скачать книгу бесплатно
Толли Филлипс рассмеялся своим высоким, похожим на конское ржание смехом.
– Ясное дело, девушки, Джайлс. Уж это-то я понял. Может, поэтому вы мне и не нравитесь.
Портье положил на стойку передо мной регистрационный бланк. Привыкший к тому, что при мне, не смущаясь, часто вели приватные разговоры в клубе, я по достоинству оценил его умение хранить невозмутимость. Ни один мускул на его лице не дрогнул, движение бровей не выдало, что он расслышал хотя бы слово из того, что Толли только что сказал.
– Прошу вас, сэр, – обратился он ко мне. – Нужно заполнить бланк и расписаться внизу.
– Вы приехали в самый благоприятный момент, Джайлс, – сказал Толли. – С егодня вечером будет собрание, на котором мэр этого симпатичного городка изложит подробности Большой экспедиции к апачам. Пойдем туда вместе. Посмотрим, что удастся сделать, чтобы вас взяли на работу. Мистер Браунинг, как вы думаете, у них найдется должность для моего юного друга?
– Не могу сказать, сэр, – прохладно отозвался Браунинг. – Впрочем, похоже, что существует довольно много претендентов на ограниченное число должностей. И их прочат в основном местным.
– Ладно, это мы еще посмотрим, – заявил Толли. – Имя Толберта Филлипса здесь кое-что значит, знаете ли. Если бы не моя семья, в этой дыре и поезда бы не ходили. А сейчас, Джайлс, я настаиваю на том, чтобы вы поднялись в мой номер и привели себя в порядок. Потом найдете меня здесь, в баре. – Толли улыбнулся во весь рот и заговорщически посмотрел вокруг. – У меня найдется кое-что, чтобы подправить ваш лимонад.
Вот так я поселился в апартаментах Толли Филлипса. Принял горячий душ, переоделся и спустился в бар. Там было душно, толпились все прибывающие добровольцы, царила какая-то восторженная, праздничная атмосфера. Толли заказал нам обоим лимонад, а потом под столом щедро плеснул в стаканы из пол-литровой бутылки текилы.
– Протащил через границу, – сказал он, показывая мне бутылку. – Пили когда-нибудь «маргариту», Джайлс?
Мне доводилось с товарищами по колледжу бывать в чикагских злачных местах, где мы пили виски и отвратный самогон, однако текилы я еще не пробовал. Толли приподнял свой стакан.
– Есть у меня ощущение, что мы быстро станем очень близкими друзьями, старина, – проговорил он. – Но, разумеется, только в платоническом смысле. Ну, за наши приключения в старушке-Мексике!
Мы чокнулись и сделали по глотку.
– Неплохо! – похвалил я.
– Неплохо? Вы чертовски правы, это куда как неплохо! – рассмеялся Толли. – Знаете, я серьезно обдумал ваше положение, Джайлс. И пришел к выводу, что вам надо записаться в экспедицию в качестве моего камердинера. Каждый доброволец имеет право взять с собой слугу.
– Вашего камердинера? Ну не знаю, Толли. У меня совсем нет опыта. Что, собственно, должен делать камердинер?
– Ох, не зацикливайтесь на названии, старина, – предложил Толли. – Что такое слова? В детстве у меня был камердинер. По утрам он приносил мне одежду и помогал одеваться. Тогда до меня дошло, что мне нравятся прикосновения мужчины.
– Я совершенно точно не буду одевать вас, Толли, – решительно заявил я. – Давайте проясним все с самого начала.
Толли снова рассмеялся.
– Разумеется, не будете, Джайлс, – сказал он. – Да я вас и не попрошу. Я вполне в состоянии одеться самостоятельно. Наверное, лучше назвать вас моим ассистентом, а не камердинером. Так вам больше нравится?
– По правде говоря, ненамного.
– Будете, так сказать, моим Пятницей, – продолжал Толли. – Отчасти секретарем, отчасти камердинером, отчасти грумом…
– Грумом?
– Да. Комиссия по экспедиции предпочитает, чтобы добровольцы имели собственные средства передвижения, – начал объяснять Толли, – вот отец и послал со мной в Мексику трех из его чистокровных охотничьих лошадей. Но, увы, мне пришлось уволить грума в Сент-Луисе. У парня были проблемы со спиртным. Вы когда-нибудь имели дело с лошадьми, Джайлс?
– Почти нет, – с казал я. – У спел кое-чему научиться на ранчо. Ведь я вырос в Чикаго, Толли. У меня явно не хватит квалификации, чтобы ухаживать за вашими охотничьими лошадьми. Так что работа вашим ассистентом становится все менее привлекательной.
– Я очень хорошо обращаюсь со своими людьми, – с легкой обидой заявил Толли. – И, если позволите напомнить вам, Джайлс, вы не в том положении, чтобы быть слишком разборчивым. Хотите вы попасть в экспедицию или нет?
– Я почти на все готов, чтобы попасть, – кивнул я. – Мне только не по душе стать одним из ваших людей. Я-то надеялся наняться фотографом.
– Ох, пожалуйста, Джайлс! – Толли насмешливо улыбнулся. – С чего бы им нанимать вас фотографом? Уж не думаете ли вы, что у них нет профессионала, чтобы освещать события? Они точно не возьмут новичка.
– Ну, тогда я предложу таскать камеру за фотографом, – сказал я.
Оставив Толли в баре «Гэдсдена», я пришел в ратушу пораньше. Рабочие еще расставляли стулья и заканчивали сооружать трибуну и кафедру для выступающих. Я принес с собой камеру и штатив, чтобы показать, кто я такой. Однако заметил, что другой фотограф уже расставляет оборудование.
Я подошел к нему познакомиться. Это был нечесаный суетливый толстяк в поношенном и плохо сидящем костюме. Огромный живот свисал над брючным ремнем, в зубах торчала незажженная дешевая сигара.
– Рад познакомиться, сынок, – он протянул мне руку с толстыми, как сардельки, пальцами. – Уэйд Джексон, лауреат премии «Дизайн Дейли Диспетч». Для кого снимаешь?
– Я фрилансер, сэр, – ответил я. – Надеялся наняться фотографом в экспедицию. Но, наверно, вы уже заняли место.
Джексон недоверчиво посмотрел на меня, потом громко расхохотался. Выудил из кармана зажигалку «Зиппо», откинул крышечку, чиркнул, подождал, пока фитилек разгорится, потом поднес к кончику своей сигары и пыхтел до тех пор, пока он не стал ярким, почти оранжевым. Выпустив огромный клуб дыма, он воздел очи горе.
– Благодарю тебя, Боже, уж не знаю, чем я это заслужил, но благодарю. – Затем повернулся ко мне и сказал: – Что, блин, за навороченная камера у тебя, малыш?
– «Дирдорф», – смущенно ответил я. – 8?10.
– Ну да, ну да, знаю, какая это камера, – сказал толстяк. – Я не о том спросил. Я спросил, почему у тебя такая камера.
– Люблю широкий формат, – ответил я.
– Он любит широкий формат! – развеселился толстяк. – У тебя одна камера?
– Да, сэр. А что не так?
– Это великая камера для портретов и художественной фотографии, – сказал Джексон, нажимая на последние слова. – Когда времени у тебя полно и можно сколько угодно выставлять фокус. Но для репортажной съемки не годится. Сколько она весит вместе со штативом и запасом пластин? Сорок фунтов? Пятьдесят?
– Что-то вроде того.
– Послушай, сынок, тебе известно, что ни один газетный или журнальный фотограф на снимает 8?10? Я скажу тебе, что я сделаю. Я тебе одолжу один из моих «Спид-Графиков» [17 - «Спид-График» (Speed Graphic) – специальные камеры для фотожурналистики, выпускавшиеся фирмой Graf lex. Первые камеры были выпущены в 1912 году, производство продолжалось до 1973 года.]. Или еще лучше – я одолжу тебе мою новую «лейку» [18 - «Лейка» (Leica) – первая малоформатная фотокамера. Изобретена в 1913 г.]. Снимал когда-нибудь «лейкой»?
– Нет, сэр.
– Легкая, быстрая, то, что там нужно.
Я был ужасно смущен.
– Я не совсем понял, сэр. Там – это где?
– В гребаной Сьерра-Мадре, – нетерпеливо пояснил он. – А ты думал где?
– Мне казалось, вы сказали, что вы – штатный фотограф местной газеты? – робко уточнил я. – Разве вы сами не будете освещать экспедицию?
Уэйд Джексон широко развел руками. Потом воздел ладони к небу.
– Сынок, посмотри на меня хорошенько, – проговорил он. – Разве я похож на парня, который мечтает скакать на коне за апачами в гребаной Сьерра-Мадре? Больше тебе скажу. Разве я похож на парня, который может скакать на коне за апачами в гребаной Сьерра-Мадре, даже если бы хотел?
Ну, по правде говоря, он точно был не похож на такого парня, однако мне не хотелось быть невежливым, поэтому я ответил:
– Точно не знаю, сэр.
– Ты это дерьмовое «сэр» бросай, – сказал он. – Зови меня Большой Уэйд, это будет до задницы вежливо. Слушай, мэр и мой дубина-редактор настаивают, чтобы я отправлялся в эту их нелепую и трижды гребаную экспедицию. Им фотографии нужны. Я сказал им, что не поеду, я там помру. Там ведь надо подняться на девять, не то десять тысяч футов, а я еле дышу на уровне моря. – Джексон вытащил сигару изо рта и печально посмотрел на нее. – Для меня это чересчур, – сказал он. – Да разве им есть дело до моего хрупкого здоровья? Нет им дела. Они, дважды дерьмо, говорят: приведи себя в порядок, Большой Уэйд, ты едешь. А тут ты, малыш, на меня свалился, прям как ангел с небес. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Вы хотите сказать, что я получил работу? – спросил я. – Вот так, сразу?
– Еще не получил, сынок, – отозвался Большой Уэйд. – Для этого надо немного подготовиться. Для начала представить тебя моему редактору. Потом сделать так, чтобы он поверил, будто это его идея. К счастью, он самый тупоголовый человек на этой планете, так что это несложно. Кстати, сынок, сколько тебе лет? Двенадцать?
– Мне семнадцать.
– Ладно, для нашей цели пусть тебе будет двадцать. Ты на вид моложе своих лет. Опыта у тебя, конечно, никакого?
– Ну, в последние пару лет я ходил в любительский клуб в Чикаго, – похвастался я. – В прошлом году я получил приз…
Большой Уэйд поднял руку.
– Ни слова больше, сынок, – с казал он. – В ыкинь этот пункт из твоего резюме прямо сейчас. Думаешь, кто-нибудь впечатлится тем, что ты участвовал в конкурсе со старушками? Что еще у тебя есть?
– Две недели работал ассистентом фотографа в «Омаха Дейли Стар», – с казал я. – Потом парня, которому я помогал, уволили, ну и меня заодно.
– Вот это уже лучше, – обрадовался Большой Уэйд. – С этим можно работать. Как того парня зовут?
– Джерри Мэкки.
– Мэкки? Ладно, пусть будет Мэкки, – сказал он. – Писать можешь?
– Писать?
– Ну да, писать, – Большой Уэйд, казалось, вот-вот потеряет терпение. – Понимаешь, они хотят меня, потому что я и снимаю, и пишу. Две работы за одну зарплату. Если ты еще не понял, «Дуглас Дейли Диспэтч» – это вовсе не «Нью-Йорк Таймс», у них не такой бюджет, чтобы держать и фотографов, и репортеров.
– Да, я могу писать, – заверил я. – Я веду записи.
– Ах, записи? Что ж, это должно сработать, – с казал Большой Уэйд. – Вот что я скажу тебе, сынок. Когда я приведу тебя к редактору, ты держи рот на замке, говорить буду я, хорошо? Просто следуй моим указаниям. – Он поднял вверх толстый палец. – И, сынок, не вздумай ляпнуть про любительский клуб. Ты теперь профессионал, понял?
– Ясное дело, понял, Большой Уэйд.
Тем временем в зале постепенно начали собираться люди. Члены Оргкомитета, оживленно болтая между собой, заняли места за столом. Большой Уэйд называл мне каждого, а потом подвел к столу и поставил прямо перед ним. Рядом он установил свою камеру.
– Этот круглолицый, смахивающий на херувима парень слева – наш мэр Э. Дж. Карджилл, – проговорил Большой Уэйд, указывая на четырех вошедших в зал мужчин. – К расивый пышноволосый испанец рядом с ним – Фернандо Хуэрта, отец похищенного мальчика. Жилистый, злобного вида тип позади них, который ходит, как будто его в задницу дулом ружья подталкивают, – шеф полиции Лесли Гетлин. А усатый и с медалями, похожий на Валентино [19 - Имеется в виду Рудольфо Валентино – знаменитый американский актер, звезда немого кино.], – это полковник Эрменгильдо Каррильо, он возглавляет экспедицию.
– Большой Уэйд, как вы думаете, они действительно смогут спасти мальчика? – спросил я.
Джексон резанул меня таким взглядом, словно это я – с амый тупоголовый человек на планете.
– Ты еще не догадался, что все это большой рекламный трюк, сынок?
– Я не вполне понимаю, что вы хотите сказать.
– Я хочу сказать, что все члены Оргкомитета также и члены Торговой палаты Дугласа и его окрестностей. Сеньор Хуэрта приехал получить помощь в поисках сына, и вот мэр и его Палата сварганили Большую экспедицию к апачам. А правда в том, что им куда важнее разрекламировать город Дуглас, чем найти мальчишку. Он – просто приманка. Наш край здорово пострадал от Депрессии, особенно после того, как в прошлом году закрылся медный рудник. Палата надеется привлечь большие деньги из других частей страны, людей, которые могут вложиться в добычу меди, владельцев ранчо, ну и тому подобное. Так что сам видишь: экспедиция – это только повод отвезти кучу богачей на охоту и рыбалку в Сьерра-Мадре. И, если уж очень повезет, они к тому же пальнут пару раз по апачам.
В зал быстрой походкой вошел мужчина с репортерским блокнотом в руке.
– Так, малыш, приготовься, – шепнул мне Джексон. – Вот он. – Он помахал рукой мужчине. – Привет, Билл, тебе тут надо кое с кем познакомиться. Нед, это Билл Кэрри, достойнейший главный редактор «Дуглас Дейли Диспетч». Билл, это Нед Джайлс. Нед работал с моим старым другом Джерри Мэкки в «Омаха Дейли Стар», а сейчас снимает для «Чикаго Трибьюн».
Билл Кэрри пожал мне руку.
– Вы на вид слишком молодой, чтобы работать для газеты такого крупного города, юноша, – сказал он.
– Правильнее сказать – из молодых да ранних, Билл, – вклинился Большой Уэйд. – У парня настоящий талант. Я только сегодня узнал, что Нед приехал, и сразу же связался с ним. Думаю, может, он поработает за меня, пока я буду в Мексике с экспедицией. Не то чтобы я уж такой незаменимый, но тебе понадобится хоть кто-то на мое место. Нед здорово насобачился писать, все свои снимки для «Триб» сам подписывает. Конечно, он еще не сказал «да», но ведь и «нет» тоже пока не сказал. Нам повезет, если уговорим его, все-таки чикагский репортер. И я буду чувствовать себя в поездке куда спокойнее.
Билл Кэрри рассмеялся.
– С чего вдруг такой из молодых да ранних фотокорреспондент, работающий для «Чикаго Трибьюн», станет впрягаться для нашей газетенки? – спросил он меня.
Я никогда не умел толком врать, но все-таки смог спокойно посмотреть на него.
– Знаете, сэр, Большой Уэйд помог мне получить первую работу в журналистике, – сказал я, – и я чувствую себя ему обязанным. – Я решил, что это, скорее, некое забегание вперед, а не грубое вранье.
– А могли бы вы поработать на нас, – с просил Билл Кэрри, – одновременно снимая для «Чикаго Трибьюн»?
– Да, сэр, а почему бы и нет? Я ведь там пока не в штате. Я фрилансер, – и снова это не было грубой ложью. – По-моему, я могу работать где хочу.
Кэрри ненадолго задумался.
– А может быть, вы, молодой человек, хотите поехать в Мексику, а не просиживать штаны в Дугласе?
– Что ж, сэр, конечно, хочу, – заверил его я. – Но я так понял, что в экспедицию едет Большой Уэйд.
– Черт побери, Большой Уэйд не хочет никуда ехать, – сказал Кэрри. – Он с самого начала пытался увильнуть. – Он повернулся к Уэйду: – Джексон, ты что, и вправду решил, что я позволю этому молодому парнишке освещать школьные собрания, а старого толстого больного бульдога вроде тебя пошлю делать историю?
И хотя именно этого он и добивался, Большого Уэйда, казалось, слова редактора обескуражили.
– Да нет, Билл, – тихо сказал он. – На самом деле я так не думал.
– Господи Иисусе, это потрясающе, – с казал Кэрри, – и менно то, на что мы надеялись. Национальное освещение Большой экспедиции к апачам. И время самое подходящее. Я прямо сейчас мэру расскажу. Он, наверно, захочет сегодня объявить, что с нами в экспедицию отправится корреспондент «Чикаго Трибьюн». Мы потом потолкуем, молодой человек. Очень приятно было познакомиться.
Уэйд Джексон проследил взглядом за тем, как его главный редактор суетливо подбежал к столу президиума, чтобы поделиться новостью с мэром. Потом задумчиво кивнул головой.
– Видал, как все просто, сынок? – спросил он вполголоса. – Теперь Кэрри считает, что все это он сам придумал. Я же говорил: один из самых тупоголовых на земле.
Мэр Э. Дж. Карджилл был жизнерадостным живчиком с розовым, словно у младенца, круглым лицом. Его маленький рот, казалось, все время расплывался в заискивающей улыбке. Сейчас за столом президиума он конфиденциально что-то обсуждал со своими коллегами, посмеиваясь и то и дело шепча им что-то на ухо. Особенно слащаво он демонстрировал свою симпатию к сеньору Хуэрте. Мэр – политик до мозга костей. Наконец он занял свое место на трибуне в центре стола президиума, бойко постучал молоточком и стал ждать, пока в зале установится тишина.
– Леди и джентльмены, – начал он. – Сегодня наступил исторический момент для славного города Дугласа и всего нашего великого народа. – В битком набитом зале было жарко, и мэр промокнул платком капельки пота на верхней губе. – Большинству из вас известна история несчастного маленького Джералдо Хуэрты, так грубо оторванного в нежном возрасте трех лет от родной семьи кровавыми индейцами апачами. Во время похищения была убита мать мальчика. – Он помолчал, плотно сжав губы. Потом продолжил: – Рядом со мной сидит отец маленького Джералдо, сеньор Фернандо Хуэрта, – он повернулся и жестом показал на мужчину, – к оторый пришел попросить отважных жителей Дугласа помочь ему спасти любимого сына. – Мэр на мгновение склонил голову, будто в беззвучной молитве. – Многие, особенно из пожилых людей еще помнят апачские войны [20 - Апачские войны – серия вооруженных конфликтов между США и племенами индейцев-апачей на юго-западе страны с 1849 по 1886 г., кое-где стычки продолжались до 1924 г. В результате большинство апачей были истреблены, а уцелевшие насильно переселены в резервации.], – продолжил мэр, понизив голос. – Не так уж давно это было, и у них перед глазами все еще стоят жуткие зверства, которые безбожные дикари учиняли с богобоязненными жителями нашего прекрасного города. Но в конце концов мы их искоренили, верно? С большинством мы расправились, многих посадили в тюрьму, а оставшихся отправили жить в резервации, где им самое место. – Тут мэр снова повернулся к Хуэрте. – И сейчас, сэр, я думаю, что от имени всех жителей нашего прекрасного Дугласа я могу пообещать, что мы не останемся в стороне, пока ваш мальчик не окажется на свободе. Мы не станем отдыхать, пока в Сьерра-Мадре останется хотя бы один дикарь, а ваш сын не вернется к вам в объятия. Ведь правда, джентльмены?
Аудитория разразилась аплодисментами и одобрительными свистками.
– Да, правда, – с казал мэр, хлопая пухлыми ладонями. – И с-тинная правда! Жители Дугласа сказали свое слово. Всем большое спасибо!
