скачать книгу бесплатно
Вытащили запал, собрали пакет продовольственной помощи, в который входили: бутылка водки, незамысловатый закусон, динамит и боевая без запала граната. После необходимого инструктажа бомж-провокатор был отправлен на диверсионное задание.
Подходящий объект, похожий на террориста, нашёлся быстро. Наш бомж-лазутчик без всяких усилий вошёл в контакт и легко склонил нового знакомого к нарушению общественного порядка.
Устроились на лавочке в удобном ракурсе для наблюдающей из машины группы захвата.
Бомж-провокатор приступил к самой приятной части операции, к розливу. Своему знакомому наш бомж налил четверть стакана, а себе – половину. Потом опять, новому четверть… И когда он себя опять ополовинил, операция вышла из-под контроля.
Новый бомж, видя, что дружба начинается с явного обмана, не выдержал обвеса. Схватил пакет, в котором были: нехитрая закуска, кусок динамита и всё та же боевая без запала граната, – и всем этим набором стал фигачить разливающего по голове.
У наших участковых при виде такого сюжета екнуло всё, что умеет ёкать. Не дай Бог сдетонирует! Кругом люди! Надо срочно вмешиваться, спасать людей!
Скандальную группу окружили. И грозным вопросом: «Что у вас здесь происходит?» – предотвратили потенциальный теракт.
Бомж-провокатор, получив спасительную паузу, подхватил недопитую бутылку и бочком, бочком покинул зону видимости.
А борец за справедливость, привычный к милицейскому вмешательству в свою личную жизнь, ответил:
– Всё нормально, командиры, так, поспорили немного.
– А куда делся потерпевший, которого ты мутузил?
– Да сбежал. Всё нормально, командиры.
– Нет, не нормально. А вдруг ты ему голову пробил, и он помирать пошёл, а когда очухается, придёт к нам и напишет заявление. Придётся тебе с нами проехать и написать объяснение. Твой пакет?
– Мой.
– Забирай, и поехали.
В отделении, как и полагается по закону, с привлечением понятых, которых взяли из ближайшей камеры, стали производить досмотр личного имущества задержанного. Из рук задержанного забрали пакет. И в определённой последовательности на столе стали появляться вещи из пакета:
– Полбуханки хлеба – ваше?
– Моё.
– Банка с килькой – ваше?
– Да моё там всё, командир!
Рука участкового нащупала главную последовательность, и на стол легла четвертушка…
– А это что?
– Да мыло.
– Что, хотел мылом закусывать?
– Да не-е, руки после еды помыть, – заулыбался бомж своему остроумию.
И тут рука участкового вытаскивает из пакета боевую гранату и как довесок, из собственного рукава, – запал.
– Опаньки, а это что?
У всех понятых, как и у самого задержанного, округлились глаза.
– Это не моё!
– Мы тут что, по-твоему, фокусники? Пакет твой?
– Мо-ой.
– Из рук ты его не выпускал, отдал при понятых.
Понятное дело, что такой поворот обстоятельств выбил бедного бомжа с и без того весьма кривой колеи.
Ну, милиционеры ведь не звери, такие же люди. За чистосердечное признание, «что нашёл и хотел сдать в милицию», обещали строго не наказывать.
После всех этих процедур Александр Петрович доложил начальнику, что операция «Арсенал» прошла успешно.
На что ему сказали: «Добро», – и послали в соседний район для получения экспертизы на предмет, похожий на мыло. Прибыв, Петрович сдал четвертушку динамита и хотел уходить. Но его попросили задержаться.
– А кого ждём?
«Кого ждём» появились почти одновременно. На стол эксперта легли ещё три четвертушки. Сложив всё это вместе по линиям отреза и убедившись, что всё сходится, эксперт сказал:
– Всё нормально, теперь можете идти.
Пострадавшего от операции «Арсенал» бомжа долго не мучили. Но строго предупредили, что если и в следующий раз он найдёт что-либо подобное, то должен сразу обращаться в правоохранительные органы, а не отвлекаться на всякие глупости в виде общественного нарушения, распития алкоголя в неположенном месте и мордобития.
Михалыч не врёт, Михалыч так видит
Поехал как-то Михалыч к себе на дачу, да по пути к другу в гости попал.
А Михалыч ведь какой! Кто у друга – друг, тот обязательно и Михалычу другом станет.
Вот и закрутило его по гостям.
Затерялся в застольных беседах, как во времени, так и по месту перемещения.
Кто-то из участников естественным образом убывал, кто-то менялся.
Одно не менялось – это центр внимания, Михалыч.
Но куда ехал, с кем разговор начинал, Михалыч уже и не помнит. А спросить неудобно.
Да тут неожиданно Гуттер появился. Есть на даче чудак один, из местных.
Редко кто Гуттера трезвым видел.
Одно было удобно. По атрибутике его одежды можно издалека узнать, трезвый Гуттер или гуляет.
И дальше строить маршрут по желанию своего настроения.
Если одет Гуттер, как все нормальные мужики, в телогрейку, – значит, трезвый. Но если на голове фуражка,
а ниже китель милицейский, – значит, Гуттер в загуле, и лучше его обойти. А не то замучает пустыми разговорами.
Но в этот раз Михалыч Гуттеру обрадовался. Хотя по виду Гуттер – гулял. И не слабо!
На одном плече погон с капитанскими звёздочками, а на другом – с майорской. Но не это главное.
А главное то, что если здесь Гуттер, значит, и дача где-то рядом.
И Гуттер, уловив родственное состояние Михалыча, тоже очень ему обрадовался.
Под козырёк взял. И, к удивлению, Михалыча, чётко выговорил:
– Товарищ Михалыч, за время моего дежурства никаких происшествий в деревне не произошло.
Михалыч, изобразив на лице трезвость:
– Безобразие, самогоноварение…
– Никак нет! Всё чисто!
– А что-о пьём?
– Чис-с-с-сый спирт!
Вот оно, заветное слияние города и деревни.
Тот, кто рядом за Гуттера держался, выпрямился и на ухо у Гуттера громко спросил:
– Кто это?
– Друг мой из Москвы.
– Из Моск-вы?! Да ну! А скажи нам, милый человек, ты Ленина видел?
– Конечно, – отвечает Михалыч. – Видел, сколько раз, как и он меня.
– А какой он – Ленин? – приставал собеседник. И значительный интерес на лице нарисовал.
– Как те сказать. Ну, росточка он небольшого, но шустрый. Бывало, приедешь на работу в Администрацию президента…
– А где это?
– Да там, где раньше Наркомпром был.
– А-а, – понимающе протянул новый знакомый.
– Только пройдёшь пропускную процедуру, только переоденешься. Смотришь, а тебе навстречу по коридору Ленин с чайником идёт. А чайник у него, как у Серёги. Ну ты, Сань, знаешь, – обратился Михалыч за подтверждением к Гуттеру, – какой у Серёги чайник.
– Да-а, знаю. Копчёный, как у шахтёра лампа.
– Вот-вот, – заручившись поддержкой своей правды, продолжал Михалыч. – Идёт, меня увидит и обязательно спросит: «Как дела, товарищ Михалыч? Не тяжела ли работа?» – «Да нет, – говорю, – не тяжела. Всё нормально. Справимся, товарищ Ленин». – «Не желаете ли горячего чая, товарищ Михалыч?»
– А какой у Ленина чай, «Ахмад»? – спросил кто-то из слушавших.
– Да нет, морковный, как всегда.
– Морковный – это хорошо. Это даже лучше рассола. Морковь оттяжку даёт, – и собеседник сделал важное лицо от своих значительных знаний.
– «Спасибо, – говорю, – Владимир Ильич, работа ждёт». – «Да-да. Работа, товарищ Михалыч, – это сейчас архиважная вещь. Я вот о чём вас попрошу. Здесь, я вижу, благодаря вам всё нормально. А вот в Кремле работы невпроворот. Так что вы, товарищ Михалыч, бросайте всё на… – и срочно в Кремль. Мы завтра ходоков из Украины ждём, а у нас зал Георгиевский без позолоты стоит. Какие-то гады всю ободрали». Только в Кремль приедешь, пока процедуру с пропусками пройдёшь, пер-р-раденешься, смотришь, а по коридору опять Ленин с чайником навстречу.
– И вправду шустрый, – уважительно вставил собеседник, – мы с ним точно жизнь наладим.
– Так вот, увидит – и опять ко мне: «Как хорошо, что я вас встретил, товарищ Михалыч. Ходоки из Украины отменяются. Наши службы телеграмму перехватили, из которой видно, что они с Сор-рисом связь налаживают. Нельзя нам, товарищ Михалыч, сейчас терять бдительность. Вот и партия Марин Ле Пен голову поднимает. Грозятся от евро отказаться. А к чему мы тогда будем свой рубль привязывать? У нас эти контрреволюционные штучки не пройдут. Так что, товарищ Михалыч, бросайте вы эту позолоту на… – и срочно на Старую площадь…»
– Где это? – перебил собеседник.
– Да там, где раньше Наркомпром был. «Кран там течёт. Журчит так, что работать мешает. А меня издательство вопросом замучило, когда, когда вы, Владимир Ильич, 57-й том в печать сдадите? Зажрался, тьфу ты, заждался народ. А народ, товарищ Михалыч, нам обижать нельзя»…
Только Михалыч в образ вошёл, Гуттер, как всегда, чуть всю обедню не испортил.
Хотел разговор на баб перевести. Не зря ему в деревне такую кличку дали – Гуттер.
И кто будет Гуттера слушать, кто его брехне поверит.
Но веру в сложившийся образ товарища Ленина спас неожиданно появившейся Серёга.
Местных в деревне мало. В основном, дачники, а вот Серёга, как и Гуттер, – самый что ни на есть местный пролетариат.
У Гуттера в том году дом сгорел, и сейчас он живёт в вагончике. А у Серёги крыша от снега рухнула, да ещё и печка развалилась. А свет он и забыл, когда за неуплату отключили. Вот Серёга со своим чайником за кипятком по добрым соседям и ходил.
А там попутно и накормят, а если повезёт, то и нальют.
Серёга росточком маленький, и всё на нём с чужого плеча. Кепка на ушах. Куртка-кожанка, как пальто, до колен.
Штаны подвёрнуты, пузырями. На ногах кроссовки больше нужного на шесть размеров.
Идёт Серёга уточкой, а в руке чайник держит. Было видно, что снаружи чайник с водой никогда не встречался.
И натерпелся он за свою чайную жизнь немало.
Ручка деревянная сгорела, и сейчас её функцию выполняла проволока.
И, как мы знаем из физики: абсолютно чёрный равняется абсолютно белому и является чем-то невидимым.
