На сломе эпохи (1993 – 2005 годы)

Если к этому добавить и фактор незаинтересованности сегодняшних главных экспортеров нефти в том, чтобы на мировом рынке появились новые конкуренты, то читателям станет более понятно, почему дождь нефтедолларов до сих пор обходит стороной бескрайние степи нашей республики.

Короче говоря, Казахстану нужна труба, по которой можно гнать свою нефть к любому настоящему морю и торговаться там со всем миром. К нашему сожалению, торговля пока ведется лишь вокруг еще несуществующей трубы и правого статуса Каспия.

В определении статуса участвуют только прибрежные Каспийскому морю страны. Понятно, что каждый преследует свои цели, но далеко не у всех одинаковые шансы поделить каспийскую нефть «по-братски».

Казахстан, не желая упустить удобный случай, предлагает поделить дно Каспия и его недра, оставив общими судоходство и рыболовство. Главный мотив – ссылка на закрытость водоема (не море, а озеро). В этом случае нашей республике достаются те самые 10 млрд тонн нефти, о которых написано в начале статьи. У нас появляется возможность искать более экономичный вариант строительства внешнего нефтепровода.

Выгода очевидна. Но это при условии, что мы найдем у себя достаточные средства для сооружения дорогостоящего нефтепровода, чтобы не раздать добытую нефть партнерам по строительству. Увы! Состояние нашей государственной казны таково, что мы все равно потеряем большую часть нефти. А время не ждет – наша экономика никак не выходит из кризиса, провоцируя общество на социальный взрыв.

Россия предлагает отвести в полное владение государством лишь 10- 12 миль прибрежной зоны, все остальное сделать общим достоянием. В международной практике такой подход применяют при дележе моря. То, что Россия при помощи своего экономического потенциала «выпьет» нефть из общего нефтяного блюдечка больше других, понятно всем. Поэтому казахстанский вариант поддерживает Азербайджан и Туркменистан. Иран, у которого главная добыча нефти в бассейне Персидского залива, ведет себя пассивно, и в выборе предлагаемых вариантов будет руководствоваться скорее не экономическими, а политическими соображениями.

В 1994 году президент Туркменистана С. Ниязов предложил ограничиться созданием международного консорциума по освоению каспийского шельфа, который и был бы механизмом для решения статуса Каспия. Очевидно, эта идея в какой-то степени и воплотилась в Соглашении, которое в апреле 1996 года было подписано во время визита Б. Ельцина в Алматы. Достигнута договоренность о строительстве нефтепровода Тенгиз-Новороссийск. Для этого создан Каспийский трубопроводный консорциум (КТК), в котором доля России и ее частных предпринимателей составила 44%, Казахстана – 19%, «Шеврон» получил 15%, «Мобил» – 7,5%, Оман – 7%.

Недавно заявлено, что КТК превратился в реальность. Но все ли проблемы сняты? Учитывая сложную обстановку на Кавказе, не только Казахстану, но и всем участникам этого проекта нужна резервная ветка – через Турцию к Средиземному морю. Турция в этом сильно заинтересована, ведь она добывает в год 3-4 млн тонн нефти при потребности более 20 млн. У нее и сильный рычаг для воздействия: все нефтеналивные танкеры из Черного моря идут через контролируемые турками Босфор и Дарданеллы. Используя экономические факторы, Турция с 1 января 1994 года ввела новый регламент судоходства через названные проливы. США также нужен турецкий вариант нефтепровода. Ведь тогда влияние России в этом регионе уменьшится.

Свои возможности Турция продемонстрировала недавно «успокоив» тысячным экспедиционным корпусом мятежных курдов, через территорию которых предполагается бросить нефтетрубу. Россия в Чечне с аналогичной задачей не справилась. Автор данной статьи так подробно остановился на анализе нефтяной проблемы в этом регионе не для того, чтобы поплясать на крышке гроба, в котором оказалась экономика Казахстана. В том, чтобы природные богатства нашей страны, на которые мы так надеемся, как можно быстрее помогли улучшить жизнь казахстанцев, мы все заинтересованы. Но до сих пор среди части граждан, в ее парящих над грешной землей слоях, еще витает идея, что мировое сообщество ждет не дождется, когда мы наконец-то освободимся от «пут коммунизма», и тогда оно нас примет с распростертыми объятиями, как равных среди равных. А мир другой. В нем по-прежнему правит бал экономическая выгода. «Независимость» там стоит не дорого.

У нас за нее платит пока только «маленький человек» из своего тощего кошелька. Состоятельные граждане, получив вместе со свободой и все блага современной цивилизации, за независимость не отдают ни гроша – они ее «имеют». Они уже «вошли в мировую цивилизацию» и куют настойчиво свой капитал. Именно поэтому у многих людей проникновение иностранного капитала в нашу экономику вызывает негативное отношение.

Существует точка зрения, что тип власти в постсоветских республиках прикаспийского региона неуклонно приближается к варианту устройства тюркского мира – номенклатурный капитализм с остатками феодальных отношений. В этих условиях тесно переплетаются интересы государства и кланов, в чьих руках оно находится. Вполне реально ожидать, что сверхприбыль от торговли нефтью до народа и не дойдет. Если эта точка зрения верна, то объективная необходимость становления Казахстана как государства демократического резко возрастает.

«Кустанай»

25 февраля

«От смены вывески хозяин на селе не появится», – считает доктор экономических наук Сансызбай Жиентаев

Сельское хозяйство – особый сектор экономики республики. От его состояния зависит уровень продовольственной обеспеченности казахстанцев, а значит, и степень экономической независимости страны.

Аграрный кризис разрушителем по своим последствиям. На селе гораздо сложнее восстановить однажды уничтоженное: человек не может ни ускорить биологический цикл, необходимый для созревания продукта, ни дать гарантии благоприятности климата. Именно поэтому любые реформы на селе должны быть максимально взвешены.

О бедственном положении села в Казахстане много говорилось на встрече Президента Нурсултана Назарбаева с аграриями, которая состоялась в декабре прошлого года. Глава государства по этому поводу дал очень жесткие конкретные указания, и в нашей области заметно организационное оживление по их выполнению. Что же мешало провести реформы? По этому поводу корреспондент «Кустаная» беседует с заведующим кафедрой экономической теории Костанайского сельскохозяйственного института, доктором экономических наук Сансызбаем Жиентаевым.

– Сансызбай Мухаметгалиевич, Вы в конце прошлого года в Московском государственном университете защитили докторскую диссертацию на тему «Формирование рыночных отношений в сельском хозяйстве». С таким же названием в России вышла Ваша книга. Видимо, данную проблему Вы достаточно глубоко изучили в Казахстане. Больно смотреть на то, что сейчас происходит в наших селах. Сколько, казалось бы, сделано для становления рынка, а мы получили разруху. Может, Казахстан вообще не пригоден для свободных рыночных отношений в сфере производства продовольствия?

– Во всем мире сельское хозяйство не обходится без дотаций. Однако, оно нормально вписывается в рынок. Но в Казахстане до сих пор, несмотря на нововведения, меняли только вывески, оставляя прежнюю суть. Эта суть дает отдачу только при управлении и финансовой поддержке государства. Именно этого деревню и лишили. Село бросили на произвол судьбы.

В объятиях монополий

– Наверное, была надежда, что экономический шок невольно заставит всех «крутиться» и потери будут минимальными?

– «Кручение» дает быстрый эффект только в сфере торговли и обслуживания. Сельское хозяйство – это даже не промышленность. Чтобы вложенный капитал принес прибыль, должно пройти определенное биологическое время для выращивания урожая, а тем более – скота и птицы. При этом постоянно осуществляются затраты живого труда, для которого человеку необходимо немедленное восстановление жизненных сил. Чтобы результаты труда стали товаром, нужно сделать хотя бы первичную переработку полученного продукта, а потом еще и найти покупателя для прибыльной продажи. Я уж не говорю о том, что все усилия могут быть напрасными из-за плохой погоды.

Эти объективные обстоятельства требуют наличия сильного помощника в лице государства. Тем более, что в Казахстане есть смысл вести сельское хозяйство в основном на крупной, индустриальной основе, когда можно широко и эффективно применять технику. Единоличник способен только на мелкотоварное производство. Еще в 1992 году, когда у нас началась кампания по «фермеризации» села, ученые нашего института пытались всем доказать, что фермеры страну не прокормят. Так и получилось. Они дают лишь 2-3% всех объемов сельхозпродукции.

В предыдущий период у нас в аграрном секторе не создали для рыночных отношений институциональной базы. Без необходимых законов, соответствующей налоговой и кредитной политики, информационного обеспечения и конкретных мер государственной поддержки рынка не будет. Не подготовлена и вся инфраструктурная система. Обратите внимание: на производство сельхозтоваров, готовых к потреблению, из всех затрат на долю села приходится 70%, обрабатывающей промышленности и транспорта – 30%, а доходов от реализации, наоборот, селу достается 30%, промышленности – 70%. Мы называем это «монополизм на выходе». А «монополизм на выходе» заставляет аграриев покупать ГСМ, удобрения, сельхозмашины только по тем ценам, которые навязывает промышленность. Будучи зажатым в такие тиски, село не может быть равным партнером. Значит, его будут все грабить. Разрушить такой монополизм может только государство.

– Как же оно разорвет эти удушающие объятия?

–Во-первых, предоставляя полную свободу сельскому производителю в заключении сделок по реализации собственной продукции. Во-вторых, если государство составит конкуренцию монополистам в продаже ГСМ, сельхозмашин, удобрений и т.п. – по более низким ценам, взяв часть расходов на себя. Даст нужный эффект и закуп зерна государством по ценам, близким к мировым. Это будет одна из форм дотации. Но не деньгами, которые село может использовать не рационально – иначе говоря, «проесть». Только государство может создать паритет цен между товарами города и села. Без паритета цен нормальных рыночных отношений в аграрном секторе экономики не будет.

Недойная корова по кличке «имущественная пайка».

– А какую роль играет собственность на землю?

– Если Вы имеете в виду создание возможности купли-продажи земли, которая используется в сельхозпроизводстве, то в связи с эти возникнут и немалые проблемы. Я не исключаю использование земли в частной собственности. Но для того, чтобы общество от этого выиграло, у нас еще нет объективных условий. Сейчас достаточно использовать защищенную аренду. Защищенность выражается в том, что аренда может заключаться на длительный срок и государство не имеет права забирать землю, если арендатор выполняет свои обязательства. Государство несет свое бремя в поддержании плодородия земли, предоставляя льготы арендатору в расходах, связанных с обработкой земли и т.п.

– Назарбаев на недавнем совещании с аграриями потребовал от акимов областей создать уже до посевной текущего года «реальных собственников» на селе. Очевидно, считая, что это сегодня главная проблема, которая мешает рыночным преобразованиям.

– Он прав. Другое дело, что собственников не назначают. Таковым становятся в реальных экономических отношениях. Разве сегодня нет формальных собственников? Каждый сельчанин имеет имущественный пай, в котором его доля от всего бывшего совхозного богатства. Ну и что из этого? Вместе с паем он получил и долю долгов совхоза. Изменение формы собственности тогда имеет какой-то смысл, т.е. дает положительный эффект, когда меняет характер мотивации труда. Мы различаем «коллективную мотивацию» – получение месячной зарплаты и «длинную мотивацию» – получение доходов от собственности. Когда нет объективных условий для рынка, о которых я уже говорил, когда с прошлыми долгами невозможно рассчитаться, оба эти вида мотивации не работают. Раньше хотя бы зарплату выдавали ежемесячно.

– А если теперь под эти паи раздать конкретное имущество и землю, а потом всех опять объединить в кооператив? Или сельчанам продать свои паи одному человеку и пойти к нему в наемные работники – лишь бы зарплату вовремя выдавал? Может, это понимается под созданием «реального собственника»?

– Возможно. Но если этому кооперативу или хозяину всех паев кто-то опять будет диктовать, кому продавать зерно и по какой цене, то собственник не появится. Речь, конечно, идет о том, чтобы приватизацию, которую начали в свое время на селе, довести до логического конца. Ибо пока только произошел обмен власти на собственность. Доход стали получать те люди, кто ближе к власти. Но они не стали собственниками в полном смысле этого слова, т.к. доход-то они стали получать, а экономическая ответственность к ним не пришла.

– Экономическая ответственность пришла к рядовым труженикам, для которых с приватизацией сменилась только вывеска совхоза, но зато перестали платить зарплату.

– Земля – это особый вид средств производства. Да, юридическая защищенность в форме частной собственности, наверное, играет большую роль. Но ведь и в советское время для многих людей работа на земле определялась человеческим отношением к ней, умением с ней правильно обращаться. Я все время вспоминаю председателя колхоза «Путь к коммунизму» Габуна Анатолия Александровича. Ведь он доводил урожайность на отдельных полях до 40 центнеров с гектара!

Что лучше взять из прошлого?

– Мы еще на забыли, что главной болью тогдашних директоров совхозов был диктат: что сеять, когда сеять, сколько сеять и какую урожайность показать.

– К сожалению, теперешняя практика показывает, что мы очень медленно изживаем прежние худшие приемы. Сознание у нас еще вчерашнее.

– Может, дело не только в сознании? Что-то объективно воспроизводит привычки прошлого?

– Я с Вами в чем-то соглашусь. Очевидно, несистемность рыночных преобразований заставляет руководителей цепляться за давно знакомые административные методы. Здесь и запреты собственнику зерна распоряжаться своей продукцией в полной мере, здесь и угрозы «снять с работы», здесь и карательное использование против конкретных людей различных инспекций и т.п. Недобросовестность в выполнении договорных обязательств, слабость правовых рычагов воздействия толкают к командным методам. Ведь на карту ставится продовольственная безопасность страны. Кто-то на этом хаосе греет руки, наживается, кто-то разоряется, и мы опять проводим очередные кампании. Ведь фактически собственность осталась у государства, т.к. львиную долю распределения результатов труда делают властные структуры. Начиная с директора коллективного сельхозпредприятия.

– А как быть с социальной сферой? Ведь в поселках живут не просто обладатели имущественных паев», а живые люди. Прежнее государство помогло провести водопровод, отопление, построило школы, больницы. А теперь?

– Сегодня степень обеспеченности социальными услугами на селе упала на уровень 50-х годов. Без помощи государства здесь не обойтись. Это когда еще сельский производитель сможет получать такую прибыль, чтобы ее хватило на содержание школ и больниц? А отказаться от них нельзя. Здесь должен быть разумный компромисс между платным и бесплатным, государственным и местным. Жаль, что власть плохо прислушивается к мнению ученых. Только системный подход к преобразованиям в аграрном секторе может дать простор проявлению экономических законов функционировании рынка в пользу человека. В противном случае – стихия рынка будет больно бить кризисами. Что мы сейчас и переживаем.

«Кустанай»

28 февраля

Труден путь к национальному согласию

Итак, руководители большинства зарегистрированных в Казахстане партий и других общественных объединений подписали Соглашение о сотрудничестве по содействию реализации Указа Президента РК «Об объявлении 1997 года Годом национального согласия и памяти жертв политических репрессий». Высказано желание «способствовать решению важнейших на современном этапе задач по стабилизации и подъему экономики; укреплению суверенитета и независимости, территориальной целостности страны; борьбе с преступностью и коррупцией; укреплению международного авторитета Казахстана на основе принципов соблюдения демократических прав и свобод граждан, открытости внешнему миру».

В этом документе предложено в областях создать при аппаратах акимов постоянно действующие «круглые столы» для разработки и выдвижения альтернативных проектов по конкретным социально-экономическим вопросам региональной политики. Поддержана также идея создания совета при правительстве РК для обобщения предложений, которые будут выдвигаться общественными объединения. Так же было обещано «воздержаться от организации и проведения массовых акций, дестабилизирующих общественно-политическую ситуацию».

Алтынбек Сарсенбаев, сопредседатель ЦК Демократической партии Казахстана, комментируя текст названного Соглашения в газете «Казахстанская правда» (13.02.87), охарактеризовал его подписание как «новый этапный шаг на пути развития современной свободной политической системы, демократизации всех сфер жизнедеятельности страны, укрепления мер доверия между государством и обществом».

Не знаю, как с «этапностью» этого шага – время покажет, но в целом данное событие достаточно многозначимое. Однако, что за ним стоит? Действительно ли Соглашение – это прорыв в поисках различными общественно-политическими силами республики наиболее приемлемой формы консолидации своих усилий для преодоления социально-экономического кризиса в стране? Или названный документ всего лишь часть пропагандистской кампании, которую проводит власть для успокоения граждан, истосковавшихся по более благополучной жизни?

Наверное, ставить так вопросы было бы большим упрощением. Очевидно, есть и то, и другое. Проблема только в том: оправдаются ли в реальности ожидания партийцев разной идейной ориентации? И можно ли сегодня пойти дальше в «укреплении мер доверия и диалога между государством и обществом»? Случайно ли то, что данное Соглашение не подписали представители Компартии Казахстана и движения «Азамат»?

В уже упомянутом комментарии Сарсенбаев пишет, что «факт отказа некоторых политиков от участия в диалоге говорит об одном – они не могут преодолеть свои собственные амбиции». В этом же номере «Казахстанской правды» опубликована информация КазТАГа «Карагандинские депутаты поддержали реформы», в которой сообщается о письме «большой группы» депутатов областного, городских и районных маслихатов Карагандинской области Президенту и парламенту республики.

Депутаты пишут, что, используя временные трудности реформирования, преследуя свои политические цели, отдельные группы людей собирают народ, проводят митинги, демонстрации, шествия, организуют пикетирования и голодовки. Авторы этого письма подчеркивают, что они «против любых популистских выступлений отдельных депутатов, некоторых руководителей профсоюзов, лидеров реакционно настроенных партий и общественных движений, направленных против реформ».

Оставим на совести авторов названных комментариев и коллективного письма крепость выражений и необузданное желание стать единственным источником истины. Упомянул я их с одной целью – обратить внимание читателей на то, что все это опубликовано в одном номере правительственной газеты. И для полноты картины приведу еще одну цитату из письма депутатов: «… ныне все ожидают улучшения ситуации. Но оно не придет само по себе. Предстоит еще осуществить БОЛЕЗНЕННЫЕ (!!! – Е.Ш) операции и процедуры, принимая непопулярные меры ради оздоровления экономики. Для выполнения этих нелегких задач нужно внутреннее единство народов Казахстана, сильная политическая воля, общность действий и согласованность в работе трех ветвей власти всех уровней».

Случайны ли все эти совпадения? Навряд ли. Во всем этом просматривается четкая координация. Очевидно, она исходит из аппарата Президента и делается в рамках мероприятий по проведению Года общенационального согласия и памяти жертв политических репрессий.

Ну и ради Бога! Лишь бы это согласие было. Но все дело в том, что главный фактор согласия заключается в повышении жизненного уровня всех казахстанцев, а не в «происках» отставных политиков. Начнется экономический подъем – и ни одна партия не поднимет людей на массовые выступления.

Это всем понятно. Поэтому сейчас властные структуры предпринимают активные действия по «выбиванию» у нерадивых неплательщиков задолженности в Пенсионный фонд, по ликвидации задержки в выплате зарплаты. Безусловно, это даст определенный положительный эффект. Но многие специалисты считают, что успех будет временный. Во-первых, в условиях отсутствия экономического подъема рост доходов подхлестнет инфляцию. Во-вторых, изъятие средств у предприятий при том же «застое-спаде» может окончательно подорвать их финансовую базу и привести к полному банкротству.

Возможно, в ближайшее время экономика Казахстана оживится. Тогда усилия власти по поиску контакта с партиями, чтобы они не будоражили народ и немного потерпели, вполне оправданны. Однако есть и дру гая точка зрения: путь, который сейчас избрало наше правительство, ведет страну на задворки цивилизации. Пописав Соглашение, руководители общественных объединений отказались от массовых форм протеста в обмен на то, что их предложения будут рассматриваться советом при правительстве, а альтернативные проекты по региональной политике – «круглыми столами» при акимах.

Летом прошлого года оппозиционный «Азамат» также предлагал идею «круглого стола». Но как постоянно действующего совещания представителей Президента, правительства, парламента, а также партий, профсоюзов и других общественных объединений. Понимая, что это совещание может стать инструментом изменения теперешнего курса реформ, власть не пошла на его создание, заменив «советом при правительстве». Одновременно акимам предложено создать «круглые столы» у себя и принять участие в их работе. Таким образом, главная точка соприкосновения власти и общества спущена на областной уровень. Понятно, что там курс реформы не изменить, поэтому существует объективная опасность, что по многим проблемам от областных «круглых столов» будет эффект «мятого пара».

Это не означает, что они не нужны. Достаточно вопросов местного характера. Беда в другом. В нашей области уже создан такой орган. Он начал свою работу с дискуссии по проекту закона о местном самоуправлении. И уже столкнулся с проблемой: некоторые предложения требуют изменения Конституции. Учтет ли это «совет при правительстве»?

«Круглые столы» существуют во всех цивилизованных странах. Правда, они действуют в форме парламента и местных представительных органов, избранных по партийным спискам. Для исполнительной власти они вырабатывают не советы и рекомендации, а законы. Но мы признали себя нецивилизованными, а значит, пока обречены на политические посиделки за различными «столами». Однако это уже шаг вперед.

«Кустанай»

18 марта

Крыша может рухнуть

Говорят, любой переезд равносилен пожару. Имеется в виду, наверное, одинаковое количество суеты. А может, и высокая температура людского волнения от томления перед неопределенностью будущего. Указ Президента РК «Об очередных мерах по реформированию системы государственных органов Республики Казахстан» создал ощущение великого переселения в квартирах верхних этажей здания госуправления. Эффект был так силен, что переезд еще не начался, а паленым уже запахло.

На пресс-конференции Нурсултан Назарбаев, поясняя свое решение, говорил о необходимости уменьшения многозвенности управления, об устранении бесчисленных согласований в принятии решений, о возможности сэкономить деньги на зарплате чиновников, аренде офисов и телефонных линий, заодно и нанести сильнейший удар по коррупции. Количество органов управления сокращено с 47 до 25, в структуре правительства сохраняется 14 из 20 ныне действующих министерств, госкомитетов 6 из 13, других ведомств – 5 из 14.

Не будет большим откровением сказать, что здание государственного управления давно уже качается от толчков, исходящих из глубин реформируемого общества. Некоторые квартиросъемщики в этом доме, чувствуя зыбкость своего тамошнего проживания, пытались даже приватизировать эту жилплощадь. И немало в этом преуспели, сдавая свои квартиры в аренду «племянникам». Так у нас появилось в употреблении слово «коррупция». Правда, еще ни один человек, «приватизировавший» должность, не сел за решетку.

Теперь делается попытка «племянников», как клопов, выселить. Для чего на дверях меняются номера квартир, таблички с названием министерств и даже ломают некоторые перегородки. Но история показала, что клопов подобные «перестройки» не волнуют. Единственно чего они боятся – дихлофоса политической оппозиции. Но это не у нас. Это в демократическом обществе.