Научите своих детей

– Вы говорили о том, что к нему на протяжении всего его заключения так никто и не приехал – ни мать, ни отец, ни сестра..

– Я понимаю, к чему ты клонишь, Тайлер, но.. Я заметил там ненависть лишь к отцу.

Он посмотрел на меня. Его взгляд был абсолютно трезв и серьёзен. Я оправдывал его тягу к наркотику – безусловно, тяжело было вспоминать всё это, и уж тем более воспроизводить.

– Вы не сказали Софии, почему её мать умерла?

– Нет. И запретил всем. Понимаешь, я не был уверен в его мотиве – может, для него это было актом милосердия. Не пойми меня неправильно, но я хотел вернуть его сестре. Поэтому я не стал об этом говорить, оставив всё в тишине. Главное, что я нашёл его. Он вернулся в Торонто.

– И остался там?

– Да. Неподалёку от больницы мы нашли ту самую машину Ноаха – «BMW e-24». И круг нашего поиска перешёл в столицу.

– О том, что Карл в столице, вы тоже не говорили Софье?

– Нет. Я побыл с ней до конца похорон, затем скрылся – на само деле снял гостиницу в Холливейре. Мы искали его везде. Но он будто снова пропал.

– И как вы его нашли?

– Никак. Он сам себя обнаружил – ещё одно убийство. На этот раз погиб Бенджамин.

– Мистер Хамфри, я правильно понимаю?

– Да. Он был обнаружен слугой – медэксперты констатировали, что он пролежал с перерезанным горлом больше трёх дней.

– Как же о нём не схватились раньше?

– Бен итак был на закате жизни, и нигде не участвовал – его и обнаружила слуга, только после того, как он перестал завтракать. По её утверждениям, он часто закрывался на день-два в своей комнате, и беспокоить его не разрешалось.

– Карла вновь не нашли?

– Камеры наблюдения за участком зафиксировали его бегство в лес. Мы пытались свести собак, но безуспешно. След привёл нас к железнодорожным путям, дальше – всё потеряно.

Я замолчал, прокручивая у себя в голове тот важный вопрос, но почему-то не осмеливаясь его задать. Томас заметил, что я притих:

– Я даже знаю, что вас смущает. – Он улыбнулся. – Коди погиб за то, что создал, окупил слишком сильную сторону обвинения. Если обратиться к дневнику, то Карл, вероятно, считал его одним из виноватых в его участи.

Он сложил руки перед собой на стол – следующим моментом я в очередной раз был убеждён, что интеллект у этого человека незауряден:

– Отсюда следует ещё один вопрос – почему следствие не сумело предсказать, зачем он вернулся в Торонто? Отвечу сразу – с первых двух убийств я предположил, что у него просто поехала крыша, думал, что его действия не содержат конкретной мотивации, и в конце концов он всё-таки попадётся. Но этот безумец был чертовски целеустремлён.

Он остановился, видимо, обдумывая, что будет говорить дальше, и за неимением у меня слов, продолжил:

– Я облажался по-полной. После той записки, оставленной в доме Стефана, я должен был предположить, что его мотив – это месть. Я, честно, так и думал, но был уверен, что будут мстить мне – и рано или поздно он оказался бы передо мной. Но, видимо, я был у него на десерт, и понял я это, когда узнал о гибели Бена.

– Вы особо не перечисляли, что было написано о мистере Поулсоне в дневнике.

– Потому что там ничего и не было про меня. Но виноватым я считал себя больше всего.. Мартин сразу отправил охрану ко всем фигурантам того дела – даже к Софии. И я не смел сопротивляться этому, потому что не знал, что нас ждёт дальше..

Он вдруг замолчал.

– И?

Было видно, что я сильно изматываю его, но, почему-то, он всё-таки продолжал. Я списал это на безудержное желание перестать молчать, которое точно преследовало его всю жизнь.

– В тот же день, когда обнаружили труп Хамфри, наши ребята нашли Ребекку Хьюз мёртвой. В своей квартире.

В голосе Тома начал пробиваться мандраж. Я знал, что миссис Хьюз последняя, кто погиб от рук Карла Радищева, и было безумно интересно, почему мой собеседник затрясся именно сейчас.

– Той ночью я выехал на место преступления сам, по родному адресу Даниеля. Он убил её в той же манере, что и Бенджамина – изуродовав тело и вскрыв горло – в крови была вся площадь квартиры.

– Ужасно, – максимально сочувствующе сказал я, хотя в этом не было необходимости.

Поулсон опять замолчал.

– Что было дальше?

Я пытался расшевелить его, но он, почему-то, глубоко ушёл в себя, игнорируя мой голос. Затем резко встал, подошёл к двери, сильно постучал, развернулся ко мне лицом и сложил руки за спиной.

– Не сегодня, мистер Джеффри.

Глава 3

Я не спал почти неделю, дожидаясь появления желания говорить у моего подопечного. Я не мог найти себе место, где хоть на минуту освободил себя от раздумий, почему же это случилось. Я срывался на каждый шорох, на каждое действие, чем-то напоминающее звонок моего телефона, и был реально измотан этими переживаниями. И в очередной вечер, когда я с ненавистью разгребал десятки карт в своём домашнем архиве, я услышал звонок, и быстро опередил жену, дабы первым услышать то, что услышал.

Через час я уже был на закрытой территории. После тщательного осмотра меня проводили в комнату, где сидел Томас.

– Добрый вечер. – Он глухо поприветствовал меня.

Я ответил ему тем же, пересказывая, как ждал этой встречи.

– Извините, что так вышло. – Том выглядел вроде оживлённо, но был чем-то расстроен – будто человек не спал несколько дней. – В понедельник я внезапно почувствовал, что хочу побыть один..

– Я понимаю вас.

– На чём я оборвался?

– Мне чрезвычайно неудобно просить вас..

– Да что вы. Я знаю, зачем вы здесь, Тайлер.

Он приподнял нижнюю челюсть, зажёвывая губу:

– Я расскажу тебе, что произошло. В доме миссис Хьюз, в одной из комнат, что была заперта изначально, на свободной стене, кто-то, а, точнее, Карл, крупно, видимо, ладонями, вывел непонятную для меня фразу “Я предоставлю суд своим корням”. Что же это могло значить? – спросил я себя – кто есть его корень? Ответ прост..

– София, – утверждая, ответил я.

– Да. – Том злился, но продолжал говорить. – Я незамедлительно, даже не осматривая сами детали убийства, приказал одному из наших набрать её – и она не ответила. Что представляете себе, мистер Джеффри? Что чувствовал я в тот момент?

Я не знал, что сказать – любой из предполагаемых мною ответов с той или иной стороны не подходил к этому описанию.

– Я почувствовал страх. За то, что у меня отнимут единственное, что осталось.

Я посмотрел на него – голос Тома вновь дрожал, глаза намокали. Он то и дело поправлял свой нос, сильно кусал нижнюю губу, пряча её часть во рту.

– Но перед тем, как выехать туда, я нашёл то, что опять, снова обрушило внутри меня всё, что есть. Я говорил вам, что уже считал себя виноватым, но после того, как один из протоколирующих остановил меня и подал запылённую, испачканную кровью тетрадь, найденную в той же комнате, в комнате Даниеля..

По щеке Томаса потекла слеза – он смотрел на меня, прямо в лоб, и в его глазах я видел неимоверное страдание и чувство вины. Никто, никогда в жизни не смотрел мне в глаза, как смотрел мистер Поулсон.

– Тот офицер, что подал мне эту тетрадь, не читал, что было внутри. И хорошо. Потому что последняя, окроплённая красным страница, несла в себе примерно следующее, – Томас утёр предплечьем глаза. – Чёрт!

Он вскрикнул, пару раз ударив по столу. Я слегка испугался, но Том поднял голову, и обессиленно глянул на меня:

– Это был дневник Даниеля. Запись тринадцатого числа, где он признается, рассказывает своему блокноту о чувствах к Алисии. О его любви к ней. О том, как он не может больше ни дня пережить, зная то, что она больше не принадлежит ему. Понимаешь это, Тайлер?!

Я был шокирован. Но Том не остановился.

– Страницами раньше он планирует самоубийство, перед этим разобравшись со своей «любовью». Господи, Тайлер, представь что я чувствовал, когда читал это!

У меня не было слов – я был просто оглушён таким поворотом событий.

– Наверное, не стоит тебе говорить, что чувствовал Карл, когда читал это. Хотя я и сам в полной мере не представляю, что испытал бы переживший такое, а главное – невиновный – человек.

– Тотчас я сорвался по адресу Софии. Я не сказал никому ничего – даже Марвину, хоть тот и был рядом со мной. Проклятый дневник я выкинул по пути – прямо из окна автомобиля, когда мчался по первой авеню. Тайлер, я боялся, что ему в голову придёт та же самая ситуация поведения, которую указал Даниель. “Я предоставлю суд своим корням”… За четыре минуты, нарушая всевозможные правила, я добрался до её квартиры, и, Господи, он опередил меня.

Вновь молчание, и я не хотел развеивать его. Но Тому уже ничего не оставалось, как пересказывать дальше.

– Я ворвался в её квартиру, на двадцатом Шелберне. Четвёртый этаж – я преодолел лестничный пролёт в несколько секунд, но он уже был внутри. За несколько мгновений до входа я достал оружие, и входил в квартиру уже с целью убить его. Но, войдя внутрь, я увидел её..

Я не смел вытягивать из него слова – я чувствовал, как он ненавидит себя.

– Перед ней лежал Карл. С простреленным лбом. В руках у Софии – мой «Glock», оставленный ей задолго до всего происходящего. Как только я появился в комнате, она, заметив меня, направила в мою сторону ствол. И прикрикнула.. Чтобы я не подходил. – Томас поднял голову и взглянул на потолок, временами утирая глаза. – Она держала меня на прицеле. Я не знал что делать.. Карл уже был мёртв, и этого нельзя было исправить. Но в тот момент я должен был попытаться.

Он опустил взгляд и заплакал.

Повторюсь, я не видел ничего подобного.

Я знаю продолжение этой истории – в своих первичных показаниях, спустя месяц после случившегося, Томас Поулсон указал, что выяснил у Радищевой Софии обстоятельства произошедшего. Перед тем, как она застрелилась. Карл пришёл к ней с повинной, оговаривая то, что именно он виноват в смерти матери. Я уже говорил, что София слишком тяжело пережила смерть Екатерины Смолиной, и внезапно появившийся брат, вставший перед ней на колени и сунувший ей в руку ствол, способствовал её психозу.

Я думаю, и дураку стало ясно, что собирался сделать Карл, прочитав дневник Даниеля и оставив эту фразу на стене. Не знаю, что произошло первее. Как показало следствие, сама мать не знала, что было в дневнике сына – комната с момента его смерти отпиралась раз в год, для памятной уборки, затем обессилевшая женщина вновь скрывалась в остальном пространстве квартиры.

София не выдержала и покончила жизнь самоубийством, на глазах у своего возлюбленного.

Консультант Томас Поулсон был найден розыскным отрядом во главе со старшим детективом Марвином Додсоном в 22:12, через полчаса после произошедшего.

В последствии, при выяснении всех обстоятельств дела, последующем пересмотре всех дел, где участвовал главный герой этого рассказа, Томас Поулсон был приговорён к пожизненному заключению.

Через три года после этого разговора, сердце Томаса остановилось. Он умер в одной из камер окружной тюрьмы Манитобы.