скачать книгу бесплатно
А Домну не волновало нежелание любовника на ней жениться и другие условности не волновали. Старая дева на инвалидности и не мечтала родить ребенка, но бог услышал ее молитвы. А с татарчонком, так она про себя называла Мухаба, она разберется потом. Главное, что он перестал водить девок, а то у нее был сильный токсикоз, и чужие женские запахи раздражали.
Сына Домна назвала Антоном и записала на Мухаба Исмаилова. И однажды Мухаб вдруг увидел в ребенке свое продолжение – темно-кудрявое с черными глазами, мальчик был его копия, и что-то в сердце дрогнуло. Так и продолжали они с Домной жить вместе, объединенные сначала отсутствием у Мухаба жилья, потом наличием общего ребенка, которому нужен отец, ребенка, наконец, нужно обувать, одевать и воспитывать.
Тем временем деньги, полученные отъемом у честного населения, друзья решили вложить в дело. Дело подвернулось тут же в виде игральных автоматов. Для открытия казино или цивилизованного зала средств не хватало, а вот небольшой подвальчик по бросовой цене купить удалось, и разместить там «одноруких бандитов». Мухаб Исмаилов с радостью оставил базар, а его друзья – торговлю куртками, временно отложили и уличные грабежи, новоявленным бизнесменам это было уже не нужно. Бизнесом требовалось заниматься ежедневно, ежечасно, ежеминутно.
Человек не может адекватно реагировать, когда его разум погружен в игру, игровые автоматы стали массовым заболеванием. Исмаилов не погружался в проблемы психологии игроманов, но четко понимал их: азарт подобен наркотику.
– Завтра выдачу повышаем, – он давал команду администратору по итогам прошедшего дня.
Это означало, что завтра – «день игрока», день «заманивания», день «бесплатного сыра в мышеловке», когда ставится большой процент выдачи выигрыша, чтобы игроки приходили к автоматам вновь и вновь. Когда народу будет достаточно, процент выдачи резко снизится, и люди снова начнут оставлять свои деньги. Процент отдачи никто контролировать не мог, кроме самих хозяев заведения, так что получалось, что грабеж продолжался, но уже с согласия жертв.
Постоянных клиентов заведения владельцы знали в лицо, и когда те проигрывали все деньги, то получали игру в кредит, игроки верили: удача им улыбнется и они непременно отыграются.
Мухаб любил рассказывать в своем игровом зале одну и ту же американскую историю:
– В казино Лас-Вегаса одна молодая пара вложила в игру всего двадцать долларов, а выиграла три миллиона.
Сказки, что кто-то может обогатиться за одну ночь, часто гуляли в таких заведениях и поддерживались хозяевами. Люди, существа слабые, искренне верящие, что можно заставить удачу улыбнуться, что можно легко стать богатым. Красота и роскошь притягивали к себе «новых русских» и тех, кто хотел на них быть похожим.
Но взятые кредиты приходилось возвращать, и в результате всех комбинаций азартные игроки оставались бомжами, семьи распадались, а долги вырастали до астрономических сумм.
Даже тогда, когда государство забило тревогу, потому что в игровой процесс вовлекались многие, независимо от возраста и профессиональной деятельности, когда казино и автоматы повсеместно запретили, Исмаилов не растерялся – он перевез автоматы на квартиру, которую благополучно для этого приобрел.
– Наши игроки не слезут с «иглы» и пойдут в подвалы, на квартиры, куда угодно, где можно удовлетворить свою страсть, – говорил он братьям Ионовым.
Друзья с его мнением уже давно привыкли считаться. Мухаб обычно всегда был прав, когда дело касалось наживы.
Лидером в их преступной группе был Мухаб, из скромного таджикского юноши он давно превратился в расчетливого дельца, самоуверенного бизнесмена с «криминальным оттенком», за это партнеры его уважали, ценили и побаивались.
Мухаб любил жизнь, деньги и красивых женщин. Не пропускал ни одной юбки, но жил все так же в квартире Домны вместе с сыном, к которому был привязан и которого любил. Квартира, конечно, уже была не той, что прежде, а объединяла все квартиры на этаже. Домна оставалась как бы на своей территории, а все остальное было подчинено интересам двух мужчин.
– Мой красавчик! Папа все для тебя сделает в жизни. Только расти и будь здоровым, – любил говаривать Мухаб сыну.
Мухаба мало заботило, что мать его ребенка сильно сдала и почти не вставала с постели, а передвигалась по квартире лишь на инвалидной коляске.
– Больной нужен покой и постоянный уход, – сказал доктор, которого вызывал к матери Антон.
Мухаб согласился нанять для Домны сиделку, но выбрал молодую симпатичную девушку, чтобы совместить ухаживание за больной женщиной со своими мужскими прихотями.
Шестнадцатилетний Антон не удивлялся, когда сиделка Катя, потягиваясь, выходила с половины отца. Он и сам был бы не против погладить ее красивую грудь. А отец, однажды перехватив его заинтересованный взгляд, отправил девушку к сыну с конкретными пожеланиями.
– Ну, как тебе Катька? – вопрос отца прозвучал за утренним кофе.
Увидев, как сконфузился сын, он добавил:
– Никогда не позволяй женщине себя подавить, быть главной, быть над тобой. В твоих жилах течет таджикская кровь, кровь сильных мужчин, мы привыкли повелевать женщинами.
После Кати появилась Лана с теми же обязанностями.
Антон часто бывал у постели матери, приносил ей газеты, смотрел вместе с ней телевизор, жалел ее и сочувствовал, беседовал с ней. Его воспитанием и обучением занималась няня – учительница на пенсии, нанятая отцом, но с мамой он виделся каждый день, был к ней привязан.
– Ты растешь добрым мальчиком, не позволяй сердцу черстветь. Отец у тебя жестокий человек, а был тоже когда-то милым и покладистым.
– Он деньги зарабатывает, мама, семью содержит, – Антон защищал отца.
– Деньги на людском горе делать нельзя. Игроманы, они как наркоманы, больные люди.
– Мам, ты о себе беспокойся, о своем здоровье. Те, кто приходит деньги свои просаживать, пусть думают о себе сами.
– Не скажи, сынок, у них семьи есть, матери, у которых душа разрывается от горя.
– Мам, ты не знаешь, как отца уважают, как считаются с ним! – спорил Антон.
– Ой, сынок, сынок. Я хоть из дома не выхожу, но все вижу и подмечаю, – она вздохнула. – Ты школу скоро оканчиваешь, куда дальше учиться хочешь пойти?
– Не хочу дальше учиться, я отцу буду помогать.
– Надо учиться, Антон. Становиться на ноги. Я поговорю с отцом.
Вечером Домна позвала Мухаба.
– Нашему сыну нужно образование, сейчас без этого никуда.
– Может, ты и права, – согласился Мухаб. – Помощник с образованием, конечно, лучше.
Так участь Антона была решена, и после школы он оказался в институте на специальности экономика. Родители, пожелавшие ему лучшей доли, не учли одного – учеба давалась мальчику с большим трудом и совершенно его не интересовала.
В первый же семестр он не смог сдать зачет не только по высшей математике, но даже по культурологии. После того как количество «хвостов» переросло в немыслимое для деканата число, Антон начал разговор с отцом.
– Отец, я хочу бросить институт. Много сложных предметов, я их сдать не могу.
– Значит, в меня ты пошел, – спокойно сказал Исмаилов-старший. – Мне тоже учеба не давалась.
Антон про себя вздохнул облегченно, он не предполагал, что разговор получится таким простым и быстрым, а отец – понимающим.
– С матерью своей разговаривай сам.
Домна заплакала, когда услышала, что Антон бросает институт.
– Сынок! У меня была одна надежда, что ты выучишься и станешь человеком.
– Вы, женщины, все преувеличиваете, – отмахнулся Антон.
– А как же армия? Тебя могут в армию забрать!
– Отец сказал, что решит этот вопрос, выкупит меня у военкомата.
– Главное, чтобы он не выкупил твою душу, – продолжала плакать Домна.
– Не плачь, мама, я буду работать с отцом, и у меня будет много денег.
Домна понимала, что это за деньги и как они достаются Исмаилову, Мухаб не стеснялся обсуждать дела и дома, и она часто слышала его разговоры с подельниками. У нее ведь только ноги больные, а слышит она хорошо, да и видит тоже, поэтому и знает то, что ей не надо знать совсем. И у нее так болит сердце за сына.
Глава 8
Заказчик недоволен
Герман Николаевич хохотал от души.
– Никогда бы не подумал, что человек с фамилией Рабинович может быть экспертом в культурологии.
– Да почему? – удивлялась Евгения. – И вообще, что вы привязались к Рабиновичу?!
– Я? Привязался? – От смеха у него выступили слезы.
– Хорошо, пусть Рабинович, это смешно, правда, почему, не понимаю. А Лотман – вам не смешно? Он тоже по национальности как Рабинович, и у него целый ряд исследований по декабристам, Пушкину, Лермонтову.
– Вот не попал бы с вами в плен, госпожа Шумская, не обогатился бы знаниями о Лотмане и Рабиновиче. Тихо!
Евгения замерла. Ключ в замке гаража поворачивался едва слышно, тоненький лучик света, как лезвие бритвы, прорезал тьму, и в помещение вошли трое. Антон был среди них, и выражение лица у него было тоскливое. Евгения, еще сомневавшаяся в том, тот ли это студент, что не сдал ей культурологию, уверилась окончательно – он.
Она хотела было спросить: «Антон, что ты тут делаешь? Что все это значит?», но вовремя зажала себе рот рукой.
Двое других мужчин были явно старше Антона, но держались отстраненно, словно пришли выполнять рутинную работу.
– Ну, что, граждане, расскажете? Как ваша температура? Как ночной сон? Что беспокоит? – Архипов говорил так спокойно, будто действительно вел прием больных.
– Вы с ума сошли? – зашептала Евгения. – Зачем вы их злите?
– А может, им и правда медицинская помощь нужна? – так же тихо ответил Герман.
Антон и двое мужчин молча прошлись по гаражу, словно высматривая, не проходит ли там пограничная полоса. Бывший студент старался не смотреть в сторону пленников и разговаривал только с мужчинами.
– Ну что, пакуем? Отец сказал доставить в целости и сохранности.
– А у нас есть варианты?
– Машину подгоняйте.
Архипов и Шумская поняли, что их сейчас куда-то повезут.
– Может, попробовать кричать? – шепнула Евгения и посмотрела на Архипова, он приложил палец к губам.
– Не надо. Сделаете только хуже.
Мужчина, что был ростом повыше, подошел к пленникам, заклеил им липкой лентой рот, завязал глаза, а потом только отцепил наручники от батареи.
Евгению вывели из гаража, посадили в машину, машина мягко тронулась.
«Ну, попала! Попала! Что же делать? – лихорадочно размышляла Шумская. – Интересно, полиция нас уже ищет? Родные должны подать заявление в полицию, в розыск. Да и на работе потеряли. И Архипова тоже должны хватиться. Зачем мы преступникам? Зачем им я? А вдруг потребуют выкуп?»
Денег у Шумской не было, они жили скромно. Единственный, кто в семье не экономил, – это сын.
Неожиданно Евгении вспомнилась статья о наскальных рисунках, обнаруженных на плато Тассили в Сахаре, где были изображены таинственные человекоподобные существа и большой сферический объект. Все находки указывали на то, что существа из другой реальности брали людей в плен, и больше пропавших никогда не видели. Тогда она приняла статью за очередную фантастическую гипотезу, которыми наполнен творческий мир. Все происходящее сейчас тоже казалось глупым и чудовищным вымыслом, хотелось верить, что машина через пару минут остановится, их с Архиповым освободят, и люди вокруг будут аплодировать, смеяться и кричать, как это бывает по телевизору.
– Розыгрыш. Программа «Розыгрыш»!
Но ничего этого не произошло, машина ехала долго, и в салоне все молчали. Евгения слышала только шум двигателя, похожий на рокот.
– Все, приехали, – наконец сказал один из мужчин.
Кто-то схватил ее за плечо и куда-то потащил. Снова появился запах медикаментов, и она поплыла, поплыла в розовый туман, чувствуя, как наконец освободили рот и глаза. Последнее, что Евгения помнила, – это вопрос, который ей хотелось задать то ли себе, то ли похитителям. «Где доктор Архипов?» Но сформулировать вопрос вслух не было сил.
Конечно, ни Шумская, ни Архипов не видели, что происходило в одной из комнат загородного дома, куда их привезли.
В высоком кожаном кресле сидел мужчина. Он был очень сердит и кричал так громко, что слюна, вылетавшая из его рта, разбрызгивалась вокруг.
– Вы идиоты? Нет, скажите, вы действительно идиоты? – градус его возмущения зашкаливал, и, казалось, даже кольцо с голубым камнем на мизинце вспыхивает нездоровым светом.
– Не кипятись, уважаемый джан. Мы все уладим. – Мухабу не нравилось настроение заказчика.
– Что ты уладишь? Как?
– Нет безвыходных ситуаций.
– Безвыходных? Да это полная задница! А из задницы только один выход – слиться с дерьмом. Ты теперь дерьмо, ты это понимаешь? Шуму будет на весь город.
– Главное, ты не шуми, дорогой.
– Я за что платил? За что ты получил аванс? Ты сделал работу? Нет. Возвращай деньги, я найду других исполнителей. – Мужчина плеснул себе в стакан виски, отпил и поморщился. – И виски у тебя дерьмо!
– Не надо обижать хозяина, джан, – Мухаб не сдавался.
– Это я тебя обижаю? Да тебя надо было сделать на голову короче, а не выяснять отношения! Я о чем тебя просил? За что деньги платил? – Он еще долил в стакан виски, добавил в него льда, выпил и развязал на рубашке галстук. – Жарко.
– Жарко – это хорошо. Здесь, в Сибири, всегда холодно, я мерзну, хоть летом отогреваюсь, – проговорил Мухаб. – Ты не беспокойся, мы свою ошибку исправим.
– Ошибку? Ты это называешь ошибкой? Я тебя просил доктора не попугать хорошенько, а убить. Убить и не церемониться. А с трупом пусть бы следствие повозилось. А что сделали вы? Притащили его в гараж, да еще и бабу какую-то в придачу. Зачем бабу приволокли, идиоты? Бабу тоже надо кончать, она слишком много видела. Я за бабу платить не собираюсь.
– Неувязка вышла. Следили за доктором месяц, как ты велел. Все его маршруты изучили и вчера решили действовать.
– Решили они! Это я вам сказал, что он с утра в университет идет, а там, на стоянке, в это время никого не бывает. Надо было вколоть ему лекарство, вывезти в лес и там пристрелить. Нашли бы останки через год, да и вряд ли опознали. А теперь и доктор живой, и баба какая-то при нем.
– Она вышла его проводить, понимаешь, никто этого не ожидал. Лекарство ему вкололи и собирались в машине в лес, все как договаривались. А баба закричала, когда увидела, что он на земле сидит, на помощь стала звать. Зачем нам лишние глаза? Вот ее и пришлось тоже сначала уколоть, а потом вместе с доктором повезти в гараж.
– Зачем? Зачем вы ее потащили?
– Что обсуждать то, что произошло? Как говорят у меня на родине – «первый камень криво в землю врос, вся стена пошла наперекос».
