Загадки прошлого

Чему быть, того не миновать. Тем более что я действительно виновата – совсем не думала о других, позабыв о времени.

Сняв верхнюю одежду и растирая отмороженные руки и заалевшие в домашнем тепле щеки, дядя произнес, избегая смотреть мне в глаза:

– Пойдем на кухню. Нужно поговорить.

По дороге краем глаза я заметила, как приоткрылась дверь комнаты Лизы и стих звук телевизора в комнате тети с дядей. «Это чтобы лучше слышать тебя, деточка». Значит назавтра, а, может быть, уже и сегодня – мобильные телефоны порой творят чудеса без всякой магии, об этом разговоре узнает вся школа, а с точной подачи тети Агаты – все сплетницы города.

У меня внутри все сжалось от ужаса. Я, несомненно, стану новостью недели, и каждое мое движение, каждый поступок будут служить источником новых сплетен и насмешек. Они будут преследовать меня по пятам и с мстительным удовольствием указывать пальцем на каждую мою оплошность. Никогда не завидовала местным знаменитостям, а сейчас сама опять попадаю прямиком под перекрестный обстрел. Впрочем, чего я ожидала, когда связывалась с самым обсуждаемым семейством в городе?.. А еще дядя…

Дядя Виктор и сам был не в восторге от таких бесед, но часы волнений и ожидания подстегнули его решимость. Я подозревала, что тетя Агата за те два дня, пока я была с Лео, тоже подлила немало масла в огонь, поэтому постаралась заранее морально подготовиться к худшему, хотя времени на это и не оставалось.

Чтобы собраться с мыслями, дядя налил нам обоим чаю и уселся за стол напротив меня с чрезвычайно серьезным выражением лица.

– Диана, я знаю, что я тебе не отец, – издалека начал он, – но я перед ним за тебя в ответе. Поэтому я должен сказать это, хотя тебе может и не понравиться.

«Мне это точно не понравится», – подумала я, но промолчала, выжидательно глядя на Виктора.

Я заметила, что когда-то пышная шевелюра его уже заметно поредела на макушке, а виски посеребрила седина. Он всегда очень сильно переживал за свою дочь, которая всегда умело пользовалась его добротой. У его глаз, крыльев носа, на лбу залегли мелкие морщинки – время безжалостно делало свое дело. Очень жаль, что ему в нагрузку досталась такая «странная» племянница, которая совершенно не удивлялась вампирам, живущим бок о бок с людьми, и, что еще хуже, они ей нравились…

– Диана, – собравшись с мыслями, продолжил Виктор, – я чувствую себя виноватым, что не нашел достаточно времени, чтобы поговорить с тобой после гибели родителей. Я помню, как вы были близки, и ты должна была очень сильно переживать. Мне действительно было больно видеть тебя такой пустой и потерянной, но я думал, что это ненадолго, и что время поможет тебе смириться с потерей. А потом решил, что так даже лучше для тебя – по крайней мере, тебя не интересовали все эти молодежные танцы и сборища.

Он тяжело вздохнул.

– Но сейчас, я понимаю, что ошибался. Ты могла увлечься чем-нибудь, ну хоть рисованием. А вместо этого нашла себе парня! И какого? Сына приезжего человека, пусть он и уважаемый в столице доктор. Его здесь никто не знает, неизвестно что такой человек может с тобой сделать. Тебе же только шестнадцать! Нужно быть более ответственной. И что еще хуже, ты сама напрашиваешься к нему домой!

Что угодно, но такой несправедливости я стерпеть не смогла.

– Все было совсем не так! Я не напрашивалась. Все… получилось случайно. – Я приложила все силы, чтобы говорить обычным голосом.

– Как еще объяснить то, что ты оказалась у самого его дома в лесу?

– Я же с детства там гуляла. Вот и тогда мне захотелось немного отвлечься и посмотреть на старые места.

Он на минуту задумался и, видимо, принял мой довод, но потом снова завелся:

– Откуда тогда рана на руке? Лиза говорила, что ты сама кинулась ему под машину.

Не забыть съездить сестричке по физиономии – мысленно напомнила я себе. Могла бы сразу догадаться, что, не добившись от Майи ничего, кроме захлопнутой перед длинным носом двери, она пошла домой сочинять небылицы дяде.

– Я еще не сошла с ума, чтобы бросаться под машины. Просто шла через лес, увидела дом и подошла посмотреть поближе. Ты же знаешь, как я любила его раньше – могла часами напролет о нем болтать.

При этих словах лицо дяди немного смягчилось – он начинал мне верить. Я же ощутила укол совести: он мне верил, а я ему врала. Горько было сознавать, но правда в этой ситуации никак не должна прозвучать. И дело не в том, что мне не поверят. Я дала слово Лео и была намерена сдержать его. Поэтому и продолжала, стараясь свести ложь к минимуму.

– Когда я уже шла домой, то поскользнулась на льду дороги и, падая, задела рукой торчавший рядом сук. Я испугалась – рана была большой, крови тоже было много. Тут из-за поворота выехала машина, она остановилась и я подбежала к ней, надеясь, что мне помогут. Из машины вышел Лео с сестрами, подходя к ним, я опять поскользнулась, упала прямо на дорогу и потеряла сознание. Лео отвез меня в свой дом, к счастью, его отец оказался врачом и смог оказать медицинскую помощь. Ночь и большую часть дня я проспала в комнате для гостей, потом меня разбудила его сестра Майя. Вот и вся история.

– Ладно, но ты же должна была догадаться, что мы волнуемся, и вернуться домой пораньше, не дожидаясь пока на небе звезды появятся. Или хотя бы позвонить, и сказать, что задерживаешься.

Тут он был прав. Хотя слово «волнуемся» и относилось только к нему.

– Прости, мне, правда, жаль. Я и не думала, что так задержусь, но они, во что бы то ни стало, решили накормить меня перед уходом, и отказаться было бы крайне невежливо. А потом мама и тетя Лео рассказывали мне разные истории из своей жизни, и я совсем не заметила, как пролетело время…

– Похоже, они хорошие люди. – Дядя даже слегка улыбнулся и звонко прихлебнул чай. – Но этот парень – Леонардо. Или как ты говоришь, Лео… Не нравится он мне. И он тебя обнимал в машине. Этого ты не можешь отрицать – я сам видел, – обвиняющим тоном произнес он.

Ох, ну разве не мог он просто забыть об этом? Я сидела и прикидывала, как подслушивавшая наш разговор, Лиза в этот момент вне себя мечется по комнате. Хотя, в понедельник так и так придется играть роль его девушки, так что я ничего не теряю. А играть ли? Или я действительно начинаю чувствовать себя его девушкой?

– Насколько я знаю, обниматься у нас в стране не запрещено. – Я решила, что это тот случай, когда правда – лучшее лекарство, чем отрицание очевидного. – Да, он обнял меня, но только чтобы утешить. Я рассказала ему о родителях…

– Хм… Ладно, но будь осторожна. Никогда не знаешь, что на уме у этих богатых деток. Где, ты говоришь, вы познакомились?

– Я и не говорила. Мы в одном классе учимся.

О том, что сидим за одной партой лучше вообще не заикаться.

– Правда? Ну ладно, но все равно будь осторожна.

Бедный дядя, ну нельзя же вечно за всех переживать. Мне все еще было не по себе оттого, что он так просто проглотил мою частичную ложь. Но так было лучше для него.

Узнай Виктор о вампирах, он не успокоился бы, пока между нами и ими не встало пол глобуса, но и тогда мне светило бы пожизненное наблюдение. И все равно никакие доводы не мешали мне чувствовать себя виноватой.

– Дядя, я люблю тебя. Спасибо, что заботишься обо мне.

Он поперхнулся чаем и смущенно пробормотал.

– Ну что ты, ведь ты мне как дочка.

Я улыбнулась и, пожелав ему спокойной ночи и оставив на столе чашку с так и не тронутым чаем, побрела в свою комнату, стараясь не обращать внимания на вновь голосящий телевизор и подозрительную тишину в комнате сестры.

Акулы проглотили наживку и готовили планы массированной атаки. Пусть так. У меня будет весь завтрашний день, чтобы все обдумать и хоть как-то приготовиться к последствиям «бури в пустыне».

Я быстро разделась, почистила зубы и забралась под одеяло. Засыпая, я представляла, что Лео опять обнимает меня, все страхи улетучиваются, и в душе воцаряется мир и покой.

Глава 9

Воскресенье. Для одних людей – это желанный выходной, для других – день накануне понедельника.

Сегодня я больше склонялась ко второй версии. Нет, в школу не хотелось. Не хотелось вообще никуда выходить из квартиры, подставляясь под взгляды любопытных прохожих. И так все утро пришлось пролежать в постели, притворяясь спящей – несколько раз в комнату заглядывала что-то злобно верещавшая себе под нос Лиза, правда разбудить меня она так и не решилась.

Несмотря на мое полное безразличие к ней самой и ее придиркам, сестра должна была помнить, что в детстве я никому не давала спуска. Мы с ней и еще парой мальчишек с нашего двора немало напакостили. Не специально. Кто станет умышленно бросать снежки в окна первого этажа? Или разбирать качели? Мы все делали исключительно в целях изучения. Не наша вина была в том, что не всегда снежки попадали туда, куда нужно, и в результате бились стекла, или разобранные качели не желали собираться обратно так, как было нужно…

Родители у меня были действительно хорошие: они не ругались и не кричали, вместо этого наливали нам всем по чашке горячего сладкого какао и спокойно объясняли, что мы сделали не правильно. Папа был ученым и объяснять умел, поэтому я своих ошибок не повторяла. Просто совершала новые. К тому же я была не способна специально сделать что-либо, что огорчило бы родителей, но и усидеть на месте больше пяти минут не могла…

И тогда в голову приходили все новые и новые захватывающие планы, вроде создания индейской типи в лесу или постройки унты, или запуска ракеты на Луну, или устройства катка посреди двора, или украшения стен дома индейскими узорами, как раз по свежей штукатурке…

Обычно дело так и не удавалось завершить, но сам процесс поглощал нас целиком. Время от времени, или почти всегда, это доставляло неудобства окружающим.

В общем, все местные кумушки единогласно считали меня заводилой, сорвиголовой и занозой в мягком месте.

До школы это меня мало волновало, но потом начались трудности. Одноклассники не хотели принимать меня в свои игры, так как наслышанные о шалостях нашей компании родители запрещали им со мной общаться.

Лиза вдруг возомнила себя взрослой и стала смотреть на меня свысока, она действительно тогда сильно выросла, начала гулять с мальчиками и завела себе стайку вечно хихикающих подружек.

Один из мальчишек, Эрик, уехал жить к отцу и старшему брату, куда, я не знала. Он обещал мне писать, но, наверное, просто забыл об этом.

Четвертым в нашей компании был небезызвестный Миша Аронин. Вот он остался мне другом до самого переезда в Англию и, несмотря на запреты родителей, всегда рад был поболтать или прогуляться. Парень был до жути общительный и беспокойный, поэтому в любой группе с легкостью сходил за своего. Но он был человеком мира и, в итоге, я все равно оставалась одна…

Именно тогда ближний лес и заброшенный «сказочный замок» стали моим постоянным прибежищем. Местные опасались там гулять – ходили слухи, что дом построен бандитами, что они собираются там по ночам на свои безумные сходки. Одни слышали там пьяные вопли и песни, другие – леденящий душу вой, и все они вместе бредили призраками. А мне это нравилось: долгое время я мечтала подкараулить и подружиться с каким-нибудь призраком. Каких добрых дел мы бы вместе насовершали! Но ничего не вышло – то ли привидения до смерти меня боялись, то ли давно разочаровались в нашей глуши и покинули заброшенное здание, переселившись в какой-нибудь старый замок, где могли вдоволь нагреметься цепями и попугать слабонервных живых человечков.

Но даже без призраков дом был неиссякаемым источником моих развлечений. Зимой я лепила около него ледяные фигуры и строила снежные замки, летом – читала, лежа в его прохладной тени. Это было мое свободное, справедливое и доброе царство, где не было любопытных и осуждающих.

Сегодня тетя Агата с дядей Виктором ни свет, ни заря ушли на службу в храм. Это означало только то, что уже к двенадцати часам дня пол города, а к часу и оставшаяся половина, узнает, что их племянница не только подружилась с поселившимся за городом таинственным семейством, но еще и провела ночь в их загадочном особняке, плюс ко всему обнималась с красавцем – сыном того самого доктора – в его машине.

Винить дядю Виктора было нельзя – он всего лишь заботится обо мне, пусть и доставляет мне этим немало проблем. Но тетя… Где ж взять столько терпения, чтобы дожить с ней до совершеннолетия?

Хлопнула входная дверь, щелкнул замок. Наконец-то! Лиза ушла к подругам. Можно было вставать и заниматься делами.

Первым делом я загрузила стиральную машину – накопилось много грязного белья, затем прибралась в комнате, наконец-то, разобрала чемоданы с одеждой, сиротливо стоявшие в углу комнаты с самого дня моего переезда, уже месяца два. Аккуратно развесила все платья на плечики. Если я хочу быть рядом с Лео, нужно хотя бы попытаться ему соответствовать.

Хочу?.. Да. Я действительно хотела быть рядом с ним.

Как ни старалась, я не могла найти объяснение его поведению тогда, в машине. Он был так нежен, так отличался от обычного насмешливого и снисходительного Лео… Его потрясение моей историей было искренним, если я что-нибудь понимаю в этой жизни. Как будто внезапно исчезли все барьеры, и он стал совсем близким мне.

Как же сильно хотелось узнать, что это было. Но так же сильно я боялась услышать, что он снова насмехается надо мной, в этой своей ироничной манере. Вдруг эта нежность и внимательность были лишь частью коварного плана по моему приручению? По методу кнута и пряника. Не стоит забывать, что он древний вампир – Майя мельком упоминала что-то про последние четыреста лет, подумать только – и мыслит совершенно иначе, чем приземленные люди.

Решено. Сделаю вид, что ничего не было. Сохраню это светлым воспоминанием. В любом случае, был ли он искренен или играл роль, я сказала «Спасибо». Думаю, этого вполне достаточно.

На дне последнего чемодана я нашла старый черный чемоданчик отца. В нем были собраны самые дорогие мне вещи – ноутбук, любимая ручка и блокноты с отцовскими записями, фарфоровая музыкальная шкатулка, вышивка золотом и крестик матери, кое-какие фотографии, красный мобильный телефон, подаренный родителями на мой последний день рождения. Когда-нибудь я смогу открыть этот чемодан и с благодарностью достану и вспомню каждую вещь, каждую связанную с ними историю… Когда-нибудь. Когда боль от потери не будет такой пронзительно острой.

Я задумчиво провела кончиками пальцев по холодным блестящим замкам и черной шероховатой коже, потом решительно подняла чемодан и направилась к шкафу с одеждой.

Этот шкаф темного дерева с резными ручками в форме распустившихся лилий остался в комнате со времен моего детства. Он был привинчен к полу огромными шурупами, поэтому убрать или сдвинуть его было практически невозможно. Нет, просто невозможно.

Даже это было живым напоминанием об отце. Он был не только невероятно сильным и умным человеком, но еще и необыкновенным выдумщиком.

Однажды, мне едва минуло шесть лет, он со словами «Каждый должен иметь свое секретное место, чтобы хранить там самые дорогие вещи» показал мне этот тайник в шкафу. Низ отделения для одежды на плечиках был выложен двумя черными панелями, одна из которых поднималась и под ней открывалась наполовину уходящая вглубь пола ниша, достаточно глубокая, чтобы спрятать тот же чемоданчик. Там я его и оставила, старательно прикрыв и завесив платьями. До лучших времен.

Остаток дня я провела за домашними заданиями, задвинув мысли о Лео в самый дальний уголок сознания. И так увлеклась, что к вечеру большая часть работы была выполнена: решены примеры по алгебре, прочитаны статьи по литературе, решены задачки по органической химии, переведен текст по английскому. Правда, я основательно застряла на физике, но она была во вторник, поэтому я оставила все как есть в тщетной надежде, что на следующий день на меня снизойдет озарение, и все само собой решится.

С удовольствием осмотрев результаты своего титанического труда, я пораньше улеглась спать, в который раз желая хотя бы одним глазком увидеть Леонардо и убеждая себя, что мне нет до него никакого дела.

Глава 10

На следующий день я встала очень рано и целых полчаса провозилась в ванной.

В итоге мои хлопоты все же увенчались успехом: темные кудри лежали на плечах мягкими волнами, несколько прядей я забрала и заколола назад, как это в субботу сделала Майя, открывая лоб и подчеркивая глубину глаз. Белый пушистый свитер и черные, прошитые по швам толстой белой нитью, джинсы тоже смотрелись эффектно.

Только правый рукав свитера пришлось закатать до локтя – объемные бинты никак не желали пролезать в узкий рукав, а стоило его натянуть – сжимались до боли.

То, что скоро я увижусь с Лео, придавало мне сил. Вчерашняя тревога куда-то улетучилась, сменившись радостным возбуждением.

Есть не хотелось, поэтому я наскоро заглянула на кухню, радостно пожелав тете с дядей доброго утра и приятного аппетита. В ответ они только удивленно переглянулись. Еще бы! Впервые с моего переселения к ним я вела себя как обычный подросток.

Дядя Виктор поднялся из-за стола, чтобы проводить меня.

– Хорошее настроение с утра? – Кажется, он был доволен.

– Просто отличное. Доброе утро! – поздоровалась я с сестрой, которая лишь махнула мне рукой и, держась за голову, прошествовала в ванную. Вчера она явилась домой довольно поздно, и не в самом трезвом виде. Благо, она быстро ретировалась в свою комнату, и дядя этого не заметил.

Я натянула куртку, заметив, что нижняя часть рукава ободрана – как я могла забыть! Но сейчас уже некогда было думать об этом.

– Вот, возьми на обед на неделю. – Дядя протянул мне деньги.

– Спасибо. – Я коротко поцеловала его в щеку. – Я пошла, до вечера!

Выйдя на крыльцо и выдохнув в холодный воздух причудливое облачко пара, я прищурилась от яркого света. Давно не было так солнечно, ночью прошел снег, и теперь каждая снежинка искрилась и сверкала, словно сама была маленьким кусочком солнца. В двух шагах от меня, что-то ворча себе под нос, возился дворник, широкой деревянной лопатой расчищая заваленную сугробами дорогу.

С минуту полюбовавшись на эту красоту, я пошла в сторону школы. Ноги никак не желали слушаться и то и дело ускоряли шаг.

Вот расписание на доске – первая пара химия.

К сожалению, в школе моя уверенность начала таять как кусок масла на раскаленной огнем сковороде. При виде меня, ученики замирали на месте, прерывались на полуслове и следили за каждым моим движением, чтобы затем как полагается, где-нибудь скучковаться и все обсудить. Те, что постарше, хотя бы делали вид, что не смотрят, но малыши просто вытягивали шеи и таращились своими большими глазенками, как будто я – фрик какой-то. Кошмар маленького городка наяву.

Опустив глаза в пол и стараясь не обращать внимания на косые взгляды, я прошмыгнула в класс. И сразу заметила – Лео еще не пришел.

Под перекрестным огнем взглядов я прошла к своей парте, возле которой, скрестив руки на груди, стояла группа девушек. Они демонстративно смерили меня оценивающими взглядами и прошли так, чтоб не коснуться, словно я чумная. Я стоически перенесла это, выпрямившись и глядя прямо перед собой, а затем пошла дальше, но не рассчитала – кто-то подставил подножку и, неловко запнувшись, я боком полетела на парту и со всей силы ударилась об нее правой рукой, той самой, где под повязкой были наложены швы.

Да, школьники могут быть очень жестокими, когда кто-то ведет себя не так, как им хочется! Что ж, я ожидала чего-то подобного.

Боль острой молнией заполнила мое сознание. Изо всех сил сжав кулаки, так что ногти до боли впились в ладони, я переборола крик. Нет, такого удовольствия я им не доставлю. Словно зомби я подняла упавший на пол рюкзак и села на свое место, стараясь медленно дышать сквозь сжатые зубы.

Я не заметила, как в класс вбежал радостный Миша, как он поздоровался со мной, как, вдруг помрачнев, спрашивал, все ли в порядке. Не обратила внимания на невыспавшуюся Лизу, которой даже тонна тонального крема не помогла скрыть синяки под глазами. Она без сил упала на стул через ряд от меня и тут же о чем-то заспорила с сидящими неподалеку девушками.

Прозвенел звонок на урок.

А меня волновало только одно – он не пришел. Я так ждала, а он и не подумал явиться. Было больно: надсадно болела рука, ей с тоской вторило сердце. Спрятавшись за учебником, я рассеянно слушала, как учитель рассказывает про интегралы и функции – эту тему я уже прочитала вчера, поэтому урок показался невероятно скучным, пустым и тянулся мучительно долго, как дурной сон.

Звонка с урока я так и не услышала, зато сразу почувствовала его присутствие. Я резко выпрямилась и подняла голову, с чувством несказанного облегчения увидев в дверях высокую одетую во все черное фигуру Лео. С грацией дикого зверя он прошествовал от двери, небрежно бросив справку на учительский стол, подошел ко мне и только тогда снял неизменные черные солнечные очки.

Он выглядел уставшим, под глазами залегли темные круги, а в темно-зеленых озерах поблескивали красные искорки, которых не было еще два дня назад. И все же мне показалось, что он был рад меня видеть.

– Привет… – тихо произнесла я, выдавив улыбку. – Я уже начала думать, что ты и все, что случилось у тебя дома – моя внеочередная глюка. Впрочем, все наши встречи сами по себе невероятны…

– Что… – он не договорил.

Его взгляд в одно мгновение переменился, теперь его наврятли можно было бы назвать приветливым и даже человеческим. Он посмотрел на меня, подозрительно сузив глаза, затем втянул воздух носом, при этом его глаза полыхнули огнем и внутренней силой, а губы твердо сжались.

Я вдруг испугалась, что он сейчас поддастся этой необъяснимой ярости и одним махом разнесет в щепки весь класс. Его родня могла ради забавы валить деревья, страшно даже представить на что способен выведенный из себя вампир. За себя я не боялась, но здесь кругом полно ни о чем не подозревающих людей…

– В чем дело?.. – сдавленно пискнула я. – Что-то произошло?

Вместо ответа он протянул мне правую руку, проворным движением левой скрывая алый блеск глаз за стеклами темных очков, и требовательным железным голосом произнес:

– Идем. Выйдем отсюда.

– Зачем?

Я не двигалась с места, не понимая, чем я сегодня провинилась, и чего ему вообще от меня нужно? Поэтому он наклонился и, обхватив меня руками за спину и под коленями, поднял так, будто я ничего не весила, и в полной тишине понес к выходу. От неожиданности я громко ахнула и обеими руками вцепилась в ворот его свитера, так и не решившись, обнять за шею. Я заметила, как сильно он сжал челюсти и, по напряжению его рук, поняла, что он изо всех сил сдерживается, лишь поэтому не стала вопить и протестовать. В любом случае, лучше сделать это, когда мы останемся наедине.

– Стой! Куда ты ее тащишь? Совсем с катушек слетел? Отпусти ее, слышишь, ты! –услышала я требовательный голос Миши.

Если б я так не боялась, что меня действительно отпустят с такой высоты, да еще и головой вниз, то с радостью приплюсовала бы к его голосу еще один, свой.

Лео даже бровью не повел, с непроницаемым выражением лица он дошел вместе со мной на руках до двери. Только выходя из класса, он обернулся к застывшим в немом удивлении одноклассникам.

Я боялась посмотреть на их лица, поэтому отвернулась, уткнувшись носом в черный свитер Лео. Он же оглянулся на них и голосом полным угрозы и презрения произнес:

– Если кто-нибудь, мне не важно кто, еще раз посмеет хоть пальцем притронуться к моей девушке, хотя бы подумает о том, чтобы причинить ей вред, он пожалеет о том, что родился на этот свет. Я клянусь, смерть по сравнению с этим будет счастьем.

Выходя из класса, он чуть не столкнулся с учительницей. Кивнув на меня, он произнес уже более вежливым тоном:

– Несу в медпункт это существо.

Учитель только и смогла, что удивлено произнести «Х-хорошо» и проводила нас непонятным взглядом. Наверное, я выглядела настолько жалко, что она поверила Лео.

К счастью, начались уроки, и в коридорах школы было пусто.

Когда он вынес меня из класса, я попыталась высвободиться из его рук, но это было похоже на сражение с покрытым кожей стальным роботом. Даже не взглянув на меня, Лео сухо произнес:

– Успокойся.

Но я не могла успокоиться. Он совершил такое на глазах у стольких людей, и я готова была провалиться сквозь землю от стыда.

– Что ты о себе возомнил?! – вспылила я, все же не в полный голос. – Ты не можешь творить здесь все, что тебе захочется! Это же школа, а не цирк на выезде. И вообще что ты хочешь со мной сделать?!

– Не спрашивай, – прорычал он своим низким волнующим голосом. – Сейчас я, как и сказал, несу тебя в медпункт.

В смятении я замолчала, вдыхая его запах, то ощущение, которое я испытала в его объятиях в машине, вернулось. Он снова был рядом и заботился обо мне. Только я уже давно решила не попадать под его обаяние, поэтому, глубоко вздохнув, чтобы хоть немного успокоиться, попросила: