Ангел, потерявший крылья

– Почему ты не дала ему шанса?

– Я ему не верю, мама. Знаешь, мне очень жаль Серёжку. Он в последнее время очень привязался к отцу, а мне всё труднее ему врать, что папа живёт отдельно временно.

– Он и мне задавал вопрос: «Когда папа с мамой помирятся, и мы будем жить вместе?»

– Мам, я не представляю нашу совместную жизнь с Ильёй. Да, обида прошла, но отношений, которые были, нам не вернуть. Мы жили не просто дружно, мы были счастливы. Куда всё ушло? Может я, действительно, чего-то не понимаю и слишком многого хочу?

– В отношениях часто бывает кризис. Не ищи причину. Ты можешь его простить и отпустить, а можешь простить и принять. Вы стали старше, мудрее, и отношения могут сложиться ещё лучше, чем были. Не нужно сравнивать, что было и что есть. Я приму любой твой выбор и буду уважать его, но и ты прислушайся к своему сердцу. Вика, ты ведь до сих пор любишь его и сама себя пытаешься убедить в обратном. Разве оно того стоит? Сделай шаг навстречу и посмотри, что из этого получиться. Хочет вернуть тебя, пусть начинает всё сначала.

– Как ты себе это представляешь?

– Викуся, он жил здесь в моё отсутствие. Пусть поживёт снова какое-то время. Он сам поймёт, готова ли ты к примирению, и тебе будет легче себя понять. Но, будь готова поговорить с отцом. Отец его примет ради тебя, как ты это сделаешь ради сына, но доверять ему он не сможет. – Татьяна Ивановна вздохнула и посмотрела на дочь. – Вика, я хотела поговорить о Климовых. Мне кажется, что нам стоит с ними, если не дружить, то приятельствовать. Светлана Андреевна скучает по внукам. Ты можешь относиться к ней как угодно, но она бабушка твоих детей.

– Мам, ты напрасно беспокоишься. У нас с ними прекрасные отношения, а не приходит она сюда, скорее, из-за тебя. Может, стесняется, ревнует, боится показаться навязчивой. Поговори с ней сама. И ещё: мам, она мне, как коллега, старшая подруга, что ли, но не более того, – Вика обняла мать. – Мне никто не заменит папу и тебя. Климовы – это наши хорошие знакомые, со своей непростой судьбой. Они бывали у меня до рождения Сони. И сама Светлана Андреевна заходила с подарками внуку, и Витя с Ириной. У меня и Андрей Степанович здесь был, я говорила тебе.

– Нас Андрей Степанович пригласил на свой день рождения. Пойдём?

– А почему нет? Мам, мы знакомы пять лет. Они не ждут от меня признания родства, понимая, что этим ничего не изменить. Мы просто хорошие приятели, коллеги. Да, редко встречаемся, но общаемся же. Мы с Виктором приготовили ему отличный подарок.

– Что купили?

– Напечатали его монографию. Когда Виктор женился, Климовы переехали к отцу, а Виктор с женой остались в их квартире. Виктор принёс мне все бумаги деда, которые хранились в его квартире. Думаю, что дед сделал это специально. Виктор пошутил, что в них есть целая готовая диссертация. Я пока была в декретном отпуске, разобрала это всё, классифицировала, и вышло очень даже ничего. Ты знаешь, сколько у него званий? А как он оперировал в свои семьдесят два? Мам, я начала сомневаться, что такой человек мог так поступить. Я дважды использовала его приём в своей практике. Но как мне страшно было на это решиться. Вот так дважды я спорила с самим Сократом, который говорил: «Все профессии от людей, и только три от Бога: врач, педагог и судья». Мне так хотелось доказать Зиновьеву, что я не хуже. Глупо, но я так и думала.

– Я когда разговаривала со Светланой, спрашивала о клинике. Она мне всю её историю рассказала, с самого начала. Это же старинное купеческое здание, ставшее первым роддомом, в нём она и родилась. И новое здание клиники мне нравится. Так что с монографией?

– Она прошла рецензию, и мы её отпечатали в типографии. Что-то подарит любимому университету, что-то друзьям, а я свой экземпляр уже изучаю.

– Поэтому ты не дала согласия на соискательство? Старик надеялся, что как-то поможет тебе.

– Мам, у меня свои мысли есть. Зачем мне чужие? А о нём лишний раз вспомнят.

– И всё-таки, ты с его предложением соглашайся. Будешь у нас кандидатом медицинских наук. У тебя появится возможность надолго задержаться в клинике. Климовым по пятьдесят шесть. Сколько им дадут ещё поработать? – говорила Татьяна Ивановна, накрывая стол к завтраку.

Домофон сообщил о приходе внука с дедом, и почти сразу, пришёл Илья с букетом. Серёжа бросился на шею отцу, а тот растерялся, увидев чету Петровских.

– Пап, ты к нам насовсем? А почему без вещей? – глядя на отца, с надеждой спросил сын.

– Сынок, мы всё решим после завтрака. – Проходи, Илья. Мама в курсе нашего разговора и моего решения, а папа ещё нет.

– Мне объяснять ничего не надо. Решение дочери я приму любое, но ты моё доверие должен заслужить, если не хочешь стать для меня врагом номер один, – Петровский взглянул на Илью. – Я сам не святой, могу понять и простить ради дочери, но только один раз.

– Пап…

– Что пап? Сбежит второй раз, так и не узнав моего мнения о себе. Пусть слушает. – Я никогда не был в восторге от тебя, Илья, и очень надеялся, что ваша дружба продлится год, два. Ты оказался сообразительным малым, принял все условия Вики, хотя тебе это не нравилось, и не прогадал. Или ты был несчастлив девять лет? Я бы мог порадоваться, что «пристроил» дочь, выдав её замуж за состоятельного мужчину, если бы она была никем. Но моя дочь не абы кто. Она хороший врач, заботливая и любящая мама и дочь, замечательная хозяйка и верный друг. Как-то радости у меня не получилось уже после встречи с твоей семьёй. Подумал, что дети должны быть лучше родителей, и ошибся. Я сам не без греха, но никогда не жил во лжи. Нельзя любить человека и лгать ему. Почему не сказать всё как есть до того как тебя уличили? Если не нашли выхода, расстаться по-хорошему? Тебе понадобился год, чтобы понять свою ошибку? А ты можешь себе представить, что чувствовала она весь этот год? Чего стоила тайная беременность, развод, роды? Ты, друг мой, не понимаешь до конца всего, что сотворил. Я, будь на месте Вики, наставил бы тебе рога. Самому дал почувствовать всю «прелесть» измены. Ты, не единственный мужчина, чтобы держаться за тебя даже из-за детей. Тот, кто полюбит женщину, полюбит и её детей. Прежде чем возвращаться в семью, хорошо подумай. Твои дети маленькие и им пока нет разницы приходящий ты папа или постоянный, а я свою дочь тебе обижать не позволю. Я не пугаю тебя, но предупредить должен. Вот теперь всё.

– Ты думаешь после твоей пламенной речи остался аппетит?

– А что я сказал не так или не то? Вид у меня спокойный, голос я не повысил, сказал то, что думал, и теперь у меня нет камня за пазухой. Было бы лучше, если я принял его без разговора и вынашивал всё это в себе?

– Сергей Павлович прав. Я обидел не только тебя, но и твоих родителей, искренне прошу у вас прощения. Тому, что произошло, нет оправдания. Я хочу вернуться в семью и сделаю для этого всё, если Вика позволит.

– Вика позволит, но начнём мы с уже проверенного условия твоего проживания в комнате Серёжи, а дальше посмотрим, – сказала Виктория. – Илья, я ничего тебе не обещаю, но попробовать могу. Может из этой авантюры что-то и получиться.

– Значит, мне дела нужно сдавать? Теперь покупку продуктов мне «передать» ему? А сопровождение в детский сад тоже отнимите?

– Пап, утром Серёжу в сад отводит Илья, а забираем мы. Ты у нас главный завхоз и знаешь, где купить свежие продукты. Мы не будем тебя увольнять, – улыбнулась Вика. – Ты собирайся и поезжай на рыбалку. Скоро лёд встанет, а ты так и не поймал ни одной рыбки. – Мы будем обедать и ужинать в этой квартире, как это было раньше. Вдвоём с мамой мы и обед приготовим, и за Соней присмотрим.

– Не переживай, Илья. У нас с Татьяной и своя жизнь есть. Мы у дочери не в няньках, а в помощниках, ну, немного и в «нахлебниках». Пообедали, поужинали и удалились по месту прописки.

– Как вы устроились?

– Отлично! Седьмой этаж, кухня –15, комната –20, прихожая, санузел и балкон приличные. Мы купили себе только кровать и диван для внука. Остальное вошло в стоимость квартиры. Умный хозяин разделил комнату на две зоны: спальня на подиуме с окном и гостиная через прозрачную перегородку. Света много, зеркал. Нам места хватает. Зайди оценить. Мы и машину купили 2015 года с пробегом. Так что, мы с Татьяной в полном шоколаде: дочь и внуки рядом, жильё своё, «ласточка» под боком и пенсия хорошая.

– У вас были на сегодня какие-нибудь планы? Мы можем до обеда прогуляться с Серёгой, если у него есть желание.

– Пап, пойдём в развлекательный центр.

Обед прошёл по-семейному. Прощаясь перед уходом, отец Виктории улыбнулся:

– В детский сад не проспите, семья. Увидимся завтра.

Пока Илья занимался детьми, Вика разобрала его вещи, и определила их в шкаф в комнате сына.

– Илья, нас Андрей Степанович пригласил на день рождения. Ты с нами?

– Тебя это не смутит?

– Нет.

– Вот и хорошо. Пусть все видят, что блудный отец вернулся «на щите».

Большая столовая в четырёхкомнатной квартире в центре, вместила всех гостей. Кроме семьи Петровских и Ильи, здесь присутствовали все Климовы, мама Ирины, виновник торжества и два его ученика. В этой семье было принято принимать подарки при встрече гостей, а вот рассматривать, после их ухода. Виктор и Вика не могли ждать и «подключили» к этому делу правнука. Мальчик сразу понял, чего от него хотят, ведь ему было почти пять лет.

– Дедушка, ты о чём книжки пишешь? Сказки?

– Какие книжки, Серёжа?

– Мама заворачивала книжку в красивую бумагу, я спросил: чья она? А мама ответила, что её написал ты. Ты сказочник? – вопрос был поставлен таким тоном, что вызвал улыбку всех за столом.

– Сказочник я ещё тот. Ты пойди в кабинет, найди этот подарок и принеси сюда – будем читать, – он вопросительно посмотрел на Викторию и начал разворачивать подарок. Автором монографии был он. Мягкая красивая обложка с названием и его фамилией. На обороте обложки портрет и все его звания. Зиновьев смутился. Он полистал книжку, справился с волнением и посмотрел на Вику. – Твоя работа?

– Общая.

– Ты могла написать диссертацию. Почему?

– Дед, мы думал, ты оценишь наши труды.

– Я, Витюша, и ценю. Мне лестно, что это будут читать, кому-то это пригодится. Мне не хватило духу закончить всё самому.

– Виктор привезёт тебе весь тираж, и ты оставишь свой автограф минимум на сотне экземплярах – это для университета, есть целый список желающих на приобретение.

– Спасибо, ребята, – смахивая слезу, он обнял внуков. – Виктория Сергеевна у нас не только «рукастая», но и умная. У неё медицина в крови, а значит и будущее медицины за ней. И для меня есть смена.

– Вика не только хороший акушер, она и тонкий психолог, – Светлана Андреевна улыбнулась. – Многие хотят рожать только у неё.

– Вам не кажется, что сегодня день рождения не у меня. Будете петь мне дифирамбы в августе.

Теперь разговор вертелся вокруг акушерства и гинекологии. А как могло быть по-другому? Из двенадцати присутствующих – семь женских докторов, один хирург и два неонатолога. В конце споров, ученик Зиновьева, профессор медицинского университета, взял под свою «опеку» Викторию. «Сами выберете тему или помочь?» – он улыбнулся. «Я справлюсь», – ответила Вика. Дальше разговоры пошли о внуках и правнуках. Зиновьев поинтересовался, как устроились семья Петровских, и не снится ли им Питер.

– Виктория, ты на работу не собираешься? Серёжа в саду, Соня под присмотром, – поинтересовалась Светлана Андреевна.

– Есть проблемы?

– Сосватали нам доктора на твоё место. Как специалист она хорошая, но очень высокомерная и скандальная. Муниципальное здравоохранение наложило свой отпечаток, а может и характер такой. Ещё одна жалоба и я её уволю, не смотря на протекцию.

– Позвоните, когда уволите.

– А чего ждать? Ты можешь писать заявление и выходить на работу, а при неполном рабочем дне получать и пособие и зарплату, – сказал Климов, поглядывая на жену.

– Будет проще, если вы уволите сразу сотрудника, а потом пригласите Вику. Так у коллектива не будет повода обсуждать ваше особое отношение к ней, – предложил Илья.

Уже три недели утренний разговор Вики с матерью начинался с вопроса Татьяны Ивановны:

– Как у вас дела?

– За прошедшие сутки на нашем фронте всё без перемен, – улыбалась дочь, – ни диверсии, ни натиска, ни обороны.

– Вика, я не об этом. Что ты мать в краску вгоняешь? Я всё поняла бы и без вопроса. Меня больше тыл беспокоит, чем передовая.

– Мам, я решила сесть за диссертацию. Время у меня есть, а пока Соня не ходит, ей «пастух» не нужен. Ты заметила, что наша принцесса ползает только по напольному покрытию. Маленькая, а соображает, что по ковру ползти проще, чем по ламинату.

– Будешь звонить Андрею Степановичу?

– Позвоню, справлюсь о здоровье, приглашу в гости. Попрошу Виктора, чтобы он привёз его. Думаю, дед совет даст, и правнуков увидит.

Глава 11

– Сергей Павлович, мне нужно поговорить с вами.

– Пойдём, прогуляемся, я покажу тебе квартиру, посмотришь, как мы устроились и поговорим.

– Я не знаю, что мне делать, – начал Илья, рассеяно оглядывая квартиру Петровских. – Вам здесь удобно?

– Нам здесь комфортно, – улыбнулся отец Виктории. – Ладно, тебе я вижу не до экскурсий. Присаживайся и рассказывай, что не так.

– Вика не может меня простить, а я не могу больше ходить с видом побитой собаки. Мы общаемся, но это общение не даёт даже намёка на прощение. Что мне сделать, чтобы она стала мне хотя бы доверять? Я и уйти не могу, и оставаться нет сил. Прошли три недели, а ничего не изменилось. Тот же тон, тот же взгляд. Мы не приблизились ни на шаг. Она не позволяет сделать это ни себе ни мне.

– А чего ты ждал, Илья? Вы больше года по твоей милости в разводе. Ты попросил у неё шанс, она тебе его дала – пользуйся. Ты представь на мгновенье, что Соня дочь другого мужчины. Ты смог бы простить жене такой «подарок»? Сомневаюсь. Как же тебя угораздило вляпаться в историю? Не мальчик, пятый десяток разменял, – вздохнул Петровский. – Хотя, о чём я говорю? Мне самому пятьдесят стукнуло, когда крышу сорвало.

– Этой истории больше двадцати лет. Жанна Спиридонова пришла в наш класс, когда мне исполнилось пятнадцать. Тихая, скромная и очень красивая девочка. Звёзд не хватала, но училась хорошо. Девчонки завидовали, а парни потеряли голову не только в нашем классе. Мы даже подружились, но не надолго. За год Жанна освоилась, повзрослела, кардинально изменилась и начала своими природными данными пользоваться. Меня, худого и длинного ботаника теперь даже не замечала. Как же я её любил и ненавидел одновременно. После школьного выпускного, я потерял её из виду. Я стал студентом университета. Слышал, что она поступила в педагогический институт. Встретились мы три года спустя. За три года я очень изменился, посещая качалку, да и гардероб мой стал соответствовать возрасту и моде. Одним словом, начали мы встречаться. Мне казалось, это то, чего мне не хватало в жизни. Я познакомил её с родителями, братом и сестрой. Она представила меня своей семье. Прошли полгода, и она стала говорить о свадьбе. Я не возражал и собирался сделать ей романтическое предложение в день Святого Валентина. С утра купив цветы, я отправился к ней на квартиру. Кто же знал, что меня там не ждали. Она открыла дверь и растерялась. Меня там не просто не ждали, обо мне там не думали. Всё, что мне нужно было, я увидел, бросил цветы на кровать и залепил ей пощёчину. Скандалить не имело смысла, ведь я не собирался продолжать никаких отношений. Дня через два меня подкараулили у дома деда и провели «воспитательную» работу. Били на совесть, дали сроку неделю, но я отказался вернуться к ней. «Воспитание» продолжили, и я оказался на больничной койке. Там, в больнице меня навестил её отец, авторитет в нашем городе. Но пришёл тогда, когда у моей постели сидел мой отец. Наверное, это меня и спасло. Отец был в городе не последним человеком. Больше угроз не было, как и мордобоя. Мало того, мне выплатили хороший моральный ущерб. С тех пор я Жанну не видел, да и слышать о ней не хотел, – Илья усмехнулся, вспоминая прошлое. – Когда Вика с Серёжей улетели в Питер, меня пригласили на вечер встречи выпускников. Я решил принять приглашение. Прошли двадцать пять лет со дня окончания школы. Было интересно узнать, как сложилась жизнь нашего класса. Из двадцати девяти человек, в ресторан пришли всего девятнадцать. Знаете, мне не пришлось ни завидовать, ни огорчаться. Я оказался не в первой тройке, но где-то близко. Продолжили мы на квартире у Жанны уже вшестером. Спиридонова Жанна Игоревна известный в нашем городе психолог, занимается частной практикой. Кто и когда разошёлся, не знаю, а я проснулся в чужой постели с Мариной. – Он замолчал, вспомнив откровенный монолог: «Извини, – сказала она без всякой тени смущения или стеснения, усевшись по-турецки, будучи голой. – Будем знакомиться? Я Марина, племянница хозяйки квартиры. Не могла сдержать себя, наблюдая картину встречи одноклассников. Тётя и в сорок лет форму не теряет. Я не ангел, но согласись, что гораздо моложе и сексуальнее Жанны. Ты был на высоте, и ты мне нравишься. Подумай, что теряешь. Мы можем продолжить общение. Тебе кофе или вино?» – По части соблазнения у этих двоих хорошая школа. Одним словом, я влип. Ладно, я поддался соблазну, изменил, но мне и в голову не могла прийти мысль о разводе. Я любил и люблю Вику. Как я мог решиться на развод? Зачем? Даже узнай Вика обо всём, я не собирался свою жизнь связывать с Мариной. Или всё же собирался? Во мне как будто жили два человека. Один осознавал, что делает что-то не так, а второй продолжал делать это добровольно и находил бредовые объяснения. Снял ей квартиру, и жил месяц, как на пороховой бочке, возвращаясь вечерами домой. Первое время, мне казалось, что я вернулся в наше с Викой прошлое, но быстро понял, что ошибся. В тот день, когда Вика видела нас у детского сада, мне сказали о беременности.

– Знаешь, пару дней назад, я слышал один анекдот, он о таких, как мы. Организм ослаб, мозг собирает экстренное заседание, чтобы найти скрытые резервы. Слово берёт селезёнка: «У нас два лёгких. Можно одним пожертвовать». «Нельзя. Мы так загнёмся ещё быстрее», – объясняет ей мозг. «Можно оставить одну почку» – предлагает селезёнка. «С одной почкой – не выживем». «Есть ещё два яичка, – радуется селезёнка. – Мы проживём и с одним!» Встаёт член и говорит: «Вы проживёте, а я нет». Мозг кричит ему: «Сядь немедленно! Ты, когда встаёшь, я сам перестаю что-либо соображать». Меня интересует другой вопрос: почему из всех мужиков выбор пал на тебя?

– Не знаю. Лёшка Хромой, Хромов, выглядел гораздо лучше меня, да и в бизнесе круче. Он женился не так давно второй раз на молодой особе. Влад Таранов – крепко стоит на ногах, но как-то «заматерел». Костя Китаев – закоренелый холостяк, после раннего брака. Я временно оказался «холостым».

– Возможно, это дело случая и тебя просто обработали за время отсутствия Вики, а, возможно, ты и был конкретной целью за прошлую обиду. Какая конечная цель была у всей этой авантюры?

– Если бы после суда, Вика на прощание не бросила фразу: «Твоя подруга не беременная. Поверь акушеру со стажем», я не знаю, когда и чем бы всё закончилось. Меня как будто током пронзило. Я повёз Марину к врачу. Была истерика, был звонок тёте, но я своего добился. Беременность оказалась выдумкой. А цель была вполне себе реальной – выйти замуж, жить красиво и при этом меня наказать. Для этого все средства хороши: гипноз, которому я поддаюсь и лекарства, которыми меня «лечили» от депрессии. Спиридонова, таким образом, отомстила мне за несговорчивость в молодости и хотела «пристроить» племянницу в хорошие руки. Вы понимаете, что выложить всё Вике я не могу. Во-первых, это неправдоподобно, а во-вторых, это не оправдание. Дорогие подарки ваша дочь не признаёт, и чем её удивить, я понятия не имею. Из того, что подарил только и носит часы да смартфон, а все кольца и прочая ерунда так и лежат в сейфе. Да и не примет она ничего, скажет, что покупаю.

– Может, тебе её куда-нибудь вывезти развеяться, сменить обстановку, набраться новых впечатлений? А что? Это хорошее предложение. Сейчас зима, а ты её окуни в лето. Возможно, оттает. Где вы с ней не были или куда бы она хотела вернуться? Хочешь, я поговорю с женой? Может Таня что посоветует. Этот год был для всех непростой, а ты ещё и полгода прошлого ей испортил. Ты не сердись, Илья. Я могу посоветовать и то, если того совета попросят, а решать Вике. Уговаривать я её не буду, не надейся.

– Уговорами здесь не поможешь. Пока она сама не решит – это бесполезное занятие. Поговорите с Татьяной Ивановной и сами подумайте: справитесь вы с детьми, если я её увезу на неделю?

– Думай куда повезёшь. Соне, пока вы решите ехать, восемь месяцев исполнится – это не грудничок, справимся. Серёжка парень взрослый – через полгода пять исполнится. Да и неделя небольшой срок. Нужно что-то менять, Илья.

Илья взял путёвки в ОАЭ на семь ночей с семнадцатого по двадцать третье декабря, о чём сообщил Вике десятого числа. Она дала согласие на поездку. «Лёд тронулся, – сказал, глядя на жену, Сергей Павлович. – За нами, Танюша, дети. Нужно не подкачать».

Вика помнила поездку в Дубай. «Это было весной две тысячи девятого. Наши отношения только начинались, и мы были такими счастливыми. Всё было так романтично. Почти десять лет прошло, а я помню и Турцию, и Эмираты, и Лондон, и Венецию. Если бы не он, вряд ли я побывала в таких местах», – думала она, пакуя чемодан. Она знала, что нужно брать с собой, чтобы выглядеть в арабской стране должным образом. В ее чемодан ложились длинные, легкие юбки на резинках, удлиненные туники с длинным рукавом, узкие тонкие брюки. Учитывая перепад дневных и вечерних температур, светлым джинсам было отведено почетное место. Она даже купила два широких длинных шарфа из шифона на голову.

Устроившись в отеле «Миллениум Плейс Дубай Марина» и проведя полдня и вечер вне него, они вернулись уставшие, но довольные. Приняв душ, Виктория всё оттягивала ложиться в кровать. С одной стороны она боялась почти забытой близости, с другой стороны сомневалась в своей сексуальности и реакции Ильи на «новую» Викторию. Прошли почти полтора года с тех пор, как она была его женой. Илья подошёл к ней, взял за плечи, развернув лицом к себе, заглянул ей в глаза:

– Сомневаешься?

– Скорее трушу, – не отводя взгляда, ответила она.

– Я тебя не тороплю. Пойдём спать. У нас завтра много планов.

Вика легла на большую кровать как можно ближе к краю и закрыла глаза. Сон не шёл, а слёзы, которым она не находила причины, медленно стекали по щекам. Она лежала тихо, плача без звука, но её «выдал» нос.

– Что случилось, Вика?

– Не знаю. Я уже и забыла, когда плакала без причины.

– Всё будет хорошо, – Илья обнял Викторию и прижал к себе. – Я помню запах твоих волос.

– А у тебя новый парфюм и он тебе не идёт.

– Я опрометчиво выбросил флакон, а название никогда и не знал. Купил то, что предложили. Я и зубную пасту менял несколько раз, но так и не «нашёл» свою. Оказывается, из-за таких мелочей испытываешь большие неудобства. Я понятия не имел, какой у меня размер вещей и белья. Я знал, где, что лежит и весит в шкафу, а при покупке не заморачивался на размерах. Этим «заведовала» ты. Не учёл и того, что я, скажем так, возмужал. Мои покупки оказались бесполезными, и мне пришлось обратиться к Ирине. Вика, я очень скучал и много думал, думал и скучал. Мне не хватает тебя. Даже твоё равнодушие и холодность я готов был терпеть, лишь бы чаще видеть. Прости меня.

– Если бы ты только знал, что стоило мне это равнодушие. Нет, я не собиралась тебя прощать или возвращать. Я хотела тебя забыть, а ты своими визитами не давал мне этой возможности. Как же мне хотелось кричать, бить посуду, швырять в тебя вещи, лишь бы не видеть тебя. Но я не могла себе этого позволить на глазах сына, а может, мешало воспитание и страх за нерождённую дочь. Я столько тебе наговорила наедине с собой, что, выговорившись, успокаивалась. Судя по прожитым месяцам, Софье Ильиничне было глубоко плевать на состояние матери. Она родилась легче, чем Серёжа и растёт спокойнее, хотя должно быть наоборот.

– Засыпай и пусть тебе приснится хороший сон, – не выпуская Вику из своих объятий, сказал Илья. – Спокойной ночи.

Илья проснулся с первыми лучами солнца и лежал минут пять тихо, боясь потревожить сон Виктории. Он приподнялся на локте, и, подперев голову рукой, смотрел на такое родное и любимое лицо. Чуть припухшие губы, тонкие брови и длинные ресницы, вот-вот готовые вспорхнуть и открыть взору глаза, бездонные как океан, в которых он раньше тонул. Волосы не длинные, но густые, тёмно-русые с красивым золотистым отливом разметались по подушке. Илья осторожно убрал с её лба прядь, мягкую, как шёлк. Вика пошевелилась, лёгкое одеяло чуть съехало, приоткрыло её плечи и немного грудь. Глядя на знакомые изгибы чуть обнажённого тела, в нём проснулась такая нежность, что он не удержался и прикоснулся губами к её виску. Виктория открыла глаза, улыбнулась и тихо прошептала: «Да». Первый поцелуй был лёгким и нежным, второй – продолжительный, третий – страстный. Потом их было много. Они покрывали лицо, шею, опускаясь всё ниже. Волна желания накрыла обоих. Время остановилось, звуки замерли, лишь прерывистые дыхания напоминали, что они есть и они здесь…