– Даже не думайте! – ещё суровее сказал Джеймс, словно говорил с расшалившимся мальчишкой, а не с королём.
Джарет коротко рассмеялся в ответ.
– Ну, хорошо. Идём!
Радуга принесла двух путников в северные леса Лонглии. Опустила как раз у крыльца, обгоревшего, но относительно целого, по крайней мере, в отличие от самого дома, который был уже к данному моменту окончательно разрушен.
Джарет помог Джеймсу сесть – переход дался старику нелегко. Достал из рюкзака коньяк. Дворецкий попробовал отказаться, но король нахмурился, отчеканил:
– Я приказываю! Или назад отправляйся!
Делать нечего! Джеймс покорно сделал несколько глотков – действительно полегчало.
– Так-то! – рассмеялся Джарет.
Сел рядом. Посерьёзнел. Сказал:
– Она была здесь… Тогда…
Джеймс учтиво промолчал…
* * *
…Старый дворецкий прекрасно помнил тот день, когда в замке вдруг появился Тим, грязный, уставший, с разбитыми руками. Спросил, где король. Узнав, что его нет, лишь коротко кивнул, попросил разрешения умыться.
Джеймс проводил благородного эльфа в одну из комнат замка, набрал ванную. После спросил, нужна ли перемена одежды, захочет ли гость после водных процедур чаю, кофе, отужинать. Тим не стал отказываться. Признался, что смертельно устал.
Потом появился Вадим. Тоже грязный, уставший, с тем же вопросом.
Старики забеспокоились. На их вопрос, что же случилось, Вадим со вздохом ответил:
– Она умерла…
Джарет появился только на третий день. Злой, трезвый, в несвежей рубашке и с рассечённой скулой. К тому времени в замке уже собралось изрядное общество: Тим и Елена, Вадим, Огион, Викта Реаль. Пришли даже близнецы Карм и Карма. Оглядев их всех, Король домовых только буркнул:
– Убирайтесь! Видеть не могу ваши рожи!
Развернулся, сделал пару неровных шагов и рухнул.
Короля отнесли в спальню. После Тим выгнал всех, чтобы не мешали, распорядился, чтобы принесли аптечку и все имеющиеся в замке травы. Когда принесли, грустно улыбнулся:
