Испеки мне убийство

Она шла все выше и выше, старательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться на каменных ступенях. Справа остался старый фонтан, огромный резервуар, который питали подземные реки. Краем глаза она зацепила большой темный предмет, которого не должно быть в фонтане.

Алессия подошла поближе, присмотрелась. В воде лицом вниз, плавал мужчина. Нет, два покойника в один день – это уже слишком! Похоже, сегодня она исчерпала список неприятностей, положенных до конца жизни.

– Помогите! Помогите! Aiutami!!!

Захлопали двери соседних зданий, несколько человек вышли на улицу. Алессия прислонилась к каменной стене и смотрела, как двое мужчин осторожно переворачивают тело. Они переглянулись, что-то сказали и все зеваки повернулись и уставились на нее.

– Что? Что вы на меня так смотрите?

Девушка подошла ближе, зеваки расступились и в свете желтых фонарей Алессия увидела лицо утопленника. Это был тот самый человек, что устроил вчера скандал в ее кондитерской.

Глава 3.

Удивительно, как быстро новости распространяются в деревне! Люди оживились, обсуждая безопасность и старую дорогу.

– Бедная миссис Раваллино – с ней определенно было нелегко иметь дело, но как жаль, что она умерла таким образом.

– Бог знает, когда они снова откроют дорогу. Печально, печально, как же выживет пансиончик Сирены!

– За Сирену не волнуйся, strega (ведьма) не пропадет.

Теперь Алессия не удивлялась, что ведьмы считались нормальным явлением в Пьетрапертозе.

Ни для кого не секрет, что в горах Базиликаты до сих пор практикуют обрядовую луканскую магию. В каждой семье есть тетя, бабушка, или соседка напротив, которая всегда придет на помощь, знает, как вылечить головную или зубную боль, снять сглаз – malocchio.

Кроме дурного глаза в Базиликате боятся оказаться «зачарованными». Попал под чары – и неведомая сила не дает принять правильное решение, сделать важное дело; человек становится заторможенным, словно кровь медленнее течет в его венах. Он впадает в депрессию, все время хочет спать. Здесь без магии не обойтись! Иногда ритуала недостаточно и человек должен пройти под тремя арками, чтобы оставить там напавшее на него зло.

Есть формулы, спасающие от желтухи и прочих болезней внутренних органов, тогда сила солнца, земли, олив, трав призывается на помощь.

Луканской магии посвящены целые научные тома, но до сих пор никто не знает, как умудряются здешние ведьмы одним прикосновением к капоту запустить заглохший мотор. Их «toccata» – прикосновение действует не только на людей, но и на неодушевленные предметы. Заглохла машина? Женщина в черном нежно погладит капот, прошепчет что-то и ваше авто снова готово в дорогу! Теперь Алессия поняла, почему ее чемодан вел себя как собака!

Понятно, что и без любовных зелий не обходится.

Сначала «Отче наш», потом «Аве Мария», потом «Символ веры», а затем магическая формула, звучащая примерно так: «двое оскорбляют вас, но трое защищают вас, во имя Отца и Сына и Святого Духа, кто положил глаз, остановится на этом месте». Таким заклинанием, произнесенным трижды, местные колдуны снимают порчу с женщин, у которых пропало грудное молоко.

И это лишь один из множества обрядов и поныне существующих в Базиликате. Вернее, в Лукании, ведь местные жители называют свой регион именно так. Церемониальной, или обрядовой, магии Лукании сотни лет.

Хотите, чтобы объект воздыханий влюбился в вас без памяти? Все просто! В ход идет капля крови из пальца, пыль, собранная в церкви, и некоторые другие ингредиенты, сопровождается все особым заклинанием, и стоит бедной жертве выпить бокал вина с добавлением колдовского зелья – берите тепленьким.

Кроме канонического крещения ребенок проходит здесь обряд «крещения семи фей». Помните сказку о спящей красавице и волшебницах, пришедших поздравить с рождением ребенка? Здесь это не сказки, а традиции, не зря изучением луканских обрядов всерьез занимается Национальный музей народных искусств и традиций в Риме. В борьбе за выживание луканская магия приходит на помощь, предлагая защиту и поддержку. Луканские женщины владеют магическими формулами, которые передаются от матери к дочери в Рождественскую ночь, это особые заклинания и знаки креста.

Трудно поверить, но для Базиликаты это реальная жизнь!

* * *

– Для Пепе Франкони все это плохо кончится. Это же его зона ответственности! Закрой он дорогу на десять метров ближе и синьора Раваллино была бы жива. Как он мог не осознавать риски?

– Это странно, он обычно довольно дотошен. Да и после закрытия были сильные дожди, нельзя же проверить всю гору!

– Карабинеры его допрашивают, как бы не арестовали!

– А вы слышали, нашли труп Пьетро? Говорят, его убила та, пришлая, что заняла старую кондитерскую.

– А я всегда говорила, что чужакам нельзя доверять!

– А вдруг это было самоубийство?

– Все равно она виновата, говорят, ему обещали этот магазин, а она перешла дорогу. Вот он и расстроился.

Хоть уши затыкай! Сплетни заползали в каждую щель, просачивались в окно, делали жизнь Алессия абсолютно невыносимой. Если мужчина покончил с собой, могло то произойти из-за потерянного магазина? Об этом не хотелось думать. В каком-то смысле это делало бы ее соучастницей, и даже виновницей. И придется жить с этой виной вечно.

Но все стало еще хуже, когда ей пришлось идти на станцию карабинеров. Через всю деревню, под осуждающими и любопытствующими взглядами.

* * *

Пока карабинер старательно печатал ее заявление, Алессия посмотрела на часы. Прошло всего тридцать минут с тех пор, как она вошла в кабинет, но они показались вечностью. Как долго ей придется здесь оставаться? Неожиданно она зевнула.

– Вас ждет что-то более важное, чем дача показаний?

– Нет. Извините. Я просто… не думаю, что смогу вам помочь.

– Предоставьте судить об этом мне. Расскажите мне еще раз, что произошло вчера вечером.

– Я рассказывала и вчера и сегодня, а вы все подробно записали!

– Придется рассказать еще раз.

– Но я понятия не имею, что произошло! Когда я пришла, он был мертв.

– Во сколько это было?

– Не могу сказать точнее, я не смотрела на часы.

– Вы проверяете время только во время допроса? Я думаю, вам следует отнестись к этому немного серьезнее, синьорина. Человек погибает при подозрительных обстоятельствах и…

– Подозрительных? Вы имеете в виду… Ну, то есть вы думаете, что он…-девушка произнесла последнее слово неожиданно тоненьким голоском, – убит?

– Сильный удар по голове это предполагает.

Алессия внезапно почувствовала тошноту. Для карабинеров это, возможно, обычное дело, но она не привыкла сталкиваться с подобным. Убийца бродит по их живописной деревне? И она думала, что ей не везет! Не повезло совсем другому человеку!

– Вы знали жертву?

Алессия заколебалась. Их стычка считается? Но ведь она даже не знает, как его зовут! И решила ответить «нет». Неразумно говорить карабинерам, что она поссорилась с мертвецом за пару часов до его смерти.

Но она недооценила деревню. Карабинер ехидно ухмыльнулся:

– То есть ваша бурная ссора в магазине не причем? Почему вы решили не упоминать, что у вас с жертвой произошла стычка в тот же день, когда его нашли мертвым в фонтане? Вместо этого вы заявили, что не знали его.

– Потому что я его правда не знала! Я видела его только раз, я даже не знала его имени! Если бы вы спросили, встречалась ли я с ним, ответ был бы другим.

– То есть это проблема формулировки. – Усмехнулся карабинер. – Расскажите. зачем вы пошли в верхнюю часть деревни к фонтану поздним вечером. Надеюсь я правильно задал вопрос?

Алессия покраснела. – Я гуляла. У меня был не очень удачный день и мне захотелось подышать воздухом перед сном, чтобы успокоиться.

– Как интересно. Вы часто совершаете вечерние прогулки в одиночестве?

Алессия нахмурилась. Она не могла понять, к чему клонит офицер, но ясно, что не к добру.

– К сожалению я живу одна. Некому составить мне компанию. – У нее было подозрение, что это не к добру.

– И вы всегда поднимаетесь на гору?

– Нет…

– Именно в этот день вам захотелось пройти той дорогой?

– К чему такие вопросы? Да, именно в этот день. Я… хотела пройти там, где никого не встречу.

– Вы договорились о встрече с Пьетро Берлини?

– Что? С кем? Нет! Конечно, нет! Я же сказала, что даже не знала его имени.

– И не помнили, что встречались с ним в тот день.

– Но я… не подумала…

– А нужно было подумать. Вы понимаете, что у вас единственной есть мотив? Кондитерская – ваше средство существования. А Пьетро Берлини обвинил вас в воровстве. Он претендовал на это помещение и вы могли остаться без работы.

– Это не правда!

– Даже если он не имел права на магазин, его обвинения отпугнули покупателей. Вы потеряете доходы.

– Потому что он местный, а я чужая? Даже если моя выпечка всем нравится?

Карабинер вздохнул. – Получается, что так. Насколько сильно вы на него обиделись? Настолько, чтобы ударить камнем по голове?

Голос упал. – Но я не… Вы меня… арестуете?

– Нет. У нас нет улик. Пока. Но вам придется оставаться в деревне и никуда не уезжать.

– Я… – Алессия не представляла, что сказать. Да что же такое происходит с ее жизнью? Неужели все может перевернуться с ног на голову за один день? – Надеюсь, вы не собираетесь обвинить меня еще в смерти синьоры Раваллино? Да я бы в жизни не сдвинула ту каменюку!

– Ну, во-первых оказалось, что погибла вовсе не синьора Раваллино, а синьорина Кристина Маньяни, помощница синьора Раваллино. Его жена отправила Кристину с поручением и разрешила взять свою машину, так как автомобиль жертвы был в ремонте. Вы с ней знакомы?

– Никогда не слышала.

– Вы уверены?

Алессия покраснела. – Уверена!

– Скажите, синьорина, вам не кажется странным, что именно вы нашли оба тела?

* * *

Алессия шла, опустив глаза, чтобы не встречаться взглядом с людьми. Казалось, шепот «воровка», «не только воровка, а еще и убийца» вот-вот послышится со всех сторон,

Крик чайки раздался так неожиданно, что Алессия вздрогнула и подняла глаза, хотя только что не собиралась этого делать.

Белая птица искрилась в лучах солнца, поднимаясь все выше, пока не начала описывать круги над желтым домиком на горном отроге высоко над деревней. И тогда Алессия поняла, что нужно делать.

Глава 4.

Синьора Николетта Денизи стала одной из жертв нечестных риэлтеров, когда за бесценок продала свой домик, слишком большой для одинокой женщины после смерти матери, и очутилась в уродливом панельном доме на окраине.

До той встречи в горах она никогда не общалась близко с «маэстрой», как уважительно звали все, от мала до велика, Пенелопу Авильянези, ведь она учила их всех, а потом их детей и даже внуков. А серую мышку Николетту Денизи почти не замечали. Их разделяли двадцать лет, да и жили они в разных деревнях, которые соединяла единственная горная тропа. Сблизившись при расследовании убийства ведьмы… о, ну конечно же ведьм не бывает! – две учительницы на пенсии неожиданно подружились и решили жить вместе.

Николетта творила настоящие чудеса с цветами и травами, а вот готовить не умела совершенно. Итальянка, которая не может пасту сварить – редчайший случай! Но у Николетты спагетти умудрялись пригореть, вода выкипеть, а кастрюля прийти в непригодность. А что сделаешь, если попалась такая интересная книга, что не оторваться, как тут вспомнить о кастрюле на плите! Зато маэстра готовила божественно.

Неожиданно жизнь Николетты изменилась. Ее запомнили и даже полюбили. Она заваривала для всей деревни свои травы, продавала особенные чаи на рождественских рынках, но главное – она больше не была серой мышкой и даже… Ох, неловко об этом говорить, в ее-то возрасте! В общем… впервые Николетта влюбилась. Да не в кого попало, а в статного бравого марешаллоа карабинеров Брандолини, а тот – совершенно непонятная история – ответил взаимностью. Рано говорить о будущем, не молодежь же, но Бани Брандолини все увереннее входил в ее жизнь.

Но уважали двух пожилых синьор не только за травы, кулинарию и учительство. За несколько лет они умудрились раскрыть несколько убийств, и если в первом случае им помогали друзья, то дальше это была исключительно их заслуга.

– Это не синьора Раваллино. За рулем была Кристина Маньяни.

В свои девяносто лет Пенелопа почти не выходила из дома на вершине горы, но категорически отказывалась переехать пониже. Три года назад она освоила планшет и начала делать потрясающие фотографии, выкладывать их в сеть и обрела популярность далеко за пределами своей деревни. А новости… для этого есть телефон, да и кто откажется забежать в гости на тыквенный или смородиновый пирог маэстры Пенелопы!

Вот и сейчас она узнала все раньше подруги.

Николетта вздохнула с облегчением, прежде чем поняла, что другая женщина тоже погибла.

– По-видимому,– продолжала Пенелопа,– синьора Раваллино попросила Кристину поехать в Потенцу вместо нее и воспользоваться ее машиной. Вот почему сначала решили, что это она.

– Кристина была слишком молода, чтобы умереть… какая трагедия!

– Интересно, синьора Раваллино почувствует себя виноватой или благодарной за то, что она жива.

– Скорее всего, и то, и другое.

– Я так не думаю, она не из тех, кто чувствует себя виноватой из-за подчиненного. Это лишь подтвердит ее собственное высокое мнение о себе: даже камни не смеют ее раздражать.

Солнечные лучи пробивались сквозь кружевную занавеску, вспыхивали бликами на кожице цуккини так, что они казались сбрызнутыми утренней росой. Пенелопа превращала овощи в тонкие полупрозрачные кружочки, казалось, она режет изумрудное стекло. «Секрет – в плавности движений», шептала она себе под нос, бросая щепотку морской соли, конечно, с побережья сицилийской Марсалы.

На сковороде, видавшей не одно поколение, уже таяло золотистое оливковое масло. Вот туда полетели зубчики чеснока, нарезанные так тонко, что сквозь них просвечивает свет, и через мгновение кухню наполнил аромат, вызывающий острое чувство голода. от которого щекочет в носу. Цукини ложатся в шкварчащее масло, и Пенелопа помешивает их деревянной лопаткой, продолжая бормотать: «Им нужно томление, как старому вину».

Пока овощи карамелизуются, она бросила пасту в кипящую воду – ригатони, ребристые, как морские раковины. «Al dente, всегда al dente,– маэстра засекла время по круглым часам на стене.

Последней в сковороду отправилась капля лимонного сока, чтобы усилить вкус, и вот уже паста, протомившись пару минут с овощами, оказалась на тарелках. В последний момент маэстра высыпала сверху по горсти пармезана, щедрых, как ее улыбка, сверху упали крохотные листочки свежего тимьяна и несколько хлопьев острого перчика, который «прочищает душу».

Первая вилка – хруст цукини, нежность пасты, пикантная нотка чеснока… Николетта завороженно смотрела в тарелку, а Пенелопа покачивала головой. – Все просто, Летта Денизи. Просто, как счастье. Ведь счастье не может быть сложным, как и правильно сваренная паста, в которую вложено чуть больше, чем ингредиенты: щепотка воспоминаний, горсть терпения и любовь, что не выкипает даже на сильном огне.

– Двое погибших за один день, – задумчиво сказала Николетта. – Я уже отвыкла от происшествий в нашем уютном мирке. Ну, Кристина стала жертвой несчастного случая, но Пьетро…

– А что говорит Бани?

Николетта вздохнула. Так сложно выудить хотя бы клочок информации из марешаллоа Брандолини! Но она ответила важным тоном, не вызывающим сомнений, что уж с подругой Брандолини точно делится всеми деталями:

– Карабинеры подозревают, что это было не падение. Синяки словно от удара, таких не набьешь о бортик фонтана. Но это всего лишь предположение, ничего не определишь на глаз, – она явно повторила слова друга. – Нет, конечно, он мог получить их и при падении, но сначала несомненно был удар.

– И они подозревают бедную девочку, которая печет такие замечательные пирожные?

– Откуда ты знаешь, если ешь только то, что приготовила сама?

– Ты теряешь память, Летта Денизи. Ты регулярно покупаешь ее пирожные и даже пару раз уговорила меня попробовать.

– Девочка действительно очень мила. Такие не способны совершить убийство.

– Все способны на это, Летта Денизи. Даже самые милые, спокойные и мирные люди, вопрос лишь в мотиве.

– Человек, от которого так восхитительно пахнет шоколадом, на это не способен! И Бани это поймет, рано или поздно!

– Пьетро… – пробормотала почти про себя Пенелопа. – Пьетро Берлини. – Она собиралась добавить что-то еще, но звонок в дверь вырвал ее из задумчивости.

* * *

Яблочный пирог все еще был теплым в ее руках, когда Алессия собралась с духом и позвонила в дверь желтого домика на горе. Так неудобно беспокоить пожилых дам, да и никто не решит твои проблемы лучше, чем ты сам, но единственным способом спастись от неприятностей казался разговор с маэстрой и синьорой Николеттой. В конце концов никто лучше них не знает о раскрытии преступлений!

Ожидание казалось вечностью. Солнце, решив взять реванш за долгие дни беспрерывных ливней, палило так, что платье прилипло к спине, а по шее катились капельки пота.

Дверь открыла невысокая худенькая женщина, посмотрела недоуменно:

– Да?

Потом в глазах мелькнуло узнавание и Алессия приготовилась, что дверь сейчас захлопнется прямо у нее перед носом. Но дверь распахнулась.

– Простите, что беспокою вас… но мне очень нужен совет.

– Да ты заходи, деточка. И дай мне этот пирог, пока ты его не разломала, нельзя же так стискивать кулинарные шедевры!

– Это яблочный пирог,– частила Алессия, торопясь за пожилой синьорой. – Я добавила немного маскарпоне, чтобы получилось…

– Мокро. – Ответил голос из комнаты. – Маленькая, седая, как лунь старушка сидела за столом и с интересом разглядывала гостью, когда та вошла. – Зачем же ты смешала яблоки и маскарпоне? Они и так дают пирогу слишком много влаги!

– Маскарпоне в тесто, яблоки сверху,– обиженно ответила Алессия и плюхнулась на предложенный стул.

– Brava… brava,– старушка все еще внимательно ее разглядывала, словно снимала слой за слоем, пока не добралась до самого главного – сердца.

– Я… я хотела спросить совета… Я должна… должна найти убийцу, иначе меня могут обвинить в убийстве, которого я не совершала, и…– она всхлипнула,– никто не придет ко мне в магазинчик, а он… он вся моя жизнь! Я была так здесь счастлива! Ну, и что, что я приезжая, все приходили за моими пирожными, они всем нравились!

– Человек, от которого так восхитительно пахнет шоколадом, не может совершить убийство,– повторила маэстра фразу, только что сказанную Николеттой. – Расследование преступления сродни кулинарии, как сказала она наша юная знакомая, а кто сказал ей – не важно. важно что это правда. Ты собираешь вместе все ингредиенты, потом какой-то из них не подходит, и ты убираешь его, находишь другой, добавляешь к остальным, пробуешь… и шаг за шагом у тебя получается невероятно вкусное печенье, Разве не так в расследовании? Правда, результат совсем не вкусен, но суть… суть та же самая. Рассказывай, tesorina, рассказывай, что случилось.

Николетта поставила на плиту мокку на 3 чашки и вся превратилась в слух.

– Я, честно говоря, не знаю. Я имею в виду, я была у фонтана вчера вечером, примерно в то время, когда его убили. Я была одна. У меня нет алиби на время убийства.

– И у меня тоже. – Кивнула Николетта.

Алессия вытаращила глаза.

– Летта имеет в виду, что они не могут обвинить каждого, кто гулял в тот вечер в одиночку.

– Дело не только в этом. Этот человек был в моем магазине в тот день. За несколько часов до смерти. Это значит, что я могла быть последним человеком, с которым он общался. И целая куча людей была свидетелями нашей ужасной ссоры.

– Ты слишком милая для убийцы. Думаю, карабинеры скоро все поймут, а пока, Летта Денизи, выключи мокку, девочке нужен твой ромашковый чай. А мы пока займемся тем, что я всегда советовала своим ученикам. Видишь, вон там листок бумаги? Возьми его, и вон тот карандаш. Ты правша?

Алессия кивнула.

– Возьми карандаш в левую руку и нарисуй… ну, например, торт.

Алессия покорно взяла розовый карандаш в левую руку и принялась за рисунок.

Как она оказалась в такой ситуации? Кто главный подозреваемый? Ее идеальная деревня навсегда испорчена убийством. Жизнь мечты никогда больше не вернется…

Николетта вернулась, поставила яркий чайник на середину стола. Из чайника исходили цветочные и травяные ароматы.

– Как у тебя дела?

Алессия посмотрела на листок. Ее торт был, мягко говоря, не совершенен. Линии в беспорядке, наверху детали, которые невозможно опознать. Но она неожиданно успокоилась. Рисунок не доминирующей рукой оказался эффективным.

– Значит, Пьетро Берлини. Местный чудак.

– Почему чудак?

– Он слишком долго жил со своей мамой.

– Но мы в Италии! Здесь половина мужчин живет с мамами почти до старости!

– Он был одержим.

– Женщинами? – У Алессии мелькнула мысль, что она ошиблась, придя в желтый домик на горе. Сейчас они скажут, что он был одержим дьяволом и можно уходить.

– Нет, – покачала головой маэстра. – Воздушными шарами.

– Чем???

– Ну, знаешь, одержимость. Он покупал их везде. Но я не думаю, что мы должны судить его за это, по крайней мере не сейчас, когда он умер. Еще он все время задирал соседей. Знаешь, есть такие люди, которые не могут нормально разговаривать с другими людьми, все время ищут ссоры. Так что не переживай, волна ажиотажа схлынет и все снова вернется на круги своя.

– Я понимаю, все дело в том, что он свой, хотя и неприятный тип, а я милая, но чужая, да?

– Не обращай внимания, дорогая, все наладится.

– А кем он работал?

– Пару лет назад он потерял работу на фабрике, где делали оливковое масло, все время опаздывал, ссорился с коллегами. Но синьор Раваллино дал ему работу и Пьетро взялся за ум.

– Синьор Раваллино? – Ахнула Алессия.

– Это и беспокоит меня, tresorina. Две смерти в один день и обе связаны с этим именем. Ты знакома с Кристиной Маньяни?

– Возможно, она и приходила за покупками, но я ее не помню.

– А я помню. – Сказала Николетта. – Она училась у меня в классе. Сейчас ей должно быть… вернее, было лет 38. Симпатичная брюнетка, популярная среди парней. Кстати, это могла быть ты.

– Я???

– Если камень упал случайно. Ты могла первой оказаться на том месте. Алессия вздрогнула.

– Я пришла за советом. Что мне делать?

– Ждать, пока карабинеры во всем разберутся, – сказала Николетта тоном строгой учительницы.

– Предоставь это нам. – Тоном любящей бабушки сказала Пенелопа. – Чем ты собираешься сейчас заняться?

– Я должна пойти на новый допрос, на сей раз в отношении вчерашнего утреннего происшествия.

– Вот и иди. И ни о чем не беспокойся, ведь синьора Николетта пойдет с тобой. Так будет спокойнее.

Когда девушка вышла на свежий воздух, Николетта возмущенно спросила:

– Зачем мне идти с ней? Представляешь реакцию Бани, если я припрусь с главной подозреваемой?

– Ну, в убийстве Кристины ее точно не подозревают, а пойдешь ты затем, чтобы услышать все своими глазами, а не в пересказе, который частенько оказывается далеко от реальных событий.

* * *

Их попросили подождать в коридоре, рядом с комнатой для допросов, где уже сидели мужчина в элегантном костюме и шелковом шарфе и нервная женщина средних лет.

– Нандо Торрембини, – представился мужчина. – Вы тоже здесь из-за бедной Кристины?

– Алессия нашла ее и подняла тревогу. – Объяснила Николетта.

– О, это должно быть ужасно!

– Не ужаснее, чем для самой Кристины, буркнула Алессия.

– Вы слышали? Она оказалась там случайно! – заговорила нервная женщина, сжимая руки. – Это напоминание о том, как жестока жизнь. Любой момент может стать последним! Нельзя принимать ничего как должное. Надо наслаждаться каждым моментом!

Уж это Алессия успела понять за последние дни. Но слова женщины еще больше нагнали тоски.

– А вы здесь зачем, синьор…э… Торрембини?

– Зовите меня Нандо. Я припарковал свою машину недалеко от места аварии рано утром. Кристина тогда еще не приехала.

– Во сколько это было? – Поинтересовалась Николетта.

– Я приехал около семи, Валентина,– он повернулся к нервной женщине,– сказала, что приехала минут на двадцать раньше меня и других машин там не было. Потом приехал Андреа и потом, судя по всему, вы. Во сколько вы приехали?

– Намного позже. Около девяти.

– Интересно, если бы ты приехала чуть раньше, то могла спасти ей жизнь… я поэт, знаете ли, такие ситуации стимулируют мое творчество!

«Надеюсь, ты не убиваешь людей и не топишь их фонтане для вдохновения» – подумала Алессия.– «Хотя нет, лучше бы это был ты, ведь тогда я вне подозрений!».