Театр трагедий. Три пьесы

* * *

Лес: темный, непроглядный, будто безмятежно спал.

Вошел в него словно в иной мир; послышалось рокотанье совы,

И шепот, шорох, пение, беззвучно; я потерял всякий чин.

Не маркиз, не господин; мышью стал

Бегущей с корабля, спасая жизнь не стоящую и гроша.

Лес: редкий, заросший, но имел в отличие от меня, множество личин.

Странный шепот, повысил тембр и заговорил человеком.

Я думал, что этот голос не спутать мне ни с чьим звуком.

Может это в моем сердце? Не заметил корягу,

и на одно колено в тот же миг упал.

Со временем, все больше мыслей осознавал, и не дрогнул даже веком.

Во тьме вопросов безудержно блуждал, лишь один – зачем?

Может это наяву? И тут меня кто-то в шею холодно поцеловал.

Я ощутил ее дыхание, неповторимый цветочных ароматов запах.

Обернувшись, попятился назад, и мои глаза, обволокли осколков град.

Анетта, не изменилась, но словно преобразилась.

Ждал; ждал, когда она все объяснит,

но знал, увы, свой несчастный промах.

Съежился на земле точно аспид, песчаный гад.

Анетта, колебалась, лучше бы она мне приснилась.

Анетта:

Мой принц; куда же вы пропали, от своей невесты будто бы сбежали.

Вы боитесь? Неужели страх зарождает в вас мое обличье.

Но поверьте, я всё та же, дева,

чье имя будут воспевать в песнях вечно.

Вы так дрожали.

Вы мне днем и утром снитесь; но пусть не пугает вас мое двуличье.

Ведь мы отныне будем вместе вечно.

Маркиз Парадиз:

Не приближайтесь!

И знайте, что вашим злодеяниям нет прощенья,

Предстанете перед небесным судом.

Признайтесь!

Я не приму ваши покаянья,

Могу поклясться пред крестом.

Анетта:

Маркиз, вы, безусловно, правы, я желала вас убить,

и в свои края уплыть,

Но не смогла историю былую повторить; помешала мне мечта.

Я убивала ради пропитанья, чтобы олицетворять собою вечность.

Но не могу, я вашу невинность и печаль забыть.

Ваши искренние слова,

И вашу юношескую беспечность.

Маркиз Парадиз:

Так легко признаетесь, что вы убийца, или кто вы?

Кто убивает ради подержания жизни, кто вонзает в шею зубы.

Красивая словно Венера, приготавливает для злодеяний пир.

Кто так боится солнца, что закрывает двери, окна на все засовы.

Кому нужны ни в чем неповинные слуги,

чьи движения изящны, и не грубы.

Вампир!

* * *

Воцарилось молчанье, лишь ветер, пробиваясь сквозь деревья, колыхал их ветви.

Тихо, как тогда на кладбище; слишком тихо.

Ночные совы замолчали, и прислушивались к незваным гостям.

Всего меня, словно скрутили тугие колющие петли,

И сердце в груди ненадолго в уголке притихло.

Я не знал числу своим несчастьям.

* * *

Маркиз Парадиз:

Чудовище…

Ты погубила мою мертвую навеки жизнь.

Медуза, так преврати меня навеки в камень.

Чудовище!

Ты вкусила, и изменила мою усталую от пыток плоть.

Муза, так уничтожь в душе моей всякую память.

Любовь моя оказалась слепа.

Но не погасить этот вспыхнувший пожар, ни кровью, ни водою.

Будто благодетеля из себя строю, но нет, уста мои черны.

Но запомнят тот поцелуй; история та нелепа.

И свою же кровь я с себя никогда не смою.

Так же как и вы Анетт, но есть ли у вас сила,

как бы я не пожелал, наши узы прочны.

Анетта:

Прелестный мрачный принц.

Я слышу в вас два начала, разных,

но, увы, двое мы одинаковые монстры.

Вы часть меня, которая вскоре победит ту,

что была всегда слаба.

Почувствуйте же легкость, словно за спиной выросли крылья как у небесных птиц.

Зубы ваши отныне колки и остры

И жажда скоро вас обуздает,

и человеческая кровь позовет своего раба.

Маркиз Парадиз:

Я не убийца и никогда не стану им.

И вы пробуждаете во мне порочные мысли,

и тьму сгущаете над единственной свечой.

Надежды на исцеление, кто излечит от убийства?

Мое зрение и обоняние обострилось,

теперь я вижу свет огней, так последую за ним!

Анетт; мы стали с вами одной душой…

Прочь, прочь чудовище, не смотря на чувства!

* * *

Обернувшись,

увидел сквозь строй сомкнутых деревьев людный город.

И побежал,

словно подстреленный шакал, забыв про защитный свой оскал.

Охотник же остался позади, готовый не убить,

а только ласково обнять.

Парадоксально, но для меня это было невыносимо хуже,

чем предстоящий голод.

Лишь бы уберечь людей, от нее, от себя, вечно бы спасал.

Но нужно было, помочь себе,

нужно было из той могилы человеком воспарить.

Я ощущал ее запах, словно пчела, готов был собрать нектар.

Самая губительная из всех кар; теперь мы как близнецы похожи.

Только деяния никогда не будут схожи; теперь и я вампир.

Существо, родившееся в бездне, но и как человек,

с любовью; и бессмертие, для меня ненужный дар.

Я стал, словно из всех видов ядов злой отвар;

вампиры – из других миров гонцы, с дурными вестями непригожи,

Более темны, меланхоличны и грустны; я вампир…

Рыща, словно зверь и борясь со страхом, словно ягненок,

Через несколько часов я пересек темные пределы леса

И там я лицезрел город средь холмов,

дома, монастырь и древний римский порт.

Направился навстречу огонькам, словно любопытный ребенок.

Чувствуя, что закончилась злая ночная та игра.

Теперь я за игрой, подсмотрел у судьбы несколько карт

и мной овладел азарт.

Вскоре, идя по спящему городу Шадоу,

вышел я на людную торговую площадь.

Сначала меня удивило присутствие здесь горожан

в такую мрачную, туманную ночь.

Но затем, увидел, что люди те должно быть бедняки,

и только такое время суток

Могут позволить себе роскошь заморских фруктов,

благоухающих цветов, без пошлин.

Также здесь имелись совы в клетках,

хлопали крыльями, пытаясь свою участь превозмочь,

И несколько коренастых уток.

К счастью, мое появление никого не удивило;

но что такое счастье?

Мои одежды были изорваны колючим кустарником здешних лесов,

Я выглядел нищим пастухом,

думаю, даже здесь мне не нашлось бы места.

Но на самом деле теперь я был сделан из иного теста; несчастье?

И мне нужно было найти в городе временный ночлег

иль дешевый кров.

Но не думаю,

что претерпел бы в свой адрес здешнего хамства.

Тут увидел я Анетт в сиянии проказницы луны.

Она шла ко мне навстречу, скорее плыла или парила,

Словно себя царицей провозгласила:

ее волосы и платье развевались на ветру.

Я так больше не могу! – сказал я себе сквозь отражение слезы.

Она прельстила, и весь мрак собой затмила.

В чудовище меня превратила,

я ждал, когда расстояние приблизится к одному метру.

Не задумываясь, выхватил я шпагу, вперед направив острие.

Я слышал, что горожане огляделись

и стали наблюдать за незнакомцами.

Анетт остановилась и коснулась пальчиком

до наконечника острой шпаги.

Разные лики, судьбы блики, но мы были целое, одно.

Кто чист словно гладь воды,

а кто за спиной с сумой наполненной пороками.

Всегда были для людей другими, вампирами,

нет, просто иными, не расколдуют нас даже маги.

Маркиз Парадиз:

Анетта, если вам дорога ваша жизнь, не приближайтесь.

Убить ангельское существо я не способен, но ранить…

Уходите, так далеко, что не найдут ваш кровавый след.

Но для начала в одном мне признайтесь.

Скажите правду, она может ничего не значить…

Анетт, вы любите меня или нет?

Анетта:

Ранить; свою любовь?

Мой мрачный принц, ваше сердце слишком чисто,

чтобы совершить такое зло.

Вы всё еще боитесь, вампиром быть, страшитесь.

Но это благодать; и вы не вспомните ту прошлую

вязкую кошмаров топь.

Я вам отвечу, мое сердце только вам отдано,

и только в вас отныне влюблено.

С прошлым, как и я, проститесь.

Но я вижу в ваших влажных глазах жажду мести.

Ну что ж, я дам ее вам сполна; мы часто каемся за свои желанья.

Увы, в наших жизнях были одни страданья;

замкнутый однообразный круг.

Я вам обещаю, вы не посрамите своей чести.

Так примите мои искренние покаянья,

Чрез плоти истязанья; мой милый друг…

* * *

И Анетта, после слов, сделав шаг,

проткнула себя насквозь моей же шпагой.

О, ужас, окружил со всех сторон мою боязливую душу.

Я не отпустил орудие убийства,

а она медленно шла вперед, пронзая свой живот.

Кровь ее, скользя по лезвию, стекала мне на руку,

я был словно убит ее же раной.

Анетта, дойдя до чашечки, за плечи меня нежно обняла,

затем поцеловала, увлажнив мою сушу.

Незабываемое ощущенье, любовь и смерть,

ненависть и страх, спутались в один клубок.

Закрыв глаза, я очутился в сказочном мире, пестрых афоризмов.

Где мы одни, застыли в поцелуе, словно статуи вечной любви.

Безмятежных и бессмертных; она пожертвовала собой ради него.

И во всем этом мире, мириады смыслов.

Теперь и мои руки тоже в крови.

Создали целый уникальный неповторимый мир из ничего.

Но затем кто-то меня потянул назад,

и, упав, я ударился об твердую землю.

Открыв глаза, увидел множество людей,

все в черных мантиях и рясах, похожие на тину.

Я видел, как уводят куда-то Анетту, а меня тут же веревками связали.

Руки затянули тугими узлами, а на шею надели символическую петлю.

Натянули на глаза черную повязку, и повели, толкая в спину.

Убийца! Убийца! – вслед горожане безудержно кричали.

Глава VI

Искусство – искусственно.

* * *

Маркиз Парадиз:

Сей история, представлена пред вами,

Непростительного грешника иль праведного послушника.

Волк иль в образе заблудшей овцы.

Решать вам и судить пред Всевышнего очами,

Но можно ли распинать того, кто невиновен, вы сотворите мученика.

Всё уже предопределено, и повторюсь, руки мои и ныне чисты.

* * *

Инквизиторы, ропща, медленно из зала удалились.

Словно ночь стала вечной, и длится тысячи часов.

Перед маркизом свеча, словно жизнь, истлела, но еще горела.

Наверное, вся стража собралась,

взглядами любопытства в пленника углубились.

Словно приехал бродячий цирк, шутов, карликов и акробатов.

Он всем телом ощущал, что в нем произошла перемена.

Теперь он слышал биение людских сердец, недремлющий механизм.

Как по их венам, течет вино, под названьем кровь.

И жажда, агония, разрастающаяся изнутри, жгла.

Усиливалась, с каждым часом; но им правил героизм.

Голос его охрип, не от рассказа, а от души, что кричала вновь и вновь.

Освободиться, она желала.

Маркиз Парадиз:

Милейший, ответьте на вопрос…ответьте не бойтесь, всего один.

Что с девушкой, той,

что была со мной в ту страшную и великолепную минуту?

Больше мне ничего ненужно,

остальное вы сами предоставите с лихвой.

Но я счастлив, потому что нашел самую одинокую из всех ундин.

И теперь, я в десницах и приклоняюсь чуду.

Лишь ваш ответ в состоянии причинить мне боль.

Стражник:

Она жива, но насколько, лишь Господу известно.

Вы рассказывали чудесные сказки, но, как правило

В любой легенде, есть доля правды.

Но я верю вам, скажу вам честно,

И что бы это не значило.

Я всегда буду стоять на стороне правды.

Маркиз Парадиз:

Удивительно, слышать подобные слова в этом месте.

Где люди, скрыв лица, во лжи скрывают правду,

а в правде видят ложь.

Господин, сотканный из чести,

покиньте этот земной и от этого нелепый суд.

И вскоре услышите слухи и скороходные вести,

Что в человека невинного безжалостно вонзился

правосудия карающий без разбора нож.

Поздно, вы правы, они идут.

* * *

В зал суда вернулся лишь один инквизитор.

Кучер мытарств тела, но не души,

Злые духи на ухо ему шепчут – Поспеши! Убей!

В плаще до земли, в маске и в капюшоне;

прокаженный, которого изувечил мор.

Оценивая любую жизнь в медные гроши,

Злые духи на ухо ему кричат – На части разорви!

Утопи в глубине морей!

Судья, сел на престол и преступника к нему подвели,

поставив его на колени.

Приказали ему слушать из уст главного палача изреченья.

В голосе он был жесток и сердит.

Стражники затихли, рыскали по залу, словно тени.

В свою речь громогласную, инквизитор,

словно в огонь подбрасывал сухие едкие поленья.

Он оглашал окончательный вердикт.

Инквизитор:

Маркиз Парадиз.

Выслушав ваш рассказ безумца, суд постановил,

Что ваш рассудок покалечен, опустела ваша голова.

Решение ясно как никогда и я зачитываю его сверху вниз,

Ваше признание достойного глупца, суд порешил.

Путь ваш далее будет вечен, и скоро вы скажете последние слова.

Маркиз Парадиз:

Душою – я мыслю, размышляю и мечтаю,

Печалюсь, радуюсь и люблю.

А тело смертно, состоит из пепла и земли.

Своим естеством,

сейчас я ваш крохотный материальный мир сокрушаю.

И говорить вам это я не позволю.

Внемли!

Нет моей вины, согрешил я только перед Богом.

И только он властен, карать и прощать,

Жизнь забирать и из мертвых воскрешать вами убиенных.

А вы боитесь, но упираетесь при этом рогом.

И вы не вправе оценивать или судить,

Ведь не вы меня сотворили;

мы словно колосья саранчой плевел истребленных.

Инквизитор:

Замолчи!

Ты, раб злодеяний, осуждаешься не за убийство, а за ересь.

Суд в решении своем и ныне непреклонен.

И ты богохульник, сколько угодно возмущайся и ропщи.

И знай, что я всегда перед алтарем

за все свои грехи громогласно каюсь.

Виновен!

И тот час же, произойдет смертная казнь.

Не на площади, ты этого недостоин.

А близ кладбища, где как простого крестьянина тебя повесят.

Позовите свидетелей, палача, чтобы свершить по обычаю казнь.

И не будет пощады,

и пусть занесет над твоею головою топор света воин!

Не будешь боле блуждать возле пастбища,

в твои слова никто никогда не поверит.

Маркиз Парадиз:

Вы все стадо волков, и в нем мне нет места.

Я могу только накинуть шкуру, но стать зверем, никогда!

Я не убийца и не вор, и не было в моей жизни порочных дам.

Мой грех – уныние, и нет другого действа.

И его не стало, ведь судьба мне преподнесла счастье – любовная узда.

Теперь, отведите меня в храм.

Инквизитор:

Угрозы, они пусты, бессильны и глупы.

Похвально, ты решил исправиться и покаяться.

Так и быть позволю тебе сделать последнее приношенье.

Стражник! Ослабьте пруты

И отведите его в дом Господень, где грешники умиротворяются.

Надеюсь, уже там, произойдет божественное мщенье.

* * *

Тот добрый стражник, поверивший в слова маркиза,

Развязал его руки и повел прочь от судебных залов.

Ночь в городе постепенно растворялась,

и до рассвета оставалось всего лишь несколько часов.

Стражник и невольник, вскоре предстали перед храмом отца Фариза.

Отворили дверь, и вошел маркиз,

просто человек, без имен и названий, без чинов и санов.

За ним глухо скрипнул всего один засов.

Вокруг тихо, лишь изредка щелкают церковные свечи.

Покой, смирение и сострадание людским бедам.

Маркиз, подошел к святому лику и голову искренне склонил.

И словно чьи-то руки нежно опустились на его усталые плечи.

Молился он и просил, не о себе, а о других,

чтобы они не подчинялись бесам,

И о любимой, которую как будто с рожденья любил.

Маркиз Парадиз:

Господи, прости их согрешенья, ведь они не ведают что творят.

Прости Анетту, ведь она любовь моя, и она часть меня.

Услышь мольбы ничтожного человека; чудовища.

И пусть ангелы твои весь мир благословят.

Подарят небу свет; а я скоро предстану перед твоим истинным судом, и мне незачем просить за себя.

Ведь меня никогда не прельщали земные сокровища.

* * *

Дверь храма отворилась, и стражник велел следовать за ним.

Маркиз Парадиз перекрестившись,

повиновался людям, что с оружием в руках

Вели его за город, туда, где лишь изредка видели живых.

Тот честный стражник, попрощался,

обещая побороть свою жалость в облаках пенных вин.

Затем глухонемой эскорт, вступили на землю мертвых,

со страхом в каменных сердцах.

На клочок земли, где памятники

и деревья-стражи пней угловатых и кривых.

Виселица на ветру, тихо колыхалась,

словно пьяница держалась за воздух.

Маркиза Парадиза вели туда, и он стоял мертвенно бледный,

словно дух; были здесь

Тот тщеславный инквизитор, палач, что в маске комедианта.

Несколько стражников, злые духи, и конечно смерть – вечный друг.

Из уст людей лилась только грязь,

Но на самом деле их сердца высвобождали злость,

что сталась безвозвратна.

Глава VII

Я недостоин, ни одного лучика ее души и ни одной клеточки ее тела.

* * *

Он видел первые отблески рассвета.

Он слышал ангелов порхающие крылья,

и как поет небесный хор.

Он почувствовал, как его руки заново связали,

а на шею палач накинул петлю.

Затянув, невольно отпрянул; где же ты Анетта!

Кричал про себя людской пленник,

пытаясь выкрасть у времени несколько минут, словно вор.

А из глаз инквизиторов веяло беспощадною метелью.

Он видел, как палач подходит к механизму открывающий люк,

В пропасть бестелесных духов и губящих недугов.

Закрыл глаза.

Ожидание – самое тяжелое и долгое из всех мук.

Стало тихо, лишь ветер по привычке верещал;

не последовало знаков

От смерти, что должна была уже прийти,

и на голове оказался не терновник, а виноградная лоза.

Открыв очи, маркиз, созерцал свет души своей.

Он увидел чудо, бессмертного ангела, в одежде мрака.

Ее глаза были краснее мака, словно невинный и грешный плод.

Всё было для нее: леса, горы, города и тысячи морей.

Он увидел последнюю звезду на черном небосклоне Всевышнего ока,

Что светит лишь ему непрестанно целый год.

Анетта стояла перед любимым и их взгляды соприкасались,

Были красноречивее слов, ораторов, или книг.

Она сняла с него тугую петлю, развязала руки и нежно обняла.

Их души снова соединились,

И от смерти их разделял один лишь миг.

Анетта поднесла губы к его уху и ласково произнесла.

Анетта:

Благодарю, что меня дождался.

И по-прежнему желаешь быть со мною, с той,

Что причинила тебе только боль, и печаль усугубила.

Спасибо, что в объятья мои вернулся.

Ведь за нами всегда летает несчастий рой,

Ведь я тебя люблю, и всегда любила.

Маркиз Парадиз:

Печаль ушла, как познал любовь к тебе,

И еще я понял и всегда знал, что недостоин, ангела воплоти.

Мне следовало бы в лучший мир уйти, но нет,

Без тебя любовь моя, мне не будет места нигде.

Мы будем вечно вместе, без тела, две души.

Я люблю тебя Анетт.

* * *

Солнце выглянуло из-за горизонта, начался рассвет.

И они знали, что это последние их минуты.

Перед тьмой они бессмертны, но перед светом смертны.

Кладбище озарялось и словно оживало,

просыпался каждый погребенный заживо скелет.

Целовались и как можно крепче друг к другу прижимались,

словно корабельные каюты.

А инквизиторы лежали, молча, не шевелясь, они спали.

* * *

Маркиз Парадиз:

До чего же я был глуп, не видел истинного счастья,

души твоей царства.

Прости меня Анетт, я был, слеп и глух.

Прости.

Нас ждут долгие мытарства.

Но вместе, мы сможем побороть злой дух.

Надежду в моих глазах прочти.

Анетта:

Маркиз, не нужно больше слов, ведь ждет нас парадиз.

Где нет лжи, бесчестья и гордыни, где не тяготят грехов ноши.

И мы вдвоем среди райских садов.

Ненужно больше слов мой мрачный принц – Маркиз Парадиз.

Поцелуй же меня перед дорогой в небесные рощи.

Ведь скоро мы перенесемся в руки ангелов.

* * *

Говорят, что пред смертью, вся жизнь проносится перед глазами.

Но всю жизнь они видели в глазах друг друга.

Видели лазурную траву летнего луга, землю, осыпанную цветами.

Омывая свои лица робкими слезами.

Двое влюбленных вышли из замкнутого круга.

Согревая созданный мир не солнцем, а сердцами.

И когда свет утреннего солнца дотронулся

до их хрупких соединенных тел.

В пепел превратились влюбленные, этому миру стали неугодны.

И ветер подхватил их, не отпускал, кружил, не теряя ни песчинки,

Пытаясь соединить их снова вместе, но это был Всевышнего удел.

Теперь их души ныне были воистину свободны.

Остались только две, последние, их бессмертные слезинки.

Пьеса “Чудовище”.

Автор Евгений Козлов.

Рукопись написана в 2009 году.

Пьеса отреставрирована и опубликована автором в 2021 году.

YouTube канал: Целомудрие миролюбия. https://www.youtube.com/channel/UCvx60B-iw9JCbCOpZUyXNfw

Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.