Шан. Потерянная

Иногда я замечала – он оставлял чашку ближе к моему краю стола. Вешал платок так, чтобы я могла достать его не вставая. Один раз, когда я задремала у очага, он набросил на меня покрывало. Я проснулась – и видела, как он уходил. Так поспешно, будто бы совершил непозволительную шалость. Тогда мои губы растянулись в улыбке, я притянуло покрывало поближе к себе и заснула. 


В этот раз стирать бельё мы отправились вместе – Лайр помог мне дойти до небольшого каменного спуска, к подножию которого смешно бурля и чавкая поднималась тёплая вода. Лайр набирал воду в корыто и стругал туда мыло, которое пахло хвоей и золой. Пока я сидела на гладком камне, вдыхая пар, он выжимал ткань с такой деликатностью, будто бельё было из тончайшего шелка, а не из грубого полотна.

Однажды я спросила:

– Ты всегда всё делаешь сам?

Он пожал плечами:

– Да. Это не плохо. Просто тише.
Я собиралась переложить выстиранную рубашку в плетёную корзину, как услышала позади сдавленное рычание. Оно не было громким – скорее глухим, ворчащим, как будто бы застрявшим в горле у того, кто не желает быть услышанным, но и не может молчать. Я вздрогнула, резко обернувшись.

Всего в нескольких шагах от нас, на пригорке стояло странное существо. Большой, приземистый, пушистый зверь, напоминающий то ли дикого кота, то ли нечто более древнее. Его глаза – широкие, немигающие – были прикованы ко мне. Он не шевелился, но его шерсть была взъерошена, как у того, кто только что выскользнул из схватки с ветром и дождём.

Я не двинулась с места, будто боясь спугнуть или, что вероятнее, быть атакованной. Внутри меня сжалась пружина напряжения.

– Лайр… – позвала я вполголоса, будто опасаясь, что одно только произнесённое вслух имя может спугнуть или, наоборот, спровоцировать зверя.

Но Лайр уже смотрел в ту же сторону. И вдруг… улыбнулся. Широко, чуть устало, но с явным облегчением. Не торопясь он встал и сделал шаг вперёд.

– Мор… – произнёс он так, будто обращался не к зверю, а к старому другу, которого не видел долгие месяцы. – Ты вернулся.

Кот – если это всё же был кот – не шелохнулся. Только моргнул. Медленно. Почти снисходительно. А затем, неожиданно грациозно, спустился с пригорка, не спуская с меня взгляда. Его походка была величественной, как у хозяина земель, вернувшегося осмотреть свои угодья.

– Он не причинит тебе вреда, – сказал Лайр, уже глядя на меня, – просто давно не приходил. Он… сам выбирает, когда появляться.

– Это… твой питомец? – спросила я, всё ещё не в силах расслабиться.

– Нет, – Лайр покачал головой. – Он живёт здесь, дольше меня. Просто иногда приходит погреться или поесть. Поесть приходит чаще.

Мор подошёл ближе, обойдя меня по дуге, будто намеренно сохраняя дистанцию. Остановился у Лайра, потёрся о его ногу и, наконец, сел. Массивный, уверенный, с хвостом, который извивался медленно, как язык пламени.

– Ты сказал – “Мор”? – уточнила я, чуть выдохнув.

– Он сам так назвался. Не словами. Но я понял.

Я осторожно опустилась обратно на камень, позволяя себе следить за Мором, уже не чувствуя страха, а скорее наоборот любопытство. Зверь выглядел как существо из легенд. Слишком живой, слишком разумный, чтобы быть просто котом. Он прищурился, и я на мгновение подумала, что он улыбается.

Лайр снова опустился к воде, выжав последнюю тряпку.

– Мор всегда появляется в нужный момент, – тихо сказал Лайр. – Когда что-то меняется.

Я взглянула на Лайра. Его лицо было спокойным, но я заметила тонкую складку у переносицы.
Мор прыгнул на низкий выступ рядом с корзиной, где лежало выстиранное бельё, свернулся клубком и демонстративно зевнул. Я наблюдала за ним – диким и одновременно домашним. Это казалось невозможным.

– Что-то меняется? – эхом повторила я.

Лайр не ответил сразу.

– Всё меняется, – наконец проговорил он. – иногда перемены приходят не через тех, кто говорит. Но через тех кто слышит.

Я не знала, что он имеет в виду. В тот момент мне показалось, будто Мор был не просто животным. А вестником. Или хранителем. Или… напоминанием.

Мы остались у воды ещё на какое-то время. Пар поднимался над поверхностью, согревая воздух. Ткань рубашек и выстиранного белья мягко скользила в руках. Рядом дремал кот с глазами, в которых, казалось, отражались леса Шана, горы, реки и тайны – те, что мне ещё только предстояло узнать.

Глава 5. Слышащий

Глава 5. 
Слышащий

Мор появлялся не каждый день, но с тех пор, как вернулся, держался рядом. Он будто признал меня. Или, точнее, позволил быть в одном пространстве. Не более. Стоило мне протянуть руку – он исчезал. Стоило отвернуться – появлялся вновь. Он был как Шан: рядом, но вне досягаемости. Молчаливый, наблюдающий, сам по себе.

Сегодня я снова попыталась наладить с ним контакт. Мы с Лайром готовили обед – я мелко крошила капустные листья, сидя у деревянного стола, а он чистил картофель. Мор вальяжно устроился на подоконнике, свернувшись, будто шерстяной бублик, и лениво щурился на дым из открытой печки.
– А он всегда такой? – спросила я, кивая на кота.

– Такой – какой есть, – Лайр усмехнулся, не отрывая взгляда от почти очищеной картофелины, он делал это также ловко, как в мои первые дни тут обстругивал деревянную фигурку птицы. – Мор никому не принадлежит. Но если примет тебя – будет рядом. В остальном… бесполезно уговаривать.
Я молча протянула Мору ладонь – он лишь моргнул и отвернулся к окну. Лайр положил руку мне на плечо, мягко, но ощутимо. Как будто предостерегая:

– Не дави. Он не любит, когда за него решают.

– Он ведь из Шана?

– Он – Шан, – Лайр сказал это почти буднично, как если бы говорил: «он есть кот». – Как и я. Как ты теперь.

Я замерла.

– Я?.. – удивилась.

– Ты в этом мире. Ты дышишь его воздухом, пьёшь его воду. Земля знает тебя. Значит, ты уже часть.

Мы молчали некоторое время. В комнате пахло полынью, ароматным бульоном и свежим хлебом – лепёшки остывали у печки. Мор фыркнул, расправил лапы, но не ушёл. Только устроился поудобнее.

– Расскажи мне, что это значит, – тихо попросила я. – Ты часто упоминаешь Шан как что-то живое. Это… не просто слова?

Он кивнул. Потом встал, подошёл к кадке с водой и принялся обмывать очищенные, но немного испачканные в земле клубни.

– Шан – не бог и не дух. Это – живое пространство. Мысль. Сердце. Он не говорит, как мы. Но чувствует. И если ты в тишине, если умеешь слушать – он отвечает.

– Как? Словами?

– Нет. Намёками. Образами. Иногда снами. Иногда – только ощущением. Будто ты знаешь, как поступить, не зная почему.

Он повернулся ко мне и протянул миску идеально очищенного картофеля. Я приняла её. Пальцы Лайра едва коснулись моих – мимолётное, почти случайное прикосновение. Но оно обожгло. 
– Я – слышащий. Я умею чувствовать Шан. Не всегда ясно. Но чаще других.

– Значит, ты можешь колдовать?

Он слегка усмехнулся.

– Если тебе легче от этого – да. Но магия здесь не яркая и красочная. Она в понимании. В правильности. В намерении.

Он вдруг поднял ладонь, и я заметила, как воздух вокруг его пальцев чуть замерцал. Тихо. Как будто над рукой заволновался невидимый ветер. Маленький, ласковый.

– Это… Шан?

– Это – я. Но через него. Как будто земля откликается, если ты искренен.

Лайр опустил руку на стол. Я заворожённо наблюдала, как пыль над деревянной поверхностью стола медленно собирается в узор, будто лёгкий вихрь ткал паутину. Потом – всё исчезло. Без следа. Лайр опустил руку, словно это ничего не значило.

– Ты всегда так умел?

Он покачал головой.

– Нет. – Его голос стал тише, но не терял силы. – Сначала я вообще ничего не слышал. Только шум в голове и гул в груди. Я пришёл сюда другим. Уставшим. Разрушенным.

Он говорил, не глядя на меня – взгляд его упал куда-то на пол, будто бы туда, где начинался путь, о котором он не хотел вспоминать. И всё же говорил:

– Слушать – это не умение. Это выбор. А сначала нужно забыть, чему тебя учили раньше. Я был… – он запнулся на секунду, – глухой. К себе. К миру. Умел делать многое, но ничего не чувствовал по-настоящему. Или не позволял себе чувствовать.

Я молчала. Не хотелось перебивать. Он продолжал:

– Шан не принимает сразу. Он долго молчал. Ждал, когда я перестану притворяться сильным. И только тогда ответил.
Лайр посмотрел на меня. Медленно, внимательно. И в этом взгляде не было ни драматизма, ни жалости к себе. Только принятие и твердая уверенность в своём выборе.

– Мне пришлось забыть прежнего себя. Чтобы стать… тем, кто может слышать. Это не дар. Но это правильно. И честно. 
Он замолчал. В комнате снова повисла тишина, но теперь она казалась обволакивающей. Я провела пальцем по краю глиняной чашки – влажной от настоя, с крошечной трещиной у края, будто память о чьей-то неосторожности. Подумала, сколько таких трещин во мне самой.

– А я?.. – спросила я почти шёпотом. – Я тоже могу услышать?

Лайр медленно опустился локтями на край стола, глядя на мою ладонь. Потом он поднял голову так, что наши глаза встретились.

– Услышать – может каждый. Но не каждый этого хочет. Или готов.

– А если я хочу? – перебила я, может, слишком быстро. – Я пришла сюда, потому что всё во мне кричало о помощи. Я была… – я сглотнула и взволнованно облизала губы, – пустой. Как выжитая губка. Я верила людям. А потом – перестала. Я была зла. Глупа! Одна! И мне казалось, что даже если умру, никто не заметит. Но ты… ты заметил.

Лайр всё ещё молчал. Словно давал мне время произнести то, что я ещё сама не до конца понимала.

– И если Шан действительно слышит… если ты можешь слышать его, – я посмотрела в окно, где вечер медленно затягивал собой сад, – значит, и во мне что-то осталось. Что-то живое. Что-то, что хочет… слышать тоже.

Он не улыбнулся, но в его взгляде мелькнуло что-то теплое, ещё незнакомое, но уже близкое. И это что-то отозовалось во мне успокаивающим гулом.

– Ты никогда не была пустой, Нарин. Просто слишком долго не было тишины. В ней всё рождается. – Он оттолкнулся от стола и прошёл к печи. – Завтра… я покажу тебе, как я начал. Не как Слышащий. Как честный человек.

Он взял кочергу и немного подвигал дрова. Оттуда поднялся вихрь маленьких искорок, а комната наполнилась запахом сосновой смолы. Мор, будто по команде, переместился к Лайру и сел у его ног. Тень от его пушистой шерсти скользнула по полу.

– Но это не будет… – он оглянулся на меня, – не будет просто. Иногда – очень больно.

Я слегка улыбнулась – впервые по-настоящему. Усталой, обожжённой душой. Но искренне.

– Боль – это знакомо. А вот слышать – нет. Я согласна, Лайр.
Я впервые назвала его по имени.

Лайр будто на мгновение затаил дыхание. Словно его имя прозвучало иначе. Иначе, чем прежде. Не как вопрос. Не как обращение. Как нечто большее.
Лайр посмотрел на меня. Не удивлённо – внимательно.
– Тогда завтра ты сделаешь первый шаг, – тихо проговорил он. – Но только если не передумаешь к утру.

Я кивнула, не отводя взгляда.
– Не передумаю.

Мор переместился ближе ко мне, его глаза сверкнули в полумраке. Он внимательно посмотрел, как будто бы эти слова предназначались и ему тоже.

Лайр не стал больше говорить. Он вышел из небольшой кухни оставив один на один с бурлящим котлом и моими мыслями. Будто давая мне пространство для осознания. А может, чтобы не перегрузить.

Огонь в печи потрескивал, отбрасывая на стены неровные блики. Я осталась на месте, чувствуя странное – как будто между мною и этим домом, Шаном, Лайром, Мором – только что завязалась тонкая, но прочная нить. Нить, которую мне отчего-то очень не хотелось порвать.

Я не знала, что будет завтра. Не знала, что значит «слышать». Не понимала, что за мир такой – Шан. 
Но впервые за очень долгое время мне было не страшно. 
Я продолжила нарезать капусту, будто бы ничего не случилось, а про себя думала – как странно всё обернулось и как ещё более странно ощущать себя тут. Когда внутри не пусто. Не больно. Не темно. Когда не нужно быть ни лучше, ни сильнее, ни правильнее. Можно просто быть.

Мир, в котором я жила раньше, требовал доказательств. Того, что ты достойна. Того, что ты умна. Быстра. Независима. Здесь же было иначе. Этот мир не просил ничего. Он будто просто смотрел. Ждал. Не спеша. И Лайр… Он был частью этого. Не спасителем. Не наставником даже – ещё нет. Он был тихим берегом. Тем, на кого можно опереться, когда ноги подкашиваются от боли и неуверенности.

Я бросила капусту в кастрюлю и размешала кипящее варево. Пахло чем-то тёплым. Домашним. Я готовила не потому что должна, а потому что могла. И захотела. Захотела сделать что-то, что будет тоже тихим. Простым. Но значимым.

Глава 6

Глава 6.
Первый отклик

– Вдохни. Глубоко. Не через грудь – через живот, – голос Лайра звучал ровно, но не без тени ожидания. – Ощути, как воздух касается тебя. Не просто заполняет, а касается.

Мы сидели на деревянной скамье у западной стены дома, где по утрам солнце теплыми лучиками ласкало траву, а запах подогретой земли был густым, как мёд. Лайр посадил меня лицом к лесу, сам расположился сбоку, чуть ближе, чем обычно. Он не прикасался, но его рука лежала так близко к моей, что я чувствовала тепло. Или, возможно, хотела чувствовать.
Я сделала вдох. Медленно. Глубоко. И – ничего. Только лёгкое головокружение.

– А если не получится? – я открыла один глаз, глянув на него.

– Тогда мы сделаем паузу. И начнём сначала, – спокойно сказал Лайр. – Это не про силу. Это про внимание. Слушай не мир. Слушай себя. А потом – то, что за пределами.
Он учил меня слышать. Не ушами – чем-то иным. Глубже, чем мысль. Тише, чем дыхание. Я пыталась. Очень старалась. Но чем больше старалась – тем тише становилось внутри.

– Ничего, – выдохнула я с досадой. – Пусто.

Лайр поднялся со скамьи, прошёлся по тропинке к краю сада, аккуратным движением пальцев сорвал травинку, покрутил её в руках и вернулся, присев рядом.

– Это нормально, – тихо сказал он, глядя в сторону, туда, где за деревьями шумела река. – У большинства так. Слышать – это не дело одного утра. Это как поймать тончайшую нить на ветру. Она тянется, и если поторопишься – порвётся. А если упрямо будешь ждать, не сдвинется с места.
Я смотрела на него, стараясь уловить смысл за словами. А потом, не выдержав, спросила:

– А у тебя как было?

Он усмехнулся. Но взгляд остался серьёзным.

– По-другому, – ответил он. – Я не пришёл в Шан, как ты. Я не просил быть услышанным. А когда услышал… это было не благо. Это было… – он запнулся, – …последствием.

Я не стала задавать лишних вопросов. Чувствовала – за этим больше, чем он готов сказать.

– Видишь ли, Нарин… слышание – это не магия. Не сила. Это… доступ. Возможность заглянуть туда, где всё ещё движется. Где земля помнит, воздух навевает, а вода шепчет. Каждый элемент носит в себе историю. И если ты научишься слушать – они расскажут.

Он снова поднял травинку.

– Земля глуха к словам. Но не к намерению. Слышать – значит быть честной. В первую очередь – с собой.

– А как я пойму, что услышала правильно?

– Никак, – спокойно ответил он. – Пока не сделаешь шаг. Пока не ответишь. Слышание всегда – диалог. Ты просишь – оно решает, стоит ли отвечать. 
Я опустила голову.

– Мне кажется, что не получится.

– Нет, – Лайр мягко коснулся моего плеча. – Ты только начала. Не будь строга к себе. 
Он замолчал. В его взгляде было что-то далёкое, будто он вспоминал…

– Не всем дано услышать сразу. Но если Шан принял тебя – он ответит. Со временем.

– Ты хочешь сказать, что у тебя всё получилось сразу? – спросила я, с оттенком упрёка.

Он отвёл взгляд. Его пальцы сжались. 
– Меня учили иначе, – ответил Лайр. 
Мне показалось, что я уловила в его голосе нотки сожаления. 
– Слышать можно по разному, – продолжил он. – Можно попросить, но не требовать. А можно отбирать, высасывать. Это учение более жестокое, не только по отношению к Шану, но и по отношению к самому слышащему. Я не считаю, что в праве учить тебя таким образом.

Я помолчала, разглядывая его профиль. Чёткие линии скул, строгая линия рта, вечно нахмуренные брови. Он будто бы был высечен из камня, из того самого, что держал дом. Но сейчас что-то в нём дрогнуло. Неуловимо, почти незаметно, но я почувствовала. Мы провели вместе достаточно времени и мне казалось, что я иногда я понимала Лайра без слов. 
– Ты пытаешься защитить меня от того, что пережил сам? – тихо спросила я.

Лайр медленно провёл ладонью по сухой древесине скамьи, будто искал в ней покой. Ветер чуть усилился, взметнув светлую пыльцу в воздухе. Яркий солнечный луч пронзил пространство между нами, как паутина, натянутая меж мгновений.

– Меня учили слышать не ради жизни, – наконец произнёс он. – Ради силы. Ради войны. Ради власти.

Он замолчал. Я чувствовала, как внутри него борется что-то – желание рассказать и страх выдать слишком много.
– Я был другим. До Шана. До тишины. До того, как впервые по-настоящему услышал.

Он медленно поднял на меня глаза. В них не было боли, лишь бесконечная стылая усталость.

– Когда ты отбираешь у мира, чтобы стать сильнее, он отвечает тем же. Но когда ты приходишь с просьбой – он может обнять. Или отвернуться. Это выбор – и твой, и его. Я хочу, чтобы ты шла другим путём. Мягким. Живым. Даже если он длиннее.

Что-то в груди дрогнуло – не жалость, не тревога. Понимание. Я тоже пыталась раньше отбирать. Свою правду, свою безопасность, свою свободу. У других людей, у мира. А теперь… теперь я была здесь, возможно даже не в другом мире, а в другой вселенной. В уютном доме, где время не утекало вперёд бодрым ручейком, а наоборот текло сладкой патокой. Где мне были рады просто так. И теперь я хотела иначе. Хотя бы попробовать. 
– Я доверяю тебе, Лайр. И если ты считаешь, что так будет лучше, то так тому и быть. 
Я улыбнулась. Впервые за долгое время я улыбалась широко и искренне. 
– Давай попробуем ещё раз?
Я села чуть ровнее и выпрямила спину, положила ладони на колени, прикрыла глаза. Глубокий вдох. Медленный выдох. «Не думай», – говорил он. «Просто будь». Как будто это просто.

– Мне мешает то, что я думаю о том, что не должна думать, – пробормотала я сквозь сжатые губы.

– Это нормально. Ты живая, – отозвался он с мягкой усмешкой. – Шан это тоже слышит.

Я хмыкнула, но продолжила. В голове мелькали образы – куски воспоминаний, голос того, кто кричал на меня когда-то, лицо человека, которому я когда-то доверяла и который скинул меня, как паршивую карту. Я попыталась отпустить скользящие на краю сознания воспоминания и ещё крепче сцепила зубы. 
– Ты опять сражаешься, – Лайр положил руку на мой локоть. – А надо – слушать.

– Я просто хочу… – я вздохнула. – Я хочу, чтобы получилось.

– А ты попроси. Но не требуй.

Я замолчала. Просто села и попыталась почувствовать. Себя. Землю под ногами. Воздух, колыхающий пряди. Где-то вдалеке стрекотал кузнечик, по стволу дерева шуршал жук. А внутри меня – только глухой гул. И всё же…

На мгновение что-то дрогнуло. Как будто еле уловимый шорох – не в ушах, а в груди. Как звук, который не слышишь, но знаешь, что он был.

Я резко открыла глаза. Лайр смотрел на меня с ожиданием, но не спешил задавать вопросов.

– Кажется… мне показалось… – начала я, – как будто кто-то вздохнул? Или ветер прошёлся внутри. Только не здесь, – я указала на уши, – а вот… – и коснулась солнечного сплетения.

Лайр сдержанно кивнул, но уголок его губ дёрнулся в улыбке.

– Может, это был Мор, который наконец решил нас пожалеть.

– Ты думаешь, у него есть чувство жалости?

– Уверен, что нет. Но у него есть чувство превосходства.

Словно в подтверждение своих слов, из кустов показалась морда. Массивная, усатая, с недовольным выражением и глубоким тяжёлым взглядом. Мор вышел из тени с видом владельца долины и, не удостоив нас ни единым взглядом, улёгся под ближайшее дерево.

– Ты посмотри на этого пушистого самозванца… – пробормотала я, улыбаясь. – Он вообще кем себя возомнил?

– Хозяином. – Лайр смотрел на кота с уважением. – Он тут дольше меня. Может быть, даже старше.

– А я тогда кто?

– Гость. Пока.

Я кивнула. Это было честно. И правильно.

– Но ты уже слышишь, – добавил он.

– Я?

– Шан редко дышит просто так. Он – не ветер. Он – ответ. Не яркий, не быстрый. Но если ты что-то почувствовала, пусть даже на уровне “кажется”… значит, ты в пути.

Я снова посмотрела на Лайра. Он больше не казался мне далёким и отстранённым. Всё так же тихий, всё так же сдержанный, но теперь – тёплый. Как земля, на которую только-только упало первое весеннее солнце. Она ещё не согрета, но уже пахнет жизнью.

– Ну что, учитель, – усмехнулась я, – давай попробуем ещё раз? Только не стой надо мной истуканом! Это отвлекает. 
Лайр усмехнулся в ответ и, не говоря ни слова, опустился на траву и скрестил ноги.
– Так лучше?
– Гораздо, – деловито ответила я и продолжила упражняться в очищении сознания. 
Странное дело, оказывается для того, чтоб не думать нужны огромные усилия. Я чувствовала, как лоб напрягся и жила напряженно пульсировала у виска, а ладони предательски потели. 
Мы просидели так долго или всего мгновение, в Шане действительно время ощущалось иначе, прежде чем я услышала шевеление. Я открыла глаза и увидела, как Лайр растянулся на траве во весь рост, подставляя себя солнцу. 
– Можешь присоединиться, – он глянул на меня из-под полуприкрытых век. 
– Это поможет? – спросила я недоверчиво склонив голову на бок. 
– Это не помешает. 
Я осторожно прилегла рядом, сперва на бок, потом на спину, чувствуя, как солнце греет щёку. Над нами плавно покачивались листья, в которых переливался свет. Было тихо, и эта тишина вдруг перестала быть звенящей – она стала мягкой, обволакивающей, как шерстяной плед в мороз. В этой тишине шорохи и щебетания звучали ярче, но уже не мешали, а дополняли. Я уже не пыталась слышать – я просто была здесь и сейчас. Наслаждалась моментом и чувствовала, что становлюсь счастливее.
– Не уверена, что сегодня ещё что-то почувствую, – выдохнула я.

– Это тоже чувство, – лениво ответил Лайр.

– Очень смешно, – фыркнула я. – Просто бородатый отшельник-философ. 
– Мне нравится твоё сравнение, – отозвался он.
Я едва заметно хихикнула.

Раньше Лайр казался мне кем-то закрытым, почти чужим – как камень, к которому можно прислониться, но не дотронуться до сути. Я присматривалась, осторожничала, словно ожидала, что за его молчанием прячется что-то опасное. Он не спорил с моими страхами. Не приближался, не пытался доказать обратное. Просто был рядом – сдержанно, спокойно, уверенно. И, кажется, ждал, пока я решусь сделать шаг сама.

А теперь, лёжа вот так в траве, под солнцем, с лёгкой тенью улыбки на лице, он вдруг казался другим. Настоящим. Не тем, кто спас меня и выходил, а тем, кто мог просто так улыбнуться, пошутить, даже понежиться на солнце. В нём было что-то тёплое, ненавязчиво открытое. Будто он наконец позволил себе быть самим собой.

Солнце всё ещё ласково грело поляну, вокруг нас витали запахи свежей травы, цветов и хвои. Мне казалось, что я почти задремала, как вдруг Лайр приподнялся на локтях, я повернула голову в его сторону и заметила – в его взгляде что-то изменилось.
– Кто-то идёт, – коротко сказал он, оглядываясь в сторону тропы, что вела от леса к дому.

Я рывком села, отряхнула травинки с подола льняного платья и бросила взгляд туда, куда смотрел Лайр. Сначала я ничего не увидела – только лёгкие колебания света между деревьями. Но спустя мгновение среди стволов мелькнули два силуэта. Один – сгорбленный, шаги тяжёлые, будто ноги цеплялись за землю. Второй, заметно меньше ростом, шёл двигаясь ровно на столько, насколько это необходимо, чтоб сделать следующий шаг. Словно то был не человек, а кукла.
Лайр резко встал, легко, как будто проснулся. С лица ушла мягкость. Осталась сосредоточенность, выверенная, почти военная . Он шагнул вперёд, не торопясь, но уверенно, и я поняла – он знал, зачем они пришли. Или почувствовал, услышал.
Я поднялась вслед за ним. Когда незнакомцы приблизились, я наконец рассмотрела их. Старик был невысокий, сутулый, с плотной бородой, в которой запутались дорожная пыль и сухие ветки. Плечи его будто провалились внутрь – то ли от возраста, то ли от тревоги. В руках он держал кривую палку, которой, казалось, пользовался не столько как опорой, сколько как якорем.

Мальчик шагал чуть позади, неслышно. Тонкий, как прутик, с растрёпанными волосами и перепачканным пылью лицом, которое будто забыло, как менять выражения. Он выглядел лет на десять, может, чуть старше.

Мальчишка не держался за деда, не оглядывался – просто шёл, как тень. Будто бы его вовсе не существовало. Его глаза были тёмными, неподвижными. Но он не выглядел испуганным или шокированным. Скорее пустым.

Старик поклонился. Его голос был хриплым, срывающимся: