Виктория

Так Александр временно прописался в квартире своего наставника. Александр отправил Викторию Андреевну в роддом вечером 28 сентября, а в 05:50 она родила девочку весом 3550 и ростом 51 см. Третьего октября Александр и Егор забрали их из роддома. Саша с Настей взяли шефство над семьей Карповых-Грачевых. Родители Виктора приехали только через две недели после выписки внучки, хотя Егор звонил им, когда родилась Даша. Вика не была рада не их приезду, ни подаркам. После визита Сергея Полянского, который потерял связь с Виктором, она начала волноваться не на шутку. Через месяц Грачев старший нанес Вике очередной визит и принес ей заключение генетической экспертизы.

– Читай внимательно и, будь добра, объясни: почему дети одного отца ни брат и сестра? Это я взял Дашину соску и волос Егора для сравнения, – с вызовом сказал Грачев.

– Вы могли поступить проще и сдать свой образец или жены. Вы уверены в том, что Егор Ваш внук? – в тон ему ответила Вика. – Не переживайте, я не повешу на Вас детей. Но хочу предупредить: либо Вы забираете Егора, либо помогаете мне оформить на него опеку. Мне не нужны проблемы с ребенком, который является предметом торга.

– Ты осмеливаешься претендовать на опеку чужого ребенка, чтобы распоряжаться деньгами Виктора? У тебя совесть есть?

– В отличие от Вас есть. Меньше года назад, в этой самой комнате, Вы просили меня о помощи. Мальчик жил со мной три месяца. С тех пор, как пропал его отец, прошло еще почти три, и он опять прожил их со мной. Где была Ваша совесть? Не доверяете мне ребенка, я не настаиваю, только, как Вы это объясните сыну, когда он вернется.

– Ты на это надеешься? – спросил с недоумением Грачев.

– Я не надеюсь, я уверена. Он мне это обещал, а я ему верю. Вы прекрасно знаете, что Егор добровольно не пойдет жить ни к Вам, ни к Макарским. Сумеете убедить его, я не стану у вас на пути, а нет, подавайте иск в суд на определение места проживания Егора.

– Вика, зачем тебе чужой ребенок нужен? – последовал новый вопрос.

– Я ему нужна. Вы ведь в свое время, так именно и думали. Что изменилось? Только в данный момент, я сомневаюсь, что буду воспитывать родного сына Виктора.

На следующее утро, Виктория звонила Полянскому, рассказав о визите родителей Виктора, обвинении в обмане и возможных проблемах с Егором. Тот обещал приехать к вечеру, уточнив кое-какие детали.

– Вы меня, Вика, простите. За всей этой неразберихой, я упустил одну очень серьезную деталь. Ты просила Виктора решить вопрос с проживанием Егора? Он его решил. В нотариальной конторе есть копия доверенности, которая в случае его пропажи, смерти или гибели приравнивается к завещанию. Я прочел копию. Егора под опеку он передает тебе, признает дочь, рожденную тобой в сентябре сего года, своей. Акции переходят в управление отцу с выплатой ежемесячного содержания на двух детей тебе. Это номер телефона нотариуса. Позвонишь ему. Он будет для тебя хорошим свидетелем для суда. Куда же девался первый экземпляр этой доверенности?

– В квартире у меня ее нет. Родители вряд ли о ней знают, иначе вели бы себя со мной не так резко.

– Вика, у меня нет для тебя новостей, извини. Я понятия не имею, куда он мог деться. Его объявили в розыск, но результатов пока нет.

– Что-то непредвиденное произошло. То, чего никто не ждал. Одно то, что Вы не приглашаете меня в морг, уже успокаивает. Спасибо Вам за помощь. Мне кажется, я иногда схожу с ума. Каждую ночь я вижу кошмары. Стараюсь реже смотреть в зеркало, видя Виктора у себя за спиной. Я вижу его лицо в ночном окне. Я, иногда, слышу его голос в квартире, хотя знаю, что его там нет. Я плачу по ночам, зная, что это вредно для дочки. Не знаю, что мне делать. Может, мне обратиться к журналистам, после суда с просьбой о помощи. У нас отзывчивый народ, «выстрелит» где-нибудь.

– Будь осторожна в высказываниях. Журналистам нужны горячие факты, пикантные подробности. Не ведись на провокацию.

Суд состоялся 25ноября. В роли истца выступал младший брат матери Егора. Он минут пять читал с листа, как он любит своего племянника, и как хорошо ему будет с ним. Потом настала очередь Виктории. Скрывать ей было нечего, и она рассказала о дружбе с отцом и матерью Егора, о том, что приходится крестной матерью мальчика и о просьбе его дедов, документально подтвержденной. Она ответила на беспардонные вопросы адвоката и обратилась с просьбой.

– Ваша Честь! Вчера мне стало известно, что Виктор Грачев оформлял доверенность в нотариальной конторе. В моей квартире доверенности нет. Истец о ее наличии не сказал. Что там может быть?

Вызов нотариуса, чтение доверенности судьей и вопрос к Виктории:

– Вы знаете, о чем идет здесь речь?

– Нет, – соврала Вика. – Но, догадываюсь. В январе, на лыжном курорте случилась трагедия. Виктора Грачева столкнули, и он отделался травмой позвоночника, а его жене, сестре господина Макарского, сломали шею. Грачев доказывает убийство, хищение в компании, и внезапно исчезает. Прошло четыре месяца с того момента, как пропал отец Егора, и Егор был родственникам не нужен. За все это время, Макарские, если и звонили, то не более двух раз, и уж тем более не приезжали к нему. Но он наследник первой очереди, я думаю, отец должен был, как-то позаботиться о сыне.

– Но наследница и ваша дочь тоже, – сказала судья, глядя на Вику.

– Родители Виктора Грачева не признали мою дочь, а мне спорить с людьми, которые заранее уверенны в своей правоте, как-то бессмысленно.

– Сделайте тест ДНК и докажите отцовство.

– Кому? Найдется отец, а он обязательно найдется, тогда и поговорим. У меня сейчас одна проблема: как не навредить Егору?

Судья зачитала текст доверенности. Заслушали психолога, охарактеризовавшего Егора и рассказавшего, что по этому вопросу думает сам мальчик, которому шесть с половиной лет, и который занимается с домашним учителем. Представитель органов опеки дала оценку жилищных и материальных условий, где проживал Егор. У суда не было сомнений в правильности принятого решения. Виктории Андреевне Карповой разрешили оформить опеку над Егором Грачевым. Выйдя из зала суда, она дала короткое интервью местному телеканалу и попросила о помощи. Еще через два дня областная газета и журнал напечатали короткую заметку с фотографией, и большой разворот из жизни Грачева.

–Зачем ты это делаешь? Четыре месяца прошло, – позвонил ей Грачев старший.

– А Вы смирились? Я буду ждать его всегда, – ответила она. – Вы поступайте, как хотите, как велит вам Ваша совесть.

Виктория не стала отказываться от помощи Александра и Насти, но ограничилась только покупкой ими продуктов. Раз в неделю ребята привозили ей продукты по списку. Егор продолжал свои занятия дома. Два-три часа в день с ним занимался пожилой учитель, которому очень нравился его ученик. Потом мальчик гулял со сверстниками во дворе, а вечером он три раза в неделю посещал секцию самбо в соседнем доме. Мать Виктора приезжала, как правило, в выходной. Она чувствовала себя виноватой и, как могла, старалась загладить свою вину перед Викой за Егора. К тому же она сомневалась в утверждении мужа по поводу Даши.

– Анна Ивановна, не терзайте вы себя догадками. Возьмите соску Даши или мазок и сделайте экспертизу. Вам самим будет легче. Наплюйте на мнение и решение мужа, сделайте это для себя. Я не стану любить меньше Егора. Мы с ним почти год вместе. Нам теперь нельзя друг без друга. Не сделай этого Ваш муж, у меня бы и вопросов никогда не возникло. Он может подозревать меня в чем угодно, но я, то знаю, кто отец Даши.

Глава 9

Виктор Грачев возвращался домой. «Больше двух месяцев я не видел своих родных. Как они там без меня? Вика должна уже родить. Родители ее не бросят одну в такой ситуации, – думал он, стоя в коридоре вагона, прижавшись лбом к стеклу. – За это время я исколесил почти всю область, не уезжая далеко от города. Я изменил внешность, отрастил бородку, жил по чужим документам. Единственное, что мне оставили, это мое имя. Виктор Иванович Костенко. Я старался жить в гостиницах и съемных квартирах скромно, не привлекая внимания. Моя небольшая дорожная сумка с ноутбуком и вещами, все, что у меня было. Жаль, что поезд не идет прямо к родному вокзалу. Зато у меня будет возможность повидать Степановну, а утром сев на автобус, я через час буду дома. Надо оставить сумку в камере хранения и не таскать ее с собой. Мне все равно возвращаться на вокзал. – Он переложил из легкой куртки паспорт в сумку, оставив только деньги и смартфон. Войдя в небольшое здание железнодорожного вокзала, он без проблем нашел автоматические камеры хранения, которые практически все были свободны. Поставив сумку в ячейку, он набрал «В 981», опустил монету и закрыл дверцу. Чисто машинально, достал из кармана ручку и написал шифр на ладони. В последнее время он старался не хранить в памяти временную информацию. Переложив смартфон во внутренний карман куртки, и засунув в наружные свои ладони, вприпрыжку спустился по немногочисленным ступенькам вокзала. – Да, такси здесь, видимо, не бывает, а если и бывает, то только к поездам, – думал он, оглядывая привокзальную площадь. – Ничего. За час, а то и меньше, доберусь и пешком». Он прошел метров сто, когда рядом притормозила машина. Сумерки сгущались, и в редком свете уличных фонарей было не разобрать цвета машины. Это была ни то темно-синяя, ни то черная иномарка с правым рулем.

– Подвезти? – спросил водитель.

– Мне в поселок Лебяжий, – ответил Виктор, плохо представляя ни сам маршрут, а расстояние. Вика рассказывала, что четкой границы между городком и поселком нет. Что прямые улицы города, переходящие в улицы поселка, а их не меньше пяти, не меняют даже названия. Город заканчивается на номере дома, например 300, а 301 уже имеет адрес поселка. А еще у него был хороший ориентир. Городская больница перегораживала одну из улиц и стояла на невидимой границе.

– Садись, – сказал водитель, которому было не больше двадцати пяти лет. – В гости?

– Нет. Меня даже не ждут. Последний раз мы виделись больше двух лет назад, – садясь на место рядом с водителем, успел ответить Виктор и получил удар по голове. Он пришел в себя, когда его вытаскивали из машины и заметил в свете фар деревья вокруг. – Мужики, нужны деньги, забирайте, бить то зачем? – сказал он, чувствуя, что его обыскивают.

– Заткнись!

– Да я то – заткнусь. Но что ж вы за уроды? – говорил он, делая ногами подсечку. Один упал, видимо не очень удачно, вскрикнул и выматерился. Виктор успел подняться на ноги, голова закружилась. – Чего вы хотите?

–Ты, тупой? Лежал бы смирно, мы бы уже уехали, а теперь не можем, сам выпросил, – сказал второй, доставая из багажника авто бейсбольную биту.

– Разбой и убийство, разные статьи. А вы уверены, что меня не будут искать? По телефону и вычислят, – сказал Виктор, готовый отразить удар.

– Пусть еще найдут. Да и убивать мы тебя не будем, а вот побить, побьем, можешь не сомневаться.

Виктор старался держать парней в поле зрения. Только много ли увидишь, если находишься сбоку машины, ближе к багажнику, фары которой светят ближним светом вперед. Он пропустил не меньше трех ударов, прежде чем получить удар по голове, но не битой. Она валялась в паре метрах от места драки. Потом, его лежачего просто пинали, вымещая злобу.

– По ходу ты его обманул. Мы, кажется, его прибили, – сказал водитель.

– Сам виноват. Рембо хренов! Живой он и пульс есть. Очухается к утру на свежем воздухе. Бери биту, и валим отсюда. Чего он без вещей тащился с вокзала? Часы дорогие и телефон навороченный.

– На фига ему вещи, если у него пятьдесят штук в кармане. Я думаю, он не проездом. Приехал навестить знакомых и назад.

Машина уехала. Виктор то приходил в сознание, то терял его. Он, при лунном свете, понял, что находится среди деревьев. Это может быть лес, перелесок, роща, да что угодно. Вот только сил подняться не было. Он подполз к ближайшему дереву, пытаясь сесть и это ему удалось. Голова кружилась, сознание ускользало. В чувство его привел громкий собачий лай. Он открыл глаза и увидел белый густой туман, который лежал в метре от земли, делая картину нереальной. Деревья, как будто висели в воздухе. Лай приближался все ближе, и вот уже теплый влажный собачий язык коснулся его лица.

– Ты кто? – спросил Виктор пса, потрепав его осторожно за холку. Спасибо тебе за помощь. Как думаешь, твой хозяин мне поможет? – спросил он и увидел пожилого мужчину в метре от себя.

– Ты, парень, кто и как сюда попал? Тебе в больницу надо. Рана не глубокая и череп цел, но сотрясение хорошее, – осматривая его голову, сказал мужчина. – Идти сможешь? Давай руку, я тебе помогу. Я спрашиваю, ты отвечаешь. Нам с тобой надо говорить, не отключайся. Понял?

– Понял. Только, простите, не знаю, что Вам ответить. Кто я, где я и зачем. То, что меня били, я помню, а вот кто и за что ума, не приложу.

Виктору показалось, что они шли слишком долго. Хозяин помог ему снять вещи, умыться и облачиться в хозяйскую одежду, после тщательного осмотра. Промыл рану на голове и наложил повязку, при этом все время, разговаривая с ним.

– Рана на голове не страшная, но рядом с ней еще шишка, а это значит, ты получил по голове дважды. Сотрясение мозга получилось хорошее. Ребра целые, а синяки от ударов. Номер, что был на твоей руке, скорее шифр в камере хранения. Только, где та камера? Может, на нашем вокзале? Ты давай в постель. Выпьешь травяной чай, я сделаю тебе укол и пойду, поработаю Холмсом. На обратном пути зайду в аптеку. Ты не дрейфь! Я бывший врач, на пенсии, мне скоро семьдесят. Лорд во двор никого не впустит, да ко мне и не ходит никто. Вернусь, поговорим.

Виктор не слышал, как вернулся его спаситель, как готовил обед. Он проспал до трех часов после полудня.

– Есть я тебе, не рекомендую, а вот отварами тебя буду поить. Я привез твою сумку с нашего вокзала. В ней паспорт, деньги, вещи и компьютер. Только интернета у нас нет. Если верить твоему паспорту, то мы с тобой тезки. Я тоже Виктор, но Владимирович. Ничего не вспомнил?

– У меня такое чувство, как будто либо я кого-то ищу, либо меня должны искать. Но это чувство или ощущение не связано с чем-то криминальным.

К вечеру у Виктора поднялась температура. Трошин вызвал утром фельдшера.

– Ты, Людмила Андреевна, уважь старика. Зайди голубушка в аптеку и купи все, что я тебе здесь написал. Антибиотик пока колоть не буду, но и гонять тебя лишний раз не хочу. Ты еще зайди к Степановне. Пусть даст что-нибудь от простуды. Ну, а хуже мне станет, не сердись, придется побегать тебе.

Двое суток Виктор находился в бреду, получая уколы и капельницы от старого доктора. Он поил его только отваром из трав. Прошло дней пять, и Виктор чувствовал себя намного лучше и легче. Он пил бульон и чай на травах, глотал таблетки вместо уколов. Они мало разговаривали. Доктор давал Виктору время поправиться и, возможно, что-то вспомнить. Виктор сам начал с ним разговор.

– Виктор Владимирович, а у Вас здесь милиция есть? Может мне туда обратиться? – спросил он нерешительно.

– Есть Витя у нас участковый, а в городе целое отделение. Придешь ты туда и что скажешь? Ты что не знаешь, как они работают? Нет, в милицию тебе рано. Тех, кто тебя избил, вряд ли найдут, а вот тебя, до выяснения личности, закроют. Ты доставай свой компьютер, посмотри, может он тебе, о чем напомнит.

– Я помню драку, но лиц не помню, лес, собаку и Вас. Этот город, где я прописан далеко отсюда? Чего меня сюда занесло? Раз я сдал вещи в камеру хранения, значит, не собирался здесь задерживаться. Что мне здесь было нужно, раз я поперся на ночь глядя с вокзала? – включая ноутбук в сеть, говорил он.

–Ты главное не отчаивайся. Через пару дней я схожу к участковому. Если тебя разыскивают, там должна быть твоя фотография или фоторобот. Ты главное поправляйся, с остальным разберемся постепенно. Ты меня, тезка, извини, но в твоей сумке есть второе дно. Я не любопытный, а ты не похож на бандюка. Разбирайся сам, держи нож.

– Не уходите. У меня от Вас тайн нет. Я бы рад вам все рассказать, да вот не о чем. Я умею читать, знаю компьютер и, судя по памяти его содержимого, знаю строительство, финансы и даже английский язык. Только мне это ничего не дает.

– У тебя была травма позвоночника не более года назад. И лечился ты даже не в Москве, а скорее всего за границей, – говорил Трошин, вскрывая дно сумки. – Витя, здесь деньги, много денег и карточка с фотографией.

– Вот видите: чем дальше в лес, тем больше загадок, – говорил он, рассматривая фотографию, на которой были изображены двое: молодая женщина и мальчик лет шести. – Возможно, это и есть моя семья. Тогда почему фото не в паспорте, а в тайнике? Как с такой памятью жить?

– Ты ее особо не напрягай. Может так случиться, что прошлое вообще стоит забыть. Поживешь со мной, а там видно будет.

– Как Вы объясните мое присутствие своим родным, если я у Вас надолго задержусь?

– Да так и скажу: внук коллеги, потерял память в аварии и я сам пригласил тебя на реабилитацию на свежий лесной воздух. Деньги у тебя есть, так что вопросов не будет. Мою дочь и зятя волнует только финансовый вопрос. На что я трачу деньги? Почему так много жгу света и перевожу много дров. А чем я питаюсь вопрос второстепенный. Недели через две, поедем в город и купим тебе теплую одежду.

Они встретили Новый 2014 год вдвоем, взяв в свою компанию и Лорда. Третьего января к Трошину приехали внуки. Это были близнецы двадцати двух лет.

– Дед, мы ненадолго. Мама просила передать тебе подарки и привет.

– К привету денег не приложила? – шутя, спросил дед. – Олег, скажи, как специалист, я могу здесь пользоваться интернетом?

– Можешь, только скорость будет маленькая, висеть может.

– Так ты сделай, пусть и с маленькой скоростью. Мы с Витей не торопимся никуда. Помоги парню, дай пообщаться с внешним миром, ты же со своим не расстаешься. Подари в честь праздника или продай.

– Он у тебя помнит, как обращаться с компом?

– Так у него и спроси, чего ты из меня переводчика делаешь.

– Вы что хотите посмотреть? – спросил Олег, включая свой компьютер.

– Адрес своей электронной почты я не помню. Но не думаю, что он слишком зашифрован. Взломать сможешь?

– А надо? Если там есть что-то, что Вам стоит забыть?

– Хорошо, с этим подождем. Скажи, какие местные новости гуляли по интернету последние два, три месяца?

– Месяц назад была одна горячая новость. Я Вам сейчас ее найду. Если коротко: женщина разыскивала отца своих детей, который исчез еще до рождения дочери. Все было бы не так обсуждаемо, если бы не старший сын, а он наследник не хилого состояния. Наследник ей чужой ребенок, но опеки она добилась, отказавшись от каких-либо прав. Вот ее интервью у здания суда. Потом послушаете. А еще есть подборка, это уже сделали ни то волонтеры, ни то сердобольные поклонники. Здесь они молодые, как видите, бомонд. А это, уже прошлый год. Вы можете скопировать все на карту. Если бы Вы были местным, я мог бы предположить, что это ваш родственник или двойник. Вы чем-то похожи, но он выглядит гораздо моложе. Может всему виной борода? Шучу.

– Судя по паспорту, я всегда носил такую бородку. Мужчина исчез давно? – волнуясь, спросил Виктор.

– Месяцев пять-шесть не меньше. Вы комментарии почитайте, там много интересного. Я, почти уверен, что его уже нет в живых, но тело не найдено, а значит, пропал без вести.

Виктор читал материал и комментарии, смотрел фотографии и понимал, что женщина с его фотографии и женщина на экране похожи. Но это ему ничего не дало. Память, словно заблокировала чип, и не хотела возвращаться, и наступало отчаяние. Он иногда по ночам видел во сне мальчика с фотографии. Но теперь не мог понять: это картина из прошлого или увиденного вчера с монитора. Просыпаясь ночью, он включал ноутбук и рассматривал фото. В одну из таких ночей к нему подошел Трошин.

– Вить, вот эта девушка, похожа на нашу медсестру Вику Карпову. Я ей сам направление в университет давал. Кто она?

– Если верить статье, она и есть Виктория Карпова.

– А ты уверен, что ты Виктор Костенко, а не Виктор Грачев? Понимаешь, Вика жила в поселке, часто навещала своего деда. Если ты Грачев, тебя должен был кто-то видеть в поселке. Те же соседи Михаила Ивановича, хотя бы Степановна. Давай дождемся утра и сходим к ней. Ложись, сынок, не мучайся.

Ближе к рассвету Виктор видит сон. Он в горах. На верхней точке метель, склон для спуска практически не виден, а там внизу, он точно знает, его ждут. Рядом с ним стоит экипированный, так же как и он, лыжник, не видя лица, Виктор узнает его по голосу: «Страшно? Будет гораздо страшнее, если ты спустишься вторым». Теперь он уже не раздумывает, резко отталкивается лыжными палками и катится, вниз набирая скорость. А в голове только одна мысль: «Я должен спуститься первым. Там Вика, Егор, Даша. Я им нужен, а они нужны мне». И он кричит, чтобы его слышали там, внизу, и уступили дорогу.

– Ты чего так орешь? – спросил Трошин сонно, глядя на Виктора, который сидел на кровати, обхватив голову руками. – Напугал до смерти. Успокойся, я сейчас воды принесу.

Виктор залпом выпил воду и вытер футболкой лицо, покрытое потом. Трошин его не торопил и присел рядом. Виктор заговорил минуты через три, открыв глаза, в которых стояли слезы.

– Виктор Владимирович, я действительно Виктор Грачев. Пока шло следствие, я должен был исчезнуть на время. Отсюда и документы чужие. Вика об этом знала и ждала меня месяца через два, а я задержался у Вас. Можно я позвоню?

– Ты ей собираешься звонить? С ума сошел? Тебе ехать надо.

– Я позвоню другу, он в курсе всего и приедет за мной, – говорил он, набирая номер телефона по памяти. – Серега, я в поселке Лебяжий. В деревянном доме у самого леса. – Виктор Владимирович, Степановна далеко живет?

– Во-первых, успокойся, во-вторых, собери сумку, умойся и оденься, в-третьих, я ей позвоню и предупрежу о своем визите.

Дорога к Степановне заняла минут пять-семь. Трошин спрашивал о том, что его интересовало, Грачев подробно отвечал. Он узнал дом Михаила Ивановича и дом Степановны. Переступив порог, и не успев представиться, Грачев уже слушал причитания.

– Витя, сукин ты сын, тебя же дома ждут. Где же ты пропадал? Счастье – то, какое, что объявился, ирод ты небритый. Без чая я вас никуда не отпущу. – Ты, тоже хорош, интеллигент. Приходил за травой, а правды не сказал. Уж мы бы его давно в чувство да в сознание привели. Она еще долго ругала обоих, готовя утренний чай, но при этом поглаживала Виктора, то по плечу, то по голове. – Ты передавай Викуле привет. Может, летом и заедете, – говорила она прощаясь.

Через час Виктор прощался с Трошиным. За три с лишним месяца, они привыкли к обществу друг друга.

– Спасибо Вам огромное за все. Я разберусь с делами и, как потеплеет, обязательно приедем в гости всей семьей. Вика будет рада Вас повидать, – говорил Виктор, обнимая старика. – Серега! – друзья обнялись.

– Прости меня, Вить, я виноват, – оправдывался Полянский.

– Это я домой так торопился, что задержался на три с лишним месяца. Как Вика, дети? – спрашивал Грачев друга.

– Вика молодец, держится, а вот батя твой, – он замолчал, – не признал он Дашу. Вика не стала ничего доказывать. Вить, я не стал по телефону ей ничего сообщать. Она каждого моего звонка боится, пугается, что я ее в морг приглашу. Егор повзрослел, живут они дружно, а Дашка на тебя похожа. Предлагал свою помощь, но она мне ответила: – «Вы Витю найдите, а с остальным я справлюсь». Им коллеги Вики помогают. Зовут Саша и Настя. Хорошие ребята. Они и в роддом ее отправили, и за Егором присмотрели, и забрали твоих девчонок. Ты с капиталами разберешься, сделай ребятам подарок.

– Слушай, Серега, ты в свете последних событий, можешь прикрыть все счета фирмы? Я хочу все довести до логического конца. Мне недели хватит.

Они перешли к разговору по производственно-финансовым вопросам и проблемам. Через полчаса Сергей остановил машину у дома Виктории. С чувством тревоги и радости Виктор поднимался в квартиру, где не был полгода.

– Что-то ты быстро вернулся, Саша, – говорила Вика, открывая входную дверь. На мгновение замерла, увидав Виктора. – Витя, – чуть слышно сказала она и обняла его за шею. – Родной мой, я знала, что ты обязательно вернешься. – Она целовала его и плакала.

– Детей напугаешь. Успокойся, – он обнял ее крепко, бросив сумку у порога, и увидел в кухонном проеме двери Егора. Мальчик смотрел на него широко раскрытыми глазами, не веря, что этот бородатый мужчина его отец. Тогда, почему Вика его обнимает и целует, называя Витей? Виктор закрыл одной рукой входную дверь, продолжая обнимать второй Вику. – Егор, сынок, извини, зарос я немного. Побреюсь и буду прежним. Иди ко мне.

Егор шел на знакомый голос, все еще не веря в происходящее. Были объятия, поцелуи и слезы. Виктору лишь позволили снять верхнюю одежду и обувь, и помыть руки, когда встреча отца с сыном продолжилась.