Детство милое

Укус овчарки…

Из школы шёл я как‒то… МаркоВкруг было всё… Смотрю, овчаркаК трубе привязана огромной,И так печально, в позе скромной,Сидит и смотрит на округу…Я вмиг к ней ринулся, как к другу,Погладить чтоб, её уластя,В моей то было это власти.Я раз погладил… А другой же,Видать, не стал ей мил, негожий.Она в момент вцепилась в рукуКлыками страшными и мукуВмиг создала мне, боль и вскрики!Так потрясения велики,Что я свалился вмиг в траншею,Чуть не сломав при этом шею…И то спасло от растерзанья.На миг пропало и сознанье…Придя в себя, вмиг первым делом,А в этом деле был не смелым,Я про уколы вспомнил сразу,Что будут делать от заразы,А по количеству их сорок,А зад, конечно, был мне дорог,Не указал врачам причину,Не показал им всю картинуГрызни собакой. Но укольчикВсё ж засадили, где был копчик,Промыли, раны мазью смазав,И надавали мне наказов,Чтоб приходил опять три дня я,Чтоб дать заразе нагоняя.С тех пор собак всех сторонюся,Чтоб избежать опять укуса.…На стройке жуть организаций,Её ведь много операций.И заключённые есть даже,Мы их боялись, будто сажи,Хотя, как все, они по виду,Не причиняли нам обиду,Как все, трудилися на стройке,И труд входил в неволи сроки.Полно военных так же было,На них смотрели мы все мило,Они ходили бодро с песней,Их строя не было чудесней,И мы, к ним завистью палимы,Маршировали тож за ними!И были тем они любезны,И нашим душам, ах, полезны,Что им кино «крутили» часто.Вот на него влекло всех нас‒то.Нашли мы дырку в их заборе,И к ним наладилися вскореВмиг проникать, кино зреть чтобы,Пройдохи в том мы высшей пробы!Экран на воздухе открытомТам был, к щиту гвоздём прибитым.Солдаты видели, конечно,Набег наш, звали нас сердечно,Руками дружески махая,И стая наша удалаяВ момент сидит средь них с опаской,Но наделённые их лаской,Сидим, не так уж с страха кротки,К тому ж, на головы пилоткиНаденут нам для маскировки, —Они прекрасны в сей сноровке!Вмиг затерялись средь сидящих,И офицеров, нам грозящих,Убраться вон, уж нет приказа,Мол, что такая здесь зараза?Кино смотреть, ах, как приятно!Но вот конец, и всем обратно…Пилотки быстро возвращаемИ между ног, да краем, краем,И улепётываем тайно,Довольны тайной чрезвычайно,Доскою дырку прикрывая,Тропа и скрыта удалая…И дни, часы ждём и минуткиКино опять в войсках прокрутки.О том доложит вмиг разведка,Ведь ошибаемся мы редко.Но это лишь до снега было,Зимой такого нет уж пыла,Зимой с кино мы шуры‒мурыВодили в Доме уж культуры.Кружков в нём было очень много,Аж начинаючи с порога.Средь прочих был и музыкальный,И я в него решил, нахальный,О нём узнавши, записаться.А там сидел такая цаца,Не одарил он инструментом,Начать играть чтоб, а моментомВдруг постучал об стол рукою,Мол, повтори‒ка, друг, за мною,Такие точно же все звуки.Ну, для меня, конечно, муки…Я невпопад ему прогрохал.«Нет‒нет! – сказал он, – всё‒то плохо,В тебе для музыки нет слуха —Был сказ его, как оплеуха, —Ты не годишься в музыканты,Ведь в ней нужны, поверь, таланты.С той стороны ты дверь закрой‒ка,За испытанье только двойка».И музыкантом в мире меньше.Домой пошёл, печалясь, пеше…Но наперёд уж забегая,Скажу, судьба была иная,Во мне ведь музыки есть гены:В оркестре я в ДК со сценыВсё ж выступал пред залом полным,Аплодисментов слышал волны,И «Молодцы!» кричал там кто‒то.И вновь играть, играть охотаС оркестром мне на мандолине,Чей нежный звук я и понынеВ душе и слухом ощущаю…Нет, я от музыки не с краю!Когда ж из школы шли зимоюДомой, то радостной гурьбоюНеслись сначала на ЛенгорыИ там в катанье были скоры,Кто на ногах, кто на портфелях,И все не числились в тетерях,А лихо вниз с горы летели —Такой задор в душе и теле!Опять взбирались на вершинуИ вновь летели вниз, картинуСобой являя наслажденья!И повторенья, повторенья…А темнота коль подбиралась,Уж шли домой… Какая жалость!Ну, дома нам вопрос вдруг грозно:«Почто пришли домой так поздно?».Но мы от страха, нет, не хмуры:«Урок был, это… физкультуры!».И всё нам с рук в момент сходило,И нашим душам было мило…Когда дорогою привычнойХодили в школу, то кирпичныйЗавод мы сбоку миновали,Там уголь был, в его навалеМячи лежали небольшие,И мы, умом всегда лихие,Их вмиг совали по карманам,Осуществиться чтобы планамВ хоккей сыграть, домой пришедши.Ах, как носились сумасшедше!Ведь в суматохе буйной, скорой,Клубком носясь собачьей сворой…Хоккей всегда был только пеший,Но каждый в нём, как чёрт был леший!И далеко летели крики…Ах, наш хоккей! Азарт великий!Всем жарко было, были в мыле…И все из проволоки были,Все до одной, ребячьи клюшки.Носились по снегу, как мушки,Вдруг привлечённые сластями,Гордясь безудержно голами,Ища быстрее оправданье,Что нет в ворота попаданья.Льда нет у нас нигде заливки,А потому дороги‒сливкиКак были нам в лихой игре‒то,К тому ж, как радость нам привета,Машины было появленье,И к ней вдруг было всех стремленье,Чтоб прицепиться клюшкой сзади,А всё азарта только ради,И на ногах скользить за нею,Азарта славя эпопею!Мы, правда, делали конёчки,Нашедши нужные брусочки,К ногам верёвкой прикреплялиИ по дорогам мчались в дали!Но ум имел наш думать свойство,И мы придумали устройства,Согнув из труб, прутов железных,А их полно вкруг, бесполезных,

«Дрындулеты»

На них кататься чтобы былоНам, стоя, сидя ль, с горок мило!Концы устройств – полозья, имиРулили, в спусках быв лихими,И за устройств держася дужки,Стремглав свершая покатушки!Устройств названье – «дрындулеты»,Так хороши, что пой куплеты!Нам души грели средь морозов,О них был лучший в зимы отзыв.Они длины, при том, приличной,Хранить их негде и обычноМы их в оврагах оставлялиИ в опасения запале,Нет, не бывали, мига даже,Что будут их когда‒то кражи,То каждый знал, что бесполезно:Всяк «дрындулет» свой знал «железно».Зимой не часто, иль ни разу,И то нам к счастью, нету сказу,Не убирался снег от тылаБараков всех, и то нам было,Конечно, радости с головкой,И здесь в игре мы были ловкой.

Прыжок с крыши

Там были лестницы в приставку.В их назначенье мы поправкуВнесли, конечно же, мгновенно:С них прыгать надо непременноВ снег, здесь не убранный, сугробный!Не с высоты прыжок свой пробныйСперва, конечно, совершали,Не быть чтоб в критики опале,Что прыгать трусим сразу сверху,Что вниз спускаемся, – быть смеху…Потом уж смело и без лениМы брали верхние ступени,И пред прыжком был каждый чинный,И гвалт, при том, стоял грачиный!Но как верёвочка не вейся…Так крах грядёт делам повеса.И мы вспугнулися расплатойВ лице то дворника с лопатой.Он закричал, взмахнувши ею,Порушив нашу вмиг затею.И вмиг с того нам стало туго,И разбежались все с испуга…Я ж был на лестнице высоко,И чует ум, и видит око,Что, если прыгну, буду в лапах,Ведь уж опасностей знал запах.А потому повыше лезуЯ да по лестницы железуВ надежде, что отстанет дворник,Уйдёт, не буду я затворник,Спущусь без страха по ступеням,Уйду домой со свистом, пеньем.Да всё не так, не тут‒то было,Он не унял агрессий пыла,А лезет лестницей за мноюИ тянет руку за ногою…А я спешу всё выше, выше!Была приставлена же к крышеТа лестница, и я моментомНа ней был, думая, при этом,Отстанет дворник, что уйдёт он —В том был уверен, глаз намётан.На крышу лезет он, пыхтевши,Мне показалося, как леший…И жизнь спасти чтоб дорогую,На крыши сторону другуюПереместился по‒пластунски.Но вновь просвет меж нами узкий…Назад, конечно, нету хода,Как в океане, нету брода.Меня трепещет страха буря,И тут в момент, глаза зажмуря,Я вниз сигаю с крыши края,Шепчу: «О мама дорогая!»Но был полёт в пылу короток.А дворник не был в гневе кроток,Всё наводил порядок строгий…Тут с тротуаром встречу ногиИ провели, отбивши пятки…Но я вскочил и без оглядкиПомчался прочь единым махом,Вперёд гонимый резво страхом!«Беги, беги, вперёд, дружище!Всё с крыши машет кулачище…».Так совершил прыжок невольныйНе в снег, где был бы, страсть, довольный,А на расчищенное место.А дворник всё! Он, вредный бес‒то…И долго дом тот стороноюЯ обходил уже зимою,Боясь в милиции застенкиПопасть, где, видимо, не пенки,Раз заключённых под конвоемВедёт охрана строгим строем,И им свободного нет вдоха…Я не хочу! Там будет плохо.Лишь хорошо, что там учитьсяНе надо будет. Будто птица,Я без учёбы запою там,Довольный лодырства уютом.Вот как взбираться‒то на крышу:Тюрьмы схлопочешь сразу нишу.А жили все в бараках длинныхДа сплошь в историях былинных.Кроватей в комнатах навалом,Но при проходе очень малом.Все жили тётеньки отдельно,И дяди тоже все удельно.А потому и вывод веский:Здесь дом мужской, а рядом женский.Вот в нашей комнате лишь тёти,Все днём ли, ночью на работе:Сей стройке нет всегда простоя —В том было правило простое.Лишь я у мамы был сыночек,А у другой же – дурачочек:Он мне язык казал без дела.И то меня так вдруг задело,Что я назвал его глупышкойДа плюс пигмеем‒коротышкой.Вот как‒то вечером претёмнымУж я лежал в кровати томным,В сна превеликом предвкушеньи…Тут входит это вдруг явленье,Весь‒весь по‒зимнему одетый,И вновь желаньем подогретый —Казать язык свой мне с порога…Не стал терпеть его я много,Вновь повторил слова презренья.Он подскочил в одно мгновеньеИ укусил мне больно руку,Чем причинил страданья муку…Я вмиг слетел с кровати пробкой,Побить! Побить чтоб! Он торопкойБежал стремительностью к двери,Вон заручившись в полной мере,Что не помчуся я на холод.Но я в решенье твёрд, как молот!И босиком, в трусах и в майкеС огромной бурей гнева в спайкеЗа ним по улице помчалсяИ бегал так, аж больше часа,Пока не скрылся в тьме он где‒то…Вот тут мороза мощь приветаЯ и заметил дрожью сильной,Мороз же бил и бил дубиной…Ах, как же молодость беспечна!Я заболел и слёг, конечно,Ведь было лёгких воспаленье,Температуры грозной жженье,И кашель мучал беспрестанно,И смерти был я уж желанный…А потому попал в больницу,Леченья добрую светлицу.Терял я часто там сознанье,И смерть взвивала всё старанье,Набить чтоб жертвой снова зобик,Меня загнать быстрее в гробик…Врачи же сделали всё ж чудо,И жизни вновь была полуда.Я оклемал. И мир прекрасныйУвидел вновь в денёчек ясный!Полно ребят в палате было.Врачи, медсёстры нам премилоДавали чудные лекарства,А на еду – вкусняшки‒яства.И оттого мы скоротечноВ забавах были уж сердечно:То, коли не было «сеструшки»,Пускали в ход свои подушки,Швыряя с силою друг в друга,Пера клубилась, аж ли вьюга…А то, пуская в ход ладошки,В «футбол» играли на окошке,Скомкавши «мячик» из бумаги,Все «футболисты», все в отваге,Забить голы быстрей охотаВ чужие радостно ворота!А кто «Атас!» вдруг крикнет тихо,Все по кроватям юркнут лихо,Дыша от бега часто‒часто:«Всё хорошо и блажь у нас‒то…».Сестра нам градусники раноПод мышки ставила, прерано,Когда нас сон держал уздою,Глаза объяты пеленою,И мы не ведали, в чём дело,И вялым‒вялым было тело…Потом его брала обратно,Температуру знать, понятно.Бывали случаи такие,Ведь в снах крутиться мы лихие,Что вдруг да градусник под мышкойВон исчезал, как в норку мышка.Вот тут‒то поиски начнутся,Больной что смотрится, ох, куцеПод медсестры укор‒ворчанье,Со страхом чуя наказанье…Был и со мной такой же случай,Он грозовой насел вдруг тучей:Опять мой градусник в постелиВдруг затерялся, мы пыхтели,И медсестра была не киса…И вдруг он выскользнул. Разбился…«Пока не купишь ты мне новый, —Был медсестры укор суровый, —Тебя не выпишу вовекиВон из больницы, тюня экий!».Я испугался, будто мышкаПред кошкой злою. «Вот и крышкаМне бессердечная настала…».Мне не хотелось, ведь немалоЛежу в больнице я, безвинный —Второй уж месяц с половиной…А я хочу уже на волю!Держать коль будут, соизволюБежать тайком я из больницы,И рухнут клети сей темницы!И вот день выписки счастливый!Но медсестры взгляд незлобивый:«Добро пожаловать по новой,Коль будешь снова нездоровый».«Нет! – я ответил, – не охота,Вдруг разобью опять чего‒то…».Мне чуб погладила премило…Тем страха груз с меня свалила.Я, крепыша явив мальчишку,Помчался к выходу вприпрыжку!Попал в объятья там мамульки,Мы ворковали, будто гульки…Отстал в учёбе я прилично,И редко «хор.» имел, «отлично».Да помощь в этом кто и даст‒то?Вот усвоенье и зубасто,Ведь мамка школу не кончала:Вернули вдруг с пути начала…И подпись ставила коряво —То ввек неграмотности право.Решала: чисто коль в тетрадке,С учёбой, значит, всё в порядке,А всё там правильно иль нету,Известно белому лишь свету,Чем я и пользовался ловко.Ай, да умна моя головка!Но не был сроду второгодком,И в старший класс вступал не кротким,А потому на отдых летомЯ шёл с весёленьким куплетом!

Авоська… соли

Но дрыхли только ли в больнице,Не раскрывая с сна глазницы, —Так пеленал нас сон надёжно,Будить что было безнадёжно,Тряси, кантуй хоть по кровати?Ах, как не хочется вставати…Со мной так тоже было дома,Ведь утром сна гнетёт истома…Маманька часто уходилаРаботать рано, дел мне мило,Чуть растолкав, накажет много,Чтоб я исполнил всё‒то строго.Ну, я мычу, мол, всё понятно…Она уйдёт, я – в сон обратно,Проснусь, чешу себе затылок,Всё вспомнить, к горюшку, не пылок…Чтоб не попало на «орешки»,Мечусь в ума великой спешкеТо то припомнить, а то это:Не ждать чтоб строгих глаз привета…Вот так в одно и было лето,Опять раненько‒рано где‒то:Продуктов купишь в магазинеТаких, таких‒то, мол. РазинейНе будь, возьми обратно сдачу,Взбодря ума при этом клячу,Ведь перешёл ты в класс уж новый,В подсчётах должен быть бедовый.«Да, да…» – поддакивал во сне я…А встав, и вспомнить уж не смея,Всего купить, что будет надо,Решил, что будет мне награда,Уж «соль» ‒то я запомнил твёрдо,И в магазин пошёл с тем гордо.Там удивилась продавщицаИ так же многие с ней лица:– Зачем так много соли, мальчик?– В засолку, знать, идёт кабанчик…– Грибов засолит, может, бочку…– Мой сказ, и в том поставим точку,Зимой посыпит на дорожки,Вот и скользить не будут ножки. —И каждый радостно смеётся,Как будто в небе светит солнце!..Невозмутимую «гнал» моську!И соли полную авоськуМне наложили да под мышки.Ох, тяжело нести мальчишке…И тёти в комнате галдели:«Зачем так много, в самом деле?».Пришла и охнула маманька:«Не Славик ты, а дурень‒Ванька…»Но посмеялася со всеми.И долго‒долго к этой темеПотом верталася округа:«Ну, угораздило же друга!..».Но все потом к нам шли в бараке,Купить чтоб соль. В руках, как ракиВ клешнях, несли к себе обратно…Нам было с мамой то приятно,И мы сияли, как детишки:Ура! Исчезли все излишки.Мою узнавши так сноровку,Наказ даёт уж по диктовку.Лишь после записи прочтеньяКупить давала повеленье.

Пираты!

Я исполнял всё быстро, честно,Что было даже интересно,На пруд бежал, уж на которомВ разноголосицу и хоромАзартно тешились ребята:Была у них своя регата,Плоты же были им, как яхты,Не бухты всякие – барахты,А все толкалися шестами,Как будто мощными винтами,И хоть плелися всё зигзагом,Но были все под майкой‒флагом,Неслись сильней, казалось, ветра,Хотя в минуту два‒три метраИ проходили грузно‒тяжко…Потом взбуянит как ватажка!И… превращается в пиратов,И наступает бой вдруг адов!Кто на кого, понять, ох, сложно,Таранят вмиг неосторожно!Уж бултыхнулся кто‒то в воду,Толчком «врага» вон сбитый сходу…А кто‒то прыгает нахальноУж на чужой плот, криминальноЗахват его осуществляя,И тьма пиратская – лихая! —Хозяев сбрасывает в море…Одним почёт, другим же горе,Но все артачатся здесь редко,Закон прописан всеми метко:Умен кто в битве, храбр, как леший,Тот победитель, тот сильнейший!Но всех‒всех‒всех в «боях» убытки:Мокры до самой малой нитки…А пруд подвержен уж завалке,Дня ото дня вид жалкий, жалкий…А потому грязны ребята,Ох, дома ждёт, ох, ждёт «зарплата»…Сажают каждого в корытоИ мылят, трут… Ну, всё, отмыто!Пора опять искать работу,Вновь привнося другим заботу.

Лето!

Ведь в нём умом всегда богаты:Мы мастерили самокаты.Там три доски: одна – подножка,К ней вертикаль, отнюдь, не крошка,Укреплена она подкосом,И руль с подшипником – был носом,Крепленье с «крошкою» шарнирно,Свой вправо‒влево пыл настырноОсуществлял он за руками,Вперёд всё разными ногами,Кто как захочет, устремляли,Вон грохоча и с шумом в дали!Но чтоб подшипник на подножкеНе тормозили как‒то ножки.И каждый встречный‒поперечный,Услыша шум наш, нам, конечно,Вон уступал в момент дорогу,Ворча, при этом, понемногу…А откатавшись, самокаты,Соображением богаты,Мы уж совали под кровати,Не утащили чтобы тати,Да чтоб не видели мамаши,А то прощай богатства наши…Вмиг безлошадным будешь в горе,И в плаче слёз прольёшь, аж море…Но почему‒то с рук сходило,А потому с того нам мило.Была не хуже нам всех пенокИгра с названьем «о пристенок»:Ребром о стену бьёшь монетойРукою тою или этой,Стараясь, чтоб отскок был дальше, —И в этом все секреты наши.Потом второй стучит монеткой,Чтоб был отскок прицельный, меткий,Попал чтоб в первую, хоть краем,Чтоб, нетерпением сгораем,Схватить, как выигрыш, её‒то,А это каждому охота!А коль второй был вдруг «мазила», —А это ведь ему не мило —То применяет уж стараньеПроизвести быстрей касаньеЛадони пальцев двух аршином —Меж указательным, большим он —Ну, от своей монеты, ясно.Коль дотянулся, то прекрасно.Потом осталось ту своеюУдарить лихо так скорее,Чтоб стороною та другоюПеревернулась, дорогоюДобычей бившему став сразу.И вот уж радости нет сказу!А коли пальцы дотянутьсяНе смогут, выглядит он куце:Его монетка – цель другому,В удаче, может быть, лихому.И повторится так по кругу,Пока какому‒то вдруг другуНе повезёт сполна, с лихвою,И он монетки стороноюНе перебьёт их все обратной,Всем скорбь внеся, ему ж приятно.Играть в открытую опасно:Вмиг попадёт. То это ясно.И было наше всех стремленье,Найти бы где уединенье,Такие знала вся ватага,И это было нам, как благо.

«Расшибалка»

Ещё игра была другая,На деньги тож и тож лихая,И называлась «расшибалка».Играли все, кому не жалкоВдруг потерять монеток пару,Иль, изловчась, такого жаруДать всем, забравши кон вчистую,Имел что всяк мошну пустую.Играли в тайном уголочке.Чертили круг без проволочки,В него клал каждый по монетке,Хотя в карманах были редки,Ведь было их не так уж многоИ выдавались очень строгоТо на мороженое мило,То на кино, конфеты, былоЧто нам до маковки приятно.Потом шагами аккуратноМы отмеряли расстоянье,Откуда будет попаданьеВ тот круг, нацелясь точно «битой»,Что из свинца была отлитой,И ею бить так по монетам,Перевернуть чтоб их при этомДругой, обратной стороною,Что получалося порою,А это выигрыш законный,Хозяин ты монетки оной.Но то удел, кто повзрослее,Они удачливей, смелее,А мы, что звались «мелюзгою»,В игре сей были, как изгои,Да на кон вкладчики монеток,И то судьба всех малолеток.Но мы безропотно носили,Не пререкаясь старших силе,Боясь тюнтёфами казаться,Быть наподобие эрзаца.Зато с родителями в спорыВступать довольно были скоры.

Игра в «Ножички»

Но вот игра и пролетела,Но не сидим мы все без дела,Тут ножик вынет сразу кто‒то,И всем уж в «ножички» охота —А то игры такой названье —Сыграть, явив своё старанье.Её проста суть: чтоб воткнулсяТот ножик в землю. Нет здесь труса,Ведь остриём в контакте с телом,Тут не поранься, будь умелым!А сброс из разных положений:С всех пальцев, плеч, лба и коленей,С груди и с носа, и с затылка.И вся игра проходит пылко…Кто не сумеет сделать что‒то, —Отдай другому нож. ЗаботаТого уж делать всё сначала.И мастеров в том есть немало,Они творят без передышкиВсе‒все приёмы, нам же шишкиВсем достаются с их уменьяОт щелбанов до покрасненья,Ведь победителя то право,А неумелая ораваНе ропщет, лбы всё подставляя,Ведь уговор – черта святая,Что проводилась пред игрою,Переступить её пороюНе так‒то было сделать просто:Чай, дорог каждому был нос‒то!А то и большее мученье:Вмиг от игры вон отлученье.Кому ж охота быть изгоем?Хоть лбам и больно, но не воем.А чтоб высокого быть толка,К нам приходила тихомолка,Где мастерство растили в поте,Мол, неумешки мы? Нет, врёте!И получалось же ведь. Точно!Всё наяву, а не заочно,Не отставали мы от славных,А бились с ними уж на равных,И щелбанов от них, знать, шишек,Не наблюдался уж излишек.

Краса-фантики!

Потом вниманье наше скороПереключалося для сбораЦветастых фантиков, их многоМогла любая дать дорога,Вокруг ведь стройки лихорадка,Пожить и здесь ведь любят сладко,Вон фантик, коль съедят конфету!За то не шли они к ответу,Вот и повсюду их прилично,Все там сбиралися обычно.Потом, их кипами набравши,Пускали все в обмены наши:Одних, которых больше было,Мы со всего азарта, пылаНа те меняли, коих нету,Хваля в них бывшую конфету,Была в обвёртке что цветастой,Себя довольной чтили кастой.Но верь не верь, в какой‒то мереНа этом страннейшем примереМы к красоте стремили глазки,Была чудесной что раскраски.А экземпляры расписныеШли вмиг в учебники иные,Уж быв расправлены и гладки,И исполняли роль закладки.Была фольга конфет в почёте.Чтоб подержать дать, – нет! Помнёте.Ах, шелест странный, вид блестящий —Как мир, совсем не настоящий.К его стремились мы познанью,А он доступен только знанью.А потому вопросов в школеМы задавали боле, боле…И были полные ответыДля наших душ, как сласть‒приветы.Влекло к познанию явлений,Уж не сдержать к тому стремлений.

На звезде МГУ!

Вот пред высотным как‒то зданьем,Куда пробрались мы со знаньемВходов и выходов в заборах,Мы встрепенулись, будто порох,Звезду огромную увидяВ её величественном виде.В лесах торжественно стояла…И потянуло нас немалоВзобраться тотчас на неё‒то,А что? Нам всё всегда охота!И нечестивейшая силаВмиг на неё и затащила…И лишь вошли мы в восхищенье,Как слов понятных изверженьеНа нас набросилось вулканом,И со звезды нас, как арканом,В момент стянуло. Дали дёру,И чемпионов бег был впору,За нами гнались будто волки!Но вот в руках стекла осколки,Звезда которым одевалась,В руках всех были – то не малость! —Всё по неведомой причине,На похвальбу и для гордыни.Стекло всё жёлтое то цветом,Весьма увесистым, при этом,Ведь толщина была прилична,Всё‒всё в нём было необычно,И даже наше отраженье.С простым не шло вовек в сравненье.Смотрелись в нём мы все отрадно,Иметь его ввек не накладно.В его показе мы – как гиды,Ничьей не видели обиды,Что обделили их запросы,Вкруг нас и вились все, как осы,Взглянуть! Взглянуть бы вожделенно.Стояли важно мы, надменно…А в глубине души тревога,Что приведёт к нам всем дорогаКулак расплаты здоровенный,Расплющит вон наш вид надменный,Что на звезду взбирались кодлой:Ах, вы, народец наглый, подлый!Но миновали опасенья,Таиться не было стремленья,И жили мы, как все детишки:Учёба, игры, в ссоре – шишки…

Купание в Москве-реке…

Пешком на Ленинские горы,Хоть под родителей укоры,Летели стайкой устремлённой,В купанье досыта влюблённой,К Москве-реке, красе столицы,Все повернув сначала лицаС вершины гор к ней, дорогуше,Чей вид пленял все наши души, —Так распростёрлася широко,Что не охватит взором око,Стоит могуча и привольно,И восхищение невольноУлыбкой светится на лицах,Взывая ею ввек гордиться.Потом спускались вниз мы с кручи,И спуски были все могучи:Почти катились вниз колбаской,В деревья врезаться с опаской…Но вот река и теплоходы,И долгожданнейшие воды!И на себе одни трусишкиОставив лишь, бегут мальчишкиБыстрей бы плюхнуться в водицу,Всласть от жары чтоб охладиться!И долго плещутся с улыбкой,И вглубь ныряют юркой рыбкой,И, фейерверк как, всюду брызги,Смех, крики, всплески, счастья визги!И так до губ синюшных цветомИ дрожи с холода, при этом…Потом, усталые, к подножьюГор вылезаем с мелкой дрожью,И там уж греем, греем тело,Чтоб снова в воду захотело,И накупавшись всё же вволю,Мы ходоков имеем долю,Идём, взбодрённые, к баракам…Ах, нам купанье мёд, да с маком!Идти – клянёмся! – завтра снова,Но жизнь вдруг мнения иного,Её указ и строг, и веский:Тех надо в лагерь пионерскийОтправить, ведь уж пересменка,Других – где молоко и пенка,То есть в деревню, где раздолье,Река и лес, и сласть‒застолье.И остаются единицы,Чтоб вмиг умчаться, будто птицыНа юг осеннею порою.Жду очерёдности, не скрою,И я, чтоб в лагерь пионерскийБыть с песней звонкою в поездке.Там отдых чудный и занятья,И все друг к другу, будто братья,Кружки различные, походы,И все весёлой мы породы,И Дню родительскому рады,Подарки ждём мы, как награды,И ждём с родителями встречи,Объятья, чмоканья и речи…Ну и приехавший в волненье:А есть ли веса прибавленье,Да хорошо ли кормят, вкусно?Не замерзаем ли, не грустно?И не тиранит ли нахальный?Но вид ядрёный, не печальныйДаёт довольный путь обратный:Нет, жизни мир здесь на превратный.До трёх я смен подряд, бывало,Бывал всё в лагере. Немало!Ах, как там было мне приятно!И находился в нём бесплатно.Путёвки с маминой работыЕй выделялись, нет заботы.А коли не было трёхсменки,Одна лишь, две, то в дрожь коленкиМои, отнюдь, нет, не впадали,Была ведь близь здесь, были дали,И нам с остатком ребятишекОни давали буйств излишек,До юрт дошли однажды даже,У МГУ что, как на страже,Стояли кучкою отдельной,Своею вотчиной удельной;С Ленгор смотреть, то было справа,И в них строителей ораваЖила, в бараках наших будто.И вспомнил я, их вспомнил тут‒то:В них нас вселить сперва хотели,Да, видно, в них дитя не в деле,Семейным группам в них не место,Вот и барак потом, их вместо.И их забыл существованье:Иное было проживанье.А на Москву‒реку купатьсяЯ и один ходил, не цаца.Нетерпелив я был от жаждыВдруг переплыть её однажды,Мало казалось расстоянье,Вот и оно‒то, взвив желанье,На переплытие толкнуло.Но строго плыть, с умом, не снуло,Река ведь водная дорога,На ней препятствий тоже много,Ну, тех же разных теплоходов,От столкновенья нету бродов,Так стукнут, резанут винтами,Ввек не помогут кличи к маме,И глубь затянет вон мгновенно,А транспорт вдаль помчится пенно…А плавал я, как бы улиткаБежать стремится, знать, не прытко,Да, так сказать, лишь «по‒морскому».А тут плыть к берегу другому!Вперёд двух рук в воде стремленье,Назад гребок – за ним бурленье,Синхронно двигаются ноги…Конечно, скорость не пироги,Зато легко и прочь, усталость!Ах, плыть как много, ох, осталось…Но подгоняло опасенье,Что будет, мол, да столкновеньеМеня да с транспортом вдруг водным,Порыв и станет вмиг негодным.Вон открутил порядком шею,Чтоб видеть всё… Но эпопеюЗакончил с честью переплытья,Создам обратную ли прыть я?Тот берег кажется далёким,И путь грядёт к нему не лёгким…А этот ровный берег, низкий,И на него взобраться рискиНет, не затронут малолеток,Без спора даже и конфеток.Здесь деревянные домишки,Как на столе в кону картишки,Вразброс стояли все уныло,Видать, им жить уж в тягость было…Невдалеке от них в отлучкеДеревьев редких были кучки.Была деревня то, как все‒то,Ну, а в названии примета,Лужков оттеночек имела,А потому звалася смелоКак «Лужники», была как местность.Не широка была известность…Был монастырь за ней чудесный,Он «Новодевичий», прелестный.Вот он‒то был известен многимСвоим небесным взглядом строгим.И мы в нём с мамою бывали,И чтоб изгнать из душ печали,Мы зажигали слёзно свечи,С того и было нам чуть легче,Отца и мужа поминали,Ушёл в военные что дали,Но не вернулся так доныне,То «Извещения» унынье…Война безжалостна, и в строгихРуках сгубила очень многих……Так «Лужники»… Вокруг равнина,К ней вглубь идёт… чуть не трясина…На берегу и хлам, и брёвна,Ну захолустья видик, ровно.И не узнать то место оно.Там ныне комплекс стадионаПодмял и снёс её вчистую,И грациозную, иную,Явил собою уж окрестность,Гремит его везде известность!Но в честь деревни поминаньяВзял «Лужники» себе названье(«Центральным» был он стадиономСперва, при имени законном).Ну, отдохнул на берегу я,Но плыть в стороночку другую,И я вошёл обратно в водуИ дал, казалось, быстро ходу,На самом правильном же деле,Плыл не ахти как, точно – еле…Но переплыл благополучно,Вдали гудки звучали звучно…Пришлось использовать «сажёнки»,Когда устраивали гонкиПоочерёдно быстро руки:Вперёд был взмах! Назад – без скукиГребки свершали друг за дружкой,И плыл быстрее, не лягушкой.Бурун от ног шумел за мною…Но плыл недолго я стрелою:На это требовались силы,И стиль, конечно, был не милый.И вновь я плюхал «по‒морскому»,Не наводил он мне оскому.И он меня причалил всё же.Я выполз на берег, весь в дрожи…Усталость то и опасенье,Что будет вдруг да привлеченьеЗа нарушение к ответу,Ведь я, смотрю, желанья нетуПлыть к «Лужникам» ни одного‒то,А потому бежать охотаДомой, домой, да без оглядки,А то дела грядут не гладки,Что я и сделал без замешки.То мне сейчас о том усмешки,А их‒то не было в то время,Ведь опасенья нёс беремя…Мои на Ленинские горыЗаочно лишь стремились взоры,Чтоб замести следы проступка,На время хоть, ума так ступкаТолкла надежду на спасенье,И в этом было утешенье.И карантин – Ура! – закончен,И бег к реке вновь быстрый очень!И я ныряю прямо с ходуНа зависть многому народу!Но вдруг врезаюся во что‒то,В кровь расцарапан… Это «что‒то»,Как оказалось, были санки,Они на донной на стоянкеИ дождались меня злорадно,Будь им в деянии неладно!Зимой с горы, знать, упустили,Догнать же не были в всей силе,Вот и нырнули те на дно-то…А лезть зимой кому охота?!Вот я и жертва их, избранник,И гонит кровь из ран всех краник…Весь расцарапан перед тела —Вот так беспечность захотела,Как говорят среди народа,Не суйся там, где нету брода!Ну санки вынес из воды я,Они совсем не молодые.Вновь поликлиникой был встречен,Её приём был вновь сердечен,Все раны лечены вмиг чем‒то,Вдогон укол опять зачем‒то,И заросло всё, как на кошке,И вновь бродили всюду ножки…Но тяга вновь меня не снулоВсё на купание тянула…Ах, как же буйствует в нас бес‒то!Вновь на реке. Но то я местоВон обошёл, пошёл подале,Где дачи, видимо, стояли —Такой слушок гудел в народе:«По виду – дачи. Дачи, вроде…».Ну, спорить, ясно, не охота.Реки там место поворота.Была, возможно, и охранаТого таинственного стана.Но я беспечного был теста,Здесь и нашёл купанья место.Забыв о санках, канул в воду,И руки вдруг схватили сходуНа дне предмет себе железный.«Поднять, поднять! Вдруг он полезный?».И вынес на берег. А это…Был ствол нержавый пистолета!Весом он был и воронёный.Вдруг им поступок незаконныйДа совершил преступник тайный,Его суд ищет чрезвычайный?Ещё подумают, что я то…Душа вмиг страхом вся объята,И я швыряю ствол обратно!И стало сразу так приятно…И на меня уж нет улики,Ах, ум мой умненький, великий!И мчал я вдаль, боясь погони, —Так от волков несутся кони!Я, будто шар, взлетел от низа,И не бежать вдаль нет каприза.А место то, от вас не скрою,Ввек обходил уж стороною…