скачать книгу бесплатно
И однажды Антон сбежал из табора. Пять лет бродил по дорогам и лишь в прошлом году встретился со Снегирём.
Зима была для них трудной. Неурожайный холодный год изменил людей. Теперь они не были такими добрыми и щедрыми, как раньше. Бывало, и собак спустят, и камень в вослед бросят.
Попав в Мэргород, оба музыканта так устали, что крепкий сон сморил мгновенно обоих, и они не услышали чьих-то скрипучих шагов на снегу.
Рядом со спящими молодыми людьми появилась старая цыганка. Её тщедушную фигуру укрывала с головы до пят длинная цветастая шаль. Подмышкой она держала чёрного петуха.
– Ко-ко-ко!.. – с любопытством выглядывал тот из-под шали.
Завидев спящих, цыганка прямиком направилась к ним, с тревогой глянула на торчащие худые колени из-под рваных плащей, на шляпы, занесённые снегом, на их бледные в сумраке лица… Дотронулась до плеча Снегиря.
Тот вздрогнул во сне, камнем упал с небес на землю и раскрыл глаза.
– Это ты Антон-музыкант? – спросила цыганка.
– Это он, – указал Снегирь на Антона. – Только не будите его. Пусть поспит. В дорожном трактире, где мы вчера ночевали, украли его скрипку.
– Скрипка у меня, – сказала цыганка. – Её стянул наш цыганёнок. Хороший улов, подумали мы. Но многие в таборе сказали, что хозяин скрипки – Антон…
Она достала из-под шали скрипку и смычок.
– Его?
– Она самая!.. – взял её Снегирь и с огорченьем сказал: – А я на трактирщика подумал… – И осторожно положил смычок и скрипку на место в пустой футляр. – Спасибо вам!. – поклонился он цыганке. – И простите, что заставили вас… в такую ночь…
– Это вы нас простите, – перебила она его и торопливо добавила: – Бегите отсюда! Плохой город!..
– Ко-ко-ко! – что-то важное промолвил петух из-под шали.
– Он говорит, – сказала цыганка, – что к утру будет крепкий мороз. Замёрзнете оба…
Снегирь взглянул на Антона. Тот так крепко спал, что даже на миг показалось, будто и не дышит. Снегирь испуганно тряхнул его за плечи и обернулся к цыганке, словно прося о помощи. Но ни её, ни петуха уже не было. А следы, ведущие в ночь, быстро замела вьюга…
Глава четвёртая
Весна в декабре
– Проснись же, проснись! – затормошил Снегирь Антона.
– Ну, чего тебе?.. – недовольно сквозь сон пробурчал тот.
– Надо бежать!
– Куда?.. – Зачем?..
– Ещё не знаю…
– Отстань… – махнул рукой скрипач и повернулся на другой бок.
– Твоя скрипка нашлась! – прокричал ему на ухо Снегирь последний аргумент.
Антон сразу же раскрыл глаза, вскочил на ноги и открыл футляр. Господи, так и есть! Смычок и скрипка! Он и она! И пробежит искра между ними! И родится новый звук! И новая жизнь!
Он едва в это поверил… Сердце учащённо забилось. Потом затрепетало. Музыкант взял скрипку в руки, и услышал ещё несыгранную мелодию, которая горячей волной плеснула в его душу!
Снегирь молча наблюдал за товарищем.
А тот подул на озябшие пальцы и, словно до сих пор не веря, что все это – явь, нежно провёл смычком по струнам… В тишине падающих снежинок вознёсся к небу тоскливый отзвук Прошлого, тихое звучание Настоящего, радостные звуки Будущего.
– Она вернулась ко мне! – жарко промолвил скрипач. – Но как?!..
И Снегирь рассказал про встречу с цыганкой.
– Невероятно! – рассмеялся Антон. – Значит, меня ещё помнят!.. – И тут же, позабыв, что все вокруг спит, вскинул скрипку на плечо.
Не успел Снегирь ему сказать: «Нам надо бежать из этого города!», как нетерпеливый смычок сразу же впился в струны! Мелодия, в которой звенели звёзды и шумел ветер, уже неслась над ночным городом!
Поздний Вечер, казалось, удивлённо глянул на них из поднебесья и тотчас же исчез, растворился, пропал! А солнце, давно ушедшее на покой, внезапно передумало и вернулось. И засветило над землёй весенним утром!
На тротуарах сквозь тающий снег стали пробиваться цветы. И хохотали брызжущим смехом ручьи талой воды, и птицы вторили скрипке. Грохоча по крышам, ловко перепрыгивая с одного дома на другой, бежал мальчишка Утро. В одной руке у него был сачок, которым он ловил звёзды, в другой звенел колокольчик. Горожане распахивали окна, выходили на улицы и желали друг другу всего доброго. Мраморные львы блаженствовали на солнце, с удовольствием прищурив глаза. Башенные часы на Ратуше пробили десять часов утра, а на циферблате сменилась дата: 28 апреля. Звенела синева, и падал к ногам Музыканта нескончаемый дождь монет!
Гостинщик принёс пустую корзину и, ползая у ног скрипача, всё собирал монету за монетой, а когда набрал доверху, почтительно стал рядом, не выпуская корзину из рук.
– Милости прошу ко мне!.. – поклонился он Снегирю. – В темноте не разглядел великого маэстро! Больные, знаете ли, глаза! Окажите честь!.. Прошу вас! – И кланялся, кланялся…
А скрипач всё играл.
В толпе появился молчаливый человек в белом цилиндре. Появился и – тут же исчез…
…На балконе соседнего дома, скрываясь за листьями дикого винограда, потрясёно слушала музыку дочь мэра Мария. Мелодия была нежная, светлая и печальная. Щемило сердце, ужасно хотелось плакать. Но девушка сдерживалась, сжимая губы и шмыгая носом.
Она безумно стеснялась себя перед всем миром, стеснялась своего бледного лица, слишком большого лба – девушка действительно была не красавицей, но вовсе и не такой уродиной, какой сама представлялась себе…
Скрипач всё играл и играл, а Гостинщик ныл, стоя рядом:
– Прошу же!.. Пожалуйте в мои апартаменты! Превосходная кухня!
– Тише, папаша, тише! – вполголоса урезонивал его Снегирь.
– Лучшие номера! – назойливо рекламировал хозяин гостиницы. – Не постели – сплошной пух!
– Нет-нет! – уже не на шутку запротестовал Снегирь: он отчетливо помнил предостережение старой цыганки. – Нам надо идти. Всё, что можно было получить в вашем городе – мы получили сполна!
– Не отпущу! – испуганно воскликнул Гостинщик, ещё крепче прижимая к груди тяжёую корзину. – Если чем обидел – готов извиниться!.. Ужасный характер! Нервная работа!..
Шквал аплодисментов заглушил его слова, когда смычок с последним звуком взмыл и опустился.
– Пойдём отсюда! – шепнул Антону Снегирь. – И как можно скорее!
– Что-то случилось?.. – рассеянно спросил скрипач, продолжая раскланиваться по сторонам и дарить улыбки.
– Здесь нельзя оставаться, – шептал Снегирь. – Плохой город!..
– Я бы так не сказал о городе, в котором возможно подобное чудо, – ответил Антон, с поклоном принимая протянутый ему букет первых весенних цветов. – Смотри, как нас принимают. Честно говоря, я согласился бы дать ещё один концерт!.. Кроме того, я устал и ужасно хочу есть!
– Шампиньоны в китайском соусе, телятина под виноградным маринадом и мадера из подвалов моего прадедушки! – искушал Гостинщик, прислушиваясь к их разговору.
Рядом с ними на миг появился ещё один тип в цилиндре, такой же молчун, что и первый. Так же покрутился и – пропал. Только на его голове сидел цилиндр чёрного цвета.
Но наши герои странных молчунов не заметили, а продолжали жарко спорить:
– Ты сам привёл меня в этот город! – напомнил Антон Снегирю.
– Я всё перепутал, – торопливо соврал тот. – И дорогу, и место…
– Нас не перепутаешь ни с кем! – запротестовал Гостинщик, вновь бесцеремонно встревая в разговор. – «Вот Бог, а вот порог!» – лучшее место на свете! – И, обернувшись к окнам гостиницы, крикнул торчащим в них слугам и поварятам: – Эй, там! Два самых аппетитных завтрака и лучший номер в нашем заведении!
– Всё! Мы остаемся! – решительно решил Антон. – Не вижу причины для беспокойства.
Снегирь хмуро молчал.
– Ну, хорошо! – сказал скрипач. – Поедим, отоспимся, а вечером в путь!.. Идет?..
– Кто же уходит в дорогу на ночь? – заметил, обомлевший от счастья, Гостинщик. – Переночуете, а уж утром – счастливого пути!
– Ещё один ваш совет, папаша, – ответил ему Снегирь, кипя от негодования, – и мы найдём другую гостиницу!
– А другой в городе нет! – радостно сообщил тот.
– Спасибо за помощь! – окончил разговор Снегирь и, отобрав у оторопевшего Гостинщика корзину, пересыпал монеты в тулью свой широкополой шляпы.
Глава пятая
«Искусство не для всех»
Когда скрипичная музыка смолкла, дочь мэра вернулась с балкона в свою комнату.
Она рассеянно полистала журнал мод, бесцельно походила из угла в угол и с тоской подошла к зеркальному трюмо.
То, что Мария увидела в зеркале, заставило её на миг отшатнуться, затем зажмуриться, потом широко раскрыть глаза, и на этот раз вплотную приблизиться к своему отражению.
Это была она и не она! Голубоватая бледность кожи теперь приобрела благородную белизну, тонкие линии носа даже самые придирчивые критики назвали бы аристократическими. Высокое чело, нежные, чуть подрагивающие губы. Вместо стеснения и угловатости подростка – женственность.
Мария испуганно и недоверчиво провела рукой по лицу – девушка в зеркале повторила те же движения. Без сомнения, это – она! Такой Мария видела себя только во снах, только в мечтах! И вдруг – наяву! И прекрасные глаза её стали ещё прекрасней.
«Неужели это я?» – улыбнулась она себе.
– Да, это – я! – рассмеялась Мария счастливым тихим смехом. – Конечно же, это – я! – расхохоталась она до слёз. – Ах, это – я!.. – И закружилась по комнате.
А когда сердце уже готово было выпрыгнуть наружу, девушка остановилась, отдышалась, заглянула напоследок в зеркало и заспешила на площадь.
У гостиницы горожане до хрипоты спорили о том, что это было, в конце концов?! Одни говорили: сказочный сон, другие утверждали: волшебный спектакль, третьи уверяли: мировой гипноз. Старушки крестились, шепча о конце света. Но большинству было всё равно: лишь бы из-за этой новоиспеченной весны не стало вдруг хуже. Необычайное явление так поразило жителей города, что они не заметили мэра, появившегося в толпе.
Это был невысокого роста человек, лет сорока, располневший, с гладковыбритым лицом. Мешки под глазами свидетельствовали то ли о болезни почек, то ли о чрезмерной любви к застолью. Его насупленный взгляд, говоривший, казалось, об угрюмости или жестокости, на самом деле был обманчив – мэр, или как его называли за глаза «отец города» был, как ни странно, человеком весёлым и добродушным. Лишь должность, на которой он находился, требовала от него всей строгости и собранности, поэтому большинство горожан, не зная мэра близко, считали его грозой всего города, а его именем пугали детей.
Рядом с ним почти всегда находились два крепких коренастых молодца по имени Белый и Чёрный, что соответствовало цвету их цилиндров на голове. Они были не только его охраной, но и тайными агентами городской власти, хотя ни для кого это давно уже не было секретом. Всё, что бы ни случилось в городе и его окрестностях, в любом доме и на любой улице, с каждым жителем или животным, днём или ночью, – тут же передавалось в Ратушу устным или письменным доносом. Говорили охранники редко, чаще молчали, а если и открывали рот, то не утруждали себя длинными фразами. В основном, употребляли два междометия: «у-уу» и «угуу». Они-то и привели на площадь «отца города».
– Всем разойтись! – приказали они горожанам и, пригрозив толпе кулаком, вбежали в гостиницу следом за мэром.
Навстречу им с несмываемой улыбкой уже спешил Гостинщик:
– Какое счастье видеть вас в моем скромном заведении! – закатил он в восторге глаза.
– Допоёшь потом! – прервал его мэр. – Где они?!
– Кто?! – опешил Гостинщик.
– Скрипач и его сообщник! Хоть бы проверил, кого поселяешь…
– Они за-а-автракают… – втянул голову в плечи хозяин гостиницы, с ужасом осознавая, что сделал что-то не так.
– В тюрьме их накормят! – заорал мэр.
– Ва-ва-ваше превосходительство! – заныл Гостинщик, ни жив, ни мёртв. – Не знал, что они – преступники! Больные, знаете ли, глаза. Нервная работа! Просмотрел!
– Веди! – зарычал на него хозяин города, и тут же отдал приказ тайным агентам: – Достать оружие! Бандиты могут быть вооружены!
Чёрный и Белый вытащили из потайных карманов по огромному револьверу.
Бесшумно поднявшись на второй этаж, защитники городского спокойствия остановились у двери, указанной Гостинщиком, мэр властно постучал.
– Что нужно? – донесся голос Снегиря из комнаты.
Гостинщик растерянно взглянул на «отца города» – тот жестом велел ему отозваться.
– Это я… – проблеял хозяин. – Я вам… м-м-м… молочка принес… э-э-э… с кофе.
Задвижка щёлкнула, и агенты тут же ворвались в номер. Не успели музыканты охнуть, как их уже обыскали с ног до головы, однако оружия у подозреваемых не обнаружили.
– Кто такие?! – грозно навис над ними мэр.
– Бродячие музыканты, – бесстрашно ответил певец.
– Бродяги, значит!
– У-уу! – угрожающе протянул Белый.
– Угуу! – констатировал Чёрный.
