скачать книгу бесплатно
Ты – карта гадальная, можешь куражиться,
давая намёки на призрак надежды,
и, будто случайно, однажды отважиться
позволить, как бонус, с себя снять одежду.
Ты – карта дисконтная, щедрая скидками,
но чувства твои не мешают рассудку,
признанье в любви ты не выдашь под пытками,
а если и выдашь, то будто бы в шутку.
Ты – карта козырная, джокер без жалости,
ты вместо любви хочешь только свободы…
Как жаль, что желания нет, самой малости,
открыть своё сердца, как цифры ПИН-кода.
Крикнешь
Крикнешь… и отзовётся,
эхом пустым вернётся,
в голом лесу осеннем
стынет в ветвях веселье.
Осень – всегда итоги,
счастью платить налоги,
летних безумств медали
с кожей с груди содрали.
Больно, ещё как больно
слёзы глотать невольно
и одинокой птицей
сердцем к любви стремиться.
В поле у ветра спросишь:
лето кому уносишь?
И обезумевшей глоткой
ветра хлебнёшь, как водки.
Крикнешь – зачем же снова
чувство всего лишь слово?
Хочется быть любимым?
Крик закуси рябиной…
Оловянный солдатик
«Все мы бабы – стервы, милый, бог с тобой, каждый, кто не первый, тот у нас второй…»
Симон Осиашвили
Он не был даже у неё вторым,
а может, был четвёртым, как десятым,
он был влюблённым, но немолодым,
как надлежит быть отставным солдатам.
Она юлой крутила фуэте
или стояла гордо, словно цапля,
чтоб взгляд его терялся в декольте
и истекал восторгом от спектакля.
Солдат в немом восторге замирал,
когда она с ним находилась рядом,
и розами постель ей усыпал,
и небо украшал ей звездопадом.
Он ел, как кашу, повседневно ложь,
которой, не скупясь, она кормила,
но всё равно его бросало в дрожь,
когда притворно ревностью корила.
Надеждой, словно золотом, платил,
хотя и слышал, будто бабы – стервы,
но балерину эту он любил
и верил в то, что будет всё же первым…
Солдатик был из олова, чудак,
но думал, будто сделан он из стали,
и не менял мундир на модный фрак,
как верность не снимает с вдов вуали.
Когда же в доме начался пожар,
(видать, воспламенилась где-то пакля),
танцовщицу смял в пепел алчный жар,
солдат влюблённый превратился в каплю.
С тех пор расплавом капля та дрожит
и сердце жжёт любовью безответной
у тех, кто чувством этим дорожит,
как туфелькой оставшейся балетной…
Нечаянная радость
Ты моя нечаянная радость,
лучик солнца в серый зимний день,
снов моих и пробуждений сладость,
счастья не родившегося тень.
Ты моя весна, мои капели,
половодье ждущих губ и рук…
Жаль, что мы с тобою не посмели
пересечь предвзятых мнений круг.
Ты мое тепло, ты – бабье лето
жизни, без тебя уже пустой,
ты любовь, не давшая ответа,
почему мне не дышать тобой.
Почему, всю жизнь мою калеча,
ты не скажешь мне: «Ты мой родной…»?
Из роддома я тебя не встречу,
и не мне везти тебя домой.
Ты другого мёда вкусишь сладость,
не со мной пойдёшь ты под венец:
ты моя нечаянная радость,
я – в тебя влюблённый, как юнец…
Ты меня по имени назвала
Ты меня по имени назвала,
подошла, решимости полна,
и моё дыханье оборвала
нежности горячая волна.
Положила руки мне на плечи,
смежив веки, волю дав губам,
показалось, будто вечер вечен,
и судьба вняла моим мольбам.
Затянуло очи поволокой…
Неужели мною ты больна,
неужели я от сероокой
получу желанное сполна?
Неужели всё же ты решилась
не скрывать счастливого лица?
Нет, родная, это мне приснилось,
не забьются в унисон сердца.
Обняла руками мою шею,
допустила до своей груди,
только я тебе уже не верю,
и меня за это не суди.
Ведь зимою не приходит лето,
не бывает дыма без огня,
так и мне не получить ответа
на вопрос: а любишь ли меня?
Мне на шею положила руки,
ласку подарила невзначай…
Сердцу моему продляя муки,
на вопрос сейчас не отвечай…
Измеренная жизнь
Жизнь у неё вся взвешена,
отмерена на весах,
и верит она, что грешное
простится на небесах.
Жизнь её вся промерена,
как в половодье брод,
но и тогда уверенно
она не пойдёт в обход.
Жизнь на весах помешана,
важен ей каждый грамм,
чтобы от страсти бешеной
не разойтись по швам.
Жизнь её вся просчитана,
свёрстана, словно план,
а чувства других прочитаны,
как заурядный роман…
Ты – серая мышка
Ты – серая мышка, безликая бирка,
от бублика вкусного круглая дырка,
ты нолик без палочки, дробь без остатка,
обертка шуршащая от шоколадки.
Ты – лук без стрелы, ты без масла лампада,
любви и страстей тебе в жизни не надо,
ты пепел вчерашний, остывшая ласка,
болото покрывшая мелкая ряска.
Ты – рамка пустая без фото любимой,
вся жизнь твоя комикс и страхи все мнимы,
а может, бассейн ты (да как все упомнить),
который забыли водою наполнить.
Ты – компаса стрелка, ты просто обложка,
ты – эхо в лесу, где мяукает кошка,
служанка надуманных страхов и лени,
любви ты боишься, как собственной тени.
Ты – скучный бухгалтер, душа твоя – лед,
дорога, которая в храм не ведет,
собачка, которую слон раздавил…
Мне жалко того, кто тебя полюбил…
