Судьба бастарда

Однажды, после прогулки в саду, я вернулся в замок, где меня встретил Алан. Слуга, казалось, ждал меня с нетерпением.

– Эрвин! – воскликнул он, его голос был полон радости. – Как ты себя чувствуешь сегодня?

– Я хорошо, – ответил я, улыбаясь. – Мы с мамой смотрели, как цветут цветы. Она сказала, что у нас в парке растут самые красивые цветы в империи!

Алан хмыкнул, его глаза блестели от гордости.

– Она права. Но я бы хотел увидеть тебя не только среди цветов. Когда ты выздоровеешь, я покажу тебе, как обращаться с мечом. Ты готов к этому?

– Да! – воскликнул я, поднимая кулачки в воздух. – Я хочу быть таким же сильным, как ты!

Алан опустился на одно колено, чтобы быть со мной на одном на уровне. Он обнял меня за плечи, и наши глаза встретились.

– Сила не всегда в мускулах, юный Эрвин. Сила – это также умение контролировать себя, быть мудрым и заботиться о других. Твой отец, герцог, всегда был примером этого. Он знал, когда проявить силу, а когда – милосердие.

– Ты знал моего отца? – спросил я с удивлением.

Алан кивнул, его взгляд стал мечтательным.

– Да, я служил герцогу много лет. Он был не только великолепным правителем, но и замечательным человеком. Помню, как он впервые увидел тебя. Ты был всего лишь младенцем, и он с гордостью сказал, что ты – его сын, несмотря на то, что родился вне брака. Он никогда не стыдился этого.

Я слушал с открытым ртом, погружаясь в рассказ о своём отце.

– Мой отец… он не боялся, что кто-то осудит его за это? – спросил я, не в силах сдержать любопытство. Было интересно, как отреагировал герцог на моё рождение.

– Он знал, что истинная семья – это не только кровь, а прежде всего связь, которую мы создаём, – ответил Алан. – Он относился к тебе, как к своему законнорождённому ребенку. Ты был для него важен, Эрвин. Всегда.

Я почувствовал, как гордость наполняет сердце. Я вдруг понял, что новая жизнь не такая уж плохая. У меня был отец, который меня любил или, по крайней мере, вполне нормально ко мне относился, и мать, которая всегда была рядом. А теперь был ещё и Алан, его верный друг и защитник.

– А ты был с ним на войне? – спросил я, уставившись в глаза Алану.

– Да, это было давно, – ответил слуга, словно вспоминая тяжёлые моменты. – Мы сражались вместе, плечом к плечу. Я помню, как он всегда заботился о своих солдатах. Никогда не оставлял их в беде. Даже когда был в опасности, он всегда думал о своих людях.

Было очень интересно узнать побольше о моём отце. Как я уже понял, законы империи довольно строги в отношении таких вот детей, как я, рождённых вне брака. И касались они, естественно, аристократии. У простолюдинов это однозначно обществом, так сказать, осуждалось, а вот у благородных сословий было всё несколько иначе. Если появлялся ребёнок на стороне, то папаша-аристократ обязан был его признать. И не просто признать, но и содержать как ребёнка, так и его мать, и дать отпрыску хорошее образование. Правда, ребёнок при этом хоть и получал с рождения личное ненаследуемое дворянство, но вот фамилия отца ему не переходила, как и благородная приставка дель, означающая наследуемый титул. Обычно либо родительскую фамилию сокращали, либо вообще давали другую, хоть и созвучную, но, так скажем, менее благородную. Я, например, не Вайсберг, а всего лишь Вайс. Эрвин Вайс.

Кстати, моя мать, а я уже привык считать леди Адель таковой, тоже была не простолюдинкой. Она была из достаточно старинного, но обедневшего дворянского рода. Чтобы совсем не скатиться в нищету, она была вынуждена с юных лет пойти в услужение в дом герцога. Впрочем, служить человеку такого ранга было не зазорно. Ну и однажды глава семейства обратил своё внимание на молоденькую и очень даже красивую горничную. Так и появился на свет Эрвин.

Как я уже понял, герцог был личностью неординарной. Оно и понятно, посредственность не сможет достичь таких высот, а если вдруг по прихоти судьбы и достигнет, то там не удержится. И, что немаловажно, его по-настоящему все уважали.

– Хотел бы я стать таким же, как он, – невольно произнёс я вслух.

Алан усмехнулся и положил руку мне на плечо.

– Ты уже на пути к этому, Эрвин. У тебя есть всё, чтобы стать достойным сыном своего отца. Ты можешь не только стать великим воином, но и мудрым правителем. И я помогу тебе в этом.

Каждый разговор с Аланом помогал мне всё больше и больше постичь окружающий меня мир, понять, чего же я на самом деле хочу, кем вижу себя в будущем. Мы подолгу беседовали и каждая история, рассказанная им, помогала мне всё это лучше осознавать. Кроме того, благодаря Алану я больше не чувствовал себя одиноким и беззащитным. Однажды я спросил его:

– Алан, а что бы ты сделал на моем месте? Если бы у тебя была такая возможность, что бы ты выбрал – стать сильным воином или мудрым правителем?

Алан задумался на мгновение, затем сказал:

– Я бы выбрал быть мудрым правителем. Сила – это хорошо, но истинная сила приходит из сердца и из разума. Ты должен заботиться о тех, кто рядом, и делать всё, чтобы защитить их. Это будет твоё самое важное оружие.

Алан встал, потянувшись ко мне и помогая встать:

– Пойдём, юный Эрвин. Я покажу тебе, как заботиться о себе, и научу нескольким приёмам, которые могут пригодиться в будущем.

Я почувствовал, как меня охватывает энтузиазм. Я знал, что впереди ждут новые приключения, но готов был идти навстречу им, зная, что есть Алан и мать, готовые поддержать меня в любой момент.

Таким образом, день только начинался, а я чувствовал себя готовым к любым вызовам, которые ждут впереди.

После занятий с Аланом я ощущал себя полным сил и решимости, хотя и попотеть тоже пришлось изрядно. Я понял, что у него есть настоящая поддержка, и это придавало мне уверенности. Но в тот момент, когда я открыл дверь в коридор, я ещё не знал, что моё спокойствие и уверенность будут нарушены.

В коридоре я увидел свою сводную сестру Лизу, стоящую у большого окна с видом на сад. Она была высокой для своих 15 лет, с длинными, словно шёлк, светлыми волосами, которые падали на плечи волнами. Лиза была не только красивой, но и холодной, с характером, который мог бы испугать даже самых смелых. Её пронзительные голубые глаза, как стальные, напоминали о том, что она не собирается прощать Эрвина за то, что тот выжил после падения.

Я замер на месте, ощущая, как по спине пробежал холодок. Лиза заметила меня и с вызовом подняла бровь.

– Ну наконец-то ты выбрался из своего укрытия, – произнесла она с сарказмом, её голос звенел, как холодное лезвие.

– Я просто… – начал было я. Честно, не умею разговаривать с малолетками. Это для Эрвина она вполне взрослая, а для меня просто ребёнок.

Лиза пренебрежительно фыркнула и оторвала взгляд от окна. Она встала на шаг ближе, и в её глазах сверкала ненависть.

– Ты не должен был выжить, – произнесла она тихо, но с такой силой, что Эрвин ощутил, как эти слова ранят его. – Ты – просто бастард. Отец, конечно, считает тебя своим сыном, но для меня ты всегда останешься лишь ошибкой.

– Лиза, я… – попытался вновь начать я, но слова застряли в горле. Сердце билось быстрее, и я чувствовал, как зреет внутри него ответ, который не следовало бы произносить.

Алан, заметив напряжённость, пришёл ко мне на помощь. Он вышел из тени, его глаза внимательно следили за обстановкой.

– Лиза, у тебя нет права так говорить, – произнёс он с твёрдостью. – Эрвин – часть этой семьи, и ты должна это принять.

Лиза презрительно усмехнулась.

– Да, и эта «семья» только делает его ещё более наглым. Неужели ты, Алан, думаешь, что его существование как-то изменит что-то? – Её голос дрожал от злости.

Я почувствовал, как внутри закипает даже не злость, а самая настоящая ненависть, но детский организм отреагировал совсем по-другому. Я ощутил, как слёзы подступают к глазам, готовые выплеснуться наружу.

– Я просто хочу, чтобы мы могли ладить, – произнёс я, изо всех сил стараясь быть спокойным. – Я не хотел, чтобы это произошло. Я не выбирал своё рождение.

Лиза только хмыкнула и окинула меня пренебрежительным взглядом.

– Ты не понимаешь, что это значит для меня. Отец, который считает тебя своим, забирает у меня то, что должно быть только моим. Я никогда не приму тебя, бастард! – Её слова звучали как приговор.

Я вдруг почувствовал, что уже не в силах сдерживать переполнявший меня гнев, и тихо произнёс:

– Я не выбирал, кем быть. Но я буду драться за то, что мне дорого.

Алан положил руку мне на плечо, как бы укрепляя мой дух. Он тоже видел, какие чувства и эмоции готовы выплеснуться из меня.

– Лиза, твой отец поручил мне заботиться об Эрвине, и я сделаю для этого всё, что в моих силах и даже многое сверх того. И я не дам тебе шанса навредить ему.

Лиза, осознав, что ситуация выходит из-под контроля, повернулась на каблуках и направилась к выходу, оставив после себя атмосферу напряжённости.

– Ты пожалеешь об этом, Эрвин, – бросила она через плечо, и её голос уже не звучал так уверенно. – Я не собираюсь сидеть сложа руки.

Едва дверь за девушкой закрылась, я с облегчением выдохнул, чувствуя, как напряжение покидает моё тело. Ну и стерва малолетняя.

– Ты не должен переживать из-за неё, – произнёс Алан, когда мы остались наедине. – Она просто завидует тебе. У неё нет той связи, которая есть у тебя с герцогом.

Я глубоко вздохнул, пытаясь справиться с бурей эмоций, поднявшихся в моей душе.

– Спасибо, Алан, – сказал я с благодарностью, стараясь вытереть слёзы, которые всё ещё скапливались в уголках глаз. – Я не знаю, как бы справился без тебя.

– Мы все здесь, чтобы поддержать тебя, – ответил он, уверенно глядя мне в глаза. – И помни – ты не один. У тебя есть я, есть твоя мать, и, возможно, даже герцог. Пусть его нет рядом, но я уверен, что если придётся, он будет сражаться за тебя.

После напряжённого разговора с Лизой прошло несколько дней. Мать часто приходила ко мне, принося травяные отвары и поддерживая тёплыми словами. Алан неотлучно находился рядом, проверяя, чтобы ничто не угрожало моей безопасности. Но подозрения, которые возникли у меня после встречи с Лизой, всё сильнее терзали душу.

Однажды в один из тёплых дней Алан предложил небольшую прогулку по замковым владениям. Я, уже достаточно восстановивший свои силы, согласился, надеясь, что свежий воздух и вид родных земель помогут мне успокоиться.

– Дыши глубже, молодой господин, – улыбнулся Алан, ведя меня по тропинке к небольшому саду за конюшнями. – Здесь, вдали от шума, всегда легче на сердце.

Я кивнул, наблюдая, как солнце мягко касалось листьев деревьев, и вдохнул полной грудью. Казалось, всё вокруг было пропитано спокойствием и умиротворением. Но стоило нам пройти чуть дальше, как внимание привлекла негромкая беседа нескольких слуг, которые стояли неподалёку от конюшен, обсуждая что-то шёпотом.

– Ты слышал? – сказал один из них. – Говорят, это конюх подстроил тот несчастный случай с мальчишкой.

Я замер и сердце заколотилось быстрее. Вот оно! Вот то, что не давало мне покоя. Ведь по словам матери, лошадь, на которой обычно катался Эрвин, была самой спокойной. И вдруг эта спокойная лошадь словно взбесилась и сбросила мальчика на землю. Хорошо ещё не затоптала при этом. Хотя может именно на это и был расчёт.

– По приказу дочери герцога, не иначе, – подхватил другой голос. – Она ненавидит его, да ещё и бастард… У них всё вот так – интриги, приказания, а мы только и исполняем.

Я посмотрел на Алана, и наши взгляды встретились. В глазах слуги промелькнуло понимание, но Алан лишь осторожно поднёс палец к губам, призывая к тишине.

– Это опасные разговоры, – добавил первый слуга. – Лучше молчать об этом, если не хочешь оказаться в беде.

Слуги быстро замолкли и разошлись, но слова их уже прочно осели в моей голове. Я почувствовал, как внутри опять нарастает гнев.

– Алан, это правда? – спросил я, когда мы снова остались одни. – Лиза… она приказала убить меня?

Алан остановился, выпрямился и посмотрел на меня.

– Я не знаю точно, Эрвин. Но если эти слухи правдивы, то я обязан выяснить правду.

– Ты пойдёшь к конюху?

– Да, – серьёзно кивнул Алан. – Я не позволю, чтобы с тобой вновь что-то произошло.

Позже в тот же день Алан отправился на разговор с конюхом. Конюшни были погружены в полумрак, когда Алан тихо вошёл внутрь. Конюх, высокий и крепкий мужчина с загорелым лицом, стоял у загонов и расчёсывал гриву одной из лошадей. Услышав шаги, он обернулся, и лицо его стало мрачным.

– Алан, – коротко кивнул он. – Что привело тебя сюда?

– Мы должны поговорить, – сказал Алан, не отводя взгляда. – Мне известно, что ты подстроил несчастный случай с Эрвином. Ты пытался убить его?

Конюх молча замер, на мгновение отвернувшись, словно обдумывая ответ. Затем он тяжело вздохнул.

– Я исполнял приказ, – ответил он, не поднимая глаз. – Ты знаешь, как это бывает. Мне было велено. Я не мог отказаться.

Алан сжал кулаки, сдерживая гнев.

– По чьему приказу?

– Ты и так знаешь, Алан, – тихо произнёс конюх. – Лиза. Она велела мне сделать так, чтобы мальчишка упал. Я не собирался убивать его, только испугать. Но что-то пошло не так… Лошадь испугалась.

– Ты играл с жизнью ребёнка! – голос Алана задрожал от ярости. – Ты понимаешь, что натворил?

– Понимаю, – угрюмо ответил конюх. – Но я не мог иначе. Не я решаю в этих стенах. Все мы лишь марионетки в их играх.

Алан молчал, обдумывая услышанное. Он знал, что в этом имении интриги и вражда были повсеместны, но услышать, что Лиза действительно пошла на такой шаг, было горько и тяжело.

– Я сделаю так, чтобы больше ничего подобного не произошло, – наконец сказал Алан, резко разворачиваясь. – Я прослежу, чтобы ты ответил за то, что сделал.

Конюх промолчал, лишь проводив его взглядом.

Спустя несколько дней в замке произошло новое потрясение. На рассвете один из слуг нашёл тело того самого конюха – он лежал бездыханным на земле в загоне одной из лошадей. Очевидно, лошадь, которую он пытался объездить, сбросила его и наступила копытами.

Я услышал о трагедии, когда был с Аланом в парке.

– Это… странно, – тихо произнёс я, сидя на скамейке и глядя на небо. – Он умер так же, как хотел, чтобы умер я.

Алан медленно кивнул, его взгляд был полон задумчивости.

– Иногда жизнь имеет свои способы восстановить справедливость, Эрвин, – тихо сказал он. – Он хотел причинить тебе боль, а в итоге получил то, что планировал для тебя. Это урок, который все должны запомнить.

Я невольно задумался над словами Алана. События последних дней всколыхнули множество мыслей о справедливости, о людях, о жизни, которую я теперь вынужден был проживать в теле пятилетнего ребёнка.

Во мне теплилась смутная, но твердая мысль:

«Мир вернёт тебе то, что ты посылаешь другим. И никто не избежит расплаты за свои поступки».

– Что же теперь будет, Алан? – спросил я, глядя на преданного слугу. – Как мы будем дальше жить?

Алан серьёзно посмотрел на меня.

– Помни, Эрвин, – сказал он тихо, – иногда те, кто стараются причинить боль другим, сами становятся жертвами своей же злобы. Тот, кто живёт во тьме, рано или поздно будет поглощён ею. Ты не один, Эрвин. Мы справимся с этим. Ты сильнее, чем думаешь, и это имение – не просто место для интриг. Здесь есть и добрые люди, которые готовы сражаться за тебя.

На третий день после смерти конюха в замок приехал герцог. Я стоял у окна своей комнаты и видел, как на длинной подъездной дорожке показалась кавалькада всадников, облачённых в серебристые кирасы с гербом на груди. Герцог сам ехал впереди, стройный и гордый на своём гнедом жеребце. По мере приближения к имению я начал различать его черты.

Герцог Арвид дель Вайсберг был мужчиной лет сорока, с сильными, чёткими чертами лица. Густые тёмные волосы, слегка с проседью, обрамляли его лоб, а проницательные карие глаза смотрели вперёд с ясной решимостью. Впечатляющие плечи и прямая осанка выдавали в герцоге человека, привыкшего командовать. Кожа с заметной бронзовой загорелостью подчёркивала его суровую красоту, а губы, хотя и сжаты в строгую линию, выражали тепло, особенно когда он оборачивался к одному из всадников, смеясь.

Когда герцог поднялся в мою комнату, его глаза загорелись особенным светом, и он улыбнулся, увидев сына, живого и улыбающегося в ответ. Этой тёплой искренней улыбкой он сразу напомнил мне мать, которая была тут же. Рядом с ней герцог казался мягче, спокойнее – как будто в её присутствии спадали броня и строгие принципы, которые он носил с собой повсюду. Войдя в комнату, он сразу подошёл ко мне и, присев на одно колено, оглядел меня одновременно с недоверием и нежностью.

– Я слышал, что ты сильно пострадал, – сказал герцог, его голос был мягче, чем можно было ожидать. – Я удивлён, Эрвин, и рад, что ты быстро идёшь на поправку. Кто бы мог подумать, что наш малыш так вынослив! Вижу, что ты силён, – он осторожно коснулся моего плеча, проверяя, не причиняет ли он боль, и кивнул, довольный.

Очень хотелось вопреки внутренней борьбе поделиться с отцом тем, что узнал о своей сводной сестре, но рядом стоявший Алан встретился со мной взглядом, и лёгкий, почти незаметный жест заставил меня замолчать. Этого короткого взгляда было достаточно, чтобы я понял: пока не время.

Герцог встал, вновь выпрямился и обернулся к леди Адель. Несмотря на формальности, с которыми он, казалось, обращался ко всем в замке, к матери Эрвина он обращался с особенной теплотой, словно между ними осталась какая-то неразрывная нить, связывающая их на протяжении многих лет. Она смотрела на него так же, её взгляд был мягким и полным благодарности. Видя это, я впервые за долгое время почувствовал, что у меня есть настоящая семья, даже несмотря на холод, с которым сводная сестра относилась ко мне.

– Твоя сводная сестра Лиза, добрая и отзывчивая девушка, будет присматривать за тобой, пока меня нет, – сказал герцог как бы невзначай, как будто это было обыденное дело. – Я уверен, она справится и позаботится о тебе, как положено сестре.

Я внутренне напрягся, понимая, насколько лицемерными были эти слова. Я прекрасно знал, что Лиза не испытывает по отношению ко мне добрых чувств. Хотелось возразить, но мать быстро взглянула на меня, словно призывая к сдержанности, а Алан снова подал едва уловимый знак – лучше оставить всё, как есть.

Герцог, не подозревая о тёмных тайнах, притаившихся за кулисами жизни в имении, продолжил разговор о моём здоровье. Говоря обо мне, он старался быть ласковым, и хотя тщательно скрывал свои чувства, их было прекрасно видно. Возможно, не понимая этого до конца, герцог всё же желал лучшего для своего сына, то есть для меня. Тёплый взгляд, который он время от времени бросал на леди Адель, был более чем красноречивым и говорил, что мать мальчика больше, чем просто бывшая служанка.

– Я скоро вернусь, сын, – пообещал герцог, вновь прикоснувшись к моему плечу. – Я горжусь тобой и рад, что ты выкарабкался. И теперь… тебе предстоит ещё долгий путь. Помни, что моя кровь течёт в твоих жилах, и ты всегда не один.

С этими словами он вышел, оставив в комнате лёгкий аромат древесных нот, смешанных с запахом металла. Я смотрел ему вслед и думал, каково это – быть сыном такого человека, который мог соединять в себе силу и нежность одновременно.

Глава 2

На следующий день герцог вновь пришёл в мою комнату. На этот раз он был серьёзен и, глядя на меня пристально, заговорил о будущем.

– Эрвин, – сказал он, присаживаясь на край кровати, – тебе предстоит многое узнать, а потому я принял решение, что ты достаточно взрослый, чтобы начать обучение. Скоро к тебе придёт учитель, который наставит тебя в грамоте, истории и науках, достойных наследника. И Лиза… – он сделал паузу, бросив быстрый взгляд в сторону окна, – проследит, чтобы ты хорошо учился.

Слушая отца, я задумался, прекрасно зная, что сестра вряд ли с радостью станет моей наставницей. Её злобные взгляды и злорадные усмешки не оставляли сомнений в её истинных намерениях, но я не стал возражать и только кивнул. Мне ли, взрослому мужику, кое-что повидавшему в жизни, бояться происков какой-то сопливой девчонки. И пусть я сейчас внешне маленький мальчик, но сознание то у меня не детское.

– А ещё, – продолжил герцог, – настало время укреплять твоё тело. Я вижу, ты восстанавливаешься, и, чтобы вернуться к прежней силе, тебе помогут тренировки. Алан будет сопровождать тебя и научит важным вещам.

Когда герцог ушёл, я остался наедине с мыслями. Вскоре подошёл Алан, который, как всегда, стоял неподалёку, внимательно слушая всё, что происходило вокруг. Теперь он улыбнулся мне с теплотой, как добрый наставник, и похлопал по плечу.

– Ну что, мастер Эрвин, – сказал он, опускаясь на одно колено, чтобы быть на одном уровне с моими глазами, – пора нам с тобой на тренировку. Начнём с простого, но важного. Твоя задача это укрепить ноги и спину, ведь ты будешь учиться многому, и телу нужно подстраиваться под это.

Мы вышли в сад, где под присмотром Алана я начал выполнять простые упражнения. Ничего особенного, обычная разминка. Но были в ней и незнакомые мне упражнения. Слуга показывал движения, объясняя каждое. Он был строг, но заботлив, подбадривал меня, когда я уставал, и терпеливо объяснял снова, если было что-то непонятно. В такие моменты Алан напоминал отца – такой же выносливый, крепкий, но при этом заботливый.

– Ты справишься, мастер Эрвин, – говорил Алан, когда я вытирал пот со лба. – У тебя сильная кровь, а главное, ты умён и знаешь, что это твоя жизнь, и только тебе решать, как ею распорядиться.

Я чувствовал поддержку и заботу, которые исходили от Алана, и понимал, что могу положиться на этого человека. Но ни один день не проходил без мелких неприятностей со стороны сестры. Лиза, завидев меня, всегда находила способ сделать мой день сложнее. То её служанки случайно проливали воду в тех местах, где я должен был заниматься, то сама Лиза появлялась в учебной комнате и, делая вид, что что-то проверяет, отпускала едкие замечания.

– Эрвин, ты должен стараться лучше, – говорила она с притворной улыбкой, складывая руки на груди. – Иначе отец решит, что зря тратит время на твоё обучение.

Я молчал и просто выполнял упражнения, делая вид, что не слышу её слов. Ну не вступать же мне в перепалку с этой малолеткой. Временами Лиза заходила к моей матери, пренебрежительно осматривая комнату и произнося насмешки на её счёт. Но при этом, как я замечал, она никогда не позволяла себе переходить черту. Её взгляды были наполнены ненавистью, но какие-то внутренние страхи останавливали её от серьёзных действий. Видимо, своим женским чутьём она понимала, что герцог всё ещё питает определённые нежные чувства к леди Адель, и опасалась делать ей гадости.

Однажды после очередной издевки сестры я поделился своими сомнениями с Аланом. Тот выслушал и ответил, что нужно просто терпеть, укрепляя не только тело, но и душу.

– Она думает, что сильна, но сильнее тот, кто сдерживает себя. Терпение – это то, что тебе сейчас нужно, Эрвин. А пока Лиза занимается мелкими пакостями, ты станешь сильнее и умнее, и время всё расставит на свои места.

Я кивнул, соглашаясь. Слова Алана полностью совпадали с моей точкой зрения. И, следуя совету своего наставника, я продолжал тренировки, становясь крепче с каждым днём, понимая, что в этой игре мне предстоит научиться быть не только выносливым, но и мудрым.

Спустя три недели, как и обещал герцог, в имение прибыл учитель из столицы. Высокий и худощавый, в строгом тёмно-синем одеянии, он сразу произвёл на меня сильное впечатление. Очень уж он был похож на одного профессора из университета, который я окончил в той своей прошлой жизни. Его лицо с тонкими, немного резкими чертами выражало строгость и внушало уважение. Казалось, взгляд его пронзал насквозь, оценивая каждого и взвешивая на невидимых весах. Он представился как магистр Теодор.

– Господин Эрвин, – сдержанно поклонился магистр, – мне сказали, что у нас с вами впереди много работы. Герцог пожелал, чтобы вы стали достойным своего рода, и это требует усердия и дисциплины.

С первых же дней Теодор принялся за дело. Обучение началось с изучения грамматики и письма. Я с лёгкостью справлялся с задачами, к удивлению учителю, будто знал все эти правила давно, и понимал тексты на таком уровне, что учитель не раз поражался моему умению осмысливать даже сложные грамматические конструкции. Придирчивый к деталям, Теодор внимательно наблюдал за каждым движением моего пера и ни одна ошибка не ускользала от зоркого взгляда учителя. И всё же мне удавалось удивлять его день ото дня. Ну ещё бы я не щёлкал как орешки задачки для первоклашек. Некоторые проблемы возникли с чистописанием. Тяжеловато было привыкать писать пером и чернилами. Но ничего, быстро освоился и даже стало нравиться.