Дом белого ворона

– По сравнению с Барнеби и Бьорном я обладаю одним решающим преимуществом: чтобы найти ведьму, нужна ведьма. И первая зацепка у меня уже есть.

Ариан напрягся, чтобы подняться:

– Ладно, и когда в путь? Куда мы поедем?

Улыбка на лице Джес исчезла, и Ариан застыл в движении.

– Только не говори, что я вообще не еду! – Его слова повисли в воздухе. Она что, собирается оставить его здесь?!

– Ариан, да пойми ты! Когда я уеду, твоей тёте будет ещё труднее. Никто в семье не понимает, что происходит. Никто в этом доме не видит мир так, как она. Никто, кроме тебя. Когда я уеду, кто-то должен взять на себя мои обязанности.

Ногти Ариана впились в ладони. Он набрал воздуха в лёгкие, чтобы сказать, насколько она заблуждается, но, выдохнув, почувствовал, что решение уже принято. Сказанное Джес имело смысл, хотя легче от этого не становилось.

– Поэтому ты и взяла меня с собой к гулям, да? Чтобы я знал, что сейчас делается в Аркене?

Глифы на руках Джес погасли. Она обняла его за плечи:

– Другого пути нет.

Изгнание из Мифодеи

Джес поймала себя на том, что опять прощупывает карманы своего шерстяного пальто. Она покачала головой. Поиски всегда сопровождались лёгкой паникой, сменявшейся резкой вспышкой успокоения, если всё оказывалось на месте. Дневник, ключи, письмо, артефакты, мешочек с акриловыми мелками и кошелёк. Для надёжности она потрогала и холщовый рюкзак, хотя и чувствовала, что он привалился к ноге.

Она отнюдь не была так уверена в себе, как убеждала Ариана. Да и откуда взяться уверенности? Впрочем, дело не только в сомнениях. Она солгала Ариану, и хуже самой лжи то, как легко ей это удалось. Но это было необходимо. Магестра – последняя ведьма из рода Аконитов, и пока не будет соткана новая завеса, никто не сможет заменить её. Камелия Аконит слабела с каждым днём, и завеса упадёт, если Джес этому не воспрепятствует.

Когда Джес мчалась к автобусной остановке, её мысли бесконечно метались по кругу, пока из ниоткуда не выплыл голубой автобус линии «восемь». Наконец он остановился, и она вошла. Хрюкан, как называл его Ариан, лишь кивнул ей, издав звук, из-за которого и получил своё прозвище. Ненадолго Джес задумалась, не исчезнет ли и автобус, связывающий Аркен с внешним миром, если падёт завеса. Но затем её вновь захватил вихрь мыслей.

Джес упала на пахнущее затхлостью сиденье и, откинув со лба упрямые кудри, собрала их в пучок. Она приняла решение, и даже если оно неверное, это всё же лучше, чем выжидать и ничего не предпринимать. Однако ей не удавалось заглушить настойчивый голос, утверждающий, что она бежит из Аркена от ответственности.

Автобус протарахтел мимо двух последних домов, за которыми начинался Аркенский лес. Один дом был широкий, приземистый, из кирпича. Другой своим поросшим мхом фасадом из валунов напоминал медленно разрушающуюся древнюю сторожевую башню. Возвращаясь откуда-нибудь в город, Джес всегда радовалась, завидев эту неравную пару. Для неё эти дома символизировали начало Аркена. Теперь же, когда они исчезли в ночном тумане вместе с последним фонарём, сердце её сжалось. Она мысленно застонала, обнаружив, что пальцы в карманах пальто перебирают артефакты. А теперь ещё и нога стала раскачиваться. Если бы хоть музыку послушать, чтобы отвлечься! Но с тех пор как она стала воспитанницей, все электронные приборы превратились для неё просто в пылесборники. Обычно она успокаивалась, рисуя в дневнике глифы. Как бы ни была она взвинчена, стоило начать изогнутыми штрихами соединять глифы в знаки – дыхание становилось ровнее, и она чувствовала, что обретает равновесие. Но автобус так раскачивался и подпрыгивал, что о рисовании нечего было и думать. И всё же она вытащила из внутреннего кармана дневник, открыла его и стала просматривать знаки, которые создавала долгими ночами, готовясь к этой поездке.

К тому моменту, когда они пересекли завесу, она уже по многу раз рассмотрела каждую страницу и проверила каждый знак.

Джес не нужно было выглядывать в окно, чтобы убедиться: туман рассеялся. Вскоре они уже громыхали по Дырявому мосту и дальше в направлении Ротенбаха. Закрыв дневник, Джес убрала его на место и тяжело вздохнула. Аркен позади. Теперь только вперёд. На самом деле она понятия не имела, где искать другую ведьму. У неё было только одно письмо. И даже меньше – всего лишь конверт.

Прижавшись лбом к прохладному оконному стеклу, она разглядела текущую под мостом Лету. Значит, постепенно светало. Когда они пересекли дребезжащий мост, она увидела за стволами деревьев серебристое мерцание. «Какой бы мрачной ни была ночь, всегда наступает утро», – вспомнила она слова магестры. Это первое, что та сказала, подобрав её тогда в «Кроличьей норе». С тех пор магестра только и делала, что меняла жизнь Джес к лучшему. Что ж, теперь черёд Джес что-то отдавать.

Автобус, визгнув, остановился, и двери с шумом открылись. Они добрались до унылого Ротенбаха. Джес бросила последний взгляд на водителя, который в ответ только хрюкнул, и вышла.

Совсем не так давно именно в этом месте её заманили в ловушку. Запертую в прочерченном ею же самой круге силы, окружённую пожирателями, потерявшую всякую надежду вырваться, её спас предатель. Стряхнув непрошеные воспоминания, она плотнее запахнула пальто и надела рюкзак. На востоке чернота ночи сменялась водянистой серостью. Над самым горизонтом мерцало круглое светлое пятно. Бледный диск имел мало сходства с тёплым солнцем. «Но замерзающий рад любым лохмотьям», – повторила она ещё один девиз магестры.

Вдохновлённая жалкими крохами надежды, которые приготовило ей утро, Джес подошла к зданию вокзала. Свет редких фонарей выхватывал из сумерек безобразную угловатую бетонную коробку. Небольшой навес, разбитые стеклянные двери и скопившийся во всех углах мусор. На указателе над дверью кто-то исправил название города, и теперь там было написано «Добро пожаловать в Рвотенбах!». Джес фыркнула: название показалось ей очень подходящим. Она расправила плечи, готовая начать путешествие и в одиночку противостоять судьбе, но едва сделала шаг к бетонной коробке, как перед ней на пол грохнулось что-то большое и тёмное. Молниеносно отскочив, она выхватила из кармана усиленный артефактом перцовый баллончик. Лежащее на земле тёмное, размером с неё, обтрёпанное нечто не шевелилось. Подойдя чуть ближе, она с облегчением выдохнула. Куча оказалась гигантским вещевым мешком. Она ещё не успела поднять глаза, чтобы посмотреть, откуда он взялся, как с навеса спрыгнула тёмная тень. Завершив полёт крутой, как в кино, посадкой на три точки, чтобы амортизировать удар, существо просияло ей навстречу слишком хорошо знакомой тролльской улыбкой.

– Я помогу тебе нести твой тяжкий груз, Джесмина Эспозито! – воскликнул он. – Сколько потребуется. И если я смогу защитить тебя своей жизнью или смертью, я это сделаю.

Джес, оторопело моргнув, открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, но тролль оказался шустрее. Он поднял над собой изрядно потрёпанную ракетку для крикета и опустился перед девушкой на колено. – Мой меч принадлежит тебе.

Несколько секунд стояла тишина, а затем Джес рассмеялась:

– Мать великодушная! Юри, я уезжаю всего на несколько дней, и не к горе Рока, чтобы уничтожить Кольцо.

Но тролль, отчаянно помотав головой, встал в полный рост. Он горделиво устремил ввысь торчащие из копны каштановых волос гнутые рога и помахал пальцем в знак несогласия:

– Просто так во Франкфурт не прогуляешься. Его тёмные башни охраняет кое-кто похуже банкиров.

Джес вздохнула.

– Значит, ты был в Нижнем городе и говорил с Арвидом? – спросила она, уже зная ответ, и мысленно пообещала, что Арвид при первой же возможности получит от неё хорошего пинка.

Но Юри, театральным жестом указав на себя, так замотал головой, что взлетели волосы:

– Я тут случайно, провожу ежеутреннюю тренировочную программу. Здесь для неё достаточно места. И предоставившаяся возможность получить аудиенцию у короля гулей с этим вообще никак не связана.

Склонив голову набок, Джес вскинула бровь. Если уж Юри в режиме Средиземья, быстро в нормальное состояние ему не прийти. Но дело ясное: куда она направляется, никто, кроме Арвида, не знал.

Чтобы сменить тему, она поддала ногой вещевой мешок, который не сдвинулся ни на миллиметр.

– И что там у тебя? Ты ведь в курсе, что Франкфурт не в Гималаях?

Тролль в ответ только ещё шире улыбнулся:

– Всё, что требуется для выживания в большом городе.

Джес попыталась приподнять мешок, но с тем же успехом она могла попытаться перенести рояль.

– О, святилище Матери, там что – камни внутри?!

Юри примирительно поднял лапищи:

– Нет-нет, только запасная ракетка для крикета: никогда ведь не знаешь наперёд, что может случиться – карта Франкфурта, мешок с песком, гибкая гантель, кое-что в рот закинуть, комиксы само собой, канат, полотенце, сменное бельё, ещё там всякие мелочи и двадцать килограммов птичьего корма. В этих бетонных пустынях птахи наверняка всегда голодные. – С этими словами он поднял мешок так, словно тот наполнен одним воздухом.

– А что за талисман на нём болтается?

Под мешком раскачивался железный шар с дыню величиной. На нём была намалёвана улыбающаяся физиономия, у которой недоставало нескольких зубов.

– Да это моя походная гиря. Если я запущу тренировки, Бьорн заставит меня заново перекрывать его крышу.

Джес собиралась сказать ему, что и во Франкфурте наверняка есть птичий корм, мешки с песком и тяжёлые камни, что безумие ждать её несколько часов на вокзале с мешком в центнер весом и что она всё равно его с собой не возьмёт. Но вместо этого смогла произнести лишь отрывистое «ага».

– Итак, идём, мадам? – Юри открыл дверь в здание вокзала.

Джес прыснула:

– Ещё раз назовёшь меня «мадам», и я заставлю всех в Аркене поверить, что ты фавн.

Юри в панике поднял руки:

– Ладно-ладно, ваше ведьмачество!

Джес в ответ лишь закатила глаза, и они вошли в здание. Там было пусто. Вестибюль пребывал в таком же упадке, что и площадь: место, которое никому не принадлежало и где никто не хотел находиться, словно здесь осталось что-то от пустоты пожирателей. Даже Юри молчал, втянув голову в плечи. Взгляд его безостановочно блуждал по вестибюлю. Они шли по треснувшим керамическим плитам, и Джес наконец собралась с духом:

– Юри, послушай, ужасно мило, что ты ждал меня здесь и провожаешь к поезду. Но ты ведь понимаешь, что не можешь поехать со мной, да? Это дело ведьмы. Да и Ариану твоя помощь пригодится.

Не глядя на неё, Юри кивнул. По раскрошившимся ступеням они поднялись на перрон, и Юри показал на стрелку вокзальных часов:

– Поезд будет через пять минут, и у нас, стало быть, ещё четверть часа. – Он выудил из кармана усеянной нашивками жилетки что-то похожее на батончик мюсли размера XXL и протянул Джес. – Хочешь попробовать? Мёд, овсяные хлопья, орехи и киноа. Сам сделал.

Джес, поблагодарив, отказалась, и Юри, пожав плечами, запихал весь батончик в рот. Работая челюстями, он поправил вещевоймешок на спине. Джес наблюдала за ним. Вообще-то ей нужно радоваться, что он принял её решение без возражений – но тогда откуда эта пустота в душе?

Тролль вытер крошки с губ и сладко зевнул, чем осчастливил бы любого зубного врача. Потянувшись, он проверил, не идёт ли поезд.

– Ну, что я говорил! Даже без опоздания! – Юри хлопнул в ладоши.

И правда, на горизонте уже показались очертания поезда. Джес смотрела на него, и пустота в душе росла, пока не заполнила её всю, а она всё смотрела, как поезд неудержимо приближается. Если Юри сейчас обнимет её, она просто не сможет уйти. Может, быстро помахать ему на прощание? Да-да, а потом тут же изобразить вулканский салют. Вот только почему всё так трудно?

Тролль резко развернулся к ней. В его чёрных глазах полыхнули красные искры.

– Ты уже поняла, что ничто не удержит меня от того, чтобы сопроводить тебя во Франкфурт? – Его слова прозвучали как вопрос, хотя он не спрашивал.

– Но я ведь тебе объяснила, что это невозможно.

Юри кивнул ещё раз:

– И я понял, что ты хотела сказать. Я знал, что ты всё время будешь пытаться меня переубедить, и тогда я не смогу спокойно позавтракать. Вот и сэкономил нам время, избавив от долгих дискуссий. – Тролль опять хитро улыбнулся, поднял вверх большой палец, и Джес стоило значительных усилий не поддаться его весёлости.

Она знала: сорвать планы Юри ей удалось бы, только где-нибудь его приковав. Да он вовсе и не ждал ответа, пытаясь спрятать рога под капюшон. Делал он это так неуклюже, что Джес пришлось ему помочь, стараясь, чтобы он не заметил, что она улыбается.

Они сели в поезд, и Джес, к своему облегчению, обнаружила, что пассажиров почти нет. Немногие сидящие в вагоне уткнулись в свои смартфоны, не обращая на них никакого внимания. Только один малыш всё пытался заглянуть Юри под капюшон, пока его не отвлекла мать.

Они нашли свободное купе, где оказались совершенно одни, и устроились поудобнее, несмотря на жуткий холод. Отопление в поезде не работало. Видимо, хотеть, чтобы поезд пришёл вовремя, да ещё чтобы в нём было тепло, значит хотеть слишком многого. Джес жалела, что у неё нет больше каминного камня магестры, чтобы согреться. Поглубже закутавшись в шерстяное пальто, она подышала на онемевшие руки. Когда она обратила внимание на лодыжки Юри, торчащие из-под коротких брюк, ей стало ещё холоднее. Она ещё ни разу не видела его в длинных брюках. Закатав рукава и развалившись рядом с ней, он приступил к следующему батончику. Может, он так невосприимчив к холоду, потому что голоден?

Батончики когда-нибудь закончатся, но у него ведь ещё двадцать килограммов птичьего корма, которым он может набивать живот, думала Джес. Юри заметил её взгляд, и только с большим трудом ей удалось не позволить запихать себе в рот батончик мюсли.

– Правда, Юри, я совсем не голодная.

– Ты даве не предштавляеф фебе, фего лифаефшя…

– Судя по тому, как ты это уплетаешь, очень даже представляю, – хихикнула Джес, глядя, как он вытирает пальцы о гольфы. – Ты что, никогда не мёрзнешь? – поинтересовалась она.

Юри поскрёб подбородок:

– Хм, с тех пор как стал троллем – никогда. Холод мне нипочём. А вот жара… – Он поёжился. – Если тебе холодно, ты можешь одеться теплее – но что делать, если потеешь даже в плавках?

– Идти купаться? – предложила Джес, и Юри рассмеялся.

Он сидел всего лишь в нескольких сантиметрах от неё, и она ощущала исходящее от него тепло. Как маленькая печка, подумала она.

Только сейчас Джес заметила, что перестала ежеминутно проверять своё снаряжение и прокручивать в голове одни и те же мысли. Должно быть, дело в ритмичном постукивании колёс и в постоянно меняющейся картинке за окном. Только что они проехали заснеженный лес, и Джес невольно отметила, как отличается он от Аркенского. Это был скорее не лес, а специально высаженные деревья. Стволы тонкие, и одни сосны. Юри этот лес, похоже, тоже не нравился. Он беспрестанно теребил капюшон, то и дело выглядывая в коридор.

– Ты хочешь его снять, – прочла его мысли Джес.

– Да, просто в нём слишком жарко. Но вдруг мимо пройдёт какой-нибудь черпак и увидит меня?

Мне бы его проблемы, подумала Джес, исподтишка разглядывая его. Под капюшоном явно угадывались рога, а кончик одного даже высунулся наружу. Красные глаза искрились в тени, и чётко виднелись узоры на коже. Она покачала головой:

– Вряд ли нам так повезёт, что черпаки всю дорогу будут таращиться в свои мобильники.

Юри пожал широкими плечами:

– Может, шапку надеть?

Джес усмехнулась, представив себе тролля в связанной крючком растаманской шапке. Нет, если они не хотят постоянно привлекать к себе внимание, нужно найти решение получше. Она принялась прощупывать карманы пальто, пока не нашла то, что искала, и, торжествуя, подняла над головой маленький, не больше её мизинца, пустой стеклянный пузырёк, закупоренный пробкой. Глаза Юрия загорелись надеждой.

– Магия, разумеется, гораздо лучше, – кивнул он, потирая руки.

Куда охотнее она бы нарисовала новый знак на чистой странице, но в качающемся поезде это было невозможно. Она осторожно вырвала из дневника нужную страницу, провела по ней пальцем – и на коже у неё засветились глифы. Когда она разбудила спящую магию, по спине у неё побежали мурашки. Засветился и знак на бумаге, а потом поблёк, и страница стала белой, как нетронутый лист бумаги. Джес сложила её в форме крохотного письма, засунула в пузырёк и заткнула пробку. Юри принял у неё из рук пузырёк бережно, словно только что вылупившегося птенца.

– Скрывающие чары позволяют людям видеть лишь то, во что они верят, – объяснила она ему – и казалось, он впитывает её слова как губка. Юри осторожно провёл по стеклу толстым указательным пальцем:

– Так же, как завеса над Аркеном?

– Завеса Аркена – это мощное переплетение самых разных изгоняющих и скрывающих заклинаний. Это вот по сравнению с завесой Аркена не больше, чем короткая ниточка, и действие его ограничено.

– Ограничено? – удивился Юри. – А чем?

– Насколько хорошо действует колдовство, зависит от того, насколько любопытными окажутся люди, которых мы встретим по пути. Тех, кто однажды уже заглядывал за завесу, это колдовство не обманет.

Он взглянул на неё как ребёнок, у которого леденец упал в грязь.

– Но тупые черпаки не узнают в тебе тролля, – пообещала она.

Юри отвязал с запястья одну из кожаных тесёмок и, обвязав её вокруг пузырька, повесил его на шею – ещё один амулет среди сушёных грибов, камешков и множества подвесок. Он накрыл чудодейственное средство ладонью:

– Магический артефакт! – Он издал довольное урчание, которое могло бы исходить скорее от зверя, чем от человека. – Уже чувствую, что колдовство действует, – сказал он, стягивая с головы капюшон.

Джес ничего не ответила, оставив свои сомнения при себе. Наверняка ничего плохого не случится, если Юри будет считать, что колдовство действует.

В купе постепенно становилось теплее, и Джес вытянула ноги. Шерстяные колготки в тёмную полоску наконец-то согрели её. Она села поглубже. Сиденья были удобнее, чем казались на первый взгляд, а пальто послужило ей мягким одеялом. Она устало закрыла глаза. Пахнет еловыми иголками, мхом и гравием, отметила она и, не открывая глаз, усмехнулась. От Юри всегда пахло лесом. Может, Мерле права, и он действительно фавн. Фавн с ракеткой для крикета вместо свирели. Дремота охватила её и увлекла в сон без сновидений.

Проснулась Джес от визга тормозов. Солнце уже немного поднялось над горизонтом. Подавив зевоту, она протёрла глаза. На щеке у нее отпечатался узор ткани пальто.

Они стояли на какой-то маленькой станции. Названия Джес разглядеть не могла. Здесь был только один перрон. За путями жались друг к другу фахверковые домики. Из нескольких труб поднимался дым.

Из динамиков послышался грохот, сопровождаемый непонятным шипением.

– Похоже, прицепляют ещё один вагон, – пояснил Юри. Он по-прежнему сжимал в руке волшебный предмет. Джес знала, что Юри любит магию. Он, видимо, не замечал заключённую в ней опасную обманчивость – или просто не придавал ей значения?

– Ты знаешь, что он будет действовать, даже если ты его отпустишь? – спросила она.

– Но стекло ведь такое хрупкое, – ответил он, держа бутылочку большим и указательным пальцами.

Джес покачала головой:

– Магия не так хрупка, как ты думаешь.

– Почему же она тогда отовсюду исчезла?

Джес не знала, что ответить.

– Пока ты спала, мы ехали мимо полей и лесов, где не было ничего живого, – сказал Юри. – От природы там осталось только то, что приносит черпакам деньги. В небе не летают птицы, волки не воют. Все деревья растут в ряд и заперты за железными заборами. Города кажутся похожими не на Аркен, а на Ротенбах. Если это век магии, почему она встречается так редко?

Взгляд его был обезоруживающе наивным. Джес хотела сказать ему, что с последнего магического тысячелетия мир очень изменился. Хотела объяснить, что были повреждены лей-линии. Но он имел в виду не это. Его вопрос затрагивал более глубокую проблему: почему люди вытеснили магию и исключили её из своих сердец?

Она подняла руки, словно хотела достать ответ из воздуха, но затем вновь опустила их:

– Этого я не знаю.

Юри, что-то тихо буркнув, обеими руками обхватил своё маленькое чудо:

– Ты не часто говоришь о магии.

Это был уже не вопрос, скорее замечание. Джес склонила голову набок:

– Может быть. Но я больше ни с кем о ней не разговариваю – только с тобой.

Красные глаза Юри загорелись.

– Но ты мало что рассказывала о ведьмах. Мне почти ничего не известно об Аркенском союзе, – упрекнул он уже тоном того тролля, которого она хорошо знала.

– Ты и так знаешь о нём слишком много. И вообще, ты мне тоже не всё рассказываешь.

Округлив глаза, Юри от ужаса даже выпустил из рук пузырёк с чарами:

– И что же, например?

– Например, ты никогда не рассказывал, за что тебя пожизненно изгнали из конквеста Мифодеи.

Тролль отвёл взгляд. Внезапно сосредоточившись на крошках на брюках, он пробормотал:

– Ах это…

Джес уже много раз пыталась выяснить, что случилось тогда, полгода назад, на фестивале ролевых игр. Юри вернулся на три дня раньше, чем планировал, и ни словом не обмолвился о причине. Сколько бы она ни спрашивала, он так и не ответил ей ничего конкретного.

– Вот видишь! – Джес в наигранном смущении сложила руки на груди. – Очень жаль, но нам придётся смириться с тем, что мы не всё можем друг другу рассказать. Есть слишком значительные тайны, чтобы их…

– Виноват во всём этот бард, – перебил её Юри. Повернувшись к нему, Джес подтянула ноги на сиденье и подпёрла подбородок руками. Всё её внимание сосредоточилось на тролле, который отпрянул, явно этим смущённый.

– Ну ты же знаешь. Мифодея – это самая большая ролевая игра в реальном времени в Германии. В этом году я отправился туда в образе рыцаря-разбойника. Я несколько недель работал над костюмом, целую вечность соединяя все эти железные кольца кольчуги. И конечно же, я потом всё время был в образе. Ведь именно из-за этого туда и идут. Но, видимо, бардам об этом ещё не сообщили. – Он заговорил громче и, вздёрнув подбородок, скрестил руки на широкой груди, а Джес украдкой прикрыла рот рукой: если Юри увидит, что она смеётся, он наверняка не будет рассказывать дальше. – И вот сижу я у лагерного костра и вижу этого лютниста. И говорю ему, чтобы сыграл лучшую песню на свете.

Джес кивнула. Достаточно быть знакомым с Юри всего пару дней, чтобы знать, какая песня лучшая в мире.

– Песню барда, – ответила она, пока он не продолжил рассказ.

– Видишь, все это знают. А тощий бард, похоже, не знал. Я объяснил ему, что тут двух мнений быть не может. И тогда он сыграл эту песню. И даже неплохо. – Юри откинулся на спинку сиденья, отчего оно угрожающе заскрипело.

– Но не из-за этого же тебя прогнали из игры!

– Нет, – буркнул тролль. – Всё потому, что этот трус очернил меня в глазах руководства. Он ныл, что я ему угрожал, и вынудил весь вечер, несколько часов подряд, снова и снова петь только одну песню.

– И конечно же это неправда, – предположила Джес.

– Ещё как правда! Ведь я же был рыцарем-разбойником! Ни один рыцарь-разбойник не станет считаться с мнением какого-то барда. И вообще – с чего бы ему петь ещё какие-то песни, кроме самой лучшей в мире? Бард просто не понял сути ролевой игры: там в образе остаются до конца.

Джес прекрасно представляла, как мощный тролль с дубинкой в руках заставляет барда без конца исполнять одну и ту же песню. И ей не казалось таким уж странным, что другой игрок действительно чувствовал себя в опасности. Похоже, так же посчитали и организаторы. Но Юри она сказала:

– Вопиющая несправедливость! Этот бард какой-то ненормальный. С какой стати бояться тебя только из-за того, что ты любишь бросаться стволами деревьев? Им стоило бы наградить тебя, раз ты так убедительно изобразил рыцаря-разбойника.

Ну, это уж я, пожалуй, загнула, подумала она. Однако Юри только одобрительно кивнул:

– Им нужно побольше ведьм в организационный комитет.

Джес притворно закашлялась, чтобы скрыть смех. Видимо, получилось неубедительно, потому что Юри недоверчиво вскинул бровь. Когда Джес отдышалась, он наставил на неё свои бараньи рога:

– Вот, теперь ты знаешь, из-за чего меня прогнали. А я хочу всё знать об Аркенских ведьмах.

Джес закатила глаза: Юри её точно в покое не оставит.

И она в общих чертах рассказала, что знала сама, а Юри внимательно слушал. Когда она закончила, он кивнул.

– Понятно, – сказал он с сияющими глазами. – Мы участвуем в квесте «Найди ведьму». Отлично! Если хочешь совета, разделять группу – плохая идея. Классическая ошибка новичка. Но, по счастью, рядом с тобой опытный тролль. И поэтому всё должно пройти как по маслу. Я только не пойму – зачем тебе непременно нужно в самый немагический город во всей стране?