Загадки прошлого

Сегодня он выглядел еще более сказочным – закованное во льды белокаменное видение с парящими башенками, окруженное присыпанными блестящим снегом елями. На глубоком темно-синем небе уже высыпали звезды, предвещая скорые заморозки.

Несколько минут я постояла в ярком свете дверного фонаря, прижав руку к безумно бьющемуся сердцу, и переводя дыхание. Наконец, собравшись с духом, я позвонила.

Раздался громкий мелодичный звук, буквально через секунду дверь распахнулась, и я увидела Оливию в запахнутом розовом махровом халатике. Судя по всему, она только-только вышла из душа и ее длинные темно-рыжие волосы лежали на плечах большими мокрыми прядями. Обдавая все вокруг густым ароматом сирени, она с улыбкой пригласила меня в дом.

– Привет, ты к Лео?

– Да, если можно.

– Конечно, проходи, и будь как дома. – Ее улыбка, как всегда, была сногсшибательна. – Он поехал на почту и до ближайшего магазина, вот-вот должен вернуться.

– Я подожду?

– Конечно, поднимайся в его комнату. Извини, что оставляю одну, но мы с Рокко собирались съездить в ресторан… Он уже ждет, а я такая копуша.

– Все в порядке.

– Ты – солнце. Третья дверь слева. – С этими словами она упорхнула куда-то в сторону кухни в неизвестные мне уголки дома.

Задумчиво я поднялась наверх по лестнице и вошла в комнату Леонардо.

Раздался испуганный вскрик и, я увидела Адель, в панике закрывавшую потайную раздвижную панель справа от тахты. Увидев меня, она с облегчением выдохнула.

– Уф. Ты меня до смерти напугала. Что ты тут делаешь? – Накинулась она на меня.

– Извини, я пришла поговорить с Лео.

– Его сейчас нет.

– Знаю, Ориана сказала, что я могу подождать его здесь. А ты что тут забыла?

– Не твое дело. – Высокомерно протянула она, но вдруг потупилась и почти вежливо попросила. – Ты можешь не говорить ему, что я была в его комнате?

– Почему?

– Все-то тебе знать нужно. По кочану. Просто не говори.

– Хорошо. – Пообещала я, хотя и не совсем понимала, зачем это делаю.

– Ок, тогда договорились. Счастливо оставаться. – С этими словами ее высочество меня покинуло.

Оставшись одна, я присела на край кресла, стараясь не думать о том, что здесь искала Адель. Хватило меня ненадолго.

Поддавшись любопытству, я подошла к стене и осторожно ощупала щель. Если б не Адель, мне бы точно никогда не удалось обнаружить тайник – он располагался точь-в-точь между двумя листами дерева, плитами которого по низу были обиты все стены в этом доме, сверху переходя в обои. Размером он был с маленькую дверцу, только намного уже, зато более метра высотой. Интересно, сколько подобных секретов таит этот дом?

Я присела на корточки и попыталась отвести панель в сторону, но не тут-то было. Она прочно стояла на месте, не уступая ни на миллиметр.

С вздохом разочарования, я оперлась на нее, чтобы подняться на ноги. И вскрикнула: с тихим щелчком панель вошла в глубь стены.

С новой надеждой я попробовала отодвинуть деревянную доску, на этот раз она с легкостью подалась и отошла вправо. Осторожно просунув голову в открывшееся отверстие, я чуть не задохнулась от пыли и громко чихнула. Когда глаза привыкли к мраку внутри, я смогла разглядеть крохотную пустую комнату, расположенную ниже уровня пола. Голые кирпичные стены покрывал толстый слой пыли и паутины. Единственным предметом внутри нее оказался большой портрет в старинной позолоченной раме, висевший на противоположной от входа стене.

Он выглядел очень древним, краска местами потрескалась, облупилась и выцвела, по верху изображения виднелись следы копоти, как будто в месте, где когда-то висела картина, над ней горел потолок. На раме время тоже успело расписаться: на левой стороне красовалась выбоина от какого-то большого тупого предмета, царапинам на позолоте не было числа, по низу в ряд шли вмятины – как будто следы от пальцев.

Но самым замечательным было изображение молодой женщины с младенцем на руках. Ее длинные вьющиеся волосы были зачесаны в высокую прическу и забраны сеточкой на макушке, от которой на спокойный высокий лоб шла цепочка с подвешенным на ней драгоценным камнем. Такие образы можно увидеть на средневековых гравюрах или иконах. Темно-зеленое бархатное платье, отделанное по линии декольте и краям рукавов пушистым коричневым мехом, подчеркивало глубокий изумрудный цвет глаз матери. На груди девушки красовался прекрасный золотой медальон, усыпанный рубинами. Но самым примечательным было ее лицо: фарфорово-бледное, благородное, одухотворенное, невероятно красивое. Глаза матери с трогательной нежностью вглядывались в личико спящего младенца, ручка которого, выбралась из золотистой пеленки и сжимала ее указательный палец. Невероятно длинные ресницы ребенка отбрасывали голубые тени на пухлые розовые щечки, губки сложились в довольную улыбку, непослушный завиток темных волос упрямо падал на лоб, как…

У Лео.

Невероятно. Неужели это мама Лео?.. Действительно, теперь я заметила явное сходство в цвете глаз, волос, линии скул, носа… Само совершенство. Да, его мама могла быть только такой. Лео…

Внутри что-то екнуло – а ведь он должен вот-вот вернуться! Что он скажет, увидев, как я, стоя на коленях, разглядываю содержимое его тайника. Не хотелось даже представлять такое.

Чихнув напоследок еще раз, я вытащила голову из дыры в стене и поспешно вернула панель на место. Но было слишком поздно…

Каким-то шестым чувством я ощутила его. Вскочив на ноги, я обернулась и увидела Леонардо. В ярости. Его прекрасное лицо побледнело, насколько это возможно, сузившиеся в бешенстве глаза метали молнии, губы сжались.

– Какого черта ты тут забыла?! – Процедил он сквозь зубы, но мне показалось, что он кричит. От страха у меня пересохло в горле, а волосы на голове зашевелились.

– Я… Я хотела поговорить. – Мысли метались в беспорядке. Я внезапно забыла обо всем, что хотела ему сказать и чувствовала себя словно преступник, взятый с поличным. Вместо слов с губ срывался какой-то бессвязный лепет. – Ты… Я… Я не хотела…

– Чего ты не хотела?! Почему ты всегда оказываешься там, где тебя не желают видеть? Я вроде бы уже дал тебе понять, чтобы ты не лезла в мою жизнь! Не понимаешь намеков? Вместо этого приходишь ко мне, роешься в моих вещах! – Чем дольше он говорил, тем громче звучал его голос и, в конце концов, стал подобен громовым раскатам. Каждое слово ударяло по мне как наковальней. – Тогда я скажу тебе прямо: хватит мучить меня! Уйди из моей жизни! Больше не смотри в мою сторону, не подходи ко мне, не заговаривай! Я не желаю тебя видеть! Уходи! Убирайся! – Он распахнул дверь.

Поначалу я готова была молить его о прощении. Я уже не боялась его. Но по мере того, как его безжалостные слова добирались до моего сознания, что-то внутри застывало, ломалось. Когда он открыл дверь, чтобы вышвырнуть меня как нашкодившего котенка, я поняла: что бы я сейчас ни сказала, это не будет иметь никакого значения. Все кончено.

Гордо подняв голову, с пустым взглядом, умение плакать до сих пор не вернулось, за него кровавыми слезами рыдало сердце, я вышла из комнаты. И испуганно вздрогнула, услышав, как громко захлопнулась за спиной дверь.

Какое-то время я в шоке стояла посреди пустого коридора, не зная, что делать, и кожей чувствуя напряженную тишину этого огромного дома, стены которого вдруг показались такими угрожающе тяжелыми, словно готовыми упасть и раздавить меня. Потом я машинально пошла прямо по коридору, по лестнице вниз… Через темную гостиную, окрашенную поздними сумерками в алые цвета…

По пути я заметила, как за углом взметнулись рыжеватые кудряшки Адель. Она не могла не слышать… Ну и пусть. Какая теперь разница?

Я на автомате оделась, вышла на улицу и пошла…

Окончательно стемнело, но белый снег отражал далекий бледный свет звезд и раннего месяца, освещая мне путь. Куда-то.

Сейчас мне нужно было хоть что-то делать, чтобы чувствовать себя живой. Так почему бы не идти? Особого напряжения это не требует. Шаг-другой. А куда? Какая разница? От Лео. Теперь, когда его миссия по отношению ко мне была полностью выполнена, я оказалась ему не нужна… Впрочем, этого следовало ожидать.

События последних дней несколько притупили мою способность к восприятию. Внутри меня образовалась пустота, пропасть, но не такая, как после гибели родителей, более острая, более глубокая.

У вас бывало такое чувство рядом с кем-то, будто он ваша половинка? Родная, незаменимая, неотделимая, единственная, в которой сосредоточено все счастье этого мира. А теперь представьте, что вас ее лишили. Отрезали, ампутировали. Но даже и тогда это будет лишь часть той безысходной опустошенности и тоски.

Я не видела дороги, не знала, что будет дальше. Да и не хотела знать. Вот она ночь, настало ее время.

А судьба тем временем не спала, продолжая плести свои хитрые сети, перекрещивая пути и устраивая, казалось бы, невозможные случайности.