Уходя, не уходи

– Дорогие друзья, на экране две книги написанные Ритой Пол десять лет назад. Ничего необычного, кроме того, что она родилась, училась, живёт и работает в нашем с вами городе. Зовут её Евгения Полянская. Я познакомилась с ней несколько дней назад и предложила написать продолжение романа «Снег скрывает следы». Женя отказалась, сославшись на то, что мало кто помнит роман и ждёт его продолжение. Если вы с ней не согласны, напишите это в двух словах. Возможно, автор изменит своё решение. Всего вам доброго и хорошего вечера.

– Жень, это что сейчас было? – спросил Андрей.

– Похоже, мы с тобой стали телезвёздами местной величины, – улыбнувшись, сказала Евгения. – Она была у меня, предложение, действительно, было, но я отказалась. Андрюша, во-первых, я просто в своё время «попала в струю», тогда мало кто ещё писал, а читали многие, особенно домохозяйки. Во-вторых, если и будут комментарии, их будет мало. Прочли и забыли.

– Думай, Женька, о новом сюжете. Роман, скорее всего, тебе придётся дописывать, помяни моё слово, – обнимая жену, говорил он. – Я читал твои романы и мне действительно интересно, что случилось с бедной Настей.

– Она не бедная. Скажи, как моё фото годичной давности оказалась у Вольской для сегодняшней «рекламы»?

– Я не знаю, – невозмутимо ответил Андрей. – И не имею к этому никакого отношения.

Виктория Вольская навестила Евгению в субботу после тихого часа.

– Ты на меня сердишься?– спросила она, протягивая ей букет. – Посмотри, что люди пишут, – сказала она, доставая несколько листов бумаги. – Двое суток не прошло, а написали больше сотни комментариев. Читай, читай. Я не говорю о количестве просмотров ролика в Ютубе.

– Это ты уговорила моего сына выложить ролик в сеть? – спросила Евгения. – Я тоже его посмотрела.

– Это он меня уговорил, и фотографию принёс. У тебя вырос прекрасный парень, – сделала вывод Вольская.

– Виктория, я тебя очень прошу, не нужно больше ни роликов, ни сюжетов, ни комментариев. Я напишу вторую часть к зиме, а до этого времени ни слова.

– Договорились, но с одной оговоркой. Ты с новой книгой будешь гостем на моей программе, – согласилась телеведущая.

Уже через неделю Алексею Геннадьевичу сделали операцию. Орловы оплатили лечение, реабилитацию и моральный вред.

Глава 12

Проведя в стационаре клиники две недели, Евгения вернулась домой двенадцатого марта и начала готовится к регистрации, а она должна была состояться через четыре дня. Кто больше волновался мать или сын, сказать было трудно. Проще было устроить торжество дома, но Андрей был непреклонен.

– Сделаем всё, как положено, – говорил он. – Гости должны прийти одной компанией, а не «порциями». Подведём итоги: у нас есть праздничный наряд на этот случай. Банкетный зал на двадцать человек, а платье за тобой. Здесь у тебя полная свобода выбора.

Платье Евгения купила белое в отделе для беременных. Оно не скрывало живот, но смотрелось нарядно и в тему. Кружевные рукава в три четверти, тонкое кружево на кокетке, а юбка от груди из мягкого шёлка полусолнцем.

Евгению пришла поздравить в загс Виктория Вольская, а в ресторан принесли букеты от Стаса и Комаровского. Цветов было много, настроение было праздничным, все присутствующие были рады, прежде всего, за Евгению.

– Полянская, вот ты и стала Платовой, – говорил Андрей, помогая ей раздеться в прихожей. – Мне кажется, праздник удался.

Ничего не хочешь мне сказать?

– Я тебя очень люблю, Платов. Как давно и сильно я тебя люблю, – говорила Евгения, прислонив свою голову к его груди. – А праздник, действительно, получился замечательным. Спасибо тебе. Поможешь мне с цветами?

– Жень, у нас в доме не хватит ваз для цветов.

– Наполни ведро водой и поставь в него букеты. Те, которые доживут до утра – найдут место в вазах, – посоветовала она.

– А что делать с подарками?

– Пусть стоят до утра. У меня складывается впечатление, что ты, намерено, оттягиваешь нашу брачную ночь? – улыбнулась Евгения. – Я права?

– Ошибаешься. Я с нетерпением жду этого момента…

Солнце только поднялось из-за горизонта, когда доктора Платова вызвали на работу.

– Жень, ты спи, ещё рано. Привыкай, к таким вызовам, они неизбежны, хотя и редки, – целуя жену, сказал он. – Буду, как только освобожусь.

«Тебе легко говорить, – подумала Евгения, поднимаясь с постели через полчаса. – Мне к твоему присутствию привыкнуть ещё нужно, а уж потом к твоим вызовам». Включив чайник, она занялась цветами, разобрав букеты и расставив их в ёмкости с водой.

– Родители, я дома, – громко сказал Женька, раздеваясь в прихожей. – У нас не гостиная, а цветочная оранжерея, – продолжал он, заметив мать в кухне. – Какие планы на сегодня, мадам Платова?

– Жень, моя фамилия Платова-Полянская, и не надо иронии, – ответила мать. – Завтракать будешь? С понедельника я выйду на работу, а с двенадцатого апреля пойду в декретный отпуск.

– Мам, я так далеко не заглядываю, я о планах на эти два выходных. А отец где? – спросил он.

– Отца вызвали на работу, а у нас с тобой будет небольшая экскурсия, здесь недалеко. Я не ломаю твоих планов? Могу подождать, – ответила Евгения, улыбнувшись. – Позавтракаем и прогуляемся.

– Прогуляемся, и ты всё мне покажешь и расскажешь, – моя руки под краном, согласился сын. – Мам, а что ты мне можешь показать? У тебя появились от меня секреты? От любопытства у меня и аппетит пропал.

– Это скорее не секрет, а сюрприз. Какой сам увидишь, если наберёшься терпения минут на тридцать, – улыбнулась мать.

Через полчаса они вышли из дому, и пошли маршрутом, который выбрала Евгения. Женя вопросов больше матери не задавал, шагая рядом с ней. Прошли минут двадцать неспешной ходьбы, когда Евгения свернула к дому.

– Заходи, – открыв дверь своим ключом, пригласила мать.

– Чья это квартира и зачем мы здесь? – спросил Женя.

– Дед её купил за две недели до трагедии для тебя, оформив на моё имя документы, – ответила Евгения.

– Квартира хорошая, но я хочу жить дома, – сказал Женя, обходя квартиру. – Вы меня выселяете?

– Глупый, мы тебя не выселяем из твоей комнаты. На твоё личное пространство никто не претендует. Ты теперь знаешь, что у тебя есть и собственное жильё.

– Теперь у меня есть квартира, будет и машина, – улыбнулся Женя.

– Жизнь налаживается? Всё как ты хотел? А отдыхать раз в год ты можешь, где захочешь, если будешь справляться с учёбой.

– Мам, ты сейчас порадовалась за меня или Никиту Орлова вспомнила? – спросил виновато Женя.

– Если Никита искренен в своих словах и поступках, я только порадуюсь. Он был у меня в больнице. Мы разговаривали не так долго, но что-то в нём изменилось. Либо он умело скрывал свою надменность, либо отказался от высокомерия в моём присутствии. Мы сумели поговорить спокойно. Знаешь, мне всегда хотелось, чтобы ты был собой, без подражания и заимствования. Хорошо, когда кто-то может помочь и хочет это сделать, но для себя чего-то требовать, в моём понятии, непорядочно. Я не хотела, чтобы мой сын стал потребителем, а раз я воспитывала тебя своим примером – это моя вина. Меня мой дед часто баловал, я всё это принимала, но никогда не просила. Я знала, если ему это под силу, он сделает, пусть и не сразу.

– Мам, зачем вы с отцом так долго ждали? – присаживаясь рядом с матерью на диван, спросил сын.

– Трудно ответить, одним словом. Я сделала самую большую ошибку, когда не выслушала отца, не поговорила с ним, а указала на дверь. Сама мучилась, его мучила, а потом он женился. Я тоже могла выйти замуж, уехать из страны или остаться, но я не могла это сделать без тебя. Получается, это условие меня и спасло от безрассудных поступков. Да и любила я всегда только Андрея. Он ждал, когда я позову, а я ждала, когда он перейдёт к решительным действиям. Если бы не Виктор Иванович, так и страдали бы дальше, – с грустью ответила Евгения. – Жень, я всё думаю, если дед покупал путёвку с тобой, почему ты не знал что вторая у папы?

– Мам, я помог выбрать место отдыха, а потом дед отправил меня погулять. Партизан. Я был уверен, что путёвку он брал для тебя одной. Мне и в голову не могло прийти, что он решил, таким образом, вас с отцом соединить, – оправдывался сын.

– Тридцать пять лет он был мне другом, дедом, ангелом-хранителем. Мне его не хватает, – сказала мать, обнимая сына за плечи. – Он приложил столько усилий, чтобы мы с тобой были счастливы. Я говорю не только о материальной помощи, а о его моральной поддержке. Он умел убеждать, дать совет, утешить, и всё это как-то ненавязчиво, между делом, но всегда вовремя.

С уходом в декретный отпуск, Евгения распределила своё свободное время на две части: прогулка и шопинг, творчество и отдых. К появлению малыша она подошла со всей серьёзностью. Она помнила, какой скудный был выбор детских вещей, когда ждали Евгения. Всё покупалось с рынка или по знакомству. Теперь выбор был настолько велик, что глаза разбегались. Делая покупки, она придерживалась двух правил – качество и удобство, не забывая о том, что дети быстро растут. Её мужчины знали, что и где купить, когда и куда поставить. Евгения чувствовала себя нормально, но не перечила докторам и на тридцать седьмой неделе согласилась лечь в стационар. Прошла неделя, и назначили день проведения кесарева сечения. Евгения разволновалась не на шутку. Она не могла понять своего состояния, но волнение сменилось страхом, когда ближе к обеду начала тянуть живот. Она уговаривала себя и ребёнка, но легче не становилось. Андрей, пришедший после работы, заметил состояние жены.

– Жень, ты решила рожать сама? – с тревогой спросил он.

– Посиди со мною рядом пять минут и просто помолчи или говори о том, как ты нас любишь, – попросила она. – Я понимаю, что поступаю неправильно, да и забыла, как это бывает. Меня завтра должны оперировать, думала, просто разволновалась.

– Ты же знаешь, что это опасно. Зачем рисковать? – обнимая её за плечи, спрашивал он. – Я иду за доктором. Сколько это продолжается?

– После полудня началось как-то незаметно. Я даже умудрилась задремать в тихий час, а потом было поздно что-то предпринимать, мой доктор уже ушёл, – оправдывалась Евгения.

Лечащего врача вернули с полдороги.

– Кесарево отменяется, ребёнок в родовых путях, у неё полное раскрытие, говорила врач, осматривая пациентку. – Женя, ты чего ждала? Чего молчала? – Давайте её в родзал и пригласите туда анестезиолога. Нам нельзя допустить роста давления. – Можете присутствовать? – спросила она Андрея. – Случай неординарный. Я переживаю не меньше вашего. Начнутся потуги, избежать бы беды. Позвоните её врачу и предупредите о начале родов.

– Андрей, всё будет хорошо. Я справлюсь, – говорила она мужу, держа его за руку.

Дарья Андреевна Платова родилась в двадцать часов шестого июня две тысячи восемнадцатого года весом три восемьсот и ростом пятьдесят сантиметров на неделю раньше срока. Отец сам перерезал пуповину. В ожидании, когда жену переведут в палату, он позвонил своей матери и отцу Евгении.

– Женька, ты, что здесь делаешь? – спросил он сына, выйдя в коридор. – Как ты сюда попал?

– Как мама? Телефоны оба молчат, я чуть с ума не сошёл, – говорил он с тревогой. – Полчаса не мог ничего добиться.

– Даша родилась, сын. Маму сейчас переведут в палату, и мы её увидим, – обнимая сына, говорил отец. – Наша мама молодец. Не стала ждать завтрашней операции, – говорил отец, едва сдерживая эмоции.

– Пап, а мы Дашу увидим? Какая она? – радовался Женька.

– Сегодня нет. Её отнесли в детское отделение. Мама за ночь отдохнёт, а уже завтра они будут вместе. Она похожа на тебя – волосики тёмные, а лицо довольное. Завтра после экзамена навестишь, а я забегу до работы. А вот и нашу маму везут.

– Мам, ты как? – спросил Женя, беря её за руку.

– Всё в порядке. У тебя замечательная сестра, – улыбнувшись, сказала мать.

Не стесняясь посторонних, Андрей взял жену на руки и бережно положил на кровать, прикрыв простынёй.

– Тебе нужно отдохнуть и к утру выглядеть красивой, а иначе дочка тебя не узнает, – шутил он. – Телефон и сок на тумбочке. Что ещё положить рядом? Я забегу к вам до работы, а ты сделаешь мне заказы. Спасибо за дочку, – сказал Андрей, целуя жену.

– Мам, ты такая молодец. До завтра, – поцеловав мать в щёку, Женя вышел из палаты.

Сон Евгению и Андрею Платовым дался в эту ночь с трудом. Переволновавшись, они испытали необыкновенное облегчение и радость. Ещё по дороге домой, Женя отвечал на звонки, на телефон отца и свой, рассказывая последнюю новость. Дома их ждал сюрприз в лице Валентины Фёдоровны и поздний ужин.

Утром Евгений Платов сдавал экзамен по английскому языку, а мыслями был в роддоме.

– Платов, что с тобой? Ты знаешь предмет, а не можешь сосредоточиться и связать двух слов, – спрашивала пожилая преподаватель.

– Римма Константиновна, у меня вчера вечером родилась сестра. Я ещё никогда не видел новорожденных и мыслями я там, – говорил Женя на английском с восторгом и каким-то трепетом. – Разве могу я думать ещё о чём-то? Я могу пересдать экзамен в другой раз?

– Сколько же твоим родителям лет? – удивлённо спросила она, выслушав его «новость» на английском и не найдя в ней ни единой ошибки.

– Маме тридцать шесть лет, а отцу – тридцать восемь. Я родился, когда они были студентами, – ответил Платов.

– Поздравляю, – сказала Римма Константиновна, ставя в зачётной книжке восемьдесят баллов. – Давно владеешь языком?

– С детства. Моя мама, Евгения Полянская, переводчик. Это единственное, чему меня заставляли.

– Женя? Она училась у меня в начале двухтысячных. Хорошая была студентка. Передавай ей привет, старший брат.

Андрей с сыном забрали своих девочек из роддома в первой половине дня двенадцатого июня. Евгения осталась довольна тем, как «преобразилась» спальня к приёму Даши. Чувствовалась рука Валентины Фёдоровны. Даша оказалась на удивление спокойным ребёнком и Евгения, с помощью сына, успевала и справится с делами, и отдохнуть.

– Жень, может, поедешь куда отдохнуть? – спросила мать, стоя с сыном у кроватки дочери. – Сессия позади, каникулы в разгаре.

– Обязательно поеду, но позже. Даша подрастёт, ты решишь свою проблему и только тогда я смогу спокойно поехать, – ответил сын, обнимая мать за плечи. – До августа управишься?

– Поедешь к морю? – спросила Евгения.

– Нет. Здесь недалеко есть приличная база отдыха. Никита нам предложил, а мы предложение рассмотрели и приняли.

– Он едет с вами? Как он? – поинтересовалась Евгения.

– Нет, но убедительно просил держаться в рамках приличия и не подставлять его. Мне кажется, что он как-то стал проще. С него как будто сняли маску мажора.

– Жень, а девушка у тебя не появилась? Я не спрашиваю, кто она, но мне любопытно, – улыбнулась мать, глядя на сына.

– Знакомая есть, а подруги нет. Так тебе будет понятно? – смутился Женя.

– Прости за любопытство. Ты у меня совсем взрослый и растёшь не по дням, а по часам. Меня перерос, скоро отца догонишь. Ты становишься всё больше похожим на него. Почему? Все кругом всегда говорили, что внешне ты похож на меня, а теперь остался только цвет волос и глаз.

– Не преувеличивай. Это ты у нас Дюймовочка, – смеясь, констатировал сын.

Евгения была счастлива. Женька становился прежним, Даша родилась здоровой и в срок, Андрей рядом. Оставалась всего одна проблема, мешающая полному счастью, которую ей необходимо было решить в ближайшее время. «Я справлюсь ради того о чём мечтала. Я должна сохранить то, что мне так дорого», – думала она.

Тридцать первого июля проводив Евгению в операционную, четверо мужчин ожидали в коридоре окончания операции. Пошёл третий час, когда к ним вышел доктор. Он знал мужа пациентки и подошёл именно к нему.

– Всё шло в штатном режиме. Операция прошла без каких-либо осложнений. Больную перевели в реанимационное отделение. Проблема в том, что она не выходит из наркоза. Есть опасность комы, – с тревогой в голосе, сказал врач. – Я не нахожу этому объяснения.

– Нет! – закричал Женька, не слушая дальше врача, и ворвался в отделение реанимации. Никита застонал и обхватил голову руками, отец Евгении прислонился к стене. Андрей с доктором пошли вслед за Женькой. Женька стоял на коленях у постели матери и рыдал.

– Мама, мамочка, – говорил он сквозь слёзы, беря мать за руку, – открой глаза. Ты не можешь бросить Дашу, – продолжал он, доставая из кармана свой телефон. Он, дрожащими пальцами, включая запись. Из динамика донёсся детский плач. – Слышишь? Она зовёт тебя, мама, – сказал он и сделал звук громче. Теперь уже и в коридоре слышался детский плач. – Подумай о Даше. Она такая маленькая. Ты ей нужна, ты всем нам нужна. Возвращайся к нам мамочка.

– Что он делает? – спросил Никита своего отца, слыша плач грудного ребёнка.

– Пытается спасти мать, – ответил Орлов, едва сдерживая слёзы. – Это называется спасение любовью, сын.

– Женя, отдай мне телефон. Мама услышала то, что ты хотел, – говорил Андрей сыну, обнимая его за плечи. – Мама очнётся. Ты успокоишься, и она очнётся. Не надо, чтобы она видела твои слёзы. Держи платок. – Он присел на край кровати и взял жену за руку. – Жень, приходи в себя. Заставь себя это сделать. Ты можешь, ты сильная, ты справишься. Всё самое страшное позади, а твоя семья рядом, – говорил он, а глаза наполнялись слезами.

– Пап, у мамы веки дрогнули, – сказал сын. – Мам, ты нас слышишь? – спросил он и услышал тихое на английском «Ребёнок плачет», а на лице матери появилась виноватая улыбка.

– Попробуй помолчать, пока придёт врач, – попросил жену Андрей, приложив к её губам палец. – Никогда не доводи нас до отчаяния.

Через десять минут Андрей с Женей вышли из отделения реанимации.

– С Женей теперь всё будет хорошо, – сказал Платов старший. – Завтра ближе к обеду её переведут в палату и можно навестить. А сейчас все по домам. – Никита, у тебя в аптечке есть валидол? Дай отцу одну таблетку под язык для страховки.

– А ты племянник молодец. Я тобой горжусь, – говорил Никита, обнимая Женьку. – До чего додумался. Молоток!

– Это я от страха. Извини, но я очень испугался. Впервые в жизни мне было так страшно, – оправдывался Женя, вытирая мокрый нос.

Третьего августа Евгения покинула клинику. Для семьи Платовых начался новый период в жизни. С отъездом Жени на отдых отец взял отпуск и помогал жене «воспитывать» дочь. В сентябре Сергей Викторович Орлов женился на сотруднице своей компании. Ей было пятьдесят лет, у неё была взрослая дочь, которая с семьёй жила в Питере. В октябре умерла Галина Петровна Орлова. В декабре Евгения передала флешку с продолжением своего романа Вольской со словами: «Я сделала то, что обещала, а вы делайте с ним, что хотите». Порой Евгении казалось, что ей не тридцать семь, которые исполнились в феврале девятнадцатого года, а только восемнадцать. Отношения с мужем давали ей столько заботы, нежности и ласки, что порой она жила как в сказке, забывая про реальность. На землю её «вернул» визит адвоката Зарайской в конце февраля.

– Евгения Сергеевна, моя клиентка отбыла половину срока назначенного судом и хочет подавать документы на УДО. Как Вы к этому относитесь? – спросил он, глядя на Евгению.

– Вы думаете, она раскаялась или исправилась? Я слышала, зона ломает людей, ожесточает, но не исправляет. Вот и получается, что дав согласие на её досрочное освобождение, я начну бояться за жизнь своих близких. Зачем мне это? Я понимаю, она Ваша клиентка, но и Вы меня поймите. То, что она сделала, это нормально?

– Комиссия признала её вменяемой, хотя её поступки говорят об обратном. Суд может запретить ей приближаться к Вам, учесть все Ваши пожелания. Кроме того, Вы получите денежную компенсацию, – говорил адвокат.

– Сколько бы ни стоило УДО Вашей клиентки, я не хочу больше говорить на эту тему, – сказала Евгения, услышав, плач Даши. – Извините, дочь проснулась.

– Вы вышли замуж? – спросил адвокат, который не собирался уходить.

– Да. Мы зарегистрировали брак с отцом моих детей. Теперь Андрей Платов мой официальный муж. Думаете, Анастасию этот факт обрадует? Пока она отбывает наказание – мы можем жить спокойно. – Женя, проводи адвоката мадам Зарайской, – обратилась она к сыну.

– Я оставлю Вам свою визитку. Передумаете – позвоните.

На семейном совете, в присутствии отца Андрея, который был адвокатом и Павла Ивановича, после длительной переговоров и анализа возможных событий, было принято решение согласиться. Платов Виктор Степанович сам поехал в колонию, как доверенное лицо Евгении. В апреле Зарайская Анастасия Геннадьевна приехала в город, получив УДО. Целый месяц она приводила себя в порядок и отдыхала в своё удовольствие, а в середине мая начала активную «работу». Она побывала на своей прежней работе. Здесь многое изменилось за девять лет, но кое-кто из коллег ещё работал. Здесь она и нашла молодую студентку, мать которой проходила реабилитацию после операции.

– Тебе нужны деньги, а мне нужна всего на всего информация. Я должна знать о жизни и планах этой семье как можно больше. Это половина суммы, вторую половину получишь, когда узнаешь что-то ценное, – говорила Зарайская.

– А если у меня не получится? Я могу его не заинтересовать или он мне не понравится? – неуверенно говорила Алина.

– С твоей внешностью это сделать несложно. Я не прошу тебя о невозможном. Держи фотографию, запоминай. Второй курс, факультет информатики и компьютерной техники. Вы учитесь в одном университете. Куда проще может быть задача. Действуй.

В этот же день Зарайская объявилась и в отделении сосудистой хирургии. Она пришла перед обедом, когда бригада закончила операцию и отдыхала, а Андрей Викторович занимался бумагами.

– Здравствуйте Андрей Викторович, – сказала она, переступая порог кабинета.

Платов поднял глаза от бумаг и увидел Анастасию. Они не виделись четыре последних года. Её несколько изменили места не столь отдалённые, но выглядела она на свой возраст отлично.

– Что Вы хотели Анастасия Геннадьевна? – спросил он.

– Я рада тебя видеть. Ты почти не изменился, – говорила она, подходя к столу и присаживаясь на стул без приглашения.

– Не могу сказать того же о себе. Ты забыла, что тебе нельзя приближаться к нам на сотню метров? Чего ты хочешь?

– Немного. Я очень удивилась, узнав, что ты вернулся в город, женился и родил дочь, – говорила она, взяв со стола фотографию в рамке, помолчала секунд двадцать. – Это то, к чему ты стремился? Дочь похожа на тебя, а Женька совсем взрослый стал. Сколько ему?

– Девятнадцать. Ты не ответила на мой вопрос.

– Я вернулась домой. У меня здесь квартира, прописка. Я должна находиться здесь до окончания срока, – улыбнулась она. – Спасибо вам всем за два подаренные года.

– Ты от визита ко мне чего ждёшь? Тебе нужно моё прощение, сочувствие, помощь? – спросил Андрей, начиная сердиться.

– Андрюша, не льсти себе. Что ты можешь? Сердце у меня здоровое и помощь мне твоя не нужна, а прощение, как и сочувствие до одного места. Я хочу реванша, Платов. Ты думаешь, я откажусь от своего решения покончить с тобой? Ошибаешься. Три года я ждала момента, когда уничтожу тебя и твою семью, – говорила она негромко.

– Ты мне сейчас угрожаешь? Не боишься, что я пойду в полицию, напишу заявление, и ты вернёшься обратно? Что за навязчивая идея? У тебя не изощрённый ум, а извращённый. Допустим, ты сделаешь то, что задумала, что дальше? Долго ты протянешь на воле? Тебя будет уже ждать не зона, а лечебница.

– Недооцениваешь ты меня, Платов. Да, я поступала, не подумав и опрометчиво – у меня не было времени и помощников. Теперь у меня всего с избытком, – говорила она. – Прошлась по центру и услышала о тебе лестные отзывы, а вот меня мало кто помнит.

– Ты не откажешься от реванша и объявляешь нам войну? – спросил Андрей. – Не расскажешь ли причину, с чего всё началось? Мы с тобой целый год кувыркались тайно. По твоей инициативе меня выставили из своего дома и приняли в твой. Я ничего не путаю? Ты не просто организовала мне стажировку в Москве, ты бежала из города от скандала, прихватив с собой для видимости порядочности рогоносца Платова. Придумала беременность, убедила жениться. Все эти пять лет, чем тебе мешала Женя? – глядя на Зарайскую, спрашивал Платов. – Что она тебе сделала, что ты пыталась её дважды отравить?

– Ты меня никогда не любил, – с вызовом ответила Анастасия.

– Это было взаимно. Но заметь, я, живя с тобой, не бегал на сторону, а ты мне наставила роскошные рога и говоришь о любви. Ты любила не меня, а секс, которого, видимо, не хватало. В тебе говорила зависть. Я с Женей виделся за шесть лет часа два в аэропорту. За что ты так с ней?

– Для чего? Так будет точнее. Чтобы тебе сделать больно. Ты не жил с ней, но и от меня отказался.

– Настя, ты действительно думаешь, что после всего, что ты сделала, я мог тебя простить и жить с тобой дальше? Я, по-твоему, безумец или ты единственная женщина на планете? Это сколько же нужно выпить, чтобы переспать с тобой после твоих фокусов?