Глазами Тьмы: цикл «Слепой детектив и гадалка»

Евгения Подгорная

Глазами Тьмы: цикл «Слепой детектив и гадалка»

КАМЕНЬ С ТУМАННЫХ ОСТРОВОВ Ясновидящая из Селдема

Я ушла из последней ночлежки у Доковой улицы ровно в полдень, когда осенний дождь превратил мостовые Гленморана в зеркала и развел такую грязь, что мои ботинки увязали в ней, когда я брела прочь, согнувшись под тяжестью чемодана с вещами.

Мой «салон» на Миррор-стрит закрыли, заколотив окна и дверь досками с клеймом муниципального суда, клиенты разбежались, а хозяйка дома мадам Леруа, что когда-то сама учила меня читать по рунам и картам, теперь при моем появлении бледнела и, невзирая на протесты, выставила на улицу.

– Убирайся скорее, дитя мое, – шептала она, запихивая мне в руки мой же собственный чемодан. – Забирай свое барахло и уноси ноги. Ты приносишь неприятности. Полиция уже наведывалась сюда. Если ты не исчезнешь из Нижнего города, тебя арестуют за «шарлатанство», а возможно обвинят в убийстве.

Репутация «ясновидящей из Селдема» – та, что кормила меня три года, – обратилась в прах, стоило одному из клиентов сгореть прямо во время сеанса.

Газеты наутро вышли с кричащими заголовками: "ВЕДЬМА С МИРРОР-СТРИТ ОТПРАВЛЯЕТ КЛИЕНТОВ НА ТОТ СВЕТ". Что самое смешное? Они не соврали. Капитан Мелоун действительно вспыхнул как факел, сидя напротив меня, пока я раскладывала карты. Но никто не мог сказать по какой причине, я в том числе. Впервые за свою карьеру мошенницы я не понимала, что произошло.

А теперь сержант Райдер, все это время бравший с меня мзду за «взгляды в другую сторону», вдруг озаботился природой моих способностей. Как будто не знал, что вся моя магия – это острый слух, цепкая память, умение замечать то, на что другие не обратят внимания и отряд уличных сорванцов, добывавших мне нужные сведения. Чтобы прикрыть свой толстый зад он натравил на меня не только сборщиков долгов, но и Теневой трибунал, обвинив в нелицензированном применении магии.

В Селдеме редко платят налоги… и еще реже говорят правду. Но и в его запутанных переулках не скрыться от всевидящего ока мраколовов. Если Теневой трибунал тебя заприметил – жди беды. И я ждала. Поэтому уже несколько дней скиталась по самым отвратительным помойкам нашего квартала, рассчитывая сбить ищеек со следа.

А потом ноги сами привели меня туда, куда в Гленморане приходят все отчаявшиеся.

Я закуталась в промокшую шаль, стоя на ступенях заброшенной Часовни Трех отречений. По легенде, здесь по неизвестным причинам трижды произнес слова отречения местный священник – он отрекся от Бога, бессмертия души и человеческого облика. Затем в часовне случился пожар. Погибли люди. Много людей. Говорят, их тени до сих пор видны на стенах.

Часовню опечатали, но в Селдеме до сих пор живо поверье – трижды отрекшийся войдет беспрепятственно.

Обитатели Селдема не разрушают ее, но и не заходят внутрь. Боятся. Оставляют снаружи дары – свечи и монеты. Даже самый отъявленный негодяй не решается украсть последние. На стене надпись: «Кто здесь молится – молится Тьме». А у Тьмы красть чревато.

Часовня – прибежище для тех, кому некуда податься, тех, кому нечего терять, тех, кто утратил надежду.

Дошла ли я до пределов отчаяния? Не знаю. Но идти мне точно больше некуда. Во всем мире не существовало человека, которого я могла назвать своим другом, а сбережений у меня не осталось – скрываться от мраколовов – удовольствие дорогое.

Я стояла перед массивной дверью, и пальцы сами собой сжимали склянку с солью в кармане – старый, глупый обычай, но какая-никакая защита от того, что возможно скрывается внутри часовни.

Дождь стекал мне за воротник, но я не торопилась войти.

Я смотрела на проржавевшие монеты. На стены, на которых на разных языках была выцарапана надпись:

«Отринь, Отринь, Отринь».

Все почерком одного человека. Того самого священника, Первого отрекшегося.

Мне чудилось, что тьма шевелится сама по себе, выглядывает в окна, изучает меня, раздумывает – впустить или нет.

Считается, что часовня – живая, она сама выбирает, кто войдет. Рискнувшие побывать внутри меняются навсегда. Если выходят обратно. Я слышала о тех, кто вошел. Но не о тех, кто вернулся.

Я судорожно вздыхаю. Сердце колотится громко, но я всеравно слышу, как что-то в глубине часовни вздыхает в ответ.

Ветер? Бродяга? Какое-нибудь животное, случайно забравшееся внутрь?

Интуиция подсказывает иное. За дверью – опасность.

Нет уж, не настолько я отчаялась, чтобы прибегнуть к черной магии. Да и есть ли тут магия? Всего лишь заброшенное строение, которому приписали дурную славу. Похоже, я впустую трачу время. Едва я подумала об этом, как дождь вдруг перестал литься мне за воротник. Надо мной раскрылся чёрный зонт с резной костяной ручкой.

– Мисс Монро? – спросил мужской голос. – Ох, заставили вы меня за вами побегать. Я ищу вас по всему Гленморану уже несколько дней. Простите за назойливость, но, мне кажется, что у вас неприятности, а я могу помочь.

Я обернулась. Передо мной стоял седовласый пожилой господин в пенсне с дымчатыми стеклами и с саквояжем в руке. Его трость с набалдашником в виде совы нетерпеливо постукивала по полу с идеальным ритмом, который мне показался слишком четким.

Тонкие пальцы нервно перебирали рукоять трости – я отметила идеально чистые ногти, но на суставах застыли жёлтые пятна. Руки были изящные, без морщин, которыми изобиловало лицо.

Химик. Или врач.

Я внимательно всмотрелась в его физиономию, обрамленную густой темной бородой с проседью. Нет, в число моих клиентов он точно не входил. У меня хорошая память на лица.

– Кто вы?

– Доктор Джеймс Клиффорд. Дело в том, что мой… хм… коллега ищет ассистента для… необычных расследований… Ваша персона его заинтересовала.

– Коллега?

– Мистер Иезекииль Лейн. Возможно, слышали?

Я усмехнулась. «Слепой детектив» из бульварных листков? Кто в Гленморане не слышал об этом загадочном человеке. В нашем квартале он нажил немало врагов. И мне точно следовало держаться от него подальше, если хочу дожить до седых волос.

Я уже собралась показать своему собеседнику старый трюк с горящей солью и перцем, чтобы исчезнуть, когда он произнес фразу, заставившую меня замереть на месте.

– Если вы согласитесь работать на Лейна, Теневой трибунал забудет о вашем существовании. Все пошлины и штрафы налоговой также будут уплачены. Вы сможете начать жизнь с чистого листа.

И я не сбежала. Решила выслушать предложение. Если бы я знала, чем все обернется… Уж лучше бы сразу вошла в проклятую часовню…

Когда я уходила с доктором, тьма усмехалась мне вслед. Знала, что я еще вернусь.

– Лейн ищет человека с… необычными навыками, – сказал Клиффорд, придвигая стакан с горячим вином в мою сторону.

Я слишком продрогла и не стала корчить из себя оскорбленную добродетель.

Мы сидели в «Лисьей норе», где потолки были так низки, что копоть ламп оседала на воротниках местных пьянчужек.

– Какими именно? – я провела ногтями по деревянной поверхности стола, отмечая, как он напрягся при скрежещущем звуке.

Слишком чувствительный для простого доктора.

– Умением видеть то, чего не замечают другие.

– Вы предлагаете мне стать поводырём для слепого? Это не по мне.

Клиффорд понимающе улыбнулся:

– Иезекиилю не нужны поводыри и няньки. Ему нужен кто-то, кто сможет разглядеть ложь в дрожании рук и прочитать историю преступления в пятнах на одежде.

– Зачем Лейну шарлатанка?

– Вы будете его глазами. А он научит вас видеть то, что скрыто. Кто как не вы – ясновидящая из Селдема больше всех подходит на роль помощника слепого детектива. Из вас получится хорошая команда. Соглашайтесь, Корделия. Это лучше чем … потерять душу.

Да уж. Этот человек понимал всю безнадёжность моего бедственного положения, вынудившую меня пойти к часовне.

– Поверьте, мисс Монро, – произнес он, будто прочитав мои мысли. – Это путь в никуда… Вам туда не нужно.

Я кивнула, соглашаясь.

Мы вышли из трактира, и мой спутник подозвал кэб. Двигался он уверенно, и я подавила возникшие подозрения. Слепой детектив, как мне было известно, относительно молод, а доктор разменял уже не один десяток лет. Кроме того, шаг его был тверд, реакции соответствовали нормальным реакциям зрячего человека. Нет, положительно, я стала слишком мнительна в последнее время, если решила, что передо мной Иезекииль Лейн собственной персоной.

Дом Иезекииля Лейна

Старый особняк на углу Шиверлейн-стрит и переулка Забытых имен напоминал выцветший гравюрный оттиск – слишком высокий, слишком узкий, с фасадом, который давно утратил цвет оригинальной краски.

Доктор Клиффорд высадил меня перед дверью цвета запекшейся крови с черной фурнитурой и укатил в туман, буквально в двух словах объяснив, что меня ждет.

Я вышла из кэба и в задумчивости застыла перед ступеньками, ведущими меня…

Куда? К новой жизни?

Тогда-то я впервые увидела мистера Персиваля и поняла, что попала в очень странное место.

От любезного доктора я уже знала, что слуга мистера Лейна был под стать хозяину – таким же необычным.

Это был маленький тщедушный человечек, одетый в выцветший бархатный сюртук. Он внезапно возник на пороге, держа в руке… пустоту. Буквально. Его пальцы сжимали невидимый предмет, а когда я, поднявшись по ступеням, невольно подалась вперед, чтобы рассмотреть – в ладони вспыхнул синий огонёк.

– Осторожнее, мисс Монро. Этот дом не любит, когда в него вглядываются слишком пристально.

Персиваль щёлкнул пальцами, и огонёк превратился в ключ из потемневшего от времени серебра. На зубцах я разглядела крохотные руны.

– Правила в нашем скромном жилище просты: не кормите тени в подвале после полуночи, не задавайте зеркалам вопросов о будущем, и ради всех забытых богов – смотрите себе под ноги – не хватало еще, чтобы вы раздавили нашего Альберта. Можете выбрать себе любую комнату кроме третьей слева. Ключ подойдет ко всем, а после выбора станет только вашим. О своих вкусовых пристрастиях расскажете потом.

Позже мне открылась любопытная деталь: мой собеседник когда-то заставлял зал замирать, выступая в составе шоу «Тринадцать сестёр Бэйли». Его фирменный номер – появление белого кролика Альберта. Оказалось пушистый партнёр, вопреки всем законам природы, до сих пор жив. Не спрашивайте как – магия, не иначе. Впрочем, в мире, где без всяких причин самовозгораются люди, вечный кролик – мелочь.

– С чего вы решили, что я здесь останусь? – удивилась я.

– Останетесь… На какое-то время. Как и другие…

Персиваль загадочно усмехнулся.

– Другие?

– Ну, место помощника слепого детектива слишком часто становится вакантным, сами понимаете. Вы – шестая за пять лет. Один из помощников предал, другая погибла, третий исчез, еще один сошел с ума, а последний и вовсе сбежал через месяц… Надеюсь, вы продержитесь дольше.

«Продержусь дольше? Как бы ни так! Как только Теневой трибунал объявит меня невиновной – я тут же смотаюсь. Какой из меня, спрашивается, помощник частного детектива? Да еще слепого? Ведь я – живое воплощение всего, против чего борется этот сыщик. Он всю жизнь, таких как я за решетку отправлял. Поистине, судьба обладает извращённым чувством юмора».

Эти мысли не отпускали меня, пока я следовала за Персивалем по причудливому дому. То был настоящий музей криминалистики: стеклянные шкафы с заспиртованными органами (какая мерзость), коллекция ядов в хрустальных витринах, бесчисленные коробки с номерами дел. Двери сами открывались перед нами, медные «говорящие трубы» (точно такие же, как у меня с мадам Леруа – для создания голосов умерших) что-то шептали в полутьме. Пустые зеркальные рамы без блестящих поверхностей заполнял сизый дым.

Я из любопытства заглянула в одно из них, и оно внезапно затянувшись зеркальной гладью, как пруд льдом показало мое отражение – молодую барышню двадцати двух лет (ну ладно, двадцати пяти) с темно-русыми волосами, собранными в небрежный узел, от которого как всегда отбиваются несколько прядей.

Я всегда считала, что широкие скулы и резко очерченный подбородок делают мое лицо скорее интересным, чем классически красивым – таким, которое запоминается. Серо-зеленые глаза меняли оттенок при свете ламп: то холодные, как море перед штормом, то мутные, как старое стекло.

Я придирчиво оглядела потертый бархатный жакет с выцветшими золотыми узорами, длинную юбку с карманами (для незаметного жульничества) и кольца на пальцах – якобы «магические», на деле же украденные у доверчивых клиентов.

Лишь на миг я отвела взор от отражения, а когда вновь посмотрела, зеркало уже показывало не меня. Там стояла другая Корделия – королева теней в черных бархатных одеждах, с бледным, как луна, лицом и глазами, полными древней мудрости и нечеловеческой тоски.

– Не задавайте зеркалам вопросов…. Предупреждал ведь…

– Но я ничего не говорила…

Рассерженный Персиваль погрозил мне пальцем.

Мы миновали гостиную, где часы со знаками Зодиака вместо цифр мерно отсчитывали время, а в камине кроме поленьев – полыхали старые следственные дела.

Кабинет Лейна тоже представлял собой любопытное зрелище: стол, утопающий в увеличительных стеклах и микроскопах (слепому-то они зачем?), анатомические атласы с пометками, пустые склянки. На стене – карта Гленморана, израненная булавками и опутанная алыми нитями, будто паутина. И этот пронзительный запах – горьковатая смесь из камфары, выцветшего пергамента и холодного металла – висел в воздухе как назойливый призрак.

В этой странной комнате с зашторенными окнами, освещенной одной-единственной лампой, за столом сидел темноволосый человек лет тридцати пяти. Он даже не повернулся, когда я вошла. Еще бы, чаепитие – дело святое.

– Присаживайтесь, мисс Монро. Должен сказать, ваше резюме впечатляет.

– У меня не было резюме.

– Вот именно. – Он налил чай, ни разу не промахнувшись мимо чашки. – Три года вы дурачили гленморанских богачей, выдавая холодное чтение за спиритизм, проницательность и наблюдательность за ясновидение. Медиум, предсказательница, гадалка…. В каких личинах вы только не представали. Проводили сеансы для богатых вдовушек и ритуалы для старых дев, вешали лапшу на уши джентльменам. При этом ни разу не попались. Значит, вы либо гений, либо…

– Профессиональная мошенница, – парировала я. – Либо мне действительно что-то является…

Я не стала садиться, а приблизилась к карте, протянула руку, чтобы коснуться красной нити…

– Не трогайте, – раздался голос из кресла у камина. – Это места, где находили тела.

Иезекииль Лейн повернул ко мне лицо с резкими, словно высеченными из камня чертами. Небольшая, аккуратная бородка обрамляла твердый подбородок, придавая ему вид скорее ученого, чем сыщика. Его тёмные очки отражали свет лампы, а пальцы перебирали странный прибор – нечто среднее между компасом и карманными часами.

Он был одет в темно-серый сюртук с высоким воротником, под которым угадывался жилет в тонкую полоску. Рядом с креслом трость – с серебряным набалдашником, не такая как у доктора Клиффорда. Эта больше похожа на оружие.

Я была знакома с мастером, который делал такие штуки на заказ, и знала, что внутри трости скрывался клинок из прочной стали.

Я некоторое время смотрела на руку слепого детектива, затем произнесла:

– В роли Джеймса Клиффорда вы мне понравились больше! Милый старикан! Но к чему был этот маскарад?

По тонким губам Лейна скользнула усмешка:

– Я знал, что вы догадаетесь. Меня выдали руки, не так ли? Простите, что явился в таком виде, но в Селдеме я, как вы знаете, нежеланная персона. А добряк Клиффорд там частый гость, пользующий тамошних жителей.

– Вот как. Вы лечите бедняков Порченого квартала? Играете в благодетеля?

Я нахмурилась. Мне не нравился этот тип. Не нравился этот дом. Не нравилась ситуация в которой я оказалась.

– Отнюдь. Милосердие – не мой конёк. Я просто практикую редкие методики там, где обычные врачи пасуют.

– То есть для вас люди – подопытные?

– Без помощи они всё равно умрут. А вы много видели врачей, рвущихся в ваш чумной квартал? Доктор Клиффорд – единственное, что у них есть. Я не альтруист, мисс Монро, но и не монстр.

Я почувствовала, как холодеют руки:

– Я не…

– Знаю. – Он встал и подошёл так близко, что я почувствовала запах лаванды. – Мы с вами похожи. Вы тоже не святая, но и не чудовище, которое пойдет по трупам ради своих целей.

– Как сказать…

На меня вдруг пахнуло паленой плотью, в ушах зазвенел жуткий крик…

– В ходе моего сеанса погиб человек. Говорят, я его убила. Магией…

Он отрицательно покачал головой.

– Не вы. Но вы ведь гадали ему за неделю до свадьбы? И карта, которую вы вытянули…

– …была «Смерть», – ответила я, чувствуя, как по телу бегут мурашки. – А потом он вспыхнул. Мгновенно превратился в огненный столб. Как будто смерть уже шла за ним по пятам и просто ждала удобного случая.

– Может и так. Гибель капитана Мелоуна подозрительна и мы, несомненно, расследуем ее. Теневой трибунал отстанет от вас в ближайшее время. И все-таки нужно обелить ваше имя. Работа у меня сопряжена с опасностью – я должен вас предупредить, – Лейн протянул руку, и после паузы я пожала её. – И хотя я не слишком терпим к эзотерике, уверен, что мы с вами поладим.

Я вздохнула. В Гленморане выбор между тюрьмой и работой у странного детектива не был выбором вовсе.

– Когда начинаем?

– Мы уже начали. С того момента как вы вошли в этот дом.

Я обернулась и посмотрела ему в лицо.

– Как вам удаётся справляться с ролью доктора Клиффорда? Неужели никто в Селдеме не узнал в вас слепого детектива?

– Врачу не обязательно видеть. Достаточно слышать, как меняется пульс, когда пациент лжёт. Чувствовать запах болезни – гнильцы в лёгких или страха в поту. Каждая хворь имеет свой запах. – Он наклонился вперёд, и я невольно отпрянула. – Я различаю яды. Улавливаю малейшие изменения дыхания и сердцебиения. А ещё… я запоминаю точные расстояния, расположение предметов и прикосновения. Тридцать семь шагов от нашего дома до лавки аптекаря. Пятьдесят три книги на четвертой полке шкафа в моем кабинете – по перекосу страниц знаю, какие трогали. Мир оставляет отпечатки, мисс Монро. К тому же я вижу ауру любого живого существа или предмета. Отмечу, что это лишь малая доля моих способностей.

– Скромность, как я погляжу, не ваша сильная сторона! – хмыкнула я

Он улыбнулся.

– Прежде чем делать выводы, стоит узнать меня получше! Вселяйтесь в наш дом, мисс Монро. Пару недель я дам вам на то, чтобы освоиться и отдохнуть. А затем приступим к работе.

Поздний гость

Если бы мне год назад сказали, что я буду жить в старом особняке на Шиверлейн-стрит, деля крышу со слепым детективом, который видит больше зрячих, я бы рассмеялась в лицо этому человеку. И, возможно, обчистила бы его карманы на прощание (это я тоже умею) – просто из принципа.

Но вот я здесь.

Особняк Лейна остается мрачным даже в солнечные дни. Высокие окна с витражами, отбрасывающие на пол кровавые блики, скрипучие половицы, которые помнят шаги давно умерших хозяев, вечный запах старой бумаги, воска и прочих странных ароматов вроде полыни, потайные двери, ведущие неизвестно куда – исследовать этот дом можно всю жизнь, но вряд ли удастся при этом раскрыть все его секреты.

Сам Иезекииль утверждал, что особняк «дышит историей». Я же считала, что он весь в пыли и жутко захламлен. Хотя многие вещицы были весьма занимательны, и я получала удовольствие, периодически копаясь в этом барахле.

Лейн пока не получил ни одного дела, которое позволило бы ему по-настоящему проявить свои знаменитые способности. Лишь пару раз к нему обращались полицейские – скрипя зубами от досады, но вынужденно признающие его авторитет. Да еще была история с пропавшей болонкой вдовствующей графини Мерибор – милым созданием с шелковистой шерсткой, которую Лейн нашел заблудившейся в садовом лабиринте.

Нужно признать, что даже в таком незначительном деле проявилась его необыкновенная наблюдательность. А полицейские, хоть и обращались к детективу неохотно, каждый раз уходили, не скрывая уважения к его проницательности, хотя это не мешало им называть Лейна за его спиной «слепым чудаком».

Я частенько смотрела в окно, размышляя. Где же те громкие дела, о которых я столько слышала? Где преступления, достойные его ума? Пока же Гленморан предлагал нам лишь жалкие пародии на расследования, а Лейн… Лейн ждал с терпеливостью человека, знающего, что настоящее дело обязательно найдется.

А вскоре так и случилось.

Мы сидели в его кабинете – если можно так назвать комнату, заваленную книгами, картами и странными механизмами, назначение которых я не могла понять даже после месяца жизни в доме слепого детектива. Лейн, как всегда, расположился у камина, его бледные, но сильные пальцы перебирали выпуклые буквы какой-то старой книги. Незрячие глаза были закрыты темными очками, но я знала – он не дремал.

– Вы опять в моих вещах копались, – сказал он без предисловий.

Я фыркнула, поправляя роскошную шаль, приобретенную с первого аванса (по моему убеждению, пока ничем не заслуженного, что впрочем, не помешало мне его потратить).

– Я ничего не трогала.

– Врете. Вы заглядывали в мой ящик с письмами.

Черт. От этого человека ничего не скроешь.

– Мне было скучно, – пожала я плечами. – А вы как узнали?

Он усмехнулся.

– Письма пахнут лавандой – я храню их в шкатулке с ароматными травами. Этот запах я чувствую сейчас от вас. К тому же в кабинете, когда я сюда вошел сразу после завтрака, витал отчетливый аромат розы в сочетании с сандалом – это ведь ваши духи. Вы выливаете на себя по половине флакона.

– А вот и нет. Всего-то наношу по три капли…. В нужных местах…. Ну хорошо, может чуть больше…

Я скривилась. Слепота Иезекииля – не врожденная. Он видел этот мир раньше – теперь «видит» его иначе. И из-за этого иногда бывает просто несносен.

– Ладно, признаюсь. Я искала компромат. На всякий случай.

– На меня?

– На всех подряд. Старая привычка. Ничего не могу с собой поделать.

Он кивнул, будто это вполне разумно. Впрочем, для меня так и есть. Жизнь научила меня перестраховываться.

В этот момент в дверь постучали.

Три резких удара.

Детектив нахмурился.

– Кто-то торопится. И боится.

– Откуда вы…

– Гвоздь в подошве скрипит при каждом шаге. Вы не слышите, разве? Человек еле сдерживает дрожь. К тому же, Персиваль пропустил его без сопровождения, значит дело стоящее и … срочное.

Я вздохнула и пошла открывать.

На пороге стоял мужчина в дорогом, но помятом сюртуке. Его лицо было бледным, глаза бегали, словно за ним гнались черти.

– Мне нужна помощь, – сказал он. – Меня… преследуют. Вы должны меня принять.

За моей спиной раздался спокойный голос Иезекииля:

– Входите, капитан. Мы вас выслушаем.

Я повернулась, подняв бровь.

– Вы его знаете?

Лейн улыбнулся.

– Нет. Но от этого человека пахнет морем, дорогим табаком и… страхом. Для обычного моряка у него излишне командирский голос. Значит, он – капитан, вернувшийся недавно из колоний. И он что-то привез с собой. Что-то что его сильно пугает?

Мужчина, которого Лейн назвал капитаном, задрожал.

– Боже… вы точно слепы?

– Совершенно, – ответил детектив. – Но это мне не мешает.

Я перевела взгляд на гостя.

– Ну, капитан Тревор, – сказала я, улыбаясь. – Похоже, у вас серьезные проблемы.

– Но как вы…. Ах, да, вы ведь ведьма с Миррор-стрит. Слуга сказал, что вы теперь работаете в паре с мистером Лейном. Возможно, ваша помощь будет кстати.

– Это не один из ваших прежних клиентов? – чуть слышно спросил Иезекииль, когда я опустилась в кресло

– О, нет. Просто из его нагрудного кармана выглядывает уголок телеграммы с гербом адмиралтейства. Там написано его имя.

– Расскажите нам все! – обратился детектив к гостю

И тот рассказал.

И это было пугающе. Во всяком случае, для меня.

Капитан Гектор Тревор оказался не из робкого десятка – по крайней мере, производил такое впечатление. Если бы он был трусом – его кости давно бы белели на дне Черного Залива, где волны грызут скалы, как голодные псы. Но когда он говорил, его голос дрожал, будто в его горле застрял осколок льда, который никак не желал таять.

Человек, прошедший сквозь штормы и мятежи, он не отступил бы перед волной-убийцей, пистолетом у виска или ножом у горла. Но то, что привело его к нам, было опаснее любой стали.

Он сидел в кресле у камина, сжимая в руках стакан коньяка, который я ему налила – больше для того, чтобы его пальцы перестали дрожать, чем из гостеприимства. Лейн, как всегда, казался невозмутимым, его пальцы медленно водили по резному узору на ручке дивана, будто считывая невидимые знаки.