Идка

– А что, слабого обязательно бить надо?

– Скажи, ты бы пошла за водкой, если бы кто-нибудь тебя послал?

– Ещё чего, кто бы послал, сам в охотку сбегал бы.

– А она ходила…

Отступ в сторону 66 год. Может об этом уже писала. Я один только раз себе позволила сходить за красным разливным вином, по просьбе девчонок, по-моему, когда мы работали в Каменске Уральском или Красноуфимске и жили в гостинице.

Лето. Были не рабочие дни, мальчишки уехали в Свердловск, а мы остались, нас шесть человек, живём в одной комнате на первом этаже. Стих такой напал разом на всех, кошки на душе скребут.

Вышли прогуляться, возвращались уже в гостиницу, наткнулись на ларёк, где продавали в разлив красное вино. Купили трёхлитровую банку, закусончик подобающий. Пришли в гостиницу, приговорили емкость до донышка, я, почему-то отказалась от застолья, девчата не настаивали, знали, пустой номер. Выпили, оказалось мало, вот, миссия посла, на меня пала. Им я отказать не могла, потому что причину пьянки, понимала. Все далеко от родных, подруг, любимых.

Принесла им ещё столько же, выпили и понеслась родная. Рёв, сопли, жалобы, всех выслушиваю, жалею, служу жилеткой. Была девочка Валя Зырянова, ей плохо, начинает рвать, свесила голову в окно, чуть на голову мужикам, стоявшим там, не попала, успели отскочить, я водой из графина с подоконника смыла. В туалет надо Люде Белавиной. Как выйти в коридор непонятно, там дежурная уже в тревоге. Мужики активность проявляют, толпа под окнами. Кроме нас в гостинице одни мужики. Я Людке ехидну включаю, говорю – Валька блюёт в окно, ты пописай. Пьяная, пьяная, а понимает подначку ехидную, обижается, морду лица кривит.

Ладно – говорю, надевай туфли (каблуки высокие), так уж быть поведу, но чтоб по одной половице шла. Вышли из номера, она голову опустила по половице идёт. Сходили благополучно. Не засекли нас. Окно закрыла, а то кавалеры разговорами одолевают.

Темнеет. Вскоре угомонились пьяницы-алкоголики, наревелись, уснули. Я свет выключила верхний, дверь на ключ, читаю с настольной лампой. Кто-то стучит потихоньку, но настойчиво в дверь. Приоткрываю дверь немного, дежурная стоит, тогда я вышла в коридор, спрашиваю по какому поводу она к нам. Она – вы, что тут пьянку развели. Отвечаю – почему вы так решили, никто не пьёт. Девчата спят, я читаю, вы не видите я трезвая, дыхнуть на вас. Заглянете в комнату? Речь и вид у меня, видимо, уверенный. Покачала головой и ушла.

Около часу ночи опять стук в дверь, открываю, наши мальчишки стоят, приехали. Говорят – Ида, на вас дежурная нажаловалась, говорит вы пьяные. Спрашиваю, вы видите какая я. Видим. Тогда, что ещё надо. Не пойман не вор.

Вот таков для тебя экскурс на предмет «пойдёшь за водкой». Но, в момент Толиного рассказа, я об этом умолчала, всплыл эпизод только сейчас, когда пишу.

Возвращаюсь к рассказу главного героя. В то время оба, Толя и Томара, работали посменно на Металлообрабатывающем заводе (на авиацию работал завод). Однажды он пошёл в магазин за продуктами. Тамара должна была быть на работе, а он увидел, как она покупала водку. Его не заметила, а он не подошёл. После того как она вернулась с работы, была очередная разборка и оправдания, что бригадир виноват, он послал. Мордобой. Она ушла и не вернулась, он не уговаривал, написал заявление в бухгалтерии, чтоб с него высчитывали алименты на сына. Она подала на развод, у неё появился мужчина, тот самый бригадир (я его видела на поминках Жени, роста такого же, как Федяков, примерно, но круглый, с пузочком).

Спросила, почему не он на развод подал, ответил – да мне ни к чему было потому, что не собирался жениться до окончания техникума. Встречался с женщиной Миной (на стене расписной имя написано было с пожеланием спокойной ночи, в окружении ребусов), а тут встретилась мне ты, Ида Берг и я решил – женюсь.

– Удивила ты меня очень, как будто из другого мира появилась, глядишь и говоришь не так как другие. Особенно был ошарашен, когда пьяного выгнала, когда сказала в общагу надо и бросила меня, темноты не побоялась и пошла. Сам себя не узнал, когда понял, что должен тебя догнать и остановить. А теперь говорю – Ида, выходи за меня замуж, но только надо подождать, когда я буду свободен.

– Ты должен помириться с семьёй у тебя маленький сын.

– Перемирие ни ей, ни мне не нужно. У меня есть ты, у неё есть мужчина.

Так я узнала, что выйду замуж месяца через четыре. В любви, кстати, тогда так и не признался. Об этом скажет, когда будет уезжать в Нижневартовск.

– Ида, я тебя очень люблю. Когда женился, я был удивлён твоей непохожестью ни на одну женщину и девушку, но не любил, потому никогда не говорил. А теперь очень люблю, и ты продолжаешь быть лучше всех и красивее всех.

В 1988 году ехали мы с ним в автобусе битком набитом из города в посёлок наш СУ-496, он шепчет мне на ухо:

– Ида, почему-то стали появляться девушки красивее тебя.

Пока суть да дело, приехали родители мои и Александра Яковлевна.

Александра Яковлевна 22.08.1901 г.р. померла 13.09.1974 г., из богатой семьи, а дедушка ваш Яков Алексеевич из бедняков, 12.05.1900 г.р. помер от ран в г. Мичуринске 18.08.1942 г не увидевши поскрёбыша, младшего сына Анатолия.

Александра Яковлевна махонькая тоненькая, Яков Алексеевич высокий, здоровый мужчина. Так рассказывали Толе старший брат Еким 20.09.1923 г.р. мама, родственники и односельчане. Когда уходил на войну обул сапоги 45 размера, притопнул ногой и, сказал – такими большими ногами только фашистов давить. Ещё рассказывали – в молодости с мужиками пируют, потом как водится, слово за слово, типа ты меня не уважаешь. Кулак в морду, драка начинается не разлей водой, Яков первый боец. Разнять никто не может, бегут за Саней – твой разбушевался. Она приходит, берёт его за мизинец, он сразу успокаивается и как телёнок идёт за ней домой. Замуж за него вышла наперекор родителям. Отец лишил её приданного.

Родители наши познакомились, друг другу понравились. Мои родители узнали, что названный мужем человек, женат совсем не на их дочери. Спокойствие сохранено, возмущений нет. Отдыхаем, Толя нам по городу экскурсии устраивает, на речку повёл, названия не знаю, но всё-таки Тагил, наверное. На демидовскую плотину пришли, бабушка Саша, дед Филипп и Толя остановились у каких-то кустов, беседуют. Я пошла к воде, пощупать её, мама за мной, её не оставляет новость о женатости мужа моего. Мне говорит:

– Идка, он тебя бросит, у него ребёнок, жена…

– Мам, не бери дурного в голову, не переживай. Пока он надумает, я его уже брошу. Мам, я ведь его из семьи не уводила. Если забеременею, сразу уеду, ему не скажу. Если нет, дождусь суда, буду уговаривать его, чтоб помирился. Не помирится, замуж за него выйду.

– Ох, Идка, какая же ты у нас.

Погостили гости и уехали. Бабушка Саша перед отъездом сказала мне – не бойся девочка, всё будет хорошо. А в 1972 году летом, она гостила у нас в Копейске. Ей понравилось, как встречали, угощали. Перед домом под окнами, если помнишь, стоял столик, мы втроём за ним сидели – Федяков, она и я.

– Ида, если у вас будет своё жильё, я приеду к вам жить насовсем. Я так устала жить в деревне, а ты мне нравишься, – сказала она.

Федяков засмеялся, обнял меня за плечи, к себе прижал.

Отпуск закончился (15 дней) я уехала в Свердловск с заданием уволиться и переехать в Салду. Написала заявление и к начальнику Тайсаеву пошла. Взял он мою цидульку, прочёл, смотрит на меня долго и как начал кричать:

– Ты никогда от меня не уволишься, все суды пройдёшь и не уволишься, пока я здесь работаю. Иди, работай и не вспоминай об увольнении.

Написала Толе, что не увольняет. Теперь как предстоит командировка, девчонки едут по маршруту, а я к тому, кто ждёт, дня на три.

Девчата билет для отчёта у пассажиров-попутчиков возьмут (билеты бесфамильные). Когда приехала в конце августа, Толя встретил с новостью, что разведён, что свободен как птица, что алименты теперь будет платить по суду. А перед отъездом пригласил погулять по городу, привёл меня к ЗАГСу, и мы подали заявление, день регистрации назначен на 05.11.68. Выдали мне на это справку, для предоставления на работе.

Уехала к девчаткам, а когда приехали с отчётом в Свердловск, я опять к Тайсаеву со справкой. Он мне говорит:

– Выйди, я тебе уже всё сказал.

Больше я к нему не ходила, думала время подойдёт, никуда не денется. Работаю, Салду не навещаю. Из очередной командировки вернулись второго ноября. Пришли на отчёт на следующий день в управление. Сарафанное радио работает – все наши знают, что Тайсаев меня не увольняет без регистрации, что пятого иду в Загс.

У нас работал парень Бессонов Славка, он летом окончил техникум, его с участка перевели в управление в отдел. Вышел с нами пообщаться, меня в сторонку отозвал, говорит:

– Ида, у нас тут слухи ходят, что Тайсаев собирается уезжать на Кавказ, а меня на его место назначат. Я тебя и без регистрации уволю.

– Спасибо, Слава, всё уже решено, уволить ему меня придётся.

Зашла к начальнику управления подписала заявление на дни, какие на свадьбу дают.

Приехала в Верхнюю Салду 04.11.68 из Нижнего Тагила последним автобусом. Никто меня не встречает, пока дотащилась до дому времени уже второй час ночи. Светится окно, и силуэт через штору вырисовывается. Тихонько стукнула в стекло, штора быстро отдёргивается и опускается. С грохотом хлопают двери, выбегает Толя, кричит мне, как глухой:

– Ида, ну что ты со мной делаешь, думал, ты меня бросила, ходил к автобусам, тебя нет. Решил, в светлое время не приехала, а ночью тем более. Я гостей пригласил, продукты купил.

– Ты, что домой не пустишь меня?

Зашли в комнату, я сказала ему, ведь договаривались, гостей не будет.

– Мужики настояли надо же отметить этот день, это наша компания с Тамаркой была.

На завтра к назначенному времени идём ЗАГС, он по дороге у меня спрашивает:

– Можно я возьму твою фамилию.

– Можно, но принято, кажется, невесте принимать жениха фамилию.

Стали нас расписывать, Федяков у регистраторши спрашивает:

– Можно мне взять фамилию жены?

Она в ответ будто меня подслушала:

– Положено невесте принимать фамилию жениха.

Он сидит растерянный с ручкой в руках.

– Думайте быстрее, следующая пара на подходе. Итог этой думы ты уже знаешь.

Вернулись домой, а там стол накрывают. Комната маленькая народу для неё много, тесно. Гости все старше меня. Я никого не знаю. Друзья его, подружки ее. Мужики с интересом поглядывают, пальцем большим сигнализируют Федякову, жёны из-под тишка разглядывают, с ехидцей взгляд и снисходительный, перешёптываются. А за ними я подглядываю, из-под очков и сбоку.

Застолье, поздравления, вливания, музыка и танцы. Позже кто-то из наших ребят пришёл, работавших в Салде (не помню кто). Я так устала, спать хочу, а народ веселится. За спинами танцующих, открыла шифоньер, залезла в него присела в уголок, за одежду и заснула.

Жених через какое-то время понял, невеста испарилась. Стал искать, бегал-бегал, а её нигде нет гостям не говорит, а им не до невесты. Прибежал с улицы замёрз, встал к печке спиной греться, а напротив шифоньер стоит. Подошёл, приоткрыл дверцу, а из-за пальто белый лоскут виднеется. Сообразил платье моё. Залез ко мне, я проснулась, он шепчет, дурная, опять напугала меня. Гостям и без нас было хорошо. Сколько мы там спали, не знаем, проснулись, когда гости собрались уходить, пальто понадобились. Без жениха и невесты эта свадьба пела и плясала.

На следующий день, выспавшись, мы поехали в Русскую Тавру. Федяков предложил поехать с новой женой родню познакомить. Поздно ночью мы были дома у Таисии Яковлевны (1938 г.р.). Говорят незваный гость хуже татарина, но нас встретили тепло. Утром навестили Фису Яковлевну (1929 г.р.), благо дом ее рядом, затем всей гурьбой направились к бабушке Саше и старшей сестре Ольге, они жили вместе. Нежданные гости, охи-вздохи, праздник 7 ноября красный день календаря. Народу полная изба, быстро стол сообразился, кушанья и брага, шум, гам, тарарам.

Ольга Яковлевна (1927 г.р.) мать-одиночка, матершиница, пьяница и драчунья. Дерётся и с мужиками, и с бабами. Толя так рассказывал. Она уже поддатая кричит через стол:

– Тольчик, (тут матюк) ты, где такую королевну нашёл, она мне нравится.

Я нос не задираю, со всеми общаюсь, на все вопросы отвечаю, впечатления о себе положительные строю.

За детьми смотрит баба Саша – всех вынянчила. Попировали и пошли по деревне от дома к дому по родственникам. Бабушка Саша с ребятишками осталась. В одном из домов подольше задержались, опять продолжение начатого утром обжирательства, бражничества.

Устала, сил моих нет. Вышла из-за стола во двор отправилась. Во дворе ребятишки, с ними пообщалась. Увидела в глубине двора будку собачью, пошла к ней, ребятишки кричат собака злая. Я подошла к будке села на неё, собака вышла, обнюхала меня, я с ней разговаривать стала, за ушами почёсывать, она не лает и не рычит. От дома мне кричат, я голову подняла, все высыпали на крыльцо. Кричат:

– Уйди от собаки! Она злая, только хозяина подпускает и никого больше. Уйди он тебя порвёт.

Вижу, сильно волнуются люди. С собакой попрощалась, за голову потрепала и пошла к ним. Орут на меня, возмущаются. Охота пировать прошла, видимо стресс получили, посидели, поговорили, и домой пошли. Растянулись по улице, под ручки зацепились, песни поют, под песняка приплясывает

Мы идём крайними, Федяков держит меня под правую руку, а Ольга под левую. Вдруг она бросает мою руку отшатывается в сторону, останавливается. И громко с матом:

– Тольчик, ты, где эту ведьму взял?

Вся шеренга остановилась и замолчала.

– Смотри, какая! К злобной собаке на будку села, за уши обнимает, ведьма!

Подходит ко мне близко в лицо снизу смотрит, она ниже меня, говорит:

– Я тебе сейчас в морду дам.

Федяков держит меня под руку, наблюдает. Видимо ему интересно как я вывернусь. Я спокойно отвечаю:

– Попробуй, сдачи получишь, мало не покажется, добавки не попросишь.

Она как заржёт, по-другому не скажешь.

– Тольчик, она мне нравится! Вот это сноха!

Подхватила меня под руку, запела матерну частушку. Всем стало весело, с песнями и приплясом дошли до дому.

Что интересно для меня было, так это то, что никто не вспомнил его первую жену, хотя они гостили там всей семьёй, почти каждое лето.

Девятого ноября мы уехали из деревни, 15 ноября 1968 года меня уволили в связи с переменой места жительства. Тайсаев уехал.

Таково моё приключение из Берг в Федякову.

2 Апреля 2013 – 10 ноября 2013.