Самая-самая

Матье. Как хочешь.

Роксана. И потом, я недолго.

Матье. А если вдруг Грэг придет, пока тебя не будет?

Роксана (взявшись за ручку двери). Передай ему от моего имени, что если я его еще раз увижу, задушу своими руками! (Открывает дверь и нос к носу сталкивается с Дэвидом, поднявшим руки над головой.)

Дэвид. Пользуйтесь случаем! Я не вооружен!

Роксана. Я тоже… к сожалению!

Дэвид. Тогда… (Кланяется ей.) Приветствую вас! Не помешал?

Роксана. Ничуть, я ухожу, но Матье, без сомнения, будет рад с вами поболтать.

Дэвид. О! Мсье Метайе! (Издали раскланивается с ним.) Я тоже буду рад, но мне надо переговорить лично с вами.

Роксана. Бесполезно!

Дэвид. Но вы не знаете о чем!

Роксана. Нетрудно догадаться.

Дэвид. Честно говоря, я удивлен.

Роксана. Вы разве пришли не за тем, чтобы выразить нам свои соболезнования?

Дэвид. По какому поводу?… Ах да, простите. Я внизу встретил вашего сына, и он поведал мне о ваших бедах, так что я в курсе.

Матье. А! А без этого – вы, значит, не были в курсе?

Дэвид. Почему я должен быть в курсе?

Роксана. Да потому что вы – всему виной!

Дэвид (возмущаясь). Я? Да вы бредите! Почему вы так считаете?

Роксана. Хотя бы потому, что вы снова здесь. Это своего рода признание!

Дэвид. Ничего не понимаю. Какая связь?

Роксана. Поэтому вы, в таком случае, сейчас пришли?

Дэвид. Мне очень жаль, что я приношу вам еще одно неприятное известие, но я вынужден…

Матье. Одним больше, одним меньше!..

Дэвид. Пожалуйста, заметьте, что мое известие при других обстоятельствах абсолютно бы вас не огорчило!

Роксана. Хорошо, выкладывайте! Мы на вас в обиде не будем. Тем более что вы ради этого специально приехали…

Дэвид. Так вот! Двое друзей, книги которых я вам принес в воскресенье, хотели бы… словом, хотят их получить обратно… как можно скорее.

Роксана. Когда?

Дэвид. По правде говоря, я приехал за ними. Они хотят получить книги сегодня вечером.

Роксана. Сегодня?

Дэвид. Самое позднее – завтра утром.

Роксана. Но как же вы не понимаете?…

Дэвид. Конечно, я объясню им, что вас обокрали, но я их знаю: они сразу же потребуют за них деньги…

Матье. Им что, трудно сводить концы с концами?

Дэвид. Нет, но один уезжает навсегда из Франции в Канаду и ничего не хочет здесь оставлять.

Матье. Вчера не уезжал, а сегодня – уезжает.

Дэвид. Да, любовь с первого взгляда. Она – канадка.

Роксана. А другой?

Дэвид. Там требует книги жена. Они развелись, и по разделу имущества вся библиотека отходит к ней.

Роксана. Матье, надеюсь, что ты делаешь заметки: у него потрясающее воображение.

Матье. Остается только проверить.

Дэвид. Проще простого! Они оба находятся сейчас на террасе кафе напротив.

Роксана. Что-о-о?

Дэвид. Они так торопились, а я был так уверен, что сразу получу книги, что привез их с собой.

Роксана. Вы блефуете!

Матье. Из окна твоей комнаты видна терраса. Посмотри!

Роксана. Как они выглядят?

Дэвид. У одного в петлице василек. Это будущий канадец. Другой, разведенный, в желтой кожаной куртке.

Роксана (уже в дверях). Я ушла. (Выходит.)

Матье. Кто они такие, эти двое?

Дэвид. Ее вчерашние грабители. Мой шофер и его приятель.

Матье. Только бы она не стала с ними разговаривать!

Дэвид. Устройте так, чтобы пойти самому!

Матье. Да, но я тогда пропущу сцену объяснения!

Дэвид. Сделайте вид, что уходите, а сами стойте у себя под люком.

Матье. К счастью, у меня отличный слух.

Дэвид (толкая его локтем). У меня тоже! (Оборачивается к двери, которую тут же отворяет Роксана.) Ну?

Роксана. Они там.

Матье. Послушай, Роксана, будет лучше, если к ним пойду я. Я объясню им ситуацию и постараюсь получить отсрочку.

Дэвид. Они большие поклонники кино. Вы, может быть, имеете шанс!

Роксана. Не думаю! Вы, наверно, заставили их выучить ответы наизусть, и они ничего слушать не захотят!

Дэвид. Мадам Обертэн, будьте же разумны!.. Что сказать… Неужели вы думаете, что люди этого ранга станут участвовать в розыгрыше, терять на него время только потому, что мне взбрела в голову такая блажь?

Матье. Роксана, если быть объективным, у тебя сложилось превратное мнение – может быть, от усталости, может быть, от нервов! Воспринимай все спокойней, и ты увидишь, что твои подозрения не выдерживают абсолютно никакой критики.

Роксана (устало). Ох! Может быть, и так!

Матье. Без сомнения!

Роксана. Ну, что же, иди, посмотришь сам!

Матье (направляясь к люку). Постараюсь сделать все возможное.

Роксана. Почему ты выходишь не через дверь?

Матье, Я забыл ключи от квартиры.

Роксана. А зачем тебе идти к себе?

Матье. За очками.

Роксана. Ты же идешь не читать, а разговаривать.

Матье. Я в очках чувствую себя уверенней! Пока! (Исчезает.)

Роксана идет к своей комнате.

Дэвид. Вы оставляете меня одного?

Роксана. А вам страшно оставаться наедине с самим собой?

Дэвид. А вам страшно оставаться наедине со мной?

Роксана. Нет. Просто мне не о чем с вами говорить.

Дэвид. А мне есть о чем.

Роксана. Ваша тема меня не интересует. (Открывает дверь комнаты.)

Дэвид. Матье вас не интересует?

Роксана закрывает дверь.

Я тоже так думал. Я хочу поговорить о нем.

Роксана. В какой связи?

Дэвид. Сегодня утром мне позвонил его компаньон, мсье…

Роксана. Гольденер, я знаю. Он просил вас субсидировать новый фильм Матье?

Дэвид. Да, и очень настойчиво.

Роксана. Что же вы ответили?

Дэвид. Пока ничего. Мне раньше нужно изучить смету и прочесть сценарий.

Роксана. Ну, это естественно.

Дэвид. А вы, вы его читали?

Роксана. Да. Очень интересный сценарий.

Дэвид. О чем там речь?

Роксана. О человеке, который приносит свою любовь в жертву своей профессии.

Дэвид. Герой фильма – сценарист?

Роксана. Нет. Археолог.

Дэвид. Транспозиция.

Роксана. Конечно.

Дэвид. Из всех интервью Матье видно, что для него его профессия – всегда на первом месте.

Роксана. Да, действительно, она для него очень важна.

Дэвид. Я даже читал где-то, что люди привлекают его только в той мере, в какой они могут стать его персонажами.

Роксана. Возможно.

Дэвид. Во всяком случае, вы уже послужили моделью для потрясающей героини в «Боги послали нам счастье!»

Роксана. Старая история!

Дэвид. Вы так же любили друг друга, как в фильме?

Роксана. Не вижу, почему это вас должно интересовать!

Дэвид. Как возможный будущий заказчик я хотел бы иметь представление об авторе как о человеке.

Роксана. Вы знаете, какой он писатель, а это главное!

Дэвид. Ну нет, не для меня. Если человек как личность мне не нравится, я прохожу мимо, не повернув головы. Итак, либо вы мне рассказываете о нем, и тогда есть шанс, что я ему помогу, либо вы отказываетесь, и тогда я ему не помогаю.

Роксана. Что вы конкретно хотите знать?

Дэвид. Правда ли то, что вы пережили такую любовь, как он описал?

Роксана. Да, это была безумная любовь, и для нее были все основания.

Дэвид. Какие же?

Роксана. О! Я могла бы ответить вам словами Монтеня: «Потому что он был он, а я – была я». Но я предпочитаю мой вариант: «Потому что я была – он, а он был – я».

Дэвид. У меня не сложилось впечатление, что вы настолько похожи!..

Роксана. Очень! В основе своей. Наши реакции, наши мысли совпадают во всем. Вплоть до слов… Очень часто мы одновременно начинали произносить одну и ту же фразу… да, впрочем, это случается и сейчас!

Дэвид. Так можно вообще перестать разговаривать!

Роксана. Вы угадали, у нас была даже любимая- игра – разговор без слов.

Дэвид. В чем она заключалась?

Роксана. Вначале мы какое-то время молчали, а потом один из нас произносил фразу, логически заканчивавшую разговор, который мы вели мысленно, а другой ему отвечал, и ответ показывал, что разговор без слов велся правильно.

Дэвид. Не очень ясно. Приведите мне пример… как будто вы играете со мной.

Роксана. Пожалуйста. Итак, вначале – молчание.

Дэвид. Это я понял.

Роксана. И вот, через какое-то время я вам говорю, например: «На своем обычном месте».

Дэвид. А что я должен ответить?

Роксана. Ничего. Просто встать и пойти за бутылкой кьянти, которая стоит в шкафу на кухне.

Дэвид. Почему?

Роксана. Потому что вы должны были знать все, что мы до этого проговорили в уме.

Дэвид. И что же в данном случае?…

Роксана. Да очень просто:

– Я немного устала.

– Я тоже. Не выпить ли нам виски для бодрости?

– Нет, лучше кьянти. Это полегче.

– Мы его допили. На прошлой неделе.

– Я вчера купила новую бутылку.

– А где она?

– На своем обычном месте.

Дэвид. Да, вы правы – это легче легкого!

Роксана. Для нас – да!

Дэвид. Но как догадаться, что из всех возможных напитков вы выбрали кьянти?

Роксана. Потому что кьянти – это Италия, а Италия для нас…

Дэвид. А! Понимаю. И вы всегда выигрывали в этой игре?

Роксана. Почти всегда! Даже иногда получалось на расстоянии.

Дэвид. На расстоянии?

Роксана. Например, однажды Матье поехал на Каннский фестиваль. Я послала ему телеграмму со словами: «Я тоже».

Дэвид. Ну, здесь уже легко догадаться: я тебя люблю, скучаю, хочу скорей увидеть… – «я тоже».

Роксана. Да, но дело в том, что через полчаса после того, как я ее отправила, то есть, еще до того, как она дошла, я получила от него телеграмму такого содержания: «А я еще больше!»

Дэвид. Да, это действительно передача мыслей на расстоянии!

Роксана. Я бы это, скорее, назвала – идентичность мыслей.

Дэвид. Таким образом, Матье – ваше второе «я»?

Роксана. А я – его. Вот почему мы не можем долго жить друг без друга.

Дэвид. Но в жизни не всегда так. Люди часто ищут свою противоположность.

Роксана. Потому что они недовольны собой. Когда человек нравится самому себе, он ищет своего двойника.

Дэвид. Тогда почему же вы с Матье «раздвоились»?

Роксана. По той же причине и в одно и то же время.

Дэвид. Вы изменили друг другу – и это совпало с точностью до минуты?

Роксана. Ничего подобного. Вы знаете, у Матье английский – второй родной язык, и ему предложили в Америке блестящий контракт на два года. Он хотел, конечно, чтобы я с Николя поехала вместе с ним. Но я как раз в тот момент получила хорошую работу, много крупных заказов, словом, прочно встала на ноги. Я отказалась. Просила его остаться. Он отказался тоже.

Дэвид. Вот оно что!.. Ни один из вас не захотел пожертвовать своей работой ради другого!

Роксана. Увы! И поскольку у нас были одинаковые взгляды, мы друг друга поняли; но поскольку мы были одинаково непримиримы, мы друг другу не простили. И наша семейная жизнь прекратилась так же, как она и началась, – по обоюдному желанию.

Дэвид. Но когда он вернулся…

Роксана. Отношения были восстановлены. Мы продолжили диалог, как нечто само собой разумеющееся. Но только диалог.

Дэвид. Исключительный случай.

Роксана. С Матье все было исключительно, но наша дружба, наверно, самое исключительное из всего.

Дэвид. Вы серьезно верите в эту дружбу?

Роксана. Так же, как и он.

Дэвид. Все-таки он – человек, которого вы любите больше всего на свете?

Роксана. Вместе с Николя – да.

Дэвид. А он тоже ваш двойник?

Роксана. Нет. Он, скорее, моя половина.

Дэвид. Итак, имея их двоих, вы были полностью удовлетворены своей жизнью?

Роксана. Да… до сегодняшнего дня.

Дэвид. Успокойтесь, все скоро уладится.

Роксана. Скоро?

Дэвид. Разумеется! Вы же знаете, что я вас не оставлю.

Роксана. И вложите деньги в фильм Матье?

Дэвид. Да! И найду для Николя новую работу. И расплачусь с заказчиками.

Роксана. Неужели? Вы все это сделаете?

Дэвид. Все! За маленькую формальность, о которой уже упоминалось.

Роксана. Мистер Грэг, вы отвратительны!

Дэвид. Я? Ведь я предлагаю фантастическую возможность покончить со всеми вашими заботами плюс заботами тех, кто вам дороже всего на свете!

Роксана. Именно поэтому! Вы хотите, чтобы вся ответственность за судьбы Матье и Николя целиком легла на меня: если я уступлю – они счастливы, если нет – несчастны.

Дэвид. В вашем теперешнем положении иметь такой выбор – уже роскошь. Я распахиваю перед вами дверь выхода, о котором вы даже мечтать не смели!

Роксана. Считайте, что в переносном смысле я захлопываю ее перед вашим носом!

Дэвид. Вы отказываетесь от услуги, которую я вам хочу оказать?

Роксана. Которую вы хотите мне продать.

Дэвид. Если так, то вам даже не нужно будет испытывать ко мне благодарность!

Роксана. Если я обойдусь без вас, эта необходимость отпадет сама собой.

Дэвид. Каким же образом? Что вы сможете придумать?

– Роксана. Не волнуйтесь. Выкручусь.

Дэвид. О, конечно! Но ценой каких жертв? И через сколько времени? Вам придется продать Льеду. Продать быстро – следовательно, за бесценок. Это позволит вам уплатить самые срочные долги. А потом, чтобы выплыть на поверхность, вы будете переплетать всякие бухгалтерские счета и служебную переписку… Матье станет писать сценарии на заказные темы, а Николя устроится на первую попавшуюся работу – даже при более низкой зарплате.

Чувствуется, что Роксана этим подавлена.

Но, в конце концов, дело ваше. Нельзя насильно сделать людей счастливыми… К чему настаивать. (Делает движение к выходу.) Будьте счастливы, мадам Обертэн, я ухожу, и на этот раз вы меня больше не увидите.

Роксана. Подождите!

Дэвид. Зачем?

Роксана. Могу я немного подумать, прежде чем дать окончательный ответ?

Дэвид (смотрит на часы). Хорошо! Четверть часа. Но ни минутой больше.

Роксана (направляясь к своей комнате). Возьму сумку.

Дэвид. Вы уходите?

Роксана. Когда я хожу, мне легче думается. (Слышно, как поворачивается ключ в замочной скважине.) А вот и Матье! Он составит вам компанию в мое отсутствие.

Матье (входя). Ты уходишь?

Роксана. Если ты не принес добрых новостей – ухожу.

Матье. Увы! Они, естественно, были очень расстроены потерей книг и запросили за них очень большую сумму – к сожалению, удостоверенную сертификатами. Вот они. (Протягивает Роксане бумаги.)

Роксана (беря бумаги). Как, они у них были при себе?

Дэвид. Как все деловые люди, они предусмотрительны.

Телефонный звонок.

Роксана. Возьми трубку. Меня нет ни для кого. За исключением Николя.

Матье (по телефону). Алло?… Да, это я…о! Вероника, я не узнал твоего голоса. Взволнованно? Почему?… Нет, Николя здесь нет, но он недавно уехал. К вам… Да, в лабораторию… Ах, значит, вы тоже!.. Да, он тоже… Он вам объяснит. Да, он, конечно, приедет к вам… В любое время, Вероника. Мы вас поддержим! До скорого! (Вешает трубку.)

Роксана. Уволена, конечно?!

Матье. Сокращение штатов. Она поступила последней, ее увольняют первой.

Роксана (Дэвиду). Совпадения сегодня сыплются как из рога изобилия.

Дэвид. Ну, только не обвиняйте меня снова – я не знаю даже имени этой девушки, тем более, где она работает.

Матье. Честно говоря, я тоже. (Роксане.) А ты знаешь?

Роксана. Нет.

Дэвид. Так как же вы хотите, чтобы я это знал?

Роксана. Ладно, вы или не вы – что от этого меняется!

Дэвид. Для вас ничего, а для меня много: в случае вашего согласия я беру на себя и Веронику.

Роксана. Браво! Еще одна ответственность на мою голову. Надеюсь, правда, что эта – последняя.

Звонок в дверь.

Матье (направляясь к двери). Не рано ли подводить черту! (Открывает дверь и впускает почтальона.)

Почтальон. Мсье Метайе?

Матье (берет письмо, которое почтальон ему протягивает). Спасибо.

Почтальон. А мадам Обертэн?

Матье. Это тоже я.

Почтальон. Мне консьержка так и сказала. Тогда вот! (Протягивает другое письмо.)

Матье. Спасибо.

Почтальон. Всего хорошего.

Матье закрывает за ним дверь.

Роксана. Что там?

Матье. Письма, одинаковые. От жилищной конторы.

Роксана. А! Наверно, уведомление о сроках побелки фасада. (Уходит в свою комнату.)

Матье (пробегая глазами письма). К несчастью, нет!

Роксана (из своей комнаты). Нас выселяют?

Матье. Нет, но со следующего месяца квартплата увеличивается вдвое.

Роксана (выходит из комнаты с сумочкой). Это беззаконие!

Дэвид. Ограничения на квартплату отменены с января этого года.

Роксана. Неужели?

Матье. И это – вся твоя реакция?

Роксана. За последний час на меня обрушилось столько! И кроме того, мне осталось терзаться всего пятнадцать минут!

Матье. Как так?

Роксана. В жизни все – вопрос выбора, и через четверть часа я его уже сделаю. (Оборачивается к Дэвиду.) В любом случае, не так ли?

Дэвид. В любом случае.

Роксана (направляясь к двери). Четверть часа – не заметишь как пролетят.

Матье. Пока ты еще не ушла, моя самая-самая, я хочу, чтобы ты твердо знала…

Роксана. Что?

Матье. Какое бы решение ты ни приняла, я его одобрю!

Роксана. Жаль! (Выходит.)

Матье (оценивая ее выход как драматург). Потрясающий персонаж!

Дэвид. Великолепна!

Матье. И вы тоже! Просто садись и пиши!

Дэвид. Вы думаете, она не уступит?

Матье. Не имею ни малейшего представления и сгораю от нетерпения узнать так же, как и вы!

Дэвид. Вы ей не проговорились?

Матье. Не валяйте дурака! Как вы себе это представляете – вдруг я возьму и скажу Роксане, что я сам добровольно навязался вам в сообщники, что скандал в аптеке Николя устроила моя знакомая актриса, что за Веронику по телефону говорила другая актриса, что я специально ходил в контору и украл бланки для писем и что – и это хуже всего! – зная заранее о готовящейся краже, я ей ничего не сказал! Да она мне глаза выцарапает!

Дэвид. Действительно нельзя сказать, что вы вели себя по отношению к ней как верный друг.

Матье. На первый взгляд – да. Но, по сути, мое поведение для нее – высший комплимент!

Дэвид. Комплимент?

Матье. Она – единственная женщина, которая меня вдохновляет, единственная женщина, которую я все время хочу описывать. Есть много писателей, в творчестве которых живет одна и та же избранная ими личность; они изменяют ее от произведения к произведению, надеясь, что читатели не узнают. Так и для меня Роксана. К несчастью, в последние годы…

Дэвид…она превратилась в героиню без героя.

Матье. Вот поэтому, когда вы свалились с неба, я сразу подумал, что вы можете им стать! Тогда я смогу снова наконец жить вместе с ней, как раньше… на бумаге, конечно!

Дэвид. А вы уже начали писать?

Матье. Не успели вы уйти. Ко мне снова пришло давно утерянное вдохновение. Из вас получаются необычные герои!

Дэвид. О! Она гораздо интереснее меня!

Матье. Ну, не скажите.

Дэвид. Без сомнения! Учитывая мои возможности, то, что я ей предлагаю, не выходит из рамок относительно разумного. Но то, что она – она! – не соглашается, в ее теперешнем положении это полное безумие!

Матье. Согласен, Дэвид. Но не большее безумие, чем вести игру, с самого начала мечтая о проигрыше!

Дэвид. Что?

Матье. Вы надеялись, что она отвергнет сделку с вами, вы и сейчас еще надеетесь… не так ли?

Дэвид. Как вы догадались?

Матье. Писательская интуиция! Но в чем я вас могу заверить, так это в том, что никогда не стал бы помогать, если бы не был убежден, что за вашими шуточками скрывается глубокое отчаяние!

Дэвид. Такое глубокое, что я готов был покончить с жизнью, когда пришел к вам.

Матье. Вы пришли случайно?

Дэвид. Нет. По совету отца. Я открылся ему, рассказал о моем презрении к жизни, разочаровании и отчаянии, внутреннем опустошении. И тогда он заговорил о вас.

Матье. В первую очередь о ней, я думаю.

Дэвид. Да, он восхищался ее прямотой, честностью, кристальностью. Он именно это слово употребил.

Матье. Слово красивое и точное.

Дэвид. Но я не поверил… И тогда он посоветовал мне убедиться своими глазами и, прежде чем расстаться с жизнью, сыграть напоследок с вами в мою подлую игру.

Матье. Ив результате Роксана спасла вам жизнь!

Дэвид. Вне всякого сомнения! С каждым моим новым предложением, все более и более выгодным для нее, все более приемлемым, я говорил себе: «Сейчас она сдастся… как и все другие!» Но нет! Она до конца осталась несгибаемой, пленительно-презрительной…

Матье. И вы тем счастливей, чем больше она вас презирает?

Дэвид. Когда я вышел от вас, я сходил с ума от счастья и благодарности.

Матье. Так почему вы на этом не остановились?

Дэвид. Всегда хочется большего. А вдруг следующая ставка принесет еще больший выигрыш!

Матье. Но знаете, дальше уже рисковать нельзя! Вы довели Роксану до последнего предела.

Дэвид. Я это понимаю, и если сейчас она уступит, я признаю, что у нее есть смягчающие обстоятельства. И хотя буду разочарован, но… не очень горько.

Матье. Но все-таки будете?…

Дэвид. А вы, вы совсем не будете?

Матье. Я – нет… хотя… но тоже не очень горько.

Дэвид (встревоженно). И вы думаете, это может случиться?

Матье. Я вам уже сказал, что ничего не знаю, но, во всяком случае, не желал бы этого… особенно ради вас.

Дэвид. Я тоже не желал бы… особенно ради нее.

Матье. Ради нее?

Дэвид. Если она уступит, больше всех будет страдать она сама.

Матье. Это правда. Я рад, Дэвид, что вы ее понимаете.

Дэвид. О, для меня она – самая-самая!

Матье. Странно мне слышать это из ваших уст!

Дэвид. А что, только вы ее так называете?

Матье. Нет. Я – третий.

Дэвид. Как так?

Матье. Первым так называл ее отец; он после рождения дочери скоро овдовел, и Роксана заполнила всю его жизнь; он звал ее «моя самая-самая». Потом отец умер, она вышла замуж, родила Николя, развелась. И однажды ребенок, которого она растила одна, для которого она была всем на свете, тоже назвал ее так… продолжив этим порывом любовь своего деда, которого он не знал…

Дэвид. А вы – третий…

Матье. Да, но, естественно, при других обстоятельствах.

Дэвид. Каких? Расскажите.

Матье. Нет… она сейчас вернется.

Дэвид. Последние минуты самые длинные. Это меня отвлечет… да и вы сами так любите рассказывать о ней…

Матье. Но не это! Этого я не вставлю ни в какой фильм!

Дэвид. Тогда тем более.

Матье. Ну ладно, уговорили… В первый раз я увидел Роксану в двадцать пять минут шестого на станции метро Пикпюс.

Дэвид. Вы тогда жили в том районе?

Матье. Ни я, ни она, и не буду вам рассказывать, сколько должно было случиться странных совпадений, чтобы и я и она оказались одновременно в одном и том же месте, где никто из нас раньше ни разу не бывал. Нет слов, чтобы описать, какое она на меня произвела впечатление…

Дэвид. Могу себе представить.

Матье. Она была так хороша, так кристальна, что я не осмелился с ней заговорить.

Дэвид. Прекрасно вас понимаю.

Матье. Мы сели в один вагон, напротив друг друга, и между нами завязался разговор – немой, но очень красноречивый.

Дэвид. Уже тогда?

Матье. Да. Это был первый. Но мы еще не натренировались, и он окончился многоточием. А на пересадке Сен-Лазар мы потерялись.

Дэвид. И как вы встретились?

Матье. На следующий день, в те же двадцать пять минут шестого, на той же станции Пикпюс, куда каждого из нас толкнула безумная мысль, что, может быть, другому это тоже придет в голову. Эта безумная мысль пришла в голову нам обоим.

Дэвид. Чудесно!

Матье. Мы тоже так подумали!

Дэвид. И сказали это друг другу!

Матье. Нет! Мы пока еще не заговаривали. Мы продолжали прерванный накануне немой разговор. С большей уверенностью и с полным взаимопониманием, потому что через полчаса после встречи мы уже оказались в моей мансарде.

Дэвид. Все еще не сказав друг другу ни слова?

Матье. Нет! И первое слово, которое я произнес, я произнес после… одним словом, после! Я был потрясен этой ослепительной встречей, этой удивительной, такой цельной женщиной, и, чтобы выразить переполнявшее меня чувство, я прошептал: «Моя самая-самая!» У нее перехватило дыхание. И у меня тоже, когда я узнал почему. Мы до сих пор не перестаем удивляться этому чуду!

Дэвид. Знаете, вы тоже необычный человек!

Матье. С нею станешь!

Дэвид. На вид – рассудительна, невозмутима, спокойна. Никогда бы не поверил, что она способна на такие порывы!