Спаси сердце короля. Искупление

Фэя Моран

Спаси сердце короля. Искупление

© Фэя Моран, текст

В оформлении макета использованы материалы по лицензии © shutterstock.com

© ООО «Издательство АСТ», 2025

* * *

Глава 20

Утром я просыпаюсь с мыслями о том, что всё это было чудесным сном. Невероятным, почти невозможным, но таким чудесным сном. Гай дал мне возможность наконец глотнуть свежего воздуха, в котором я нуждалась так долго.

Место рядом со мной пустует. На часах всего пять утра.

Услышав шум воды, доносящийся из ванной, я встаю и направляюсь прямиком к двери. Она оказывается незапертой. Вся ванная комната заполнена запахом шампуня и жарким паром, похожим на туман, и на его фоне выделяется мужской силуэт в душевой кабинке. Я подхожу ближе, понимая, что Гай стоит ко мне спиной. Мускулы при каждом его движении двигаются под кожей, завораживая, и этот вид не портят даже шрамы по всей его спине. Вода струится по потемневшим волосам, шее, широким плечам.

В моменте Гай поворачивается и вздрагивает от неожиданности, пока мыльная пена течёт по его лицу, на котором мигом отражается удивление.

– Каталина? – растерянно выдаёт он.

Я хихикаю:

– Прости. Не хотела тебя напугать.

Гай выглядит смущённым и тут же инстинктивно пытается прикрыть руками своё мужское достоинство. Это смешит меня ещё сильнее.

– Ты что, – хохочу я, – стесняешься меня?

– Нет, просто… – заикаясь, отвечает он, часто моргая. – Это было неожиданно.

Я бросаю взгляд вниз, намекая на то, что он старается не показывать мне самое интересное. Успеваю лишь расплывчато увидеть надпись «Бездна взывает к бездне».

– Стесняешься.

Гай подносит лицо к струе воды, чтобы смыть остатки шампуня. Я решаю его не отвлекать и, усмехнувшись, подхожу к раковине, чтобы умыться и почистить зубы. Бороться с соблазном пялиться на отражение Гая в зеркале оказывается сложнее, чем я думала, так что моментами взгляд всё-таки падает на его обнажённое тело, стремясь вниз. Мне даже приходится себя одёргивать. Извращенка!

Наконец он выключает воду и выходит из душевой кабинки, тут же потянувшись к халату, чтобы накинуть его на себя.

– Выспалась? – как ни в чём не бывало спрашивает он, подойдя ближе и оказываясь за моей спиной.

Я смотрю в его глаза через отражение в зеркале.

– Да, – отвечаю. – А ты?

– Нет.

Я вопросительно гляжу на него. Гай со смешком выдаёт:

– Просыпался каждый час, чтобы убедиться в том, что ты всё ещё спишь рядом.

На моём лице расползается грустная улыбка, потому что я вспоминаю похожие слова, что он когда-то говорил:

«Я часто произношу твоё имя, чтобы убедиться в том, что ты всё ещё не ушла».

Гай касается своих щёк и подбородка, видимо, проверяя, нужно ли сегодня бриться. Я раньше не задумывалась о том, что у него может что-то расти на лице. Потому что оно всегда такое гладкое.

Я точно знаю, потому что однажды это лицо находилось у меня между ног.

– Нам что, теперь надо спускаться на идиотский завтрак? – спрашиваю я, постаравшись отвлечь себя, иначе эти мысли не оставят мне никакого шанса.

– Сперва я позанимаюсь в зале.

У меня глаза зажигаются от восторга.

– Можно мне с тобой? – я поворачиваюсь к нему, бросив зубную щётку в стаканчик. Боже, Гай, оказывается, стоит ближе, чем я думала.

– Соскучилась по тренировкам? – улыбается он, глядя на меня сверху вниз.

– Да, очень. Это было моим единственным хобби в моей золотой клетке.

– Но ведь у тебя сейчас…

– Махать руками моя кровоточащая матка мне пока позволяет.

Гай коротко смеётся, а потом наклоняется, кладя руки на раковину по сторонам от меня. Его лицо оказывается очень близко к моему, дразня и провоцируя. Я даже минимальных сил не прикладываю к тому, чтобы не глядеть на его всё ещё мокрую грудь, скрытую под халатом. Татуировки почти не видно за тканью, проглядывают лишь некоторые фрагменты, но мышцы груди проступают уже более заметно. Ну какие же у него обалденные сиси. Так и хочется пожмякать.

В ванной и так жарко, а теперь становится ещё жарче.

– Мои глаза выше, – усмехается Гай, приводя меня в чувства.

– Так ты возьмёшь меня с собой? – перевожу я тему, иначе просто свихнусь.

– Разве я могу отказать моей милой девочке в какой-то просьбе?

– Нет.

– Вот и всё.

И чуть позже мы спускаемся в спортзал. Я в его чёрной футболке, еле скрывающей мою задницу, а он в чёрном спортивном костюме, состоящем из майки и свободных штанов на резинке. Впервые вижу его не в строгом классическом наряде. Это выглядит как что-то экзотическое. Из-за отсутствующих рукавов видна татуировка с птицей фениксом у него на руке.

Спортзал Харкнессов выглядит как отдельный, продуманный мир, воплощающий одновременно роскошь и функциональность. Высокие потолки, облицованные светлым деревом, создают ощущение простора, а большие окна во всю стену пропускают обильный утренний свет, который отражается от спортивного оборудования. На полу мягкое, нескользящее покрытие, приятное для ног. Вдоль стен располагаются стеллажи с гантелями разного веса. Рядом стоят многофункциональные тренажёры – от кардиотренажёров с сенсорными экранами до силовых станций с хромированными деталями. В другой части зала стоят удобные, регулируемые по высоте скамейки для пресса и йоги. Воздух здесь пахнет свежестью и цитрусовыми.

В углу красуется боксёрский ринг, обтянутый гладкой кожей, а рядом – груша и набор перчаток. Я без слов подбегаю именно к ним.

– Предсказуемый выбор, моя роза, – улыбается Гай, скрещивая на груди руки.

– Да, и что?

– Продемонстрируй мне, что умеешь делать, – просит он, приблизившись.

– Я уже позабыла большую часть своих умений, – признаюсь я. – Это было давно.

– Твоё тело определённо всё помнит.

Пожав плечами, я встаю в боксерскую стойку перед ним. Гай внимательно скользит взглядом по каждому миллиметру моего тела, и я ненароком снова вспоминаю о том, что совсем недавно стояла перед ним обнажённая, он же первым делом взглянул на шрам на моей ноге. Идентичный есть и у него, я прекрасно помню.

– Хорошая стойка, – одобрительно кивает Гай, а потом делает пару шагов в мою сторону. – Но постарайся держать руки ближе к груди и лицу. – Он хватает меня за запястья и слегка меняет положение моих рук. – Перечисли мне основные удары в боксе.

Я напрягаю память, чтобы вспомнить то, чему меня обучал мой личный тренер, приезжавший к нам домой каждые выходные ещё в Медине.

– Джеб[1], – начинаю я, когда в голове легко всплывают термины, – хук, апперкот… Свинг[2] и кросс[3].

– Правильно, – улыбается Гай, – а ещё джолт[4]. Покажи мне, к примеру… хук.

Хуком в боксе называется прямой удар, я прекрасно это помню. Тренер в первую очередь обучал меня именно ему.

Выполняю удар согнутой под прямым углом рукой без замаха. Масса тела в случае хука используется максимально, поэтому чаще всего именно этот вид удара – нокаутирующий. Гай успевает перехватить мою руку, направленную в его челюсть.

– Неплохо, – одобрительно говорит он. – Во время поединка с соперником это один из лучших способов отправить его в нокаут. От хука сложно защититься, траектория у него непредсказуемая. Ты ведь знала об этом?

– Но тем не менее ты защититься успел, – усмехаюсь я, переводя взгляд на его руку, перехватившую мою.

– Потому что мы сейчас не на ринге, милая.

Ох, кажется, у меня на пару мгновений перестало биться сердце. То, как звучит это «милая» из его уст…

– Теперь продемонстрируй мне апперкот.

Удар снизу, вспоминаю я. Обычно выполняется в голову или корпус. Удар, поражающий самые уязвимые места – челюсть, печень, солнечное сплетение. Выполняю его как бы в замедленной съёмке, чтобы просто показать, что знаю, как выглядит апперкот.

– Умница. – Стараюсь проигнорировать то, как мягко он касается моего кулака и потирает костяшки пальцев. – Часто боксёры, уклонившиеся от хука в нырке или уклоне, используют его для контратаки.

– Но для боя на дальней дистанции он неэффективен, – добавляю я почти гордо, поддержав разговор.

Удивительно, что после всех сложностей, через которые мы прошли, включая ненависть и любовь, одной из тем, сблизившей нас, стал бокс.

Гай улыбается.

– Верно.

Его улыбка причиняет мне боль, потому что каждый раз, видя её, я вспоминаю, как жестоко поступила с её обладателем. Человек, который так улыбается, не заслуживает столько страданий.

– Почему ты выбрала бокс? – спрашивает Гай. – Это, можно сказать, один из самых суровых и жёстких видов спорта. Сомневаюсь, что ты собиралась участвовать в настоящих боях. Почему именно бокс?

– Мой брат, Дилан, любил смотреть соревнования по боксу по телевизору, а как-то раз мы узнали, что рядом проходят уличные бои.

Гай смеётся, с удивлением интересуясь:

– Неужели вы пробрались на уличные бои, и они настолько тебя впечатлили, что ты решила заняться боксом? Я не знал об этом.

– Так и было вообще-то, – улыбаюсь я, сама не до конца понимая, как так вышло. – Мои родители ведь всегда контролировали меня, и я пообещала маме хорошо учиться и вести себя подобающе, если она разрешит мне заниматься спортом. Она, конечно, не одобрила бокс, но папа заступился и сам нашёл мне тренера среди знакомых. Так я и начала практиковаться.

Гай долго смотрит на меня, словно глубоко окунулся в раздумья, потом касается моих волос, заставляя меня сделать резкий, но незаметный для него вдох.

– Знаешь, Каталина, – начинает он немного тише, чем обычно, будто не хочет, чтобы нас услышали лишние люди, – ты так привыкла играть роль хорошей девочки, что совсем забыла о своих способностях. Ты занималась боксом. – Он берёт мою руку, проводит пальцами от запястья до плеча. – У тебя крепкие мышцы, натренированные, я вижу. С такими данными ты могла бы крутить всеми как только тебе захочется. – Гай выпускает мою руку и обводит меня взглядом. – Но ты почему-то выбрала быть послушной маленькой девочкой. Тебе нужно выйти из этого состояния.

Меня так удивляют его слова, что я раскрываю рот от растерянности. Мне всегда казалось, что моя «хорошая и послушная девочка», живущая внутри, как раз и выгодна ему. Думала, что он хочет видеть именно её сейчас, пока мы в доме его семьи. Ведь такая не будет наживать проблем, провоцировать, и она точно более-менее всем нравится. Но потом до меня доходит, как он прав, и как же я с ним согласна.

– Продолжим? – спрашивает Гай, отходя от меня.

Я киваю, и он тут же задает следующий вопрос:

– Сколько раз ты можешь отжаться?

Я задумываюсь, потому что редко отжимаюсь до предела.

– Наверное, около сорока, – отвечаю я.

– В следующий раз используй эту силу для того, чтобы усмирить Зайда, если он снова попытается причинить тебе вред.

– Но тогда я этого заслуживала.

Брови Гая хмурятся.

– Нет. Никто не имеет права поднимать руку на девушек. Даже Зайд. Я едва сдержался, чтобы не сломать ему руку, которой он тебя держал в тот день.

Качаю головой, частично не соглашаясь с этим. Да, когда тебя душат – ощущения не особо комфортные, но я заслуживала боли. Зайд просто… не смог себя контролировать. Я не виню его.

Желая не мусолить эту тему, я с интересом прищуриваюсь, спрашивая Гая:

– А сколько раз отжимаешься ты?

Он молчит какое-то время, поняв, что я его отвлекаю, но решает не продолжать разговор о Зайде. Слава богу. Он всегда прекрасно понимает, когда лучше уступить.

– Могу показать, – отвечает Гай, наклоняется, а потом принимает нужное для отжиманий положение. – Ложись мне на спину.

– Что? – растерянно переспрашиваю я.

– Ложись мне на спину, чтобы создать дополнительный вес. Я не люблю отжиматься только со своим весом.

Неуверенно подойдя к нему и сев перед ним на колени, я спрашиваю:

– Ты уверен? Что, если я слишком тяжёлая?

– Я жму в два раза больше твоего веса, Каталина. Не говори глупостей.

Округлив глаза от шока, я нервно прокашливаюсь, а потом всё-таки решаю сделать то, о чём он просит. Я хватаюсь за его плечи и со смехом забираюсь на спину, ощущая себя каким-то дурачащимся ребёнком.

– Ты уже залезла полностью? – недоумённо спрашивает Гай.

– Да.

– Ты вообще ешь что-нибудь? Почему ты такая лёгкая?

– Может, это просто ты такой сильный? – со смешком замечаю я.

И с его стороны раздаётся идентичный смешок, прежде чем он начинает отжиматься. Я лежу на нём, прижавшись к его телу, крепко держась, пока он легко опускается, а потом поднимается. Я грудью чувствую, какая у него крепкая спина, чувствую движения мышц, лопаток, любуюсь его силой, каменеющими мускулами на плечах, венами, которые выступают под его кожей от напряжения.

– Ты считаешь? – спрашивает Гай неожиданно.

– Ой, – виновато выдаю я. – Прости, я засмотрелась. Отсюда такой классный вид.

Он останавливается, и его грудь слегка трясётся от смеха. Цепочки на его шее издают лязг, свисая вниз.

– Мне начать сначала, моя роза?

– Нет, продолжай. А я постараюсь не пускать слюни дальше. Но не обещаю.

Он смеётся снова.

– Но суть ведь была в том, чтобы я продемонстрировал, сколько раз я могу отжаться, – напоминает Гай насмешливым тоном.

– Но теперь суть в том, чтобы позволить мне просто насладиться видом, – говорю я с той же интонацией, глядя на его красивые руки.

Я поражаюсь тому, как легко, судя по всему, ему это даётся – отжиматься вместе с человеком на спине. Какие у него крепкие руки… Он продолжает, а я считаю вслух. Пятьдесят восемь, пятьдесят девять, шестьдесят…

– Почему ты не рассказывал мне о том, что это ты увёз Тео? Что он никуда не сбегал.

Этот вопрос срывается с моих губ совершенно бесконтрольно. Он не оставлял меня в покое. Наверное, поэтому решил самостоятельно вырваться на свободу, чтобы я получила ответ. Гай замирает.

– Это так важно? – спрашивает он после небольшой паузы.

Ох, получается, никаких вопросов по типу: «Откуда ты знаешь?». Выходит, он уже в курсе. Неужели Тео проболтался?

– Просто… – начинаю я. – Не знаю. Ты говорил, что он исчез, и ты не знаешь, где он. А потом я… встречаю его в Вегасе. Ты в курсе, что он встречается с моей тётушкой?! А она старше его лет на пятнадцать или даже больше, это точно!

Гай наклоняется к полу, давая мне слезть, а потом встаёт. Он выглядит обеспокоенным и смущённым одновременно.

– Что?.. Нет, я не знал… – отвечает, взглянув на меня.

– Как давно ты его видел?

– Я встретил его в казино, когда оставил тебя с Зайдом.

У меня открывается рот от удивления. Вот придурок! Явился в заведение, в котором находились люди Гая. Те, от кого старший брат его всё это время прятал.

– Как так получилось? – поражаясь, взмахиваю я руками.

– Что именно?

– То, что он твой брат! Вы не похожи. Абсолютно.

Гай издаёт смешок.

– Такое иногда бывает, милая. Ты ведь тоже не похожа на своего брата. И совсем не похожа на мать.

– Раньше была похожа. – Я подхожу к нему, беру за руку, касаясь его светлой кожи, которая контрастирует с моей смуглой. – До того, как познакомилась с тобой.

– Скажи честно, – Гай перехватывает мою ладонь, – ты считаешь нашу встречу благословением для себя или скорее проклятием?

– Ох, какой глупый вопрос.

– Достаточно умный, чтобы ты по-настоящему задумалась.

Ответ рвётся только один: встреча с ним стала моим спасением. Я была слепа, не жила, а существовала, каждый свой день проводя одинаково, выполняя повеления родителей. Кто знает, как сложилась бы моя жизнь, не появись Гай – с книгой в руке, в библиотеке, весь в чёрном. С самого начала таинственный и обещающий мне много сюрпризов. Сейчас я смотрю в его потрясающие глаза и понимаю, что он – всё, что мне было нужно, пока я упрямо отрицала это, обманывая саму себя. Я не жалею ни о чём. Поднимаю руку, касаясь его волос, перебирая локоны пальцами. Он на мгновение закрывает глаза, как будто наслаждаясь этим мимолётным прикосновением.

– Я люблю тебя, Гай Харкнесс, – говорю, улыбаясь.

Он вздыхает.

– Каталина, какой же властью ты обладаешь надо мной… Ты даже не представляешь. Ты можешь управлять мной, как тебе заблагорассудится, как никто не может, и я даже не буду против. Скажи лишь слово, и я всё сделаю.

На секунду я опускаю голову, набираясь смелости рассказать ему о том, что знаю. Я давно храню в себе эту информацию. Думала, больше никогда не представится возможность поделиться ею с ним, но… кажется, время пришло.

– Выслушай меня прямо сейчас, – произношу я осторожно, вызвав у него заинтересованность. – Речь пойдёт о моём отце.

Гай вздыхает, явно показывая, что не хочет о нём говорить.

– Не волнуйся, Каталина. Я его не трону. Ни я, ни мои люди, ни моя семья.

– Нет. Я не об этом.

– А о чём же?

Теперь вздыхаю я. Как тяжело мне даётся упоминать папу рядом с ним, понимая, какую боль это приносит Гаю. Тянет за собой страшные воспоминания.

– Я думаю… я почти уверена в том, что твою маму убил Вистан. Может, не своей рукой, но это было сделано точно по его указу.

По глазам видно – Гай мне не верит. Я решаю добавить голосу твёрдости:

– Папа… когда-то любил твою маму, Гай.

Его брови взлетают вверх. Даже рот слегка приоткрывается, показывая часть белых зубов.

– Что?.. – изумлённо произносит он. Меня радует этот тон. Он, чёрт возьми, явно мне поверил!

– Да. Я понимаю твой шок. Я сама от этого чуть с ума не сошла. Но так и есть, да. И… папа хотел её уберечь. Точно так же, как ты Тео. У них был план, он намеревался дать ей свободу, дать сбежать. Но. – Сглотнув, я пытаюсь набраться мужества, чтобы продолжить говорить. Это даётся мне гораздо труднее, чем я думала. – Но твой отец об этом узнал. И решил, что они… вступали в связь. Ты ведь знаешь, как твой отец мог на такое отреагировать.

Всего за несколько секунд в зелёных глазах передо мной собирается невообразимый ужас осознания. А я вынужденно наблюдаю за этим. Боже, он мне верит. Не отрицает, не придумывает оправдания, не пытается найти ответ, который бы всё объяснил. Он просто меня слушает.

– Пока нет прямых доказательств, но, скорее всего, это Вистан убил её, – завершаю я с трудом.

Слова повисают в воздухе, тяжёлые, словно камни. Лицо Гая кажется застывшей маской. Его губы сжимаются в тонкую линию, его и без того светлая кожа бледнеет, будто кровь отхлынула от лица. Покачнувшись, он неуверенно тянет руку к ближайшей стене, ища опору. Затем его плечи поникают, и Гай начинает выглядеть сломленным. Взгляд помутнел.

– Всё это время я презирал человека, который не имел никакого отношения к тому, что с ней случилось, – говорит Гай в пустоту. – Все эти семь лет.

Семь лет жестокой лжи. Действительно много.

– Я сидел с ним за одним столом, – продолжает он. – Я ездил с ним в одной машине. Я находился с ним в одной комнате. Все эти семь лет я жил с убийцей единственного человека в доме, который относился ко мне как… к человеку? Ты это хочешь мне сказать?

Я подхожу к нему достаточно близко, чтобы обнять. Сделать то, что так хотела в то утро после его панической атаки. Обвиваю руками его талию, прижимаясь щекой к крепкой мужской груди. Его сердце бьётся в бешеном ритме, будто ему сейчас страшно.

– Не думай об этом, Гай, – прошу я. – Он уже мёртв. И больше не будет над тобой издеваться. И никто не будет. Он заплатил за свои деяния, а прошлого не вернуть.

– Каталина, всё, что с тобой произошло… – произносит Гай, понизив голос. – Всех страданий, что ты пережила, можно было бы избежать, знай я правду.

– Нет. Знай ты правду, я бы никогда тебя не встретила. Я предпочту смотреть на ситуацию с этой стороны.

Его руки обнимают меня в ответ, обвивая талию, когда он наклоняется, утыкаясь носом мне в плечо.

– Пожалуйста, смысл моей жизни, не уходи от меня больше, – произносит он, заставив меня поморщиться.

– Не уйду. Клянусь своими родными. А ещё клянусь, если кто-то хоть пальцем тебя тронет.

Гай отстраняется, чтобы взглянуть на моё лицо, заинтересованный этим угрожающим тоном.

– И что же ты сделаешь, моя роза?

– Что-нибудь этому человеку оторву.

– Как мило.

Кивнув, я разворачиваюсь и подхожу к груше.

– Ну? – улыбаюсь я. – Продолжим?

Улыбнувшись в ответ, Гай идёт ко мне, хотя в глазах всё ещё заметна грусть.

Глава 21

Не так уж и страшно жить в одном доме с Харкнессами. Если ты не выходишь из спальни своего мужа.

Гай подолгу пропадает, и я постоянно думаю о нём. О его противных дядях в том числе. В особенности о старшем, Итане Харкнессе. Его мерзкий сынок тоже вызывает недоверие, но пока я не вижу в нём никакой угрозы. Он просто слишком много о себе возомнивший кретин.

Иногда ко мне наведывается Лиззи. Или приглашает меня к себе. Мы с ней крепко подружились за эти недели. Она в силу своей детской наивности много чего рассказывает мне о своей семье, так что я уже знаю все имена, кто чей сын, кто чья дочь и кто супруги сестёр Вистана.

Последний вопрос интересовал меня сильнее всего.

Оказалось, все четыре сестры замужем за британскими политиками. Это в очередной раз говорит о том, насколько Харкнессы глубоко запустили свои щупальца. Умно. Иметь связи прямо внутри правительства, а те в свою очередь, видно, тоже получают какую-то выгоду, прикрывая преступления братьев своих жён. Меня радует хотя бы то, что эти помешанные на собственной фамилии больные люди не женятся, не выходят замуж и не сношаются с собственными сёстрами и братьями, чтобы «сохранить кровь». Я бы даже не удивилась, узнав о подобном.

– …Именно так должна вести себя леди, наливая чай, – говорит Лиззи, аккуратно ставя чайник обратно на свой розовый столик.

– О, буду знать, мисс, – изображая аристократичный тон, произношу я. – Благодарю за такой ценный урок.

– Всегда пожалуйста.

Она поднимается с мягкой шёлковой подушки и делает реверанс. Я вежливо киваю ей в ответ.

– А ты поедешь на бал? – сев обратно и аккуратно взяв чашку, интересуется Лиззи.

Припоминаю о том, что Ровере упоминал о некоем маскарадном бале. Видимо, она о нём.

– Сомневаюсь, – отвечаю, беря в руку свою чашку с чаем и отпивая немного. – Мне там не место. Кажется, на него пригласили только твоего кузена.

– Не-а. Вообще-то мы все поедем. Это очень важное событие, на котором будут все друзья нашей семьи. Гай точно возьмёт тебя с собой, ты же его жена.

– Да, но твоя семья не слишком-то захочет видеть меня на подобном мероприятии.

– А Гай никого не спрашивает. Он же Король. Короли не спрашивают мнения остальных и делают, что хотят.

Я вздыхаю, не до конца ещё понимая, какими будут наши отношения с Гаем перед его семьёй. Пока мы ведём себя как раньше – завтраки, обеды и ужины я не посещаю, еду приносят мне в спальню, так что и с членами семьи я также не сталкиваюсь. Наверняка они думают, что я сижу в цепях. Единственное время, когда мы остаёмся с Гаем вместе – ночью в спальне, когда пора ложиться спать. Всё остальное время он занимается своими мафиозными делами.

Честно говоря, не так я представляла роль главы британской мафии.

Мне казалось, всю работу за него выполняют его многочисленные люди. Те же Серебряные. Но, оказалось, от Гая зависит многое: он лично контролирует работу Серебряных, проверяет какие-то там отчёты по городам и доходам, которые «Могильные карты» получают с них.

Я готова проходить это вместе с ним. Не бежать. Больше сбегать я не собираюсь. Я хочу быть рядом. Идти рука об руку, оказывая поддержку, в которой он нуждается. Мне так жаль, что я не поняла этого раньше. Сейчас всё по-другому. Даже если мне придётся прятаться и сидеть тихо, я это сделаю ради него. Буду рядом. Сейчас, когда он правит этим криминальным королевством, у него нет возможности слоняться без дела, нет возможности даже просто встретиться с друзьями и посидеть где-нибудь в кафе или в баре, чтобы приятно провести время. Он просто не отдыхает.

– Вот когда Гай сам мне скажет, тогда и решу, ехать или нет, – отвечаю я наконец. – А пока ничего не известно.

– Ладно, – Лиззи кивает, её кудряшки подпрыгивают в такт этому движению. – Но я хочу, чтобы ты была там с нами. Говорят, что там будет очень красиво. Все леди и джентльмены в нарядных платьях и костюмах и в масках!

Я на мгновение пытаюсь представить Гая в маскарадном наряде: в маске и в костюме, усыпанном блестящими узорами. Думаю, это выглядело бы очень даже ничего.

– А почему ты сразу не сказала, что ты жена кузена Гая? – спрашивает Лиззи, отложив в сторону свою мягкую игрушку, которую называет Дороти, и подливая ей чай в пустую чашку. – Ты говорила, что ты его подруга.