Бездарные рассказы

Осчастливленный составами денег, Махоркин не забыл услугу и позвал меня к себе, в новую съёмную квартиру, занимавшую целый этаж старинного особняка. Тут был стильный лофтовый интерьер. Коллекция пластинок «Самоцветов» украшала серобетонные стены. Бежевые лампочки пузырились у потолка. Из ребристой колонны, установленной в центре зала, вырастал укутанный неоном, циклопический аквариум.

Школьный товарищ желал отблагодарить меня, поэтому организовал роскошный ужин с шампанским, ананасами, миллионом салатов и двойной пиццей.

– Как ты думаешь, что есть настоящее искусство? – мой вопрос, наверное, заинтересовал рыбку данио, и она подплыла поближе к стенке своего стеклянного дома.

– Это оригинальное художественное высказывание, сделанное в правильном месте, в правильное время. Если соблюдать условия, то искусством может быть всё, что угодно. Даже чёрный квадрат. Главное тут не техническое мастерство. Важен определённый поворот в голове создателя. Вы можете научиться писать, как Вермеер, если у вас мало-мальски рабочие руки, есть глаза и терпение. Научить вас делать оригинальное художественное высказывание – гораздо сложнее.

– А где взять мерило оригинальности и календарь правильного времени? – спросил я у рыбки, но ответил опять Махоркин.

– У специально обученных людей. У профи, – Ростя нежно потрогал аквариум.

– Таких, например, как чудак Адоменос? – спросил я.

– Во-во, он-то профи, конечно, – ехидный взгляд Махоркина скатился на мшистый ковёр под нашими ногами.

– Какой ты умный, когда хочешь, – пропела Люся.

– Думаю, ты прав насчёт искусства. Знаток! Кстати, о знатоках и профи. Нам тут в редакцию пришёл текст, – я положил перед Ростей свой телефон. – Полюбуйся-ка.

Текст начинался предложением: «Я безмерно горжусь тем, что был учителем столь яркого дарования!».

– Автор: Т. В. Адоменос, – прочитал Махоркин и с трудом проглотил кусочек мраморной говядины.

– А он хорош! – похвалила Люся.

– Ну вот, тут я могу сказать только одно, – Ростя марионеточным движением бросил кулак в спинку кресла. – Настоящий знаток искусства если что и умеет, так это переродить своё мнение! Вырастить из гусеницы бабочку, причём в самые короткие сроки.

Наш дружный смех наполнил апартаменты Махоркиных. Мы слаженно, как спортсменки-синхронистки, ухватились за искристые бокальчики. Цветные квадраты вопили про свою художественную ценность. На другом конце нашего мегаполиса, гордый учитель яркого дарования внезапно почувствовал сильный жар в ушах и громко чихнул. В элитном пригороде любовался своим краснотреугольным портретом известный отельер. Ребячливые звёзды, все эти гиганты и субкарлики, облепили недостижимый даже для людей искусства, вибрирующий небосвод. Нам было по-настоящему хорошо. Творческая гармония сгустилась и на мгновение стала восхитительно идеальной.

Хук Рины

Рина перевязала руки бинтами и надела тренировочные перчатки. Пришло время поработать с грушей. Больно или нет, но Рина никогда не пропускала тренировку. Она помнила лишь несколько дней, когда её руки не били во что-нибудь. Несколько дней за тридцать лет. Ее ладони никогда не будут такими, как до спорта, но бинты, и другие меры предосторожности, помогали притупить боль.

Мать и бабушка были против занятий.

«Ты девушка», – говорили они. – «Тебе лучше купить платье и читать книги в парке».

Тридцать лет она доказывала им, но в первую очередь себе: она умеет не только читать книги, но и драться. Тридцать лет.

Рина всегда умело наносила левый боковой удар с прыжка. И вот сейчас, во время домашней разминки, она повторила свою коронку. Левый хук – так это называлось в боксе.

Закончив тренировку, Рина сняла повязки и вытерла лицо полотенцем.

Начинался важный день. Сегодня Алеся будет бороться за звание областной чемпионки.

Рина работала с Алесей три года, и последний месяц они целенаправленно готовились к бою с Маргаритой. Соперница, по кличке Молотилка Марго, била отличный правый апперкот, невероятно жёсткий и точный.

Рина оделась и вышла в коридор. Она села на табуретку (кто знает, вдруг это суеверие поможет), открыла входную дверь и вышла. Подождала секунду… резко повернула ключ с брелоком в виде головы Майка Тайсона: забавный сувенир от Михаила Мечиславовича всегда улучшал Рине настроение. Веселый спуск, в устрашающе тихом подъезде. Летаргический сон в огромной серобетонной высотке. Пятьдесят шагов и потёртая красная машина. Новые кроссовки тревожно шуршали по ровно уложенному асфальту. Выезд на проспект. Пробки. Гудки и музыка. Городская арена. Раздевалка.

– Добрый день, Алеся.

***

Пот и кровь. Прежде чем она пошла на первый бой, ее маленькая цель была спрятана глубоко, там, где жили надежды, черно-белые, ещё бесформенные, мечты. Рина не знала, откуда у нее столько сил и почему ей так хочется победить. Возможно, это наследственность.

Отец держал дома боксёрские перчатки. Они висели на старом, советском шкафу из плохого ДСП, а точнее, на длинном гвозде, вбитом прямо в боковину некогда модной мебели. Перчатки большие. Пахучие. Запах напоминал крем для обуви. Эластичные, но податливые. Красная, потёртая кожа. Пальцы скользили по ней, создавая сыпучий, волшебный шорох.

Папа – военный. Лейтенант, выступавший в армейском спортивном клубе. Он был мастером спорта по боксу и получил перчатки в подарок от кубинца, посетившего СССР. Отец никогда не говорил, что хочет видеть дочь на ринге. Он не мог даже представить такого. Маленькие, черно-белые мечты были надежно спрятаны от него.

Рина снимала с гвоздя перчатки и натягивала их на свои крошечные ладони. Нежные детские руки быстро прятались в морщинистые раструбы. Глубоко. Почти по локти. Никто не смел отнять у неё это необыкновенное чувства восхищения.

Рине шесть. Но она уже была как папа. Он улыбался и начинал в шутку тренировать дочь. Девочка ударяла кулаками по большим ладоням отца, а они, казалось, могли полностью поглотить перчатки.

Дочь и отец, во время тренировки, попали в объектив маминой камеры. Вероника Павловна – мать Рины, работала в городском фотоателье. Поэтому чуть ли не каждый шаг членов семьи был зафиксирован на плёнке.

Прошло много времени, но Рина почти каждый день смотрела на старое фото. Таким молодым и красивым отец уехал в Афганистан…

***

Рине было шестнадцать, когда в её городе организовали первую секцию женского бокса. Прогуляв занятия в школе, девочка долго бродила по тёмным коридорам облупившегося, горчично-желтого строения – тренировочной базы.

Рина нашла и толкнула толстую дверь, преодолевая отчаянное сопротивление пружины.

Её встретил маленький зал, с высоким потолком, заклеенными грушами и потёртыми гантелями.

– Кого ты ищешь?

Рина обернулась на звук мужского голоса. Перед ней стоял маленький лысый человек. Судя по виду, ему было около пятидесяти.

– Я хочу записаться на бокс, – голос Рины звучал немного неуверенно, и она почти ненавидела себя за эту маленькую слабость.

Но лысый незнакомец неожиданно теплым тоном сообщил:

– Хорошо, что ты зашла. Секция комплектуется. Как ты о нас узнала?

– В школе сказали.

– Ясно. Меня зовут Михаил Мечиславович. Фамилия Шотик. Я тут тренер. А ты кто?

– Рина. Фамилия Радкевич.

– Ты что, дочь Гришки Радкевича?

– Да, это мой папа.

Михаил Мечиславович долго молчал. Затем он глубоко вздохнул и хлопнул в ладоши.

– Мы с твоим отцом были в сборной. Сначала, помню, подрались в раздевалке. А потом на всех встречах – друзья. С мужиками бывает такое: сначала собачимся, а потом становимся как родственники. Хотя, мы всё равно крепко спарринговали. Я видел его перед поездкой в Афган…

Михаил Мечиславович не договорил, резко повернулся и пошел в подсобное помещение за перчатками.

***

Прошло три года. В пасмурный летний день Рина спарринговала с Таней. Девочки познакомились в секции и подружились. Но на ринге, как сказал им Михаил Мечиславович, дружбе нет места.

Рина работала вторым номером. Таня быстро приближалась к сопернице, чтобы загнать её в угол. Это была почти настоящая драка, но девушки прятали уязвимые места в защитной амуниции.

Рина отходила в сторону и пыталась достать Таню сильным ударом справа, но пропустила контратаку. Кулак Тани влетел в область печени. Тело наполнилось жаром и особой, ни с чем не сравнимой, болью. Рина изо всех сил старалась скрыть своё состояние. Но Таня почувствовала успех. У неё настоящий инстинкт бойца. Чуйка! Она бросилась вперед, снова пробила в корпус. Рина издала приглушенный стон и опустилась на колено.