Золотой век. Избранное

(фрагмент)

Чикаго, Институт искусств, 1897

К друзьям, на Рейне

Мир над спящею пучиной,Мир над долом и горой;Реин гладкою равнинойРазостлался предо мной.Лёгкий чёлн меня лелеет,Твердь небесная ясна,С тихих вод прохлада веет:В сердце льётся тишина!Здесь, над вечными струями,В сей давно желанный час,Други! я в мечтаньях с вами;Братия! я вижу вас!Вам сей кубок, отягченныйВлагой чистой и златой;Пью за наш союз священный,Пью за русский край родной!Но волна бежит и плещетВ безответную ладью;Что же грудь моя трепещет,Что же душу тьмит мою?

Ваза с цветами

Лондон, Галерея Курто, 1880

Встали в небе великаны —Отражает их река:Солнце то прорвёт туманы,То уйдёт за облака!Слышу птицу предвещаний,Дик её унылый стон —Светлую толпу мечтанийИ надежду гонит он!О, скажи, жилец дубравы,Томный, жалобный пророк:Иль меня на поле славыЖдёт неотразимый рок?Или радостных объятийК милым мне не простиратьИ к груди дрожащей братийПри свиданье не прижать?Да паду же за свободу,За любовь души моей,Жертва славному народу,Гордость плачущих друзей!

1821

Лодка на Сене у Жефосса

Частная коллекция, 1884

Клён

Скажи, кудрявый сын лесов священных,Исполненный могучей красоты,Средь камней, соков жизненных лишенных,Какой судьбою вырос ты?Ты развился перед моей тюрьмою…Сколь многое напоминаешь мне!Здесь не с кем мне… поговорю с тобоюО милой сердцу старине:О времени, когда, подобно птице,Жилице вольной средь твоих ветвей,Я песнь свободную певал денницеИ блеску западных лучей;Тогда с брегов смиренной Авиноры,В лесах моей Эстонии родной,Впервые жадно в даль простёр я взоры,Мятежной мучимый тоской.Твои всходящие до неба братьяВидали, как завешанную тьмойСтрану я звал, манил в свои объятья, —И покачали головой.А ныне ты свидетель совершеньяТого, что прорицали братья мне;О ты, последний в мраке заточеньяМой друг в далёкой стороне!

1832

19 октября 1837 года

Блажен, кто пал, как юноша Ахилл,